Я его не боюсь

      «Если пойдешь домой, просто захлопни дверь. Оставишь после себя беспорядок — получишь».       Эрен намерен сохранить эту записку, написанную ровным почерком на листе бумаги, на который натыкается, когда поворачивается на другой бок. Судя по всему, Леви уже давно нет дома, но в воздухе и в кровати все еще чувствуется его запах. Интересно, нормально ли ему было выходить из квартиры с осознанием того, что там остается другой человек, так еще и кровать не заправить, когда в ней кто-то спит. Если глубоко задуматься на эту тему, можно охренеть от того, как тяжело живется с ОКР. Йегер сует руку под подушку, но понимает, что забыл телефон в гостиной. Спортивная перебежка голым от кровати до дивана, на котором лежит мобильный, и обратно занимает буквально пару секунд. Затем Эрен снова кутается в одеяло, хотя в квартире совсем не холодно.       «Доброе утро, Леви».       После отправки сообщения он лезет в социальную сеть, где застает друзей в общем чате на троих в ходе беседы о предстоящем отпуске.       Армин: Мне как-то больше по душе турбаза. Там все-таки территория огорожена.       Жеребец Жан: зато тот лес возле деревни       Жеребец Жан: права только у меня, а я не собираюсь трезветь, чтобы возить вас за жопной бумагой или еще чем       Эрен: Мне тоже лес больше нравится, рядом не будет кучи пьяных придурков с гитарами. Только мы с:       Армин: Привет, Эрен. Ты дома? Я хотел одолжить у тебя флешку. Моя куда-то запропастилась. (       Эрен: Сорян, братишка, я у Леви.       Жеребец Жан: ты у него прописался штоли?       Жеребец Жан: твой этот леви тебя с нами в лес отпустит то вообще?       А ведь правда. Эрен как-то и не подумал об этом. Как-то упустил из внимания то, что пара может не дать своего разрешения на это. Но не терять же лицо перед друзьями. Тем более если кое-кто из них считает подкаблучниками тех, кто хоть раз выложил в интернет совместное фото со своей девушкой. Не то чтобы Эрен очень зависел от мнения Жана, но эта поездка была запланирована еще до встречи с Леви. Будет хреново, если он скажет «нет».       Эрен: Да не ссы, поеду я с: а что у нас с датами?       Жеребец Жан: летом мне отпуск так и не светит у отца помощница в декрете все еще никак не разродится поэтому в сентябре       Жеребец Жан: но все же согласны?       Эрен: Да       Армин: Да.       «Ты записку видел?»       СМС от Леви прерывает переписку. Тем более что все необходимое они уже выяснили. Не стоит спрашивать о поездке по переписке. Лучше дождаться вечера, а еще лучше — придумать способ сначала задобрить Леви. Например, вкусной едой.       «Да. Я у тебя останусь) И буду ждать тебя с вкусным ужином)»       Эрен поднимается с кровати и первым делом вручную стирает свои трусы, чтобы не ходить второй день в тех же, а уже потом, наконец, одевается.       «Не разнеси мне кухню».       Хмыкнув, Йегер решает для начала накормить себя. Вот полный перечень того, что есть у Леви в холодильнике: шесть яиц, сыр, огурец, масло, бекон. В шкафах и ящиках находится еще картошка, полная пачка макарон и хлеб.       «Было бы что разносить, у тебя почти не из чего готовить».       В целом, не удивительно, ведь хозяин этой квартиры почти не готовит. Из той еды, которая нашлась, можно, конечно, сообразить что-то на ужин, но тогда это не будет похоже на ужин «отпусти меня, пожалуйста, в отпуск с друзьями среди учебного года».       Пока Эрен готовит себе бутерброды на завтрак, он задумывается о том, что несколько необычно находиться в этой квартире одному. Словно попасть напрямую к Леви в сердце. Все его секреты здесь. Достаточно только поискать. Но он не будет делать этого. Во-первых, он не может быть уверенным в том, что у него получится сложить все так же, как это делает Аккерман. Во-вторых, они доверяют друг другу. Леви позволил любовнику находиться в этой святыне одному. Они будут двигаться в том темпе, который удобен Леви.       «Сегодня то мы увидимся?»       Черт, Жан. Эрен слишком давно отшивает друзей, надо бы встретиться с ними, наконец, но не сегодня.       «Давай завтра? Я обещал Леви приготовить ужин».       Он с ногами залезает на стул, попутно ударяясь коленом о столешницу, и разливает чай. Тот проливается на стол, на пол и на телефон.       — Сука! — не ясно на кого ругается Йегер и принимается убирать за собой. — Руки-крюки.       В данном случае ноги, но это не так важно. Пока юноша копается и заметает следы того, что в квартире Леви приравнивается к преступлению, на его телефон приходят два сообщения.       «А папочка тебя точно завтра отпустит?»       «Напиши, что надо купить. Я попрошу Петру сходить в магазин и приглашу на ужин. Она все равно хотела познакомиться с тобой в нормальной обстановке».       Эрен еще раз вытирает об свою футболку телефон, надеясь, что от этого смысл написанного как-то поменяется, и не замечает, как с тряпки капает на пол. Зачем Леви представлять их друг другу? Да и в качестве кого? Наличие мужчины в своей жизни Эрен еще сможет объяснить Микасе, а вот шведской семьи — точно вряд ли.       «Возьми себя в руки. С тобой всего лишь зачем-то хочет познакомиться дочь друзей твоего мужика… Может, он ее крестный или типа того? Но он же в Бога не верит…»       Эрен трет виски и понимает, что это не то, с чем он справится. Тем не менее он моет тряпку и пишет в СМС список продуктов для лазаньи. Пришло время спросить напрямую.       «Петра приедет пораньше, хочет тебе помочь».       «Хорошо».       «Хорошо? Что хорошо? Ничего хорошего».       Нервы наматываются на кулак. Чтобы чем-то себя занять, Эрен после завтрака тщательно заправляет кровать, фотографирует ее и отправляет Леви.       «Умница».       После короткой улыбки продолжается паника. «Кто тебе Петра?» — набирает Эрен, но не успевает отправить, потому что от любовника приходит новое сообщение.       «Когда Петра уйдет, я тебя накажу. И так уже затянул».       По спине пробегает уже знакомый холодок. Леви строгий и о своих словах не забывает, а Йегеру остается только слушаться. Он сглатывает и отправляет «Хорошо». Покусав ноготь на большом пальце, Эрен открывает шкаф, где аккуратно сложены вещи, пахнущие свежестью. На дверце висит один-единственный черный галстук и по соседству с ним тяжелый ремень, с которым частенько встречаются его ягодицы. Он берет его в руки. Явно довольно старый, но выглядит опрятно. Тяжелый, как и говорил Леви. По коже стайкой бегут мурашки от воспоминания его веса. Интересно, сильно ли расстроится Леви, если этот аксессуар пропадет? Хотя, скорее всего, не расстроится, а будет долго и методично пороть всем, что под руку попадется, пока не найдет то, что заменит пропажу.       «Хочешь, я наведу порядок?»       Эрен закрывает шкаф и садится на диван в гостиной в ожидании ответа на СМС, потому что выходит, что до прихода Петры делать-то особенно нечего. Из квартиры не выйти, иначе обратно уже не попасть.       «Ты не умеешь».       Ну, кто бы сомневался. Чтобы скоротать время, он заходит в игру. Большой красивый титанчик отправляется кушать людей. День тянется неспешно и очень лениво. Эрен готовит себе макароны на обед и моет за собой посуду. А в отсутствии Леви он еще и позволяет себе вольность — ест перед телевизором, но жалеет об этом, потому что у него начинается паранойя. Эрен снова и снова проверяет, не оставил ли он где-то следов.       Девушка с экрана весело поет песню о чипсах, когда звонит телефон, и на экране высвечивается имя женщины.       — Приветики! — шумно и весело здоровается Ханджи. — Мы будем где-то через полчасика!       — Х-хорошо, жду… Ты тоже останешься?       — Нет, мы с Эрвином запланировали вечер бачаты. Мы заедем за Петрой часиков в девять-десять.       — Хорошо.       Вот опять же, что хорошего. Леви заканчивает работать в четыре часа, дома будет около пяти, а сейчас даже трех нет. Два часа наедине с девочкой. И это же надо о чем-то разговаривать. Не приставать же к подростку с вопросом: «В смысле ты его любишь?». И Эрен решает, что у нее об их отношениях спрашивать не станет. Он просто не сможет справиться с бурной реакцией ребенка, если та последует. Да и вряд ли Аккерман оценит, что такие вопросы задаются ребенку. Через полчаса, или около того, раздается звонок в дверь. Эрен открывает ее, и в квартиру врывается ураган с пакетами. Ханджи бросает их на пол, прижимает локти к телу, сжимает руки в кулаки и немного сжимает ноги в коленях.       — Кайф! — громко вдохнув и выдохнув через нос, кричит женщина.       — Мама! — укоризненно зовет Петра, заходя следом.       — Прости, милая, — с широкой улыбкой отвечает Ханджи. — Я первый раз в квартире Леви без него. Надо было Эрвина с собой взять! Ладно, детки. Я поехала гладить рубашку любимого мужа. Ведите себя хорошо!       Ханджи треплет шокированного Эрена по волосам, целует дочь в лоб и уходит. Вместе с ней из помещения уходят все звуки.       — Извини, мама у меня очень необычный человек, — неловко просит прощения Петра.       — Ну да, — соглашается Йегер. — Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо, спасибо, — она лучезарно улыбается. — Что мы будем готовить?       — Лазанью. Если вы все купили, конечно, — неловко шутит Эрен и подхватывает пакеты, чтобы отнести их на кухню, пока Петра разувается.       Йегер выкладывает продукты и наталкивается на краску для волос светлого оттенка.       — Ой, это мое, — девочка улыбается и забирает коробочку.       — Родители разрешают тебе красить волосы? — юноша вспоминает о том, что тогда, в ее доме, на фотографии с Леви она была в панамке, и он не видел цвета ее волос, просто не придал этому значение.       — С мамой договориться было легче, чем с папой. Сам понимаешь, — хихикает девочка. — Чем тебе помочь?       «Свали и не мешай», — вспоминает он слова Леви.       — Вымой овощи, пожалуйста.       Через некоторое время на кухне начинает приятно пахнуть. Петра даже удивляется, как здорово готовит Эрен, когда он очищает помидоры с помощью надрезов и кипятка, и говорит, что мама никогда так не заморачивается. Разговоры ни о чем: о погоде, об учебе, о любимой еде. Ни слова о Леви. В воздухе чувствуется неловкость и напряжение. К тому моменту, когда в дверном замке поворачивается ключ, лазанья почти готова. Петра, как молодая кошечка, бросается встречать хозяина квартиры.       — Привет, — ласково улыбается девочка.       — Здравствуй. Отдай Эрену, — Леви протягивает ей бутылку хорошего красного вина, и она послушно несет его на кухню.       Мужчина разувается, вешает сумку на крючок и проходит в ванную. Девочка смотрит ему вслед и неловко закусывает губу.       — Дай ему время, — почему-то решает утешить ее Эрен. — Ему, наверное, странно приходить в свою квартиру, когда в ней кто-то есть.       Он касается ее локтя, и Петра тепло улыбается ему в ответ. Вместе они накрывают на стол и ждут Леви из душа. Он не заставляет себя долго ждать. Сначала мужчина долгим взглядом наблюдает, как его любовник, зажав бутылку между ног, пытается штопором вытащить из нее пробку.       — Ты решил мне кухню вином залить?       Леви протягивает руку, и Эрену ничего не остается, кроме как подчиниться. А вот мужчине пробка легко поддается. Зараза такая. Юноша занимает место за столом, осмысленно садясь между Леви и Петрой. Кухонный стол прямоугольный, хоть и небольшой. Одной длинной стороной он придвинут к своеобразной перегородке, а вторую занимает Эрен, оставляя Леви и Петре возможность сидеть друг напротив друга. Мужчина занимает то место, за которым утром завтракал его любовник, когда наполняет два бокала вином.       — Почему пол липкий?       — Черт… — выдыхает Йегер. — Прости, пожалуйста. Я утром сладкий чай разлил. Наверное, плохо вытер. Сейчас помою.       — Я сам.       Несмотря на возражения, Эрен подрывается, хватает тряпку и пытается юркнуть под стол.       — Ты меня плохо слышал? — несколько раздраженно спрашивает Леви, отодвигая стул.       Он пытается выхватить тряпку и становится винтиком большой машины невезения своего любовника. Одному богу известно, как в таком положении заехать человеку по лицу, но, видимо, можно.       — Ай!       — Блять, Эрен! — Леви встает сам и заставляет парня разогнуться. — Больно?       — Может, холодное приложить? — беспокоится Петра.       — Да еле задело, нормально все, — отмахивается юноша, потирая ушибленное место под глазом.       — Ты думаешь, я локоть свой не чувствую? — уже откровенно строго ругает Леви, но сменяет гнев на милость. Относительно. — Жопу свою на стул прищеми, я сам все вытру.       Теперь Эрен слушается, запоздало понимая, что за это еще и влететь может. Поэтому, пока хозяин квартиры воюет с липким полом, он притихает. И чего полез вообще... Наверное, слишком нервничает.       — Что это? — спрашивает Леви, когда, помыв руки, возвращается за стол.       — Лазанья, — немного тише, чем следовало бы, отвечает молодой человек.       — Эрен так здорово готовит! — хвалит девочка. — Как настоящий повар.       — Да, готовит он вкусно, — соглашается Леви.       Эрен чувствует, как его руку под столом сжимают, и поднимает взгляд. Нельзя назвать Аккермана злым человеком. Вспыльчивым и грубым — да. Но не злым. Можно чувствовать, как через его руку в тело струится поддержка и просьба не накручивать себя из-за произошедшего.       — Спасибо, — абстрактно за все и сразу благодарит он.       Все трое приступают к еде.       — А ты не думал о том, чтобы поступить на повара? — спрашивает девочка, когда убеждается в том, что лазанья тает во рту.       — Знаешь, мы с Армином, в общем-то, поступали туда, куда нас брали по квоте бесплатно, как сирот. На тот момент я и не думал о том, кем хочу работать. А готовить научился, потому что в кафе дорого. Да и я второй курс уже закончил. Глупо было бы просто бросить.       — Зачем бросать? Есть же всякие курсы. Мама ходила на курсы кондитеров.       — Туда я тебя не пущу, — вмешивается Леви. — Ханджи ходила туда две недели, и ее разнесло.       — Ну перестань, — укоризненно смеется Петра. — Ей просто дегустировать понравилось больше, чем готовить. Эрен, ты же придешь вместе с Леви на мои соревнования?       — Ам… ну да, почему бы и нет. Ты гимнастка, да?       — Да, — девочка улыбается. — Я очень нервничаю, потому что это отбор в сборную.       — Ты всех порвешь, мышонок.       Леви называет ее «мышонок». Мышонок. И произносит это так легко. Явно не в первый раз.       «Может, просто спросить? Я буду выглядеть глупо… Особенно сейчас».       — Я вымою посуду, а вы выберите кино. На разговоры сегодня меня не хватит.       — Включай на свой вкус, за компанию я смотрю все что угодно, — перекладывает Петра ответственность на Эрена.       Как-то все очень по-семейному. У этих двух. А Эрен нервничает, у него потеют ладони. Леви не разрешает выпить остатки вина в одну харю. Во время просмотра фильма он сидит посередине, и Йегер нервничает еще сильнее. Особенно в момент, когда Петра кладет голову мужчине на плечо. А Леви не возражает. Конечно, не только один любовник должен входить в близкий круг общения, и все же уникальность их отношений немного меркнет. Заменить порку на разговор нельзя. Если Леви что-то запланировал, себе дороже ему в этом мешать.       Поэтому когда он уходит, чтобы проводить подростка до машины, Эрен послушно ждет его на диване, щелкая пальцами от нервов. Леви возвращается, внося за собой легкий запах сигарет.       — Раздевайся.       — В спальне? — встав с дивана, уточняет Эрен.       — Нет. Здесь.       Йегер теряется, потому что Леви обычно не нарушает привычного порядка, но все же снимает с себя одежду и кладет ее на диван.       — Положи на стол, — поправляет мужчина и подходит ближе. — Твой поступок был откровенно детским, ты понимаешь? — его горячая ладонь касается бока Эрена, а сам он внимательно всматривается в лицо напротив. — Ебаный…       — Что?       — Синяк уже проявляется. Надо было не выебываться и приложить холод.       Всякий раз, когда Леви ругается всерьез, его молодой любовник и вовсе становится, как ребенок. Опускает голову, мнется, кусает губы и не знает, что отвечать, потому что не прав. Мужчина может только вздохнуть.       — Эрен, за что я собираюсь тебя наказать?       — Я… устроил скандал, а… а потом пришел к тебе пьяным.       — Формулировка хромает. Ты закатил истерику, а потом нажрался без разрешения, — Леви берет его за подбородок и заставляет смотреть на себя. — Раз ты повел себя, как маленький, я и накажу тебя, как маленького. Для начала ты ляжешь ко мне на колени, и я тебя отшлепаю. А затем ты встанешь в угол и будешь стоять, пока я не разрешу выйти. Но в угол ты идешь за то, что за ужином устроил. Тебе все ясно?       — Да, — соглашается Эрен.       От руки Леви по всему телу распространяется успокаивающее тепло. Он уходит на кухню и возвращается с маленькой разделочной доской в форме сердечка буквально с кисть — от запястья до кончиков пальцев — средней руки с довольно длинной рукояткой.       — Ханджи привезла с моря в качестве сувенира, — объясняет он и обходит Эрена, чтобы сесть на диван, поддернув штаны на бедрах, чтобы было удобнее. — Наконец-то для чего-то пригодится. Ложись. Так, чтобы твоя задница была у меня на коленях, а тело и ноги на диване. Ты высокий, ноги можешь положить на подлокотник.       Эрен выполняет указания и ложится щекой на согнутую в локте правую руку.       — Пятьдесят. По двадцать пять на каждую ягодицу. Удары рукой не считай, они разогревающие.       Закончив объяснения, Леви проводит рукой по попе, сжимает в ладони ягодицы, мнет их то аккуратно, то почти больно и начинает шлепать движением ладони снизу вверх. Поначалу совсем не больно, даже немного приятно, отчего сладко тянет в паху. Шлепки горячат кожу, заставляют вздрагивать и облизывать сухие губы. И Аккерман уже замечает, что у его парня наливается кровью плоть, но долго кайфовать не позволяет. Берет в руку доску и примеряется к раскрасневшимся половинкам.       — Не спи, бить буду быстрее, чем ремнем.       Его рука ложится на голую поясницу.       — Один, два, три…       Удары действительно ложатся на кожу быстрее, чем прежде, но слово «шлепать» под ощущения не подходит. Оно какое-то слишком легкое, а больно становится уже после пары «шлепков». Эрен крупно вздрагивает, практически выкрикивает номера, а доска с громким звуком раз за разом встречается с кожей. На ней быстро начинают появляться синяки.       — С-с… М-м… — Йегер срывается и не оглашает следующее число.       Его дыхание прерывистое, в груди нарастает паника. Если так больно сейчас, после двадцати ударов, что же будет потом. Он просто не выдержит их все. Его тело подбрасывает с дивана, будто с батута, и он упирается в мягкую поверхность локтями, отчего выпирают острые лопатки.       — Эрен, — зовет Леви и тянет наверх, чтобы любовник сел на свои колени и притягивает к себе, позволяя спрятать мокрое от слез лицо на плече. — Тише. Успокойся, дыши.       Эрен хватается рукой за край домашней майки мужчины и всхлипывает.       — Тише, — снова мягко уговаривает Леви и гладит по волосам. — Знаешь, для чего ты считаешь удары? Я ведь и сам могу это делать. Ты их считаешь для того, чтобы я слышал твой голос и дыхание. Так я могу отслеживать твое состояние и не навредить тебе. Ты понимаешь меня?       — Д-да…       — Я бью тебя не для того, чтобы сделать тебе больно и доказать свою правоту силой, а для того, чтобы ты вспоминал, как больно не слушаться. Дыши.       Приподняв подбородок заплаканного пацана, Леви касается его губ, раздвигает их своими и целует очень нежно. Сначала губы Эрена, словно задеревеневшие, еле двигаются, но через пару секунд расслабляются и отвечают. Дыхание выравнивается.       — Умница, — почти шепотом хвалит Леви. — Ложись обратно, и мы закончим.       Йегер подчиняется. Утирает пальцем нос и снова укладывается на бедра.       — Начинай с числа двадцать.       Он снова послушно оглашает удары. Перекладывается другой щекой теперь на левую руку, а правую опускает вниз и крепко сжимает чужую лодыжку, но отдергивает ее.       — Тридцать семь…       — Держись, если тебе нужно.       Приглашение весьма притягательное, и Эрен снова хватается за чужую ногу. Он озвучивает каждую цифру, не сбиваясь, до самого конца, хотя темп и силу ударов Леви не сбавляет, но переносить шлепки становится легче. Внутренняя уверенность в том, что все под контролем, помогает немного расслабиться. Когда Эрен поднимается, его снова притягивают к себе и целуют покровительственно.       — Умница. А теперь надень футболку, чтобы не замерзнуть, когда кожа остынет, и становись в угол.       Голова немного кружится из-за слез и расслабления после такого напряженного состояния, но не настолько, чтобы стоять стало тяжело. Йегер утыкается лицом в угол между телевизором и окном в гостиной, а Леви продолжает сидеть на диване за просмотром новостей. Он прав, потная кожа быстро остывает и становится прохладно. Из-под края футболки выглядывает побитая красно-синяя задница. Эрена давненько не ставили в угол. В последний раз, наверное, в начальной школе, когда он разбил мамину вазу мячом, несмотря на то, что ему строго-настрого запретили играть в доме. И тогда он считал, что все это незаслуженно, и глупое, вообще, это правило о том, что в доме играть нельзя. Не всегда же хорошая погода, где же тогда играть. С Леви по-другому… С ним не сомневаешься в том, что не прав, он внушает это.       — Иди сюда, — зовет он и хлопает себя по колену.       Эрен быстро оказывается в его объятиях, закутанный в плед и расслабленно выдыхает. Когда наказывают родители, еще долго терзает мысль, злятся они на тебя или нет. По крайней мере, так было у Эрена. Он понятия не имел, когда уже можно попросить мороженое, например. А Леви и до наказания не был зол.       — Леви…       — М?       — Я же все могу тебе сказать?.. — осторожно начинает молодой человек.       — Конечно.       — Я… — мнется, потому что не знает, как сказать или спросить. — Твои отношения с Петрой… Они немного напрягают меня.       — Чем это? — голос не меняется, а лиц друг друга они не видят.       — Ну… Несовершеннолетняя девочка остается у тебя на ночь, говорит, что любит тебя…       Становится очень тихо. Леви не прекращает обнимать Эрена, но молчит, а тот нервничает и кусает губы. Черт. Он сказал о словах любви. А ведь мог знать это только в том случае, если прочитал сообщение без разрешения. Сердце разгоняется в том же темпе, что и мысли, и Йегер уже предрекает для себя тяжелые последствия. Опять сказал не подумав. А вдруг это спровоцирует новый приступ?       — Это что же ты думаешь обо мне все это время? — наконец-то выдыхает мужчина без тени раздражения. — Ты включил истеричку, потому что ревновал?       Юношеских щек касается возмущенно-смущенный румянец. Он садится так, чтобы посмотреть в серые глаза.       — Я не… Я просто не понимаю, что у вас за отношения.       — И ты меня педофилом считаешь?       — Нет…       — А должен бы, — Леви ставит локоть на спинку дивана и подпирает голову кулаком. — Ты знал, что она у меня ночевала, не мог не видеть записки, слышал, как я говорю ей раздеваться, чтобы осмотреть.       Ответа не находится, поэтому остается только смущенно отвести глаза и молчать.       — Эрен. Петра — моя дочь.       Такой неожиданный поворот событий окончательно выбивает из колеи. Зеленые глаза становятся огромными и таращатся на мужчину. Свежая информация. Каждая ситуация и поведение становятся совершенно обыкновенными и не вызывают вопросов.       — Почему ты раньше не сказал?       — Я думал, ты знаешь, — пожимает плечами Аккерман.       — Откуда…       — Я же представлялся ее отцом, когда мы забирали ее с тренировки.       — Ну, я думал, это для того, чтобы ее отпустили с тобой… Погоди, а Эрвин знает?       — Господи, угораздило же связаться… — мужчина шумно вздыхает. — Ты же был на восьмилетии их свадьбы. Когда мужик берет бабу с шестилетним ребенком, он догадывается, что это не от него.       — Значит, вы с Ханджи..?       — Были женаты.       — Долго?       — Официально дольше, чем фактически. Хватит вопросов на сегодня. Идем спать.