Васильковый рай в наших руках

– Нет, нет, вы немного ошиблись, сначала нужно василёк, потом одуванчик. Вот, смотрите... Вальт перехватил мои руки, показывая в сотый раз как плести венок, который уже в сотый раз разваливается в моих руках, а день субботы всё постепенно перетекал в ночь воскресенья. Жужжание насекомых сменилось трелью сверчков, и единственным освещением были редко пролетавшие мимо нас светлячки. Василькое поле, которое казалось ещё таинственее под маленькими звёздочками-жуками завораживло меня. Наверно, я зря тогда вспылил, ведь в этом месте не так уж и плохо. – Мы будем спать здесь ? Чтобы барабашки подлисточные нас окольцевали, да, Аой? Я улыбнулся, а мальчик лишь весело хмыкнул на моё замечание и встал, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться. В этот раз, я схватил его ладонь. Вальт держал мою руку и потянул к мосту, но когда мы оказались почти под ним, Аой дёрнул меня вправо и повёл дальше. Где-то в двадцати пяти шагах от поля был старый шалаш, его даже можно назвать развалюхой. Вальт потащил меня прямо туда и, нашарив фонарик, включил свет. Повсюду раскиданы одеяла, они заполняли небольшую "хижину", и хотелось просто плюхнуться в мягкие, но немного сырые, так же разбросанные, подушки и уснуть. Наверху каким-то неизвестным образом была прикреплена гирлянда, которая едва-едва, как последний вздох, светилась разбавленным огоньком. Вальт достал из-под одной подушки пакет чипсов и предложил перекусить. – Предпочтитаю дворцовому аду - рай в шалаше, а вы, мистер Шу? – он улыбнулся, пережёвывая сразу три чипсины за раз. Внезапно послышался треск пребывающего поезда, и мы пытались "перехрустеть" его. Наконец, когда закуски были съедены, Вальт убрал ненужную упаковку и как-то странно посмотрел на меня, смутившись, он вдруг пролепетал: – Мистер Шу? – он слегка напрягся, но его голос и не дрогнул. – Мне бы хотелось, чтобы вы... взяли меня. – Вальт, я не думаю... ты можешь пожалеть об этом решении. – Я прикусил губу, а он продолжал сжигать меня требовательным взглядом. Чёрт, это же аморально! Неправильно! Кем я буду после этого?! Я не должен! – Мистер Шу, это то, что мне нужно. Когда-нибудь это случится, я не хочу грязной пошлости, которую вижу на каждом углу, кроме этого места. Я хочу... близости. С вами. – На этот раз Аой опустил глаза, стесняясь своих же чувств. – Я, кажется, влюблён в вас. – Влюблён-влюбён? – Влюблён-влюбён-влюблён. Я ещё пожалею об этом, но меня сейчас так тянет к нему. От любви до ненависти один шаг? Кажется, мы его сделали. Улыбнувшись, беру его за руки и опускаю их на свои плечи, прижимаясь к его щеке губами. Он хихикнул, а затем отстранился и снял с себя футболку. Куда так спешить, милый?... Не могу назвать себя эстетом, но изгиб его ключиц, его мраморная кожа и, рассыпанные словно изюминки по всему телу, родимые пятна - родинки приводили меня в восторг. Я осторожно прикасаюсь к его горячей груди и медленно провожу рукой до впалого живота. – Ты сейчас словно картина. – Восхищение не удалось скрыть в моём голосе, и Вальт слегка покраснел. – Как хорошо, что мой художник это вы. Он потянулся к моей футболке, стягивая её, и когда парень пробежался пальцами по моим ребрами, я прильнул к его до одури манящей шее, мягко покусывая. Между нами не было сжигающей до тла страсти, была лишь согревающая до самых костей нежность. Потому что, каюсь, но я, кажется, тоже влюбился в этого мальчика и в жизнь, которую он мне показал. Постепенно, но мы оказались голыми и Аой скромно лёг под меня, зажмурившись от неизвестности перед моими дальнейшими действиям, которых он не мог предугадать. Тогда я впервые увидел страх на его лице и мне стало противно от осознания того, что ему паршиво из-за меня. – Вальт... если ты против, мы можем остановиться. Тебе не нужно терпеть. – Шептал я, мягко погладив вздорогнувшего парня по низу живота. – Х-хорошо, – он выдохнул, расслабляясь от моих теплых рук. Этот подросток когда-нибудь захочет ощутить грязную похоть затмевающую сознание, но сейчас он должен чувствовать лишь близость и ласку, которую я с трепетом дарю ему. Я потянулся за кремом для рук, который, по словам Вальта, он использует зимой вместо клея для веток. – У тебя нет презерватива? – я отвёл взгляд, смущаясь как школьница. – Зачем? Мы же... – мальчик тоже смутился, покраснев и прикусив губу. – Контрацептив рекомендуется использовать, тем более ректальные ткани очень нежные, поэтому они могут легко порваться и допустить передачу инфекции. Важно, чтобы ты и твой партнёр были незараз... – он приложил палец к моим губам. – Нет, – мальчик помотал головой. – Я чист, а вам я доверяю и без презерватива. – Вальт притянул меня к себе, поцеловав в висок и вновь откидываясь вниз, податливо раздвигая ноги, пока я, пытаясь подавить неловкость, выдавливал немного крема на ладонь. Он жмурился, когда мои пальцы скользили внутри. Он извивался, пока я расслаблял стенки мышц, растирая и вызывая приток крови. За счёт трения и циркуляции крови там растягивается, а стенки становятся более эластичн... так, пора заканчивать с биологией. Он громко выдохнул, когда я надавил на едва проявившую себя приятную точку, вызывая табун мурашек по его телу. Он задержал дыхание, когда я убрал пальцы, придвинувшись ближе. – Мистер Шу? – Вальт немного занервничал, схватив меня за руку и заставляя посмотреть на него. – Сделайте это. Я кивнул, проведя пальцами по его волосам, успокаивая, и немного вошёл в парня, на что он тут же сжал мою ладонь. Подождав, пока мальчик привыкнет к новым ощущениям, я стал двигаться дальше, ощущая как Вальт сжимается и шипит. – Как ты? – спросил я, прекращая фрикции. – Мне... – Продолжайте, – перебил он, отвернувшись в сторону. Вальт прикусил губу, заглушая крики на каждом моём движении. По всему его виду можно было понять, что ему очень больно. Я стал покрывать его лицо мелкими поцелуями и малыш немного расслабился, тогда я вошёл полностью. Вальт шумно выдохнул, обнимая меня за шею и притягивая ещё ближе. Мне приходилось терпеливо сдерживаться, размеренно двигаясь, пока Аой тихо скулил мне на ухо. Сделав толчкок под немного другим углом, мальчик вдруг выгнулся и простонал. – Д-да, это приятно. Не останавливайтесь. Я возобновил движения, каждый раз попадая по чувствительному комочку нервов внутри парня и каждый раз увеличивая темп, на что Вальт стонал, подаваясь бедрами мне навстречу. Мальчик вдруг прогнулся в спине ещё сильнее и, сипло простонав моё имя, запачкал свой живот. От того как он рефлекторно сжался, у меня перед глазами взорвались фейерверки, и я с хриплым стоном кончил следом. Я вышел из мальчика, подняв какую-то тряпку и бережно вытерев его живот, потом натягивая на нас чистую одежду, на что он устало улыбнулся. Мне некомфортно из-за того, что я сделал с ним. Если об этом кто-нибудь узнает - меня растерзают в клочья. Брр, бред! Я сам поставил на себе клеймо ублюдка. Подняв одно из одеял, я прилёг рядом с парнем, укрывая нас обоих, и Вальт прижался ко мне, тихо попросив: – Спойте мне, мистер Шу. – Оу, у меня нет голоса. – Пожимаю плечами, но мальчик смотрит на меня умоляющим взглядом и я сдаюсь: Любая песня звучит, как эпилог. Прощайте, стены, и пол, и потолок. Когда сквозь тело идёт смертельный ток. Когда вся кожа – один сплошной ожог. Когда ты здесь – Земля уходит из-под ног. Закончив, я опустил глаза на Вальта и увидел, что он прижался ко мне сильнее, а в его взгляде промелькнуло... восхищение? Мне так хорошо и так плохо одновременно. И всё это из-за Аоя. – Теперь ты. Хочу колыбельную, – я натянуто улыбнулся. – Хорошо, – он искренне улыбнулся мне в ответ: Вечер тает голубой… Я посижу с тобой. Спи и ничего не бойся... Руку к небу протяну И звезду зажгу одну, Ты её теплом укройся, И ничего не бойся… Могу ли я назвать себя счастливым? Могу, пока Вальт прижимается ко мне, пока он шепчет мне колыбельную. Неважно куда я прийду, чтобы найти покой. Его руки будут моей защитой – вот когда я чувствую себя как дома. Я начал засыпать, игнорируя угрызения совести, и где-то на задворках моего мутного сознания, я слышал пение Аоя, а потом провалился в сон.