***
— Я понимаю, что вы все уже устали от меня, но… Чимин с поникшими плечами смотрит куда угодно, но только не на Намджуна, который ради него (него!) отодвинул кресло от стола и отвлекся от записи чего-то, определённо, более важного, чем его нытье. Джун-хен слушает. И эта внимательность чувствуется всей кожей, покрывающейся мурашками ни сколько от волнения, сколько от тревоги. — Не неси чушь, Минни. Это не так, — да, Мон, чёрт побери, ненавидит, когда люди считают, будто им известно, о чем думают окружающие; но ещё больше его бесит, когда такие слова говорит Чимин — самое талантливое и одновременно неуверенное в себе чудо. Он выглядит тем, кого в далеком детстве могли поддразнить за какую-нибудь мелочь случайно (или целенаправленно) и эту мелочь Пак будет нести с собой, как нес крест по Виа Долороза Иисус. И, увы, даже совместные усилия пятерых хенов ничто в сравнении с грубым и дерзким словом Чон Чонгука, которое непостижимым образом рушит всё, чего добились остальные в миссии «как заставить Пак Чимина быть более уверенным в себе». Правда, Джун уверен, что для начала им всем необходимо полюбить себя… Прежде чем помогать другим. — Ты хотел бы поговорить со мной, верно? — мягко начинает Намджун, присаживаясь на пол и подкладывая под зад валяющуюся на расстоянии протянутой руки подушку. Чимин поступает так же, и начинает вновь: — Хен, когда один болеет — это отражается на всех, кому приходится готовить, носить маску, чтобы не заразиться, находить подбадривающие слова… Я знаю, что все устали. Слепой в группе только тот, кто вроде… как и причина… нет-нет, это, конечно, я сам виноват, он и повода не давал! Так вот, эм… Намджун слушает, как Чимин становится неловок в изъяснениях, и, в конце концов, прерывает его поток слов лаконичным: — Мы знаем, что тебе нравится Чонгук. Итак, по крайней мере, ты это признал, да? — Да, — розовеет щеками младший, — и я не совсем знаю, что делать. Не хочу мешать чувствам Тэхена и Гука, ну, ты же знаешь, как они давно вместе, — лидер кивает, — и вмешиваться… глупо. Но я не могу с собой справиться, это первые чувства такой силы, и… — Не знаешь, как поступить правильно? Стоит ли перебороть это или же попытаться, чтобы не жалеть об утраченной возможности? — о, Намджун слишком хорошо знает этот взгляд, и время, когда ему пришлось делать похожий выбор. Спустя годы он не жалеет. Осталось лишь понять, будет ли жалеть Чимин. Мальчик, несколько лет назад бросивший в Пусане всё, что было ему привычно и дорого, тренирующийся до нереальных высот ради того, что он выбрал своим путем по жизни — определенно, сделавший выбор будет следовать ему всегда. И Чимин, выбрав что-то одно по отношению к Гуку, сделает это реальностью. Определенно. — Знаешь, нет ничего плохого в том, что ты любишь Чонгука, ЧимЧим, — ласково зовет по прозвищу Джун. — Все чувства, что я испытывал, чаще всего реализовывал в музыке. Помнишь свою «Lie»? — Ещё бы! — как можно забыть свою первую песню, написанную от всего сердца? — Попробуй сравнить свои чувства с песней. Какой посыл она бы несла? Что бы ты хотел сказать тем, кто ощущает то же самое, что и ты? Чимин задумывается, пощипывая губы пальцами, и Мон держит паузу — дает сосредоточиться. — Наверное, это было бы продолжением «Лжи». Новая ложь. Скрытие истинного положения дел тоже можно было бы отнести ко лжи. И… любовь, конечно же. Я хотел бы полюбить себя так же, как любит себя Чонгук. Как будто бы он, прикасаясь ко мне, делает и меня таким же золотым! Но не статуей, как Мидас, а делясь своей уверенностью. Я хотел бы любить его, но по-другому. Хотел бы не вредить вам всем, окружающим… — И самому себе, — шепча губами, тихо добавляет Джун, но Чимин его не расслышал. И продолжил: — И вылечиться от этого болезненного чувства, снова стать собой. Взять от своей любви к Чонгуку то, что сделает меня лучше. Даже если я не получу никакой взаимности. Намджун не заметил, как мальчик вырос. Как Чимин стал таким мудрым в мыслях и в сердце, какие правильные вещи он стал говорить. В голове у него виден желтый цвет и море — это то, что несет в себе смысл слов Минни, несет смысл песни, почти законченной благодаря Чимину и которая вскоре, словно хамелеон, срастется со светом её исполнителя и будет восприниматься как личная мелодия Пак Чимина. — Спасибо, что поделился, — проводит рукой по плечу Джун и привлекает в объятья Чима. Чимин охотно льнет — настоящий маньяк объятий — и за этим действием их застает громко хлопнувший дверью Чонгук. Настолько громко, что стеклянные полки студии задрожали, грозясь снова разбиться. Только, черт возьми, не это. — Обнимаетесь, да? — ядовито начинает Чонгук, закрывая дверь за собой и опираясь спиной, загораживая собой весь вход. Чимин тушуется, видя младшего участника таким раздраженным, и немного отстраняется, не желая лишний раз доводить макнэ. Намджун не терпит, когда Гук топчется по остаткам его железного терпения: — Свали в туман, Чонгук, у нас тут важный разговор. — У меня тоже важный! — парирует макнэ. — Чимин-хен, мне реально нужно поговорить с Джуном, не мог бы ты?.. — Он остается, ты, невоспитанная мелкотня, — осаждает Намджун, — а ты свали. Сомневаюсь, что ты пришел по очень срочному делу, так что увидимся позже, оревуар, бай, сайонара… — Тэхен меня бросил! — не выдерживает Чонгук, и сползает по двери вниз, хлопаясь задницей прямо на холодный пол. Но ему, вроде как, пофиг. Похуй, похрен, наплевать, без разницы, фиолетово. «Фиолетовлю». Не очень удачное сравнение, да. — Гонишь, — Мон уверенно это говорит. Он помнит как четыре года назад Тэ, обещавший, что «группа не пострадает», увивался за Чонгуком. Уже тогда было видно, как всё серьезно. Ви не из тех людей, готовых бросать всё, повинуясь спонтанным всплескам настроения, Луне в Козероге и прочим вещам, которые у Тэхена случаются чаще, чем у всей группы. — Нет же! Он уехал на Чеджу с Богомом, и напоследок сказал что-то в духе «знаешь, Чонгук, как насчет взять паузу в отношениях? Извини» и «Мы слишком много пробыли вместе, я устал и хочу понять, что я хочу»! — Звучит вполне в духе Тэхена, — впервые подает голос Чимин, и Чон вскидывается: — Да конечно! У нас всё было лучше всех, даже круче, чем у Хосока с его девушкой! И тут он после Европы говорит такое, вообще не понимаю! Не-по-ни-ма-ю. Джун-а, помоги! Намджун игнорирует отсутствие приставки «хен» с привычной ему невозмутимостью. Он не знает, что посоветовать, кроме как молча принять решение Тэ и по его приезду поговорить вновь. Чонгука вроде как устраивают его пятиминутные объяснения на тему «давай-ка займемся работой над собой, восстановим форму перед концертами в Азии, а уже потом будем загоняться по Ким Тэхену». Чимин вроде как понимает, что сама вселенная дает ему зеленый свет на будущие действия. Намджун хочет купить себе и Юнги соленого попкорна и снова увлекательно насладится происходящим.***
Тэхен ненавидит, когда его ставят перед выбором. Вообще, пожалуй, мало кто такое любит, если уж совсем открыто говорить. А те, кто говорят, что им нравится делать выбор — либо лицемеры, либо просто глупцы. Ви не лжец и не глупец, соответственно. Почему нельзя иметь в своей жизни две равноценные по важности вещи? Ви пришлось выбирать, когда он стоял перед Бан Шихеком. «Я слышал о кое-чем, что обеспокоило меня, Ви», — эта фраза была первой, сказанная им, когда Тэхен пришел в кабинет. И то, что парень был назван Ви, а не Тэхеном… как Шихек-ним писал раньше в письме, прочитанном в Рованиеми, уже стало решающим для Тэ в этом разговоре. «Придётся выбирать», — подумал тогда он, и был как никогда прав. — Твоё взаимодействие с Чонгуком дает очень много слухов: как и в прессе, так и среди фанатов. Так же, я уделил внимание вашему отдыху в Северной Европе и был неприятно удивлен. Не знаю, куда смотрел Намджун, но вы, ребята, влюблены друг в друга, так? — Да, Шихек-ним, — кивнул Тэ, опустив голову вниз. Ему не стыдно за чувства. Ему стыдно лишь за свою несдержанность по отношению к возлюбленному. Тэхен надеется, что Чонгука не вызовут на такой же «разговор» и всё ограничится только выговором ему. — Ты понимаешь, под какой удар ставишь группу своими выходками? — жестко припечатывает словами директор, со стуком кладя ручку на стол. Шихек действительно разражен. — Ты, не переживший и доли того, через что прошли мальчики, чтобы добиться такого успеха в нашей стране, в других! Ваше взаимодействие выходит за рамки фансервиса. И… Тэхен уже знает, что скажет директор. Этого он одновременно боялся и ждал, и видеть результат своей несдержанности одновременно больно и радостно. Больно и радостно. — Твой контракт подходит к концу в сентябре этого года. Меньше полугода осталось, верно? — не дожидаясь ответа на вопрос, Шихек продолжает. — Оставшиеся шесть месяцев ты продолжаешь носить маску и хранить анонимность, более внимательно, чем ты делал это раньше. К макнэ ты не приближаешься, на камерах подчеркнуто собран. Седжин выдаст тебе инструкции позже, ознакомься с ними до концертов в Азии. Тэхен считает, что вот он — конец, и в сентябре может прощаться со всеми, возвращаться к актерской карьере и оббегать кастинги в надежде, что его заметят и пригласят в какую-нибудь дораму, но Бан добавляет: — Мы составим новый договор, продлевающий твоё присутствие в группе. На всю эру «LOVE YORSELF», над которой сейчас работают Намджун с Юнги и Хосоком. — Я думал, что вы меня выгоняете из компании, — Тэхен ошарашенно поднимает голову, смотря прямо в лицо директору. Тот совершенно равнодушно, без единой эмоции в глазах, отвечает: — Новый договор будет с теми же пунктами, что и старый, но при одном условии. Ты прекращаешь любые виды отношений с Чон Чонгуком, кроме сугубо рабочих. В случае твоего отказа — да, ты уходишь из BigHit. Твоя неустойка выплачена практически полностью, до сентября все расходы будут перекрыты и ты полностью свободен. Если, конечно, ты хочешь этой свободы, Ви, — отмечает Шихек. — В любом случае, я жду твой ответ не позднее сентября. — Продлевайте договор, — быстро выпаливает Тэхен, — я согласен на все условия. Если вы заранее всё подготовили, то я готов сразу подписать всё. Тэхен не любит долго думать над своими решениями, даже если от них зависит его будущее. Так, он не думал над участием «Хваранов», это оценили, кажется, все, поняв, как серьезно он настроен на съемки; он и не думал достаточно долго над тем, уходить ли из группы перед дебютом — переживать издевательства менеджера (которого наконец-то уволили) и вечное «ты не дебютируешь» от окружающих людей. Он не железный, и не такой сильный, как остальные ребята. Тэхен стал сильнее лишь после того, как сумел уйти и построить свою жизнь, не завися от решений окружающих о его будущем. Решение идти на поводу компании и нового контракта могло бы быть слабостью. Но Тэхен не может иначе, не может бросить группу вновь, и если ему нужно носить маску для того, чтобы он в итоге стал тем, к чему он стремится и чего жаждет душой — то так оно и будет. Этот разговор Тэхен вспоминает в автобусе, смотря в окно автобуса. Богом спит на откинутом кресле, а Тэ наблюдает за проплывающими весенними пейзажами в окне. Красота совершенно не трогает его сердце, как это обычно бывает, он не хочется потянуться к фотоаппарату и запечатлеть хотя бы пару кадров. Ви совершенно не хочется и думать о недавнем разговоре, но он не в силах отвлечься. Тэхен сделал первый шаг в своей лжи по отношению к Чонгуку перед отъездом, осталось убедить всех остальных по приезду в решительности его слов. Он сможет их убедить, но сможет ли он поверить сам в то, что говорит? — Чонгук не так уж важен для меня, — убеждает себя шепотом Ви, — вовсе не важен. Капля на окне автобуса быстро стекает по стеклу, и Тэхен вскидывает голову вверх — дождя не обещали же. Он старается не думать, что это было лишь в отражении стекла, его лицо с этими дурацкими влажными дорожками, и вытирает щеки рукавом толстовки, ненавидя самого себя за слабость. У них с другом будет лучший отдых, который он не испортит Богому своими незначительными проблемами. Никакой грусти. К черту мир, сейчас он не Ви, сейчас он Ким Тэхен, решивший отдохнуть с другом среди природных красот. А он подумает обо всем завтра, прямо как Скарлетт О’Хара.***
— Love Yourself, говоришь? Звучит… здорово, — Хосок потирает подбородок, листая тетради с текстами песен Юнги. Диван безбожно занят бесконечными ногами Хоупа, в то время как Намджун примостился на полу (ему реально удобно?) и разглядывает полочку с банными принадлежностями прямо напротив. Сегодня они собрались обсудить окончательную «начинку» первого из серии альбомов, и услышать, что думают ребята об этой идее. — Это отличный посыл, — согласно кивает Юнги со своего кресла, перебирая по клавишам синтезатора. — У нас много песен найдётся под этот концепт. Одно время я строчил как бешенный, пытаясь полюбить себя после… ну вы сами знаете чего, — комкает окончание фразы Юнги, и друзья не заставляют его продолжать. И не углубляются в тему. Жизнь Шуги идеально подошла бы для сценария драматического фильма. И для текстов песен, которые он сочиняет. — Помимо основной окололюбовной лирики, я думал о том, чтобы выразить целую историю. В том числе и нашу, — Джун потирает затылок с отросшим андеркатом, — может, включим «Sea»? — Слишком откровенный разговор, мы ведь даже не завуалировали посыл, кроме твоей партии про «океан, пустыню и мир», хотя даже тут ты очень чётко выразился про Намиб, мне понравилось, — Юнги не совсем уверен, стоит ли делать релиз альбома с «Морем». Признаться в том, что им тяжело и одновременно радостно работать над музыкой 24 на 7? Оценят ли фанаты такую искренность? Примут ли их признания в слабости, особенно корейские АРМИ? — Включаем, — Хосок кладет тетрадку на столик рядом и меняет позу с лежачей на сидячую. — Но в конце альбома. После «Her», над которой мы в Европе работали, я думаю, если делать хронологию, то под итог песня очень даже зайдет многим. Нам, ты закончил с Серендипити? — Почти, осталось ещё достичь нужного звучания и дать Чимину её спеть, чтобы понять, что именно стоит подкорректировать. Сходим к продюсерам, проконсультируемся и решим. И есть… пара идей к клипу. Так что у нас ещё много работы. Что думаете по поводу тех песен, что я скидывал вам неделю назад? Решили, что включим в альбом? — «Pied Piper», «Best of Me» — отлично, — Юнги кивает чему-то своему, — после «2! 3!» они идеально вписываются как песни для АРМИ. Определенно, то, что нужно. — Я думаю насчет «GoGo», — Хосок вертит в руках ручку со стола, — нужно что-то динамичное, песня идеально впишется. И мне нравится посыл Супримбой-хена, веет концептом «Fire» и нашим желанием гореть одним днём. — Говоря о «Fire», кстати, — вспоминает Намджун, — что вы оба думаете о «Mic Drop»? С похожим на «Fire» посылом. Включаем сейчас или позже? — Джун очень хочет эту песню. Но он хочет, чтобы и другие хотели её исполнять. С младшими разговор будет позже, но они всегда соглашаются с хенами. — Включаем! — Хосок оживленно начинает ерзать на месте и подскакивает, — просто представь, какую бомбезную хорео придумает Сондык-хен, особенно если обыграть этот жест Обамы, — танцор отставляет правую ногу влево и пафосно изображает, как микрофон падает вниз. Мон смеётся и дарит пару аплодисментов изящному движению Хоупа. — Под такую песню мы точно снимем клип, — авторитетно заявляет Юнги. То, что говорит Юнги, часто сбывает, поэтому лидер кивает, — и у меня есть пара идей, которые там можно было бы включить как отсылки к нашему прошлому творчеству. — Истоки — то, что делает наше творчество ещё лучше, — Джун озвучивает мысли вслух неосознанно. Правда, сейчас оба участника с ним согласны. Есть между ними связь, которая позволяет в нужные моменты как подшучивать друг над другом, так и быть серьезными. Как в эти момент обсуждения музыки, например. — Раз вы нарушили моё покой, засранцы, то хоть зацените недавнее. Ещё в Бергене сочинил, — Юнги отрывается от синтезатора и катится на кресле к экрану, включая кусок записанной звуковой дорожки. Даже отрывок, он всё равно звучит отлично. Как и всё, что творит Мин. — Как решил назвать? — Ещё не думал, но пока писал, думал о Тэхене. О том, как здорово, что он с нами. Про семь цветов, про то, что именно его нам не хватало для полной гармонии. Не знаю, но он так хорошо вписался в группу, даже многого не зная? Удивительно, — Юнги выдыхает. — Косячил, да, но он то, что натолкнуло нас не только на WINGS, но и на дальнейший путь. Я думаю, что и PD-ним продлит его контракт. В том письме нам он очень явно на это намекнул. Да и мы почти как единый организм, — полушутливо заканчивает поток откровенностей Шуга. — Последняя часть нашего ДНК, — полушутя-полусерьезно добавляет Намджун, а Хоби радостно вопит: — DNA! — Ди-эн-эй, — полупевуче пробует Юнги на язык звучание, — годится. Джун-и, на тебе текст. Хосок-и, верю в тебя и в то, что вы с Сондыком придумаете самую лучшую хореографию позже, — Юнги делает паузу, а потом язвительно заканчивает: — Собрание окончено, валите, пока у меня вдохновение не пропало. Парни уходят, а Юнги потягивается на кресле. Музыка-то у него давно закончена. Зато новые идеи ждут не дождутся, когда Мин Юнги приступит к их реализации основательно, забыв про сон, еду и окружающих.