B U R N M E

Жарко — единственное, о чём ты могла думать в этот момент. Вы почти закончили, но Тэхён попросил тебя подождать, пока он обговорит детали с инвестором. Он выглядел свежо, в отличие от тебя. Голубая рубашка, заправленная в строгие брюки, ему несомненно шла. Он был идеален даже в естественной среде, часто поправляя неугомонные светлые пряди, падающие на лицо. Ты не могла отрицать, что он тебе симпатичен, как внешне, так и из-за своего таланта, благодаря которому он всего этого достиг. Юра ткнула тебя в бок, когда ты засмотрелась на своего руководителя и захихикала, также не отрицая симпатии к этому сердцееду. Ты вспомнила о подруге, с которой созванивалась пару дней назад, поделившись немного красками, которые пришли в твою жизнь столь неожиданно, о новой работе и о соседе, которому испортила потолок. Она пообещала тебе какой-то сюрприз, что тебя сильно насторожило. Девушка стоящая рядом, была дружелюбно-любознательна и без умолку рассказывала о своей семье и старших братьях. Она даже поделилась тем, что её хотят выдать замуж в скором времени. Тебе это даже импонировало, потому что ты не могла выдавить из себя больше предложения. — Развлекайся, пока молодая, — её искренняя улыбка была не без тупого намека, который ты проигнорировала. — Ты тоже, — ответ был скучным, как и твоя жизнь, но Юра не придала этому большого значения. — У меня скоро свидание с женихом, удачи, — она подтолкнула тебя по направлению к Тэхёну, который как раз освободился, сканируя прищуренными глазами твою кандидатуру. Юра убежала, что-то бормоча тебе о том, что у тебя есть все шансы охмурить этого парня потому, что ты временная составляющая в компании. — Пойдём, — ты шла рядом с ним, придерживаясь расстояния. Ты согласилась вместе пообедать только из-за того, что твой желудок преподал тебе хороший урок накануне. Он вёл тебя в обычную забегаловку, на что ты отреагировала как нельзя лучше. Не церемонясь, он сделал за тебя заказ, но ты не возмущалась, так как ела практически всё, особо не разбираясь и не будучи гурманом. — Хорошо потрудилась, — передвигая тебе тарелку с маринованным редисом, подытожил он. — Мы потрудились, — ты сделала акцент на всеобщей деятельности и, схватив палочку с закуской, положила жёлтое кольцо ему в ложку. Он улыбнулся. — Расскажи о себе, — такие вопросы действовали на тебя, как ступор, так как никого особо не интересовала твоя жизнь. — Братья, сёстры… — В резюме всё написано, — чопорно ответила ты, а он стукнул донышком стакана с соком об столешницу. — Разве нельзя поговорить об этом лично? Почему я должен расспрашивать тебя, когда все в моем офисе постоянно болтают по каждому пустяку, — в этот момент он показался тебе забавным, но ты сделала вид, что озадачена его предположениями. Тебя выдал короткий смешок, когда ему позвонили и ты увидела на экране женское имя. Он отклонил вызов и вызывающе уставился на тебя. — Красивая улыбка, — его голос мог бы тебя пленить, но ты до сих пор не видела в нём той глубины, которую хотела бы отыскать в том, с кем захочешь быть. — Давай будем друзьями, — ты впервые произносила подобные слова вслух. После чего немного нахмурилась и отвела взгляд. — И нет, и да, — загадкой ответил он, заставляя тебя впасть в неловкость ещё сильнее. Ты провалила свою попытку прервать все странные намёки в свою сторону и повышенное внимание. Ты долго молчала, а аппетит как-то пропал. Возможно, ты была даже счастлива остаться с этим слишком идеальным парнем просто временными коллегами. Ты не умела дружить, а отношения были тебе ни к чему. — Я решу, когда ты закончишь работу в моей компании, — совсем неожиданно он дотронулся до твоей чёлки, и провел пальцами по лбу. — Не хмурься так часто. Вдох выдох — лишь бы не вмазать ему за такую нелепую схему обольщения. В сердце зияла агония от рвотных позывов, а чувства мирно спали на одной из книжных полок. Абсолютно ничего. Тебе нравилось на него смотреть и это отрицать было уже бесполезно, но ты до сих пор не разрешала кому-либо касаться тебя, правда… В мыслях вновь появился наглый взгляд соседа, его грубый хрипловатый голос и запах сигарет, который ты отметила с первой встречи. Ещё бы следовало не забывать о её связи с Гуком… — Я пойду. Спасибо за обед, — ты выскочила из-за стола и ушла, больше ничего не сказав. Такие как он, всё равно никогда не станут догонять, с уверенностью решив, что для них это правило действует наоборот.

***

Переодевшись, ты легла на кровать и скрутилась калачиком под тёплым одеялом. Тебе нужно было немного поспать, чтобы твои шестеренки в голове заработали в нормальном режиме и не выдавали больше никаких конфузов, вроде: «давай будем друзьями». Кому ты врала? Твоя единственная подруга и та видела тебя лишь раз в год, чуть дольше месяца, а остальную часть времени восстанавливалась от твоей чопорности. Зная это, ты всё равно не хотела ничего менять в себе. Почему мужчины могут позволить себе быть бесчувственными, а женщины нет? Ты провалилась в сон на целых три часа. Солнце билось в окно, окрашивая бликами твои тёмные стены. Когда-то напротив тебя была чудесная картина, но ты закрасила её чёрным, чтобы её следы не душили тебя каждый раз, когда ты засыпала или просыпалась. Здесь когда-то жила твоя мама в студенческие годы, а её первая большая работа, выгравированная на стене, сохранилась до тех пор, пока её дочь собственноручно всё не испортила. Говорят, что люди хранят особенные вещи под колпаком неприкосновенности, но ты делала всё иначе. Сходив в магазин за продуктами, ты забрела на предпоследний этаж и оставила один из пакетов возле его двери. Либо ты хотела внимания, либо не быть должной. Выбор был очевиден, но ты, не подав и вида, ушла к себе, чтобы после переместиться на крышу и лицезреть закат, который скоро должен был наступить. Мин Юнги Ты считал себя эгоистом. Ты не обрадовался, когда увидел продукты возле своей квартиры и понял от кого они, но ты принял это как должное, хотя мог разозлиться и выбросить их к чёртовой матери. Сегодня ты устал как никогда, проведя двенадцать часов в студии. Твоя квартира провонялась табаком и твоим же перегаром. Ты открыл форточку, сложил все вещи в корзину и вышел в коридор, чтобы позвонить кому-либо из друзей и скрасить своё одиночество. Сегодня, ты остро ощущал, что если останешься один, то тебя разорвёт, от недавних воспоминаний о прошлом и ты снова будешь в зюзю, валяться на полу и смотреть на телефон. Твои ноги сами подняли тебя на этаж выше, а свет, который ты увидел ещё чуть выше, так и приглашал войти в распахнутую дверь, которая вела на крышу. Ты написал смс Чимину, зная, что он разнесёт твоё предложение и другим. Она была здесь. Её образ было сложно выкинуть из головы, а молчаливый настрой каждый раз поднимал тебе нервы. Она реагировала на тебя — никак. Твоя грубость её не заботила, казалось, что она и не человек вовсе. Это манило и заинтересовывало, чего ты не хотел себе позволять. Она услышала, что ты пришёл. Обернулась, её длинные волосы эффектно качнулись в бок. Лёгкий кивок и в твою сторону что-то летит. Ты успеваешь отреагировать и в твоих руках оказывается пачка сигарет. — Твои ужасно пахнут, — всё, что она говорит и отворачивается, позволяя тебе прожигать свой затылок «не удивлением». Может, у неё сегодня день рождения? Отчего столько сюрпризов в одну субботу? Ты сминаешь фольгу и отправляешь её в карман штанов, выбиваешь одну из сигарет из пачки и прикуриваешь, подойдя к самому краю. Тебе нравятся закаты меньше, чем рассветы. Ты привык встречать утро, будучи без сна короткую ночь. Ты затягиваешь в себя ментол и выдыхаешь сизый дым, это повторяется до тех пор, пока не доходишь до фильтра. Ещё одна. — Человек закрывается из-за обстоятельств, другого человека или боли? — её голос, как эликсир к твоему настроению. Решать бессмысленно, зачем она захотела с тобой заговорить, потому непроизвольно отвечаешь: — Всё вместе, — ты не готов приводить примеры, почему-то будучи уверенным, что она всё ещё невинна, хоть и хочет казаться стервой. Не готова к подробностям твоей никчёмной жизни. «Нахуй, ты вообще не хочешь делиться этим с кем-то. Нахер она несёт эту чушь?» — Мне нравится смотреть, как тает солнце, так становится проще понять, что всё в этом мире не навсегда, — краем глаза следишь за её серьёзным лицом, за тем, как она поправляет волосы и совершенно не смотрит на тебя, хотя стоит так близко. Может она и разговаривает не с тобой, просто хочет казаться вменяемой из-за того, что вдруг приспичило пофилософствовать. — Как ты бы ответил на фразу «расскажи о себе»? Господи, какого хера она от тебя хочет? Ты вообще охреневаешь с этого дня всё больше и больше. Тебе было комфортнее быть просто соседями, а ещё лучше не знать друг друга. Романтик в тебе давно испарился, когда жизнь довела до кипения. — Я не понимаю чего от меня хотят, — она добила тебя своей детской непосредственностью или же слабоумием, хотя раньше, ты этого и не замечал. — Мин Юнги, двадцать шесть лет. Композитор, — выдал ты на одном выдохе, лишь бы она заткнулась. — Это всё? — она нервно издала смешок и смотрела на тебя до жути болезненно. Её глаза кажутся какими-то сонными и слегка красными. — Да, попробуй, — пуская в неё дым, соглашаешься ты. — Шин Мина, двадцать два года. Будущий архитектор. Позаботьтесь обо мне, — она поклонилась тебе и звонко рассмеялась. — Это дебилизм, — она сказала это тихо, но ты всё равно услышал. Её грязный язык вызвал у тебя полуулыбку. Ты отвернулся и выкинул второй окурок с крыши, пока твоя соседка, всё ещё тяжело дышала из-за смеха. Ты впервые слышал, как она смеётся и этот момент предстал перед тобой, как нечто болезненное, нежели нормальное. Ты хочешь уйти, но её тонкие пальцы хватают тебя за запястье. Вновь смотрит на тебя, но уже отрешённо, будто насквозь. Ты слышишь нелепое «десять минут», вместо нормального «останься». Поддаёшься на эту провокацию и вы вместе смотрите на небо. Она молчит и больше не отрезвляет тебя глупыми вопросами, ты молчишь, потому что ждешь того, что она покажет тебе дальше. Десять минут, двадцать, тридцать. Ты не замечаешь, сколько проходит. Твои руки замёрзли, видимо, как и у неё. Её слегка знобит, как и тебя, но вы оба продолжаете упорно смотреть на небо, а иногда и украдкой друг на друга. — Эй, бро, — тебя окликает Чимин, но по твоим следам пошёл не только он. Хосок летит в твою сторону, хитро меняя траекторию на соседку. Ты еле успеваешь его остановить. — Подруга! — кричит он, полностью не отдавая отчёта своим действиям. Джин скрестил руки на груди, а за ним стоит Чонгук с пакетами в руках, но когда замечает девчонку, его выражение лица резко меняется, выдавая его с поличным. — Пойдёшь с нами? — она отвлекается на голос Чонгука, поставив допытывания Хосока, как фоновую музыку, видимо она сразу догоняет, что по-другому избавиться от него не выйдет. У тебя есть два варианта, либо она спросит «куда и зачем», либо пожмёт плечами уйдет, как всегда проигнорировав. Ты уверен в этом, но получается все совсем не так: — Спущусь через пять минут. Ты видишь, как она выжидающе смотрит на твоих друзей, прямо говоря своим игнором, что им пора убираться. Чонгук небрежно втюхивает в твои руки пакеты и с некой отрешённостью подходит к ней. Ты нихера не понимаешь, но Джин уводит тебя с крыши, пихая в спину, а Чимин оправдывает малого, говоря, что это связано с учёбой, но почему ты в это не веришь? Сноу

Твоя тайна — это зачастую только между тобой и кем-то. Всегда есть эта переменная, которая всё портит, особенно если мелькает перед глазами. Ты будешь складывать это домино до бесконечности, не позволяя кому-либо нарушить баланс и покачнуть хоть одну из составляющих. Смотришь в эти темные омуты, в них плещется боль и безграничная преданность. «Как убить в человеке чувства, когда тебе самой теперь плевать?»

— Я смотрю тебе весело? — едкий голос — его настоящая натура. Ты почти привыкла видеть его в университете, ты почти справилась с его частым мельканием рядом. Ты почти смирилась с тем, что он не был ошибкой из прошлого. «Да, злись, гори в Аду, Чонгук». — Переспишь и с ним, чтобы потом бросить? Забавная штука жизнь, а твоя судьба — шлюха. Он мазохист, который влюбился в твою мантру тихого «прекрати» три года назад. Тот, кто последовал за тобой и маячит каждый день перед глазами. Первое время он нарочно игнорировал тебя, на что ты с силой выдохнула. Тебе было не больно, когда он трахался с кем-то другим прямо за тонкой стенкой туалетной кабинки, пока его потаскушки передавали тебе странные послания прийти на место цирка. Ты кидала в его сторону заранее приготовленную пачку презервативов и уходила прочь. Он как самый настоящий псих заставил тебя пойти на крайние меры — стать выше в глазах общества и заработать неприкосновенный статус.

Можно подумать, что за поворот? С чего вдруг?

Это между вами плещется ярость — ты скалы, а он бушующий океан, который бьётся, стараясь разрушить. Добиться на тебе трещин. Ты смеёшься в лицо его любви, смотря на него со всей неприязнью и ненавистью.

— Что если я не брошу его так же, как тебя, — ты говоришь утверждающе. Он сжимает твои запястья и упирается своим лбом о твой. Тебе противно от каждого его касания, его дыхания. Тебе до желчи противно. Ты оставила все там, похоронила и свалила на опыт. — Как долго ты будешь вести эту игру? Как мне должно стать больно, чтобы всё стало также… Он помнит всё со всей колокольни. Он не помнит, что высосал из тебя последние капли сердечного ритма. — Как только ты сдохнешь, — сжимаешь зубы, пытаешься говорить ровно. Нет смысла вырываться, он сам отходит, болезненно смотря на тебя, как на приведение. — Если я расскажу всё им, никто к тебе больше не притронется. Ты погрязла во мне. Если он серьёзен, то ты смеёшься. Если он пугает, то ты смеёшься ещё громче. Не позволяй только слёз, они лишние, они для слабаков, вроде него. — Чон Чонгук, я так долго ждала этих слов, чтобы пойти и подать на тебя заявление. Заламинировала его даже. Ты преследуешь меня, охотясь как наркоман за дозой. Я была недостаточно снисходительной, позволяя тебе крутиться рядом с собой? — твой голос был тихим и пугающим. Ты задевала каждым словом, точно зная, куда направлять свой нож. Ты научилась читать и замечать то, чего не видят другие. — Я люблю тебя, — ты и забыла как часто он писал тебе это, и как часто ты меняла номер телефона. — Добавь сюда слово «насильно», — повреждая его гордость, ты держала на крючке и его репутацию. Он согласился на твои условия и принял, но как всегда всё через… — Да, я насильно люблю тебя, — он соглашался. Он параноик, псих, мазохист и твоя первая и последняя ошибка. — Уйди уже, наконец, из моей жизни. Навсегда… Этим ночью ты натирала себя мылом до красных отметин, царапала кожу до крови и беззвучно плакала. Ты так и спустилась к соседу, всё ещ ещёе неосознанно повторяя вслух «судьба — шлюха».