Двухметровый добрый заяц

Кокорин с трудом вспоминает тот день сейчас. Мозг как-будто специально стер всё, что было тогда. Порой маленькие картинки вспыхивают тусклым огоньком, но они настолько стремительны, что Сашка не может ухватиться за них, рассмотреть получше. То ли правда не может, то ли подсознательно не хочет. * * * * Зенитовцы, как обычно, тренировались к игре. Было очень жарко, а если побегать по полю полтора часа и вовсе захочется стянуть противно липнущую к телу форму. Под конец тренировки многие так и сделали, включая Артёма. Стянув белую майку и бросив её куда-то в сторону, Дзюба потянулся и подмигнул стоящему рядом Кокорину. — Смотри, пока разрешают, хрюшка! Сашка усмехнулся и закатил глаза. — Было бы на что смотреть! Он прекрасно знал, что врал самому себе. Смотреть было на что. Подтянутое, загорелое тело, чуть выпирающие вперёд ключицы, рельефный живот. Кокорин торопливо отвёл глаза. Опять спокойная тренировка испорчена вмешательством Артёма. Саша давно понял, он не любит Артёма, нет. Он хочет его. Это чистое желание секса, без всякой нежности и романтики. Сашка хочет иметь это тело, хочет вдалбливаться и вдалбливаться до потери пульса, хочет кусать эти плечи, оставлять багровые засосы. Окончив тренировку, Кокорин не пошёл со всеми остальными. Это уже вошло в привычку, оставаться на поле и, когда все уйдут, уединиться в душевой и думать о Дзюбе. Обычная жажда переспать, превратилось в целую одержимость. Теперь при виде обнажённой груди Артёма, Саша не розовел и не мямлил что-то непонятное, он закусывал губу и тихо стонал от дикого желания и также тихо рычал от досады, что не может насладиться «прекрасным видом» в полной мере. Делая вид, что усердно готовится к предстоящему матчу, Кокорин следил за своими сокомандниками. Вот Лунёв, как обычно, выходит первым, Ерохин на пару со Заболотным, Смольников, что-то кричащий им вслед. А вот и Дзюба, ищущий глазами своего друга. Проигнорировав какие-то выкрики Артёма в его адрес, Сашка зашёл в раздевалку, на ходу снимая с себя мокрую футболку. Убедившись, что он один, Кокорин прошлёпал в душевую и встал под горячие струи воды и закрыл глаза. Тут же возник образ Артёма. Сильный, высокий, мускулистый. Сашка закусил губу и в душевой эхом отразился блаженный стон. Он представлял, как целует Дзюбу, прикусывая кожу и оставляя алые следы, которые зенитовец долго будет прикрывать воротом рубашки. Вдруг кто-то с силой прижал его к холодной плитке. Кокорин вздрогнул и открыл глаза. Его шею покрывал поцелуями тот, кого он давно хотел. Артём грубо кусал кожу, при этом рыча. Сашка усмехнулся и откинул голову назад, зарываясь руками в волосы Дзюбы. Рассудок был затуманен настолько, что он даже не задался вопросом, что этот лев здесь забыл. Рычание повторилось. Крепкие руки легли на бедра Саши и прочно сжали их. С губ сорвался стон, который тут же был заглушен поцелуем. Артём чуть приподнял Кокорина и тут же резко вошёл. На глазах появились слёзы, которые тут же были смыты струями воды. Было больно и хотелось оттолкнуть Дзюбу, но Сашка тут же забыл про эту мысль. Вот оно. Наконец-то он может покрыть эти плечи засосами, царапать ногтями спину, выстанывать заветное имя. Теперь всё это можно. Артём коротко вскрикнул и также резко вышел. * * * * Сашка не может вспомнить, что было в тот день. Артём не разговаривает на эту тему. Он вообще обходит Кокорина стороной и не общается с ним. Саша помнит только одно, ему было очень хорошо в тот день.