***
Около трех десяток парней суетилось у состава. Перевозки военной техники — дело не простое, требующее скрупулезного соблюдения всех «мелочей». С технической точки зрения перевозка грузов военного назначения ничем не отличается от перевозки гражданских грузов — тракторов, экскаваторов, комбайнов и т. д. Но организационные отличия весьма велики. — Матвеев, ты по аккуратнее с этими машинами. Не Газель грузишь! — Я понял, Геннадий Степаныч, — паренёк дернул рычаг и Т-34-85 заехала на платформу. Парень заглушил двигатель и вылез наружу. Если кто не знает, перевозка немецких танков была довольно долгой и кропотливой. Особенно Тигров. При транспортировке по железной дороге возникал целый ряд сложностей, а большой вес этого танка вызывал поломки обычно используемых буксирных средств и вызывал обоснованные опасения повреждения мостов, по которым двигались вагоны. Тигру, чтобы заехать на платформу, нужно было снимать ряд колёс — габариты гусениц не соответствовали ширине платформы. Шибанов стоял рядом со своей машиной и постукивал пальцем по броне, ожидая нужного человека. Вскоре к нему подошёл паренёк. Тот самый, что вёл Т-34-85. — Это ты Матвеев? — спросил Шибанов. — Так точно! — Шибанов, — он протянул широкую ладонь. Они пожали друг другу руки. Не стоит вдаваться в подробности, как прошла погрузка остальных машин. Могу сказать, что обошлось без происшествий. Состав тронулся в 0:30. К этому времени парни закончили погрузку техники. Невысокий мужик средних лет подтянул ремень, обтягивавший его живот, осмотрелся и скомандовал: — По вагонам! Раздался гудок, оповещавший об отправке поезда. Тяжёлые колеса застучали по рельсам и состав пришёл в движение. Поезд стал медленно ползти вдоль опустевшего перона. Лишь двое патрульных полицейских бросили короткий взгляд на танки, накрытых брезентом. Вскоре состав начал набирать ход и двинулся в путь. Шибанов выбрался из тамбура и вошёл в вагон плац-карта. Ребята сидели по своим кубарям, весело что-то обсуждая. Кто-то раскрывал свои сумки с вещами, кто-то доставал ужин в контейнерах, кто-то расстилал постельное белье на койках, кто-то читал журналы, кто-то сидел в телефоне… Шибанов невольно усмехнулся, глядя на экипажи машин. Он прошёл дальше и уселся в занятый им кубрик. На верхней койке над ним уже растянулся Теркин. — Ну как там? — спросил он. — Хорошо все, — ответил Шибанов, усевшись на свою койку. — Погрузка прошла удачно. Никто ничего не заметил. — Хе, я знал, что ты что-то придумаешь, — одобрительно сказал Вася. — Думаешь, Витя не замерзнет там? — Нет, — покачал головой Шибанов. — Бушлат у него есть. Состав двигался по железной дороге. В вагонах для пассажиров горел свет. Многие уже ужинали и обсуждали предстоящий финал. Лишь один пассажир, сидевший в Тигре, не обсуждал, а обдумывал финал. Укутавшись в бушлат, натянув ушанку на уши, подсвечивая фонарем карту, Виктор Лавриненко прикидывал возможные ходы матча. В машине было прохладно, но терпимо. Парень пытался сосредоточиться на плане. В этот момент зазвонил телефон. Лавриненко поднял трубку и приложил его к уху. — Да. — Алло, Вить, — донесся голос Теркина. — Ты как там? — Отлично, только укачивает немного. — Слушай, там термос должен быть с чаем. А ещё бутерброды мы оставили. Они, возможно, остыли… — Да ладно, — отмахнулся парень. — Всё хорошо. Вы сами как? Ничего не заметили? — Сашка говорит, что папа не заметил. Твои как? — Все в порядке. Да, так оно и было. Мама знала об их затее. Как и он о ней.***
— Мама, так ты училась в Чёрном Лесе?! — удивился Лавриненко, когда он разговаривал с ней в палате. Виктория Сергеевна хмыкнула. — Да. Я училась в Германии, потом поехала в Куроморимине. Там я вступила в команду. И познакомилась с Сихо. — Но, почему ты не сказала раньше? — Ох, я тебя знаю. Ты ведь всегда строишь разные подозрения. — Не… Я бы… Извини. — Я понимаю, — она подошла и обняла его. — Прости, Вить. Она покрепче стиснула его в объятиях. Голос дрожал. — Прости, что я так поступила с тобой. Пойми, ты один у меня такой. Я… Я просто не могу себе представить, что будет, если с тобой что-то случится. Пойми же, я ведь все-таки твоя мама, а ты мой сын. Родная кровь. Я ведь тебя ещё помню, когда ты на подушке помещался. Помню, как ты любил мультики, свои игрушки. Как вы с Васей по площадке бегали, в прятки играли. Виктор даже не знал что сказать. Он лишь обнял её в ответ и прижался к ней. В этот момент ему почему-то стало очень стыдно перед ней. Как-будто он был в чем-то виноват. — Я… Прости, мам. — Всё хорошо, сынок. Главное, что ты здоров. Внезапно слезы стали наворачиваться на глаза. Лавриненко лишь зажмурил их. — Я люблю тебя… мама… — Я тоже тебя люблю, сынок… Больше всего на свете… Раз за разом он вспоминал эти слова. Сейчас, сидя в Тигре, Виктор прикрыл глаза. «Господи, — обратился он. — Дай мне сил закончить начатое…» С этими мыслями он тихо скользнул в сон. Глубокий и чёрный, как омут. А проснулся от протяжного скрежета колёс по рельсам. Состав команды академии Панфилова прибыла на станцию.