Смерть в Лаборатории

— Назовите ваше имя и фамилию.— Соколова наклонилась к столу, крепко сжимая в руках шариковую ручку. Её вызвали на работу в пять утра, когда у Рогозиной, Шепса и Лисицына уже не осталось сил справляться с таким огромным количеством свидетелей. В ФЭС привезли всех сотрудников утренней смены Лаборатории и, как оказалось, их было около тридцати. — Петрова Ирина Павловна. Работаю уборщицей. — Судя по документам, вы должны были дежурить в первую смену, так зачем же вы приехали на работу и во вторую. — Понимаете.— Женщина смутилась.— Я — человек маленький, зарабатываю немного, вот и приходится бороться за каждую копейку, а моя напарница, та, которая во вторую смену работает, заболела, и я решила за неё выйти. — Ясно. Расскажите, что происходило. — Да. Я приехала в три ночи, минут через пять после того, как Софья приехала. Я как раз подходила, когда она меня на своём скутере обогнала. Она меня заметила, и поэтому оставила дверь открытой. Я вошла и ушла крик, а потом увидела эту бедную девочку. Она стояла у дверей в кабинет и кричала в телефон, что профессор мёртв, что она не знает, что делать. Потом успокоилась, сказала в трубку, что всё сделает так, как он сказал и ушла. — Она видела вас, когда уходила? — Не думаю. Она была вся в слезах. Ох, бедная девочка, Валентин Карлович почти заменил ей отца. — Неужели? — Да. Профессор очень любил рассказывать о том, как вырастил её. Правда, Сонечке это совершенно не нравилось. Она думала, что он хочет за её счёт поднять свой авторитет среди подчинённых. И Константин Константинович её поддержал. — Кто? — Константин Константинович. Гецати. Он начальник отдела экспертиз. Её начальник. Мне кажется, они друг к другу неравнодушны. — Давайте ближе к делу. — Да-да. Юлия была готова лезть на стену от усталости и желания поспать хотя бы пару часов. А эта старушка, с её хитрым взглядом и замашками мини-бизнесмена, жутко выводила её из себя. Однако она умела скрывать свои чувства и могла продолжить допрос. — У убитого были враги? — Хоть и грешно о мёртвых плохо говорить, но Долин был ещё тем взяточником. Я, конечно, свечку не держала, но экспертизу он несколько раз подделывал. Ну такую, не крупную, чтобы не заметили. Многие сотрудники были против этого. К тому же, по Лаборатории прошёлся слух, что Долина собирались сместить, а на его место назначить кого-то из начальников отделов. — Так… — А ещё вчера, прямо перед закрытием, Константин Константинович и Валентин Карлович здорово повздорили. — Расскажите. — Я убиралась на верхнем этаже, у кабинета Константина Константиновича. В общем, стала я мыть пол под дверь и слышу, как Долин кричит: «Ты здесь никто! Я захочу, и ты, и твоя подружка вылетишь отсюда быстрее, чем пробка из шампанского.». А Гецати ему отвечает: «Если вы немедленно не прекратите, я буду вынужден принять меры.». Тот опять: «Да что ты мне сделаешь?». А тот как возьмёт, да ответит: «Я вас убью. Вы никогда не заберёте у меня ещё одного дорогого человека.» — Что, так и сказал? — Слово в слово. Женщина наклонилась ближе к Соколовой и вытянула вперёд длинные, тонкие руки. Её голос, громкий и тонкий, понизился до шёпота, будто она рассказывала секреиы подруге на кухне. — Я так думаю, это он из-за своего друга разозлился. К нам недавно парень пришёл работать. Ну, чудо, а не мальчик. Он, как мне рассказывали, был другом Гецати. И вот, он чем-то Долину не угодил, и тот его уволил. А парнишка потом повесился, и Константин Константинович объявил, что это Долин виновен в его гибели. — Он был очень зол? — Ещё бы! Даже уволиться хотел, но кто-то из Москвы им обоим пригрозил, что если он уйдёт, то оба уже больше никогда не найдут работу. — А что дальше? — Не знаю, больше они старались не встречаться. Вот только вчера опять поругались. — Спасибо. Вы можете быть свободно, только распишитесь здесь. — Да без проблем. *** Гецати сидел в допросной и внимательно смотрел на Лисицына, который ходил от стены к стене. Он старался сдержать раздражение, которое возникало от этой тёмной, мельтешащей фигуры, ему хотелось вскочить, оттолкнуть этого надоедливого полицейского, найти в этом здании Соню и уехать с ней куда-нибудь далеко, на речной или морской берег, пить там вино, обниматься и говорить, говорить и говорить без конца. — Так вы будете меня допрашивать? — Фигура остановилась и впилась в тёмные глаза мужчины своими голубыми глазами. — А вы уже хотите признаться? — Мне не в чем признаваться. — Так ли уж? У вас что, не было претензий к вашему начальнику? — Были. — Настолько сильные, чтобы убить? — Да. — Ну так поделитесь со мной. — Ваши коллеги уже наверняка вам всё рассказали, так что мне уже нечего скрывать. Да, я считал, что профессор виновен в смерти моего друга, но одновременно понимал, что наказать его невозможно. Вы ведь знаете, товарищ майор, что доказать доведение до самоубийства невозможно, а мой друг даже не оставил записку. Но Долин издевался над ним, уволил его с работы, а на следующий день он повесился. И это не может быть совпадением. — - Вам предлагали место директора, если Долин уволится? — Да, но я бы и за миллион долларов не согласился там работать. Из этой лаборатории, с приходом Валентина Карловича ушли почти все профессиональные сотрудники. Их переманили кого куда, и я сомневаюсь, что смогу вернуть этому месту прежнее могущество. Я бы и сам ушёл, но меня прикрепили к этому зданию, как призрака. Впрочем, надеюсь, что с приходом нового директора всё изменится. — А Софья? Ваша сотрудница? Она могла иметь зуб на вашего директора? — Я умоляю, не трогайте Соню. Она — несчастная девушка. Вы знаете, что он заменил ей отца? Честно говоря, это — единственное, за что я его уважал. Хотя мне и не нравилось то, как рьяно он выносил это на публику. Уж слишком это было похоже на хвастовство. Майор быстро записал всё это в блокнотик и внимательно осмотрел свои записи. Что-то его напрягало, будто бы он вот-вот соберёт огромный пазл, а нескольких кусочков не хватает. — А в каких вы отношениях с Софьей? — В обычных. Я — её начальник. Она — моя подчинённая. И к слову, очень талантливая подчинённая. — Нам известно, что вчера вы ссорились с убитым. Что значат ваши слова о том, что вы не позволите ему забрать ещё одного дорогого вам человека? — Это моё дело. Я никого не убивал. Я врач, и моя работа — лечить людей, а не убивать их. — Знавали мы таких врачей. Вот только вы, Константин, не врач, а судмедэксперт. — По первому образованию врач. К тому же, я постоянно повышаю квалификацию. К нам приезжают люди, которым после результатов экспертиз необходима помощь доктора. — Почему Софья позвонила вам? — Я уже говорил вам об этом. Во всех нештатных ситуациях мои сотрудники звонят мне. Эта ситуация, как вы понимаете, тоже относится к разряду нештатных. — В полицию позвонили вы? — Я. Позвонил и сразу же помчался на место. Больше разговаривать с ним не было смысла. Лисицын понимал, что теперь он ничего не скажет, даже если ему есть что сказать. Видимо, вопросы про ту сотрудницу, что обнаружила тело были запретны. Возможно, потому что он боится её подставить, возможно, потому что он считает, что этот след — ложный, и полиция только зря потеряет на него время. — Вам придётся дать нам подписку о невыезде. — Я понимаю. *** — Соня, я понимаю, вам тяжело это вспоминать, — От этой фразы Егоровой уже становилось плохо. Хотелось спросить: где ж вас, таким понимающих, раньше носило? И с чего вы вообще взяли, что ей тяжело? За всю жизнь Софья не могла припомнить воспоминания, от которого бы на душе было так тепло и приятно. Будто бы кто-то просто забрал из её души и мозга все проблемы, оставив на их месте лёгкость и счастье.— Но всё же, расскажите, как именно вы нашли тело. — Я приехала в лабораторию к трём часам, открыла входную дверь, но так как по пути заметила, что наша уборщица — Ирина Павловна, тоже идёт в лабораторию, то закрывать их не стала. Вообще, профессор обычно приезжал в лабораторию часам к восьми, но в этот раз мне сказали, что он остался на пересменку, и я решила зайти к нему, чтобы узнать план работы на сегодня. Ей вдруг стало противно от самой себя. Она врёт! Врёт полицейскому! И не то чтобы она уважала представителей закона, но ложь всегда была для неё запретным делом. Но ведь рассказывать о том, зачем именно она заходила к боссу было самым безумным поступком в этих обстоятельствах. — И что же дальше? — Я увидела, что он лежит на полу весь в крови, испугалась и позвонила Константину Константиновичу. — А почему именно ему? — Его номер был первым в вызовах, и я просто машинально на него нажала. Он сказал мне успокоиться и идти в комнату отдыха, потом отключился. — Во сколько он приехал? — Минут через пятнадцать после звонка. Но тут ничего удивительного, он живёт в коттеджном посёлке неподалёку. Может доехать и за десять минут. Минут через пять после приехала полиция, а потом и ваши люди. Честно говоря, при первом взгляде на тело, я подумала, что профессор надышался какими-нибудь парами от реактивов, упал и сам ударился об угол стола. При всём уважении, он совершенно не разбирался в том, чем управлял. Такие, как он, карьеристы, зарабатывают места не талантом, а умением вовремя пробежать по спине товарища. Я не знаю почему он выбрал именно эту сферу, но факт остаётся фактом, Лаборатория после его назначения превратилась в частную организацию для «своих». С момента моего появления там расследовали всего три или четыре уголовных преступления. — Ясно. Девушке вдруг стало неуютно под этим испытующим, стальным взглядом, ей захотелось съежиться, спрятаться, просто исчезнуть из этого мира, но пол оказался слишком крепким и наотрез отказался проваливаться. — Вы меня в чём-то подозреваете? — Мы всех подозреваем. Это наша работа. Возьмите ваш пропуск и постарайтесь никуда не уезжать до конца расследования. *** — Итак, Мэрилин.— Александр устало протёр глаза и едва подавил зевок.— Вы работали личным секретарём убитого, верно? — Да, но сейчас я старший научный сотрудник в отделе патанатомии. — А переустроились зачем, если не секрет? — Там больше платят. — Логично. А во время работы у Долина вы замечали что-либо странное? Может быть, ему кто-нибудь угрожал? — При мне ничего такого не было. Шепс усмехнулся и внимательнее всмотрелся в её лицо. Она ему понравилась. Симпатичная, стройная, с длинными рыжими волосами и глубокими зелёными глазами. Привлекательная, даже очень. — А у него были враги в Лаборатории? — Враги вряд ли, а вот недоброжелателей полно. Он, честно говоря, был тем ещё козлом. Увольнял людей, чтобы поставить на их место своих, подделывал результаты экспертиз и… Она замерла. Перед глазами снова пронеслись картины тех унижений, Мэрилин могла поклясться, что видит перед собой не взволнованное лицо оперативника, а наглую и похабную рожу этого урода. Она слышала его голос: — Ты проститутка! — Он кричал это прямо в ухо.— Никому не нужная девочка по вызову! Я захочу, и ты вылетишь отсюда, и никто, слышишь меня, никто тебе не поможет! — Нет! Пожалуйста, не надо! — Чёрт! — Другой голос резко прорвался сквозь эти визги, а чьи-то руки выволокли её из этого кошмара.— Антонову, срочно! Сейчас, маленькая, сейчас. Сквозь пелену в глазах она увидела, как к ним наклоняется средних лет женщина с голубыми глазами. Минуты через две приятный женский тенор констатировал: — Нервный срыв. Боюсь, что с последствиями. Нужно в больницу. — Вызывай скорую, я с ней поеду. — Саш… — Валюша, я тебя прошу, вызови скорую. Я там возьму у неё показания. — Ей отдых нужен. — Значит, узнаю у врача сколько она будет отдыхать и вернусь. Валечка, быстрее! Через секунду всё вокруг девушки потемнело. Она потеряла сознание.