***
Тэхен чувствует лишь усталость и легкую грусть, пока они провожают Намджуна в аэропорту — без него оставшиеся три дня путешествия теряют своё очарование. Конечно, лидер утешает их всех (в первую очередь и себя), но у Тэ на душе тошно становится. Он хотел поговорить с Джуном о многом, что тревожит — уж Ким мог бы помочь ему советом и поддержать, как он это обычно делает. У Ви график действий расписан на оставшиеся дни перед отправлением в Азию, продолжением тура — после Финляндии ему уже необходимо ехать к менеджеру, ждущему в Сеуле для рассмотрения всех пунктов нового договора об актерской деятельности. Богом-хен выходит в отпуск, и четырнадцатого они отправляются на Чеджу. Дедушка ждёт в Тэгу, как и родители, с которыми он не виделся уже год, не меньше. Тэ не сильно по ним скучает, но приехать стоило бы. Мда… Тэхен нервно потирает ладони друг об друга, пока никто не видит. Только Намджун-хен способен успокоить его, в момент, когда столько всего свалилось, помимо дел. Чимин, влюбленный в Гука: нет, Тэ подозревал, но не придавал особого значения, думая, что это просто симпатия. Контракт с БигХит, завершающийся уже через несколько месяцев. Работа над новым альбомом, новости о котором неощутимо витают в воздухе и читаются между строк, сказанных троицей рэп-лайн. Стафф, недавно говорящий с Тэхеном. Напоминающий о том, что Чонгук и он выходят за рамки «броманса» и ставят запрет на излишнюю активность и взаимодействие друг с другом. Самое ужасное в том, что запрет исходит от Бан Шихека. И велик шанс, что вскоре он вызовет «на ковер» и состоится серьезный разговор. Велик шанс, что это последние месяцы, проведенные с ребятами, их последнее путешествие. Его последняя возможность «летать» вместе с группой, поднимаясь к вершинам и греться под лучами обжигающего тепла, которым так щедро делятся фанаты. Тэхен обнимает Джуна, его руки немного дрожат, и лидер это замечает, одними губами произнося «поговорим дома» и в ответ получает утвердительный кивок. — Увидимся в Сеуле, — машет на прощание Намджун, и Джин, до этого молчавший и не принимавший участие в разговоре, выкрикивает: — Будь осторожен! И краснеет, на что рэпер лишь улыбается, являя миру ямочки на щеках. Когда лидер окончательно исчезает из виду, Сокджин, поворачиваясь к ухмыляющемуся Хоупу, практически шипит: — Если ты или кто-то из вас, — взгляд проходит по макнэ-лайну, — начнет шутить, то я свяжу ваши языки попарно. Тебя, Хоуп, с Тэхеном. — Фу-у-у-у, ну и мерзость, хен, как ты вообще мог такое придумать, дайте мне расслышать это! — кривится Хосок. И Тэхен с ним абсолютно согласен.***
«Фургон очень уютный», — первое, о чем думает Тэ, рассматривая их новое жилье. Он не знает, кому именно в компании пришла в голову идея о фургоне для кемпинга. Этот человек, определенно, гениальный гений. Тут очень здорово! Им объясняют на английском, как тут всё работает, и Тэхен как некстати вспоминает свой опыт разговора с водителями в совершеннейшей глуши. Он отлично помнит растерянность и гул, создаваемый потоком слов незнакомцев, говорящих глухо, очень быстро, проглатываемые ими гласные и согласные… Сейчас, как и тогда, очень не хватает Намджуна, который, пусть и устает, но переводит для всех непонятные слова. Другие, судя по их озадаченным лицам, того же мнения. Тем не менее, стафф повторно отвечает на вопросы частично не понявших и мемберы распаковывают сумки. Ви сразу же забивает нижнюю полку спального места, заявляя, что будет спать с Чимином, чем заслуживает сразу несколько удивленных взглядов и один раздраженный. Чонгук, совершенно не понимающий, что происходит. Неудивительно — он совершенно слеп, когда что-то происходит прямо перед его носом; Тэхен же не хочет, чтобы Чимин, их ангел и добрая душа, испытывал дискомфорт, как и все остальные, кто их окружает. Это ненадолго. Когда они вернутся в Корею, за закрытыми дверьми они снова сбросят маски и станут самим собой. Путь движется через потрясающие пейзажи, с чем согласен даже Сокджин, не особо наслаждающийся окружающей обстановкой, но занимающий место у окна. Чимин, сидящий рядом со старшим и ровно напротив Тэхена, спрашивает: — Может, в уно сыграем? Я карты с собой взял. Хосок ерзает, задевая локтем бок Ви: — Отличная идея, Чимин-и, я мешаю колоду! Не успевает Хоуп взять из рук коробочку карт, как у их столика вырисовывается Чонгук — бледнюще-зеленющий, прикрывающий рот ладонью и жалобно начавший: — Меня укачивает, Хосок-хен, можно с тобой поменятся? — Ему реально плохо, — меланхолично подтверждает Юнги, вытащив один наушник из уха, — похоже, гамбургер пошел ему не впрок. Уступи ему место, Хосок, с твоей стороны воздух из окна дует. Хосок бы поспорил — уверен Тэхен, смотря, как хен потирает шею и внимательно смотрит на младшенького, дабы уличить во лжи. Чонгук действительно мастер, когда дело касается увиливания и манипулирования, как-никак, годы, когда хены доводили его до слез, прошли и сейчас уже Чонгук делает то, что ему заблагорассудится. Камера позади Тэхена, чей красноватый отблеск отражением виден на телефоне, решает. — Надеюсь, тебе станет лучше, Гук-и, — вполне дружелюбно напоследок желает Джей-Хоуп, но Тэхен успевает услышать шепот, раздраженный и с ноткой угрозы: — Не жди поблажек, Чонгук. Макнэ приземляется у окна с поистине мученическим видом, приваливаясь головой к стеклу. Тэхен чувствует, как ладонь Гука крепко сжимает его, и Ви возвращает эту силу, пожимая ответно — может быть, и Куки манипулировал с помощью съемок, но ему действительно плохо и не поддержать его было бы свинством. Чимин говорит немного быстро и неуверенно, обращаясь к Джину: — Хен, будешь играть? — М-м-м, почему бы и нет? — Сокджин берет и тасует колоду, уже открытую Чимином и раскидывает на четверых. На удивленный взгляд Чонгука старший поясняет: — Чем меньше думаешь о том, как тебе плохо, тем лучше. Отвлекись, больше пользы. Тэхен берет свои карты — у него реверс, пара красных карт, «плюс четыре» и ещё по мелочи, но он решает сильно не топить своих соперников. И отвлечься. Не вечно же ему думать о плохом, нужно насладиться отдыхом. Не только ради себя, но и ради Намджуна.***
Огонь разожжённого костра действительно завораживает. Их «повелитель огня», золотой малыш Чон Чонгук, снова показал свою крутость, как и хозяйственную сторону. До этого, в супермаркете, мистер Мускулистый донсэн понес пакеты (он проиграл в камень-ножницы-бумагу). Чимин, сжалившись, забрал один из пакетов. Он честно признался, что это был не самый тяжелый пакет, просто нужно было уравновесить ношу на обоих руках макнэ, и чтобы он не перегружался… Умилились почти все. Тэхен ловит губами горячую сосиску, только что из огня, и аккуратно надкусывает. Чимин улыбается, отдавая ему всю взятую порцию, и идет снова к огню, где Юнги готовит им ужин на костре. — Спасибо, Чим, — благодарит Чонгук, цапая такую же сосиску и Тэхен видит, как краснеют щеки Пака: не то от жара еды, не то от смущения. Гук действительно редко благодарит кого-то. Тут действительно любой мог бы смутиться. Ужинают они быстро — в дороге успели проголодаться все, и еда, которая готовилась минут двадцать, сметается с тарелок за пять. Остальное время они просто залипают в телефоны (Юнги и Джин точно), а Хосок что-то обсуждает со стаффом, активно жестикулируя. Чонгук убирает тарелки и прочий одноразовый хлам, теперь ненужный, а Чимин зевает, сонными глазами залипая на костер, ещё не потушенный и греющий ладони и ноги. Тэхен подсаживается ближе к Паку. — Я тоже спать хочу, пошли, что ли? Чимин кивает, подхватывает кепку у ног и идет за Ви. Сонные люди, особенно если хотят комфортно устроиться в кровати, могут на некоторое время отбросить усталость и быть куда энергичнее выспавшихся людей. Так и ребята — они разложили кровать, накинули на неё комплект белья (всего лишь простыня да стеганое одеяло поверх) и нырнули под одеяло, до этого сняв с себя лишь верхнюю одежду, не удосужившись переодеться. Ночи в Финляндии холодные, несмотря на месяц апрель. — Чим, — шепчет Тэхен, заставляя в темноте повернуться к нему, — я долго думал… Ви действительно долго думал над просьбой помощи Чимина. Над его чувствами с Чонгуку. Там долго думал, что головная боль практически превратилась в мигрень. — Я не смогу помочь тебе. Минни, я ведь такой эгоист. Как и Чонгук. — Знаю, — глухо шепчет в подушку танцор. Голос звучит сипло, но совершенно не дрожит. — Но тебе нужно сказать Чонгуку. Не мне. И когда он тебе даст ответ, то наш следующий разговор будет совсем другим. Это обещание. В темноте их мизинцы соприкасаются, большие пальцы рук закрепляют слова, сказанные друг другу. — Это обещание.