Смерть в Лаборатории

— Так значит он просидел с тобой до нашего прихода и пообещал, что зайдёт завтра? — Егорова усмехнулась и немного отпила из стакана с соком.— Он наверняка в тебя втюрился! — Соня, это элементарная вежливость. Меня больше волнует другое. — Что именно? — То, что из-за этого нервного срыва, в ФЭС могли понять всё о наших отношениях с Долиным. А если они об этом узнают, то я попаду в число подозреваемых, но я этого не делала. Ты веришь мне, Соня? — Верю, но вот поверят ли в ФЭС? И тогда присутствие этого парня рядом становится очень опасным. Он может просто вытрясти из тебя правду. Или выманить. Всё зависит от метода. — Да, ты права. Не стоит доверять оперативнику, по крайней мере, пока они не закончат расследовать убийство. — Мотивы есть у каждого из нас. У Константина, у тебя, у меня. Да у всей лаборатории, чёрт возьми, был этот грёбаный мотив! Есть хоть один сотрудник, который любил этого козла? — Как думаешь, они скоро узнают про наследство? Соня сжала губы. Неприятно было вспоминать о том, что придётся разбирать финансовые дела этого старика. После себя он оставил целую кучу бумаг, которые поручено передать наследнику, коей Софья и является. Ей передали это только сегодня утром, после отъезда из ФЭС. — Плевать. Мне в любом случае не нужно ни рубля из его денег. — Соня, сейчас не то время, чтобы демонстрировать свои принципы. Подумай. С одной стороны богатство, возможность больше никогда не работать, а с другой вся эта жизнь. Ты ведь хотела переехать, оплатить это лечение, купить себе машину. Неужели ты откажешься от этого? — Я хотела накопить деньги своими силами, а не благодаря Долину. И вообще, у него в Хабаровске есть сестра-пенсионерка, ей куда нужнее. — А что говорит Гецати? — Что поддержит любое моё решение. И я его уже приняла. — В любом случае у тебя есть полгода до вступления в права наследования. Но мне, тем не менее, до сих пор непонятно, почему он завещал всё тебе. — Да я и сама этого не понимаю. Нотариус сказал, что он примчался в его контору вчера, в шесть вечера, взмыленный, как конь после скачек, и велел немедленно оформить завещание на меня. Когда тот спросил почему профессор решил вообще написать завещание, то Долин ответил, что это не его ума дело. — В его стиле. Думаю, скоро они до этого докопаются, если уже не докопались. — Чёрт с этим. Мне от него никогда и ничего не было нужно. Я справлюсь со всем самостоятельно. — Как хочешь. Было понятно, что Егоровой не очень хотелось продолжать разговор об этой теме. Она не хотела принимать подобные подачки, мама с детства учила её добиваться всего самой, внушала, что удача и судьба — штуки непостоянные, и только своим тяжёлым и упорным трудом можно добиться чего-то стоящего. К сожалению, в жизни эта теория не выдерживала никакой критики. Студенты из её ВУЗа, причём как назло одни из самых бестолковых, не делая ничего для этого, получали отличные оценки в зачётку, а самые умные и талантливые, горбатясь на оценки, как негры на белых плантаторов, получали не больше четвёрки. — Где Константин Константинович? — На парковке. Я предлагала ему зайти, он отказался. — Александр сказал, что скоро работа возобновится. А в морге, на столе, лежат материалы для расследования по недавнему убийству. Пусть он зайдёт, заберёт их. — Это так важно? — Да. Каждая минута на счету. Нам нельзя оставлять убийцу безнаказанным. Убит невинный человек. — Два убийства за два дня. И все в районе Лаборатории. Может они как-то связаны? — Не думаю. То, первое убийство, обыкновенная бытовуха. Один собутыльник зарезал другого и смылся. Проблема в том, что кто второй собутыльник мы не знаем. Вроде как местные видели мужика в странном костюме, но имени его не знают. Мол, он из лесу раз в месяц выходит, день по деревне гуляет и опять куда-то пропадает. Никто его толком не разглядывал, боялись. — Типичная ситуация, ничего не скажешь. Прям русский Вендиго. — Скорее Леший. Они обе расхохотались. Да, убийство — страшное дело, но если всегда задумываться только о его ужасах, то можно точно сойти с ума, а это хоть немного, но помогает расслабиться. — Ладно, Соня, беги, а то твой Костя тебя не дождётся. — Брось. Мы коллеги, ну, может быть, друзья, но ничего большего. — Господи, Соня, ты сама то в это веришь?! Иди, просто иди. — Я завтра заеду. — Ещё бы.

***

Тёмный джип плавно плыл по загородной дороге в сторону небольшой деревеньки около Лаборатории. Там, почти на самой окраине, находился двухэтажный коттедж доктора Гецати, а на соседней улице, почти напротив, совсем недавно купила домик Соня. Со всех сторон это было очень удобно для Константина. В любой момент он мог подняться на чердак, взять бинокль и узнать, чем занимается его подчинённая. Само собой, пользовался он этим средством не в корыстных целях. Просто, когда их смены расходились он дожидался времени её поездки и смотрел, уехала ли она на работу и вернулась ли она домой. Пользоваться этими устройствами в других целях ему и в голову не приходило. Вечером, когда у них обоих выдавался выходной, он мог часами смотреть как она читает книгу или рисует, но никогда не позволял себе большего. — Спасибо вам, Константин. — Улыбнулась Софья, когда машина остановилась у низких деревянных ворот.— Не знаю, чтобы я без вас делала. — Очевидно добирались бы на электричке. — Сомнительное удовольствие. Может быть зайдёте на чай? — Не хочу мешать. Вы и так слишком много пережили за эту ночь, вам лучше отдохнуть, выспаться. — Думаю, после такого я ещё долго не усну. А впрочем, ночка действительно выдалась жаркой. Давно такой не припомню. — - Да лучше бы подобных «ночек» вообще не было. Кстати, ваша мама не будет переживать из-за этого события? — Она сейчас в санатории. Я сообщу ей, как только отдохну. — Но если вам что-то всё-таки потребуется, обращайтесь, не стесняйтесь. — Обязательно. В салоне повисло неловкое молчание. Никому не хотелось уходить, но усталость и желание наконец опустить голову на мягкую подушку и уснуть было в этот раз сильнее влечения, поэтому Соня просто очень нежно пожала Гецати руки и быстро направилась к своему домику. В любое другое время он направился бы в провожатые, но физические потребности в несколько раз превзошли духовные, и Константин, загнав машину в гараж, улёгся спать прямо на маленьком диванчике в прихожей. Его двадцати четырёх часовой марафон бодрствования с успехом завершился.

***

— А симпатичная девушка эта эстонка.— Лисицын пил кофе с видом человека, выполнившего свою работу с честью и теперь с такой же честью отдыхающего.— Кстати, сотрудники утверждают, что у них с Долиным был роман? — С Долиным? Он же её почти на сорок лет старше. — А то ты не знаешь, как бывает. Красивая девушка нашла себе богатого папика. — Богатого папика.— С обреченным видом повторил Шепс. Если такие, как профессор, мужчины её мечты, то он явно не попадает в эту категорию. Ни тебе огромного состояния, ни огромного внедорожника, ни даже мало-мальской виллы на Бали. Или что там ещё у этого «папика» было? — Только вот я синяки у неё на шее заметил. Что, папик не защитил? — Да ему шестьдесят с чем-то лет, кого он сможет защитить? Ему до пенсии немного оставалось. — Ну, а может это ревность? Сам же говорил, красивая девушка, может быть, появился какой-нибудь особо рьяный поклонник? Или кто-то из бывших решил проучить нынешнего, но перестарался. — Как вариант. Вот хоть ты убей меня, Саша, но есть в этом желе что-то странное. Что-то такое, что от нас прячут. Есть у этой троицы скелеты в шкафу, есть. Гецати этот… Он явно мне что-то недоговаривал, а как только разговоры зашли об этой девушке — Соне, так вообще, ничего говорить не стал. И Керро твоя… Просто так нервные срывы не происходят. Что-то не то было у неё с профессором. — Она могла быть просто расстроена смертью любимого человека. — Ты, когда приехал из больницы, сказал, что у неё нервный срыв на фоне полного морального и физического истощения, а о смерти своего начальника она узнала только в три ночи, если верить её показаниям. Так как же она за два часа сумела выморить себя голодом? Никак.— Лисицын посмотрел на друга так, словно тот знал ответы на все его вопросы, но говорить ему об этом не желал.— Эта девушка не так проста, как кажется, так что, не засматривайся на неё слишком сильно. — Я и не засматривался. Костя ухмыльнулся и начал изучать какой-то журнал на столе. Он был счастлив, влюблён и не мог или не хотел видеть рядом с собой горе и несчастье. Но разве можно его винить? Все влюблённые — эгоисты. Ему сложно было понять, каково это, думать о том, что девушка, которая тебе нравится, предпочитает другой тип мужчин, обычно, более богатый. Юля никогда не опускалась до уровня мелочной расчётливости, и он любил её за это. «Да, — Подумал Саша, глядя на сверкающие глаза Кости.—Если бы сейчас оказались в каком-нибудь мюзикле, то исполнили просто прекрасный дуэт двух идиотов. И Косте наверняка досталась бы партия счастливого.» Нельзя было со стопроцентной вероятностью утверждать, что Шепс любит кого-то, но это светлое чувство постепенно заполняло всё пространство его души. Ту симпатию, которая зародилась в нём в тот момент, когда она впервые её увидел, ещё больше усилили страх за её состояние и жалость, а потом и ревность, и сейчас это была уже не просто симпатия, а влюбленность, в сильной её фазе. «Мило, ничего не скажешь, — Посмеивался над собой капитан.— Запал, как подросток. Ну дурак. Да даже не дурак, а идиот. А с другой стороны, хрен со всем этим. Ну запал и запал, пройдёт.» Он хотел было сказать Лисицыну что-то типа «Сам не засматривайся, а то Юлька прибьёт», но не успел. В посёлке неподалёку от Лаборатории обнаружили новый труп.