***
— Я не понимаю, что опять сделал не так, хен, — Тэхен лежит на совершенно ледяной постели в квартире и задумчиво перебирает между пальцами подол рубашки. Съемное жилье встречает его пылью и отсутствием отопления. После теплоты стен общежития чувствовать подобное очень непривычно, но находиться там, когда все остальные уехали из Кореи… Совершенно невыносимо. Лучше уж этот промозглый холод, виной которому неоплаченные счета за отопление. Богом вздыхает очень громко, так, что Тэ отодвигает трубку от лица. И отвечает вопросом: — Тэхен, ты ведь помнишь, о чем мы говорили в караоке, после выпускного Чонгука? — Да, я же давно хотел лично спросить совета, — Тэхен не врет. Он действительно пришел за советом к старшему хену, уж явно разбирающегося во всех взаимоотношениях. — По поводу Чонгука и вообще… — Ты решил стать поддержкой для него, вести себя взрослее и совершать поступки, показывающие твою решимость, но ты, Тэхен-и, накосячил, — Богом перебивает, слегка повышая тон, — и теперь чего ты хочешь? Понять, в чем именно? Мы с тобой могли встретиться на следующий день, но нет, ты захотел встретиться именно поздним вечером! Не догадываешься, к чему веду? — Так с остальными хенами увидится! Мы так редко собираемся все вместе… — Тэхен, — Богом снова хмурится, тон голоса становится грубее и раздраженней, — ты ушел со дня, который так важен для твоего парня. Ушел с его праздника. Догадайся, как он себя чувствует, м-м? — Мы уже почти закончили, и вообще… — Ким Тэхен, чертов ты ребенок, иногда я сомневаюсь в том, что тебе двадцать два! Ты обидел Чонгука. Просто представь, как он уходит куда-то с… Югемом. Так вроде бы зовут того мальчика из GOT7? Уходит в день, когда тебе нужна банально поддержка и внимание. И ты засыпаешь в одиночестве, даже не зная, когда Чонгук вернется домой. Здорово, правда? Тишина в трубке, собственно, была ему ответом. Актер покачивал ногой в кресле, кладя мобильник на журнальный столик и ставя его на громкую связь. Кто-то точно мог бы сказать, что давать советы в его положении «безответно влюбленного» — убого. Кто-то мог бы предложить себя в качестве утешения. Кто-то — посоветовать забыть всё. Пак Богом явно не хотел бы забыть. Идут дни, недели, месяцы; Тэхен, некогда обладавший ореолом таинственности и загадочности, становится для него привычным явлением — непонятным по-прежнему, но совершенно обыкновенным. Как один из донсенов, как друг, как взрослый ребенок, гений и одновременно глупец. Как, например, сейчас, в момент осознания собственного поступка. — Чонгук уехал с остальными в Южную Америку, хен. Мы не увидимся целый месяц. А я сейчас должен решить ещё кучу вопросов в Сеуле, съездить к дедуле в Тэгу, и лишь в конце марта должен приехать к ребятам. — А Чонгук меня игнорирует вообще! Чимин рассказал, как Гук-и просто оставляет телефон на дне сумки! — продолжает Тэхен, и голос звучит ещё отчаянней. — Я пытался через Хосока передать свои извинения, но Чон снова заперся с аппаратурой и вообще пресекает все попытки разговоров обо мне! ТэТэ очень нервничает, уже комкая подол рубашки до состояния изжеванной тряпки, и ледяная постель теперь кажется обжигающе-горячей, невыносимой. — Хен… — почти плачет Ви, и, наверное, именно это жалобное, хнычущее обращение заставляет Богома сказать следующие слова более мягко: — Тэ, это не конец света. Вы и дольше игнорировали друг друга, помнишь? И мирились. Как обычно. Закончи все дела, и всё будет хорошо, ладно? Веришь мне, Тэхен? — Хен… — Соберись, — почти приказывает Богом, — вы оба любите устаивать трагедии на пустом месте. Это глупо, но ваша жизнь на то и ваша, чтобы ссориться и снова мириться. Или уйти друг от друга окончательно. Богом искренне надеется, что его последние слова не станут пророческими.***
Телефон Тэхена звонит в три часа ночи, раздаваясь на всю квартиру громкой мелодией Бэнгов. Юноша протирает глаза, сонно утыкаясь сначала в часы на тумбочке — электронный будильник показывает около двух часов ночи, потом он нашаривает мобильный на подушке и смотрит на фото Чимина секунду, прежде чем ответить. — Алло, Чимин, — сонно приветствует Ви. И слышит всхлипы, которыми Чимин, их вечно веселый и жизнерадостный моти-парень, просто оглушает. — Чонгук… Чонгук-и! Имя, просто имя, но как оно сказано! Тэ пробивает дрожь. Даже волосы на руках встают дыбом. Он резко откидывает одеяло в сторону, подскакивая с кровати и падая на пол. Ноги его, похоже, не держат. — Что случилось, Чимин?! Что с Чонгуком? Чимин все ещё всхлипывает, но тише. И говорит: — Это случилось внезапно, мы совсем не ожидали! Ну как, я говорил Гуку, что его тренировки перебор, но он не слушал, всё хотел, чтобы на концерте всё было идеально… Он был так подавлен последнее время, не делился ничем с нами… — Быстрее! — не выдерживает Тэ. — После выступления он упал в обморок. Сейчас рядом Седжин-хен, тут очень жарко и, может, поэтому. Я так испугался, ТэТэ… Он… С Чонгуком никогда такого не случалось, он же «золотой макнэ» и … Мон-и так нервничает, блин, он идет ко мне, я потом перезвоню, Тэ!.. На часах уже три ночи, когда Тэхен бронирует билет на рейс до Чили из Инчхона. До рейса осталось всего четыре часа. Ким идёт в ванную, впрочем, не выпуская телефона из рук. Холодная вода щиплет глаза, Тэ растирает их ещё сильнее, сгоняя последние остатки сонливости, автоматически выдавливает пасту из тюбика на щетку и растирает её по зубам. Отражение в зеркале встречает его покрасневшими глазами; не нужно заглядывать далеко и глубоко в них, чтобы увидеть испуг и застывшие капли. Мужчины не плачут, конечно же, нет, это просто вода. Тэхен хочет сказать что-то вслух, остановив поток мыслей, разрывающих голову, мыслей, придумывающих всё более и более худший исход. Тэхен жалеет о том, что не в его власти ускорить собственный рейс до Америки. Зато в его силах отписаться менеджерам о том, что он приедет через полтора дня, поскольку билет куплен заранее. О, Ви определенно рад, что поторопился сделать все дела заранее, и дедушку навестить, и решить все вопросы по поводу нового жилья, фотосессий для фансайтов и актерской деятельностью. Чимин звонит снова, и в этот раз Тэ не ждёт ни секунды. — Мы все идем в гримерку, только что закончили, Чонгук почти падает по дороге, — тараторит Чимин, и Тэхен слышит, как РэпМон говорит Чонгуку притормозить и не брать на себя слишком много. Кто-то из стаффа просит его не торопиться, иначе Гук потеряет сознание. — Как его вообще выпустили на сцену в таком состоянии? — Ким почти шипит в трубку, пока Чимин снова выдает скороговоркой «он-сам-сказал-что-справится-ты-же-знаешь-Чонгука». Пак почти шепчет, видимо, ещё и прикрывает рукой трубку, ибо звуки становятся в разы тише: — Я вышел, пока менеджеры ему помощь оказывают, мы не должны мешать. РэпМон-хен сказал, что это из-за жары и общего переутомления. Он и Хоби-хен не отходили от Гук-и всё время, так что… Ох, — шумно выдыхает танцор, — мы все здорово переволновались, Юнги-хен и Джин-хен говорили, что у нас через неделю следующий концерт, и мы все отдохнем как следует, чтобы подобного больше не происходило и менеджеры это тоже подтвердили. Тэ… ты же помиришься с ним? Поговоришь? Пусть он так больше не делает, ладно? — Это моя вина, — Тэхен говорит это, открывая шкаф с вещами и скидывая на незаправленную, еле теплую постель вешалки с комплектами одежды, — я должен был быть внимательней, не уйти с его выпускного, не идти к хваранам, бросая его. Мне жаль, Чимин, мне так жаль! Ви прижимает телефон к уху, выкатывая серебристый чемодан и складывая всё самое необходимое. Он продолжает извиняться, пока его руки на автомате сворачивают носки и нижнее белье и укладывают несессер на дно багажа. В динамике снова слышны посторонние звуки — негромкое покашливание стаффа, бормотание, которое с каждым шагом Пака становится всё громче. — Снимите ему носки, — слышит Тэ, — он говорил, что в порядке, но лучше бы их снять. Парень затихает, слыша мычание Чонгука; слышит и вопрос «ты в порядке?» и тихий, родной голос: — Неа… я не сниму их, — и Тэ вспоминает, как однажды пытался стянуть с Чонгука носки со «Звездной Ночью» Ван Гога, и Гук с точно такой же интонацией тогда ответил что-то похожее на отказ. Тэхен улыбается, когда один из менеджеров шутит: — Твои носки — твоя гордость, да, Гук? И Ким, господи боже, может прямо сейчас поклясться, что Куки усмехается после этой фразы. Он чувствует то самое сдавливающее сердце и горло чувство, от которого невозможно так просто избавиться. И слышит, как в трубке смеется Чимин, говоря: — Погоди, Тэ, я на громкую поставлю, — и через несколько поразительно длинных секунд (наверное, самых долгих в жизни Ви) говорит: — Гук-и, угадай, кто на связи?~ Голос Тэ слишком очевидно дрожит, когда он говорит, что любит Чонгука. Обещает приехать совсем скоро, сводить его в парк аттракционов, на американские горки, и даже не ныть по поводу того, как страшно на них. Он купит ему любимое клубничное парфе, а ещё они погуляют по городу и купят парные футболки с «I LOVE CHILI». И это будет ровно четыреста двадцать пятая белая футболка в гардеробе Чонгука за все годы его жизни, потому что Тэхен, честное слово, считал все футболки, которые не только дарил взамен отобранных, но и те, которые были элементами сценической одежды… — Я жду тебя, Тэ, — просто отвечает Чонгук, и жгучая, невидимая рука, сдавливающая кадык до слез, отчего-то сразу исчезает.***
— Я не знаю, что со мной случилось, наверное, я слишком себя переоценил, — Чонгук проводит кончиками пальцев по чужой щеке, спускаясь к длинной висячей сережке и цепляя её указательным. Чонгук почти млеет от тактильности Тэ, по которой безумно соскучился. Тэхен обнимает возлюбленного, массируя ему шею. — Это мы тебя недооценили, — со вздохом поправляет его Ви, снова сцепляя руки за спиной и притягивая Чонгука ещё ближе к себе. После проведенной трансляции в V LIVE, где макнэ достаточно жизнерадостно общался с поклонниками (Тэ снова наблюдал за ним с другого ракурса, вспоминая преддебютные времена), Ви практически прилип к парню, повалив того на кровать их номера. Фактически, номер был только чонгуков, но Тэхен, приехавший так неожиданно для всех, не стал тратить деньги компании и просто заселился к Гуку. Благо, номер был с большой двухспальной кроватью, а вопрос с номером на ресепшене был решен в два счёта. Тэхен и Чонгук словно забыли эти неловкие недели игнора друг друга. Проще, наверное, закрыть глаза на собственное поведение, не отличающееся большой сообразительностью. Лучше бы действительно сделать вид, будто бы все эти дни были сном, а реальность — в чужой стране, вдали от родины, они, безумно влюбленные в друг друга, находятся рядом во всех смыслах. По крайней мере, они надеются на это. Тэхен не любит говорить напрямую что-то, в этом он и Гук так похожи. Ким подумает раз десять, прежде чем сказать что-то наверняка. Это то, что делает его старше, сознательней, как личность, готовую не только быть защищенной от общества, но и способную защитить своих близких и родных. Это то, что он понял благодаря дедуле после душевного разговора в Тэгу; на что намекнул Пак Богом после караоке-бара; и Чонгук, который так нуждается в крепком моральном плече, этот парень с взрослым телом и совершенно детским личиком и характером. — Я сейчас так хочу что-нибудь спеть, Гук-и, умираю, — Тэ выпрямляется, слегка облокачиваясь на подушку, но чужую ладонь не выпускает, сплетая пальцы почти невесомо и так ощутимо. — Ты никогда не пел, неужели мои каверы так влияют на тебя? — Чонгук вопросительно поднимает бровь, но Тэ просто молчит и немного прокашливается, и Чон принимает это, легонько кивая на такой ответ. — This love is tainted… — тихо начинает Ви. — I need you and I hate it… You're caught between a dream and a movie scene, — и делает паузу, мимолетную, подмигивая и продолжая: — In a way, you know what I mean. Тэхен уже включил инструментальную версию трека, и музыка, оказывается, играла с самого начала, Чонгук замечает только сейчас, когда фраза «when the darts just miss, I just can't resist it» набирает мощь в голосе Тэ и он тянет припев, прикрыв глаза и гладя тыльную сторону запястья большим пальцем. — Cause I'm a fool for you and the things you do….Cause I'm a fool for you and the things, — и нежно, очень нежно добавляет, — the things you do. Мелодия — действительно знакомая для Чонгука, Тэ упоминал о ZAYN ранее, особенно часто, когда они только-только помирились, и им обоим нужно было рассказать о стольких вещах друг другу!.. Припев с низким голосом Тэ звучит, наверное, ещё лучше, чем оригинал, но Чонгук готов быть предвзятым, когда дело касается Тэхена; младший именно в этот самый момент готов прощать косяки старшего, который временами ведет себя как тот странный подросток, впервые появившийся на пороге в BigHit и начавший танцевать вокруг Джин-хена. Их любовь, может быть, и отравляет их, словно ярко-зеленая жидкость в бокале, подаренная Намджуном. Но это — часть их взросления, принятия самих себя, метаморфоз, необходимых и таких нужных. Они будут идти рядом, смотря только вперед и в одном направлении. Песня говорит больше, чем извинения, звучит эхом в глубине сердца и мурашками по коже, остаётся послевкусием на языке и отголосками в ушах. Их безумие продолжается.