Я его не боюсь

      — Нет, — Леви берет в руки упаковку нарезанной колбасы из тележки, рассматривает ее внимательно и кладет обратно на полку. — Эрен, смотри на срок годности.       — Но я же все предусмотрел! — продолжает тот гнуть свою линию, не отвлекаясь на всякие мелочи типа свежей еды. — Этот бар самый чистый согласно всем тем многочисленным сайтам, которые я смотрел! — Он эмоционально размахивает руками и кладет в тележку другую упаковку взамен. — Перед входом нет брусчатки, в меню есть твой любимый виски, на баре нет орешков, которые тебя бесят, в кабинках туалета есть щеколды!       Вечером в супермаркете много людей, но все спешат поскорее выбрать нужное и добраться до дома, тем более в пятницу, когда в список покупок многих добавляется алкоголь, чтобы отметить успешное завершение очередной рабочей недели. Поэтому на пару, которая спорит, никто не обращает внимания. Тем более что на самом деле спорит только один, а второй с безразличным лицом только отмахивается от слов и проверяет продукты, чтобы потом не слечь с отравлением. И Леви не особенно раздражен, потому что обычно Эрен внимательнее, просто именно сейчас пытается подбить своего спутника на весьма несвойственное тому мероприятие.       — Я не хочу проводить вечер в компании студентов.       — Ты каждый вечер проводишь в компании студента!       — Я с ним сплю. А еще его прогнать некуда, мне приходится.       Аккерман останавливает тележку, которую толкает, упершись в ручку локтями, потому что наглый выпрашивающий щенок с его чертовыми большими, умоляющими глазами просто вынуждает в него врезаться.       — Что мне сделать, чтобы ты согласился? — у него начинают кончаться аргументы, которыми он засыпает свою пару.       — Рассказать тебе, как пройдет этот вечер? — после шумного выдоха предлагает Леви. — Твои друзья будут смущаться и не иметь понятия, о чем со мной говорить. Или о чем вообще говорить при мне. Ты будешь нервничать и следить за тем, чтобы они или я не сказали ничего такого, что настроило бы нас друг против друга. Я же просто не буду понимать, что я там делаю. Очень сомневаюсь, что найду общий язык с теми, кто едва вышел из пубертатного возраста. Да и не очень хочу искать, мне это ни к чему.       — Ты ведь уже общался с Армином. Да и со мной ты же находишь общий язык? — растерянный взгляд не знает, за что ему зацепиться, кроме лица напротив. — О, шоколадная паста по акции, возьмем?       — Бери… Я тебе еще раз повторяю: я с тобой сплю. Мы начали общаться с того, что я решил затащить тебя в постель, а продолжили, потому что я, очевидно, кем-то проклят. С Армином же мы общались совсем немного. И большую часть времени он либо молчал, либо пытался убедить меня в том, что ты не конченый нарик.       — Армин — человек тактичный, он всегда следит за речью, ему не придется подбирать слова, — Эрен снова продолжает движение по магазину, покупки все-таки надо закончить. — А Жан, наоборот, отмороженный и говорит все, что ему в голову взбредет. Можешь его даже матом крыть, как ты любишь, он не из обидчивых. Не бей только... Мне, правда, важно, чтобы ты познакомился с ними. Я ведь проводил время с твоими друзьями.       — И я тебе сочувствую.       — И с твоей дочерью.       — Считая ее моей малолетней любовницей.       Бабушка с тележкой быстро спешит мимо, вырвав из контекста лишь последние два слова. Мол, «не мое это дело, ну их этих идиотов, моя хата с краю».       — Не сиди с нами весь вечер. Удели час. Я хочу, чтобы они тебя увидели. И увидели то, что я вижу в тебе.       Последние слова производят эффект, и лицо Леви перестает быть скучающим. Но реакция неопределенная. Он вдруг несколько раз часто моргает. Такое бывает, когда задумываешься, представляешь что-то перед глазами, а затем приходится возвращаться к картинке реального мира. Так бы и показалось, будь на этом месте кто угодно другой, но именно этого человека нельзя отнести к числу мечтателей, которым это свойственно. Даже в те моменты, когда ему что-то неприятно, он не отключается, не задумывается. Скорее, сбежит, но абстрагироваться не умеет.       — Не знаю, что ты там видишь, но это видишь ты один, — все-таки отвечает Леви и наблюдает за тем, как Эрен вздыхает, видимо, использовав последний довод из своего арсенала. — Ладно… На пару часов. И ты уйдешь со мной. Я не оставлю тебя в баре с твоими пьянчужными наклонностями.       — Спасибо!       Йегер расцветает моментально и достает телефон, чтобы написать друзьям о том, что в завтрашний выходной все в силе. Этого подтверждения они ждали всю пятницу. Эрен устроил себе на весь день марафон по нервам. Спортивное нервничание на парах с машинальным игнорированием половины лекций, нервы во время еды с поглощением ее не оттого что хочется, а потому что надо. А на работе, прямо перед тем, как его должен был забрать Леви, нервничал так, что прибрал все с тройным усердием. Да так, что умудрился выслушать претензии на тему того, что дома он убирается хуже. А все из-за одного вопроса. «Давай завтра встретимся с моими друзьями?»       На кассе многочисленные товары начинают перебираться на движущуюся ленту с помощью быстрых рук, будто вдруг началось какое-то соревнование между очередями, и хочется в очередной раз одернуть любовника, который ведет себя, как ребенок, но Леви отрывает телефонный звонок. Он зажимает телефон между ухом и плечом и достает из бумажника карту, чтобы передать ее. То, что он оплачивает продукты, стало очень привычным. Поначалу Эрен смущался, пытался что-то бубнить про стипендию и зарплату, но его обрывали резонными словами о том, что ему нужно копить на ноутбук и ремонт своей комнаты. Правда, после этих слов пришлось пообещать, что он не выставит своего щенка из дома, как только ремонт будет готов, несмотря на то, что понимал — это будет черт знает когда с такой-то зарплатой, как у мальчишки.       — Алло… О, отлично, спасибо… Завтра никак, у нас планы. Давай в воскресенье… Какой коньяк? Это ты у себя в кабинете бумажки перебираешь, а я по всему заводу ношусь, как в жопу ужаленный… Ладно, разберемся. Пока.       Кассовый аппарат пикает на фоне, и Эрен начинает уже складывать товары в пакеты, невольно прислушиваясь к непродолжительному разговору.       — Эрвин звонил?       — Да. В воскресенье идем к ним на ужин. Я задолжал ему за одну услугу.       — Правда? За какую?       — Потом узнаешь.       Леви подхватывает два пакета, оставив последний нести своему спутнику, и направляется к выходу. Если не получил от него ответа сразу, то можно больше не спрашивать. Не скажет. ***       — Просыпайся. Опять прокопаешься и опоздаешь.       Голос медленно проникает в сон, но пока не может до конца сбросить его оковы с лохматой головы. Эрен только мычит. Не стоило в лето так расхолаживать себя, просыпаясь к обеду. Теперь началась учеба, и вставать к первым парам просто невозможно, все равно что без подготовки постоянно пытаться садиться на шпагат. Невзирая даже на угрозу, что его начнут будить ведром ледяной воды, которая пока не была приведена в действие. Нерадивый студент тихо фыркает и кутается в одеяло, чтобы спрятаться от холодного злого мира, и это притом, что мир еще холодным стать не успел, и на улице до сих пор почти по-летнему тепло. Если бы он жил один, то непременно первую неделю или две, может, и больше, прогуливал первые пары. Но сейчас суровый надсмотрщик пристально следит за тем, чтобы бренное тело на парах появлялось-таки. Первые пару секунд кажется, что у него получилось заснуть, и ему снится прекрасный сон, потому что наяву такого быть не может. Никогда не было раньше. Рядом с ним прогибается от веса матрас, его виска касаются губы, затем щеки прямо под глазом, затем переносицы. Губы теплые, с ароматом мяты. Лицо щекочут чужие волосы.       — Вставай, иначе я возьму ремень, — угроза страшная, а голос нежный.       — А раньше обещал облить водой, — с улыбкой бормочет Эрен, но все-таки открывает заспанные глаза.       — То, что я до сих пор этого не сделал, связано лишь с тем, что не хочу ночью ложиться в мокрую постель.       Сильная рука откидывает одеяло и припечатывает ладонь к заднице с громким шлепком. ***       Стены, покрашенные под потертое временем дерево, украшают пустые рамы и множество маленьких лампочек. Они дают свет, но очень мягкий, тихий, придающий бару интимно-расслабляющую атмосферу. Из колонок плавно льется-переливается приятная музыка, похожая на легкое дуновение ветра в колокольчиках. Странно говорить подобное про питейное заведение, но тут так спокойно, что можно было бы привести ребенка. Но хорошо, что этого никто не делает.       — Я закажу пиво?       — Вопрос нормально сформулируй.       — Можно я закажу пиво?       — Можно.       — Ты будешь только виски?       — Наверное, закажу фисташки.       Почти обычная пара, несмотря на то, что оба мужчины. Сидят рядом, оба смотрят в меню. Не так близко, чтобы привлекать чужое внимание, но достаточно близко, чтобы, присмотревшись, заметить в них больше, чем друзей. По мельчайшим деталям. Вроде той, что Леви закинул руку на спинку дивана за Эреном. Или по тому, что произнося такие незначительные фразы, оба немного, совсем на чуть-чуть, поворачивают головы друг к другу.       — Смотри, коктейль называется «Бетономешалка».       — Очаровательно, — Леви широким жестом закрывает меню и откидывается на мягкую спинку дивана, потирая свободной рукой шею.       Аккерману случается выбираться в бары, просто он этого не любит. Зачем пить в специально отведенном для этого месте, если пить можно дома? Глупость какая-то — стягивать алкоголиков, чтобы те напивались в одном помещении, провоцируя пьяный секс, драки и прочие прелести жизни алконавтов. Еще и надо вести беседу со специальным человеком, чтобы он доставил тебе алкоголь. Вот в магазине все просто: взял бутылку, принес на кассу, дал денег, забрал домой. Если кассир не очень противный, можно поздороваться. А тут, понимаешь, целая церемония.       — Привет, — Армин подбегает к столу и машет на себя ладонью. — Давно ждете? Автобус, зараза, долго не приезжал, авария какая-то.       — Да все нормально, ты не опоздал, — успокаивает его Эрен и протягивает меню, когда тот садится за стол. — А вот Жан наверняка опоздает.       — Ну, кто же в нем сомневается. Вы уже заказали?       — Еще нет. Давай закажем тебе «Бетономешалку»!       — Что?       — Я уже говорил, что у тебя дурацкое чувство юмора? — Леви привлекает к себе внимание «юмориста».       — Да-да, много раз. У меня есть подозрение, что ты меня не любишь!       У Аккермана чуть заметно дергается бровь, а Эрен закусывает губы, понимая, что забрел в какую-то не ту степь, и разговор стоит перевести. Армину, конечно же, не заказывают никакую «Бетономешалку» с повышенным содержанием водки, а довольно простой коктейль с прозаическим названием. Леви, как обычно, не особо охотно участвует в беседе, предпочитая отвечать только на прямые вопросы, но не выглядит напряженным, а это не может не радовать. Обстановка такая же спокойная, как сам бар. На скучающем лице даже появляется тень улыбки, когда Арлерт рассказывает о том, как охотился за пауком в своей комнате вместе с соседом, об их неудаче и ощущении, что теперь он живет с пауком Шредингера, потому что не знает, жив тот или нет. Такое стечение обстоятельств можно считать вполне себе удачным раскладом. Но пока собрались не все участники вечера.       — Сорян, припозднился, — вместо приветствия оглашает очевидную вещь опоздавший и кивает человеку напротив. — Жан.       — Леви.       — Так, давайте сначала о деле, а потом о теле, — начинает он, не успев сесть за стол. — Мой друг согласился одолжить нам хорошую палатку, совершенно бесплатно. Только надо умудриться с ней ничего не сделать. Ну, не прожечь там, не порвать. У нее должен остаться товарный вид.       — Ну, я-то не прожгу, а вот за некоторых не обещаю, — Армин улыбается и переводит насмешливый взгляд на Эрена, который вдруг застыл от того, что в его зад из дивана воткнулась пружина, судя по размеру глаз. — Ты чего?       — Нет, ничего, — голосом выше, чем обычно, уверяет он и поворачивает голову к Леви, который уже сложил руки на груди и явно приготовился слушать увлекательный рассказ. — Я… пойдем, покурим?       Он хотел сказать. Правда, хотел, но просто забыл. Ну кто бы мог подумать, что Жану приспичит поговорить на эту тему именно сейчас… Его винить хочется, но не получается, потому что сказать нужно было уже очень давно. И не соврать на тему того, что возможностей не было, они ведь живут вместе и не всегда рот занят едой или членом. Леви молчит достаточно долго, чтобы очко сжалось, а футболка пропиталась потом так, что впору ее выжимать, но встает и идет к выходу он спокойно. Всегда, когда он такой спокойный, как-то не по себе. Куда легче жить, когда Леви ругается и выписывает подзатыльники, потому что тогда конкретно звучит, чем он недоволен. То есть, сейчас понятно, чем конкретно, но не понятно, что за этим последует.       На улице еще не успело стемнеть, вечер только начал бороться за свои права, но уже немного прохладно. Лето сменилось осенью, и ночи постепенно будут все холоднее и холоднее, но пока хочется только радоваться тому, что жара сошла. Эрен следом за Леви подходит к большой урне с пепельницей прямо между зданием бара и небольшой парковкой перед ним, где, впрочем, не так много машин, потому что мало кто поедет в такое место на собственном транспорте. Разве что на компанию имеется один трезвый водитель.       — Ты мне позволишь это объяснить?..       — Валяй, — Леви закуривает и, не глядя, передает зажигалку, которую постоянно забывает Эрен и покупает новые. У них дома уже появилась вазочка для зажигалок, и там их штук десять.       Йегер открывает было рот, но вдруг понимает, что понятия не имеет, что надо говорить и молчит, вертя в руках зажигалку. Ни одной мысли в голове. Потому что и сам не понимает, почему не сказал раньше, ведь это было просто. Особенно вначале, когда между ними не было ничего серьезного, а эта тема постоянно всплывала в компании друзей.       — Я не знаю, почему не сказал, — расстроено выдыхает Эрен. — Я забыл. Прости. Из головы вылетело напрочь. Я такой дурак, прости меня, пожалуйста. Простишь?       Леви не отвечает, продолжает курить и смотреть на летающий по парковке пакет с абсолютно непроницаемым лицом, которое заставляет нервничать куда сильнее крика. Невольно вспоминается мама, которая, случись что вне дома, делала строгий вид и говорила это страшное «дома поговорим», вызывая тем самым желание отныне жить на улице и питаться ворованными чипсами. Сейчас ситуация почти такая же, и мысленно уже представляется жизнь на вокзале.       — Леви, пожалуйста, не молчи. Скажи что-нибудь… Если ты хочешь, я никуда не поеду, — поспешно заверяет Йегер.       — Конечно, ты никуда не поедешь, — Леви выдыхает дым вместе со словами тоном само собой разумеющимся. — Не собираюсь читать заметки в газете о том, как три пьяных идиота заблудились в трех соснах.       — Хорошо… — Эрен так нервничает, что забывает закурить, хотя вышли для этого. — Мне очень стыдно, честно. Ты злишься?       Так как Леви снова молчит, вздернув бровь, он шагает ближе и наклоняется к плечу, но получает очередную затрещину, от которой шипит. То ли Аккерман не знает, что у него тяжелая рука, то ли реально хочет выбить из лохматой головы последние мозги.       — Конечно, злюсь. Ты бы еще, собрав вещи, мне об этом сообщил. Дома ты у меня получишь. Когда я уже научу тебя думать не задницей? — он шумно выдыхает и, не получив ответа, смотрит на часы. — Еще полчаса, и уходим. Я обещал тебе два.       — Ладно, — немного подавлено соглашается Эрен, потирая затылок, и первым заходит обратно.       Теперь бы придумать, какими словами сказать друзьям о том, что он не поедет. И ведь как обидно! Виноват-то сам. Может, ему и разрешили бы при соблюдении каких-то условий, а он элементарно не вспомнил попросить. А теперь все планирование, на которое ушло столько времени, коту под одно место. Наверное, не стоит сейчас поднимать эту тему, а дождаться разговора наедине, чтобы никого не смущать. За это время, может, получится придумать нечто лучшее, чем «я забыл рассказать Леви о поездке, поэтому он на меня разозлился и никуда не пустил». Стыдоба, да и только.       — Леви, — улыбается Армин, когда пара снова садится за стол. — Мы тут с Жаном поговорили и подумали, может, и ты захочешь поехать с нами?       Вот судя по лицу Жана, не его это мысль, и он испытывает к ней весьма специфические и смешанные чувства. Начиная с того, что ему не разрешили взять с собой подружку — ну какую-нибудь, которая будет на тот момент, и заканчивая тем, что Леви он видит второй раз в жизни. Однако он вообще не возражает. Просто потому, что Армин, в отличие от некоторых, совсем не дурак. Он понял по взглядам Эрена и Леви, что первый, как полный осел, просто забыл рассказать. А их долгое отсутствие не означает ничего хорошего. И Эрен готов бы возразить, но немного втягивает голову в плечи, словно ждет еще одного болезненного удара. Вместо слов он хватает свою кружку с пивом, чтобы сделать большой глоток.       — Пожалуй, — Аккерман пожимает одним плечом.       Йегер давится пивом и кашляет, привлекая к себе внимание не только своего столика, но и пары соседних.       — Правда?! Ты, правда, поедешь?!       — Почему бы и нет.       Какое странное ощущение. Будто сидел над примером «2+2» целую вечность, ожидая какого-то подвоха, а его нет. Все вот так просто. Эрен незаметно одними губами говорит другу «спасибо», а тот только еле заметно улыбается.       — Ну как можно так?       Все разошлись кто куда. Леви остался оплатить счет и дойти до туалета, Жан с Армином выбрался провожать Аккермана с Йегером, но ушел говорить по телефону в сторону, а сам Армин отступил от Эрена на пару шагов, чтобы на него не попадал дым.       — Сам от себя в шоке! Когда мы об этом говорили, его никогда рядом-то не было, а потом я просто забывал.       На улице уже успело стемнеть. Машина, прямо напротив, включает и гасит дальние габариты, ослепляя. Йегер с сигаретой щурится, но не придает этому особого значения, мало ли что в голове у водителя. К тому же он не видел, как тот туда садился. Может быть, что это произошло случайно, нет повода раздражаться, хотя на всякий случай все же делает на пару секунд недовольное лицо.       — Ну, в любом случае я рад, что все так хорош… Эрен!       Взвизг шин полностью перекрывает возглас друга. Машина резко подается вперед и из-за отсутствия препятствий на пути, логичных на парковке, бьет курильщика в бедро. К счастью, тут же замирает и не давит. Йегер, выронив сигарету, только падает на асфальт.       — Что вы делаете?! — громко возмущается Армин и кидается к другу, который морщится от боли на тротуаре. — Ты как? Встать можешь?       — Блять… не знаю... Ай!       — Э, дебилище! — Жан, замечая происходящее, бросает телефонный разговор и начинает молотить в окно. — Придурок бухой, вылезай, ты людей передавишь!       Кирштайн стучит в окно, но это как хлопать мухобойкой подлодку. Пьяный водитель ни черта не слышит. В следующий раз он так же резко сдает назад и резко тормозит. Кажется, пытается вспомнить, как вообще управлять машиной, а может, и сел за руль в первый раз, определив в себе природный талант.       — Давай я помогу, — предлагает Армин.       На фоне слышится трехэтажный мат, которым Жан пытается заставить пьяную нечисть вести себя вменяемо, однако поезд «бухой долбоебизм» уже тронулся со станции, и остановить его практически невозможно. Но внезапно мат умолкает и вместо него раздается звон разбитого стекла. Растерянный Кирштайн стоит в стороне, а Леви отбрасывает камень, сует руку в окно и глушит мотор. Он забирает ключи и с силой отшвыривает их в неизвестном направлении. Приступ?.. Сбоку не рассмотреть лица, хоть Эрен и пытается. Сердце замирает. Второй раз за вечер прошибает на пот, только теперь ледяной.       — Встать сможешь? — Леви подходит и подает руку.       Речь адекватная, его не трясет, лицо не похоже на фарфоровую маску. Взгляд чистый, хоть и тяжелый, как всегда. Вполне себе вменяем, и предлагает помощь. А водителю машины плевать. Он все еще пытается куда-то уехать без ключей и дергает ручку переключения передач, может, в своей голове куда-то и едет.       — Больно?       — Да, — на выдохе отвечает Эрен уже на своих двоих. — Но не критично.       — На перелом не похоже, ты бы верещал как резаный. Но на всякий случай нужно сделать рентген, — Леви подставляет свое плечо для опоры. — Я позвоню Ханджи. Армин, вызови такси до травмы. Жан, принеси льда.       Он и Армин погружаются в разговоры, Жан убегает обратно в бар, а Эрен тем временем пытается прислушаться к собственному телу и успокоить сердце. С Леви все в порядке. Боль есть, но она уже стала тупой и немного немеющей конкретно в месте удара. Чтобы не опираться на левую ногу, он почти виснет на мужчине, а тот только обнимает за талию, не выказывая признаков хоть малейшего дискомфорта. В такси они оба молчат. Одной рукой Леви сам кладет пакетик со льдом на его бедро, а другой касается его руки, будто пытаясь залечить рану силой мысли, и это трогательно. Интересно, убережет ли травма от наказания. Скорее, нет, чем да. Разве что травма серьезная, но тогда наказание просто отодвинется на неопределенный срок. Аккерман не отказывается от своих слов. И, кстати, сложно не заметить то, как легко он раздавал приказы взволнованным недавно-подросткам, а сам сохранял при этом ледяное спокойствие. Зато от его руки по телу расходится тепло и забота. А еще он согласился поехать вместе с ним. Эрен улыбается, уткнувшись носом в родное плечо, забыв о боли в ноге на какое-то время.       — Аккуратно, — предостерегает Леви, когда помогает выбраться из машины. — Обопрись об меня.       Частое посещение травмпункта — нехороший признак, намекающий на то, что в жизни надо что-то менять. Может, для кого-то раз в два месяца — это нечасто. Но вот именно тем, кто так думает, стоит поберечь себя более тщательно. Или вообще начать себя беречь. Идти самому вполне себе можно, нога не болит настолько, но она онемела будто, и приходится хромать. Ханджи уже ждет в холле с обеспокоенным лицом, потому что ей толком ничего не объяснили по телефону.       — Что случилось? — ее голос привлечет внимание где угодно. Ей-богу, таким, как она, надо быть как минимум ораторами. — Идемте, нам на второй этаж.       — А с переломами ног вы тоже посылаете на второй этаж?       — Леви, у нас же есть лифт, не язви, пожалуйста, без повода. Да и Эрен там уже бывал со своей рукой, — она легко отмахивается, как теперь известно, от бывшего мужа и нажимает на кнопку лифта. — Бедный мальчик. Как же это случилось?       — Да какой-то придурок газанул, а я оказался на пути, — жалуется пострадавший.       — Ты стоял на проезжей части?       — Нет, я был на тротуаре между баром и парковкой, — показывает он две противоположности руками. — А он газанул с парковки. Хорошо, что быстро остановился, а то ведь мог меня по стене размазать.       — И то верно…       За поворотом после лифта уже знакомая дверь в большое помещение со столешницей и массивным аппаратом над ней. Больше ничего лишнего, только этот инструмент пыток, как он выглядит со стороны, и еще одна дверь с надписью «пультовая».       — Давай-ка ложись на стол. Леви, помоги ему. Видишь полосу, твоя попа должна быть вот тут… Вот так, отлично. Вы полицию-то вызвали? — как бы между делом спрашивает Ханджи и нажимает кнопку.       Большой, на удивление мобильный короб начинает светиться, а доктор берется за ручки и двигает его. Вперед, назад, влево, вправо, вверх, вниз. Так, чтобы под крестом из света оказалось только нужное место.       — Да не пришлось, Леви с ним сам справился. Разбил окно и выкинул ключи. А мужик такой пьяный был, что завтра и не вспомнит ничего, решит, что сам все начудил.       — Вот как… Ладно, идем, Леви. Эрен, не двигайся. А когда услышишь мой голос, не дыши.       Снимок готовится очень быстро. Йегер с Аккерманом буквально пятнадцать-двадцать минут сидят в коридоре, когда врач выходит к ним и говорит, что нет ни перелома, ни трещины, только ушиб мягких тканей, а значит, нужна мазь и покой, не более того. Кажется, кто-то родился в счастливой рубашке. По лестнице домой они поднимаются медленно. Пострадавший прихрамывает и держится за плечо, преодолевая ступеньку за ступенькой. Его не торопят.       — Помочь тебе принять душ?       — Да я в порядке, могу и сам. Не настолько все плохо, — Йегер валится на диван и прикрывает глаза, поражаясь своей суперспособности находить неудачу и неприятности. — Ты еще сердишься?       — Сержусь.       — Я... — помолчав, начал Эрен. — Хотел сказать тебе спасибо за то, что согласился поехать с нами. Я очень ценю это. Ты… очень хороший.       — Ты съел какую-то таблетку у Ханджи, когда я отвернулся?       — Нет, — со смешком. — Я правда так думаю.       — Ну да, — Леви хмыкает и включает чайник. — Сейчас я дам тебе повод думать иначе. Раз можешь стоять сам, иди в угол.       — Все равно думаю, что ты хороший… — ворчит Эрен с улыбкой, прихрамывая к углу.       — Так, может, тебе еще ремня всыпать, чтобы не болтал?       Становится слышно только закипающий чайник, а очень скоро и сигнал, что кипяток готов. Слышно все, что происходит за спиной. Эрен так много раз видел, как заваривается чай, что может до мельчайших подробностей сказать, что Аккерман делает сейчас. Сначала достает из верхнего ящика столешницы круглое ситечко с ручкой, которым удобно набирать заварку. Почему-то он всегда сначала прокручивает его на пальце, а уже потом достает с верхней полки тот чай, который считает нужным. Так и есть, слышно, как открывается и закрывается шкафчик, а на стол небрежно опускается железная крышечка от баночки с чаем. Очень тихое шуршание, а за ним звук наливающейся воды. Обычно потом кухня быстро наполняется ароматом чая. Эрен водит пальцем по стене и продолжает «следить» за Леви, который, судя по шагам, оставляет чай настаиваться, а сам выходит из зоны кухни.       — Я схожу в аптеку за мазью, а ты продолжай стоять.       По идее, никак же он не узнает, отходил ли наказанный с места или нет. Не будет же открывать дверь периодически с разоблачающим криком «ага!», пока не вызовет паранойю и страх дернуться лишний раз. От дома до ближайшей аптеки идти минут пять спокойным шагом, столько же обратно, к этому можно прибавить время поиска необходимой мази фармацевтом, и это при условии, что не будет очереди. И последняя переменная: Леви курит у дома, если окна на первом этаже закрыты. В общей сложности у пленника угла где-то минут десять-пятнадцать без надсмотрщика. Но свое наказание Эрен отбывает честно, развлекая себя такими вот увлекательными подсчетами, рисованием пальцем по стене и размышлениями о том, сколько песен он знает наизусть. Оказывается, что только две, а на третьей зацикливается, не получается вспомнить одну строчку. Здорово, теперь это дерьмо будет его преследовать, а в интернет не полезет принципиально. За спиной открывается и закрывается дверь. Поворачиваться не нужно, все звуки хорошо знакомы: сумка на крючок, обувь на место.       — Спусти штаны, — велит Леви, как только оказывается рядом, и опускается на одно колено, когда его требование выполняется. — Да, не хило…       — Черт, — левая нога сбоку выше колена — один сплошной синяк. — А по ощущениям все вроде не так плохо…       — Завтра увидим, плохо или нет. Обезболивающее выпей на ночь.       Его ладонь втирает мазь, едва заметно надавливая. Так и тянет запустить руку в волосы. Когда еще Леви будет стоять перед ним на коленях. Ну, не прямо перед. Сбоку. И все же.       — Только попробуй.       — Я же ничего не делаю, — фыркает со смешком.       — Ага, конечно. Я вижу, как твои пальцы ничего не делают. Достаточно. Надевай штаны, — на столике у дивана его руки ждут салфетки, а его задницу — сам диван. — Иди ко мне.       А вот его пальцы без проблем зарываются в подставленные волосы, когда любовник садится на пол между его ног и кладет голову на колено.       — Рассказать тебе о поездке?       — Обязательно расскажешь, но завтра. Сейчас я хочу выпить чай, принять душ и пойти спать.       Так они и сидят. Один пьет чай и водит пальцем по экрану телефона, а другой, уложив голову на его колено, еще раз переживает сегодняшний день. Он закончится хорошо. Действительно, хорошо. Леви поедет с ним. Барьеров между ними все меньше и меньше. Кажется, что почти все они уже исчезли.       — Черт…       — Что?       — Мне так понравилось спать с тобой в обнимку, а теперь я не могу повернуться на левый бок, чтобы ты меня обнял, — с обидчиво-дурашливой интонацией Эрен ложится на свою сторону кровати.       — …Так повернись на правый и обними меня сам.       От такого предложения можно онеметь, но отказываться или раздумывать глупо. Очень аккуратно и медленно Йегер укладывается головой на грудь. Он делал так много раз. Но днем, перед телеком. В темноте это кажется совершенно невозможно интимным.       — Нормально?..       — Вполне, — мужской голос привычно вибрирует в грудине под ухом, а рука привычно оказывается в волосах.       — Леви… я...       — Доброй ночи, Эрен.       — Доброй ночи…