[конец июня, тот самый день]
Томас за пару шагов преодолел расстояние между домами и, забежав к себе, закрыл дверь на все замки, которые только были. Он прекрасно слышал мольбу Ньюта выслушать его, не делать поспешных выводов, вернуться и поговорить, но какие к чёрту могут быть разговоры, когда в его гребаном шкафу находится подобное? Пробежавшись по всем комнатам, Томас убедился, что все окна закрыты, а жалюзи опущены. Спустя мгновение, как он и думал, в дверь стали раздаваться громкие удары. — Томас… Томми, прошу, открой дверь, позволь мне тебе все объяснить, пожалуйста, — по голосу блондина можно было понять, что он вот-вот начнет рыдать, — Томми, умоляю тебя, выслушай меня, я клянусь, расскажу тебе всю правду, больше никакой лжи. Пожалуйста, Томми, прошу… Томас сидел на ступеньках лестницы напротив входной двери и слушал. Слушал, как срывается голос Ньюта, как он всхлипывает, пытаясь сдержать слезы — еще ни разу он не видел парня таким. Сердце брюнета разрывалось, он был готов наплевать на свою гордость и открыть эту чертову дверь, однако сразу же вспоминал о своем отце, и злость и ненависть не позволяли ему сделать это. Следующие десять минут все было подозрительно тихо, словно блондин и вовсе ушел, однако снова послышалось Шуршание и шевеление. — Томми, ты же слышишь меня, пожалуйста, скажи хоть слово, — Ньют стал говорить тише, чуть ли не шепотом, — я так виноват перед тобой, умоляю, прости меня… Из-под двери медленно стал показываться маленький клочок бумаги. Томас сорвался с места, но тут же остановился и неслышно прошел к двери. Он взглянул в дверной глазок, но Ньюта там уже не было. Наклонившись, он поднял записку. «Если я тебе все еще дорог, прошу, приходи завтра вечером на набережную и позволь мне поговорить с тобой. После этого я исчезну из твоей жизни и больше никогда тебя не потревожу. Прости, Томми» Томас, прочитав это, тут же скомкал бумажку и кинул её куда-то в сторону лестницы. — Ненавижу тебя, — со злостью прошипел он, и тут же глаза наполнились слезами. С рассветом у входной двери уже стоял небольшой чемодан. Естественно, эту ночь Томас провел без сна, лежа на кровати, бессмысленно сверля потолок глазами и пытаясь придумать объяснения Ньюту. К сожалению, реальные чувства не могут пропасть даже после такого предательства. Да, на время ненависть застилает их, но в конечном счете она утихает, и в голове и сердце начинает твориться полнейший беспорядок. Обойдя уже в который раз дом, Томас наконец подошел к двери и только был готов открыть её, как развернулся и пошел назад к лестнице. Там в углу валялась скомканная записка Ньюта, парень поднял её, бережно развернул и на пару секунд задержался взглядом на строчках. Вчера он и не заметил, что некоторые буквы были размыты, видимо, блондин плакал, когда писал. Томас и правда замешкался, но тут же помотал головой, положил бумажку в карман и вышел из дома. Он боялся, что на улице его будет дожидаться Ньют, однако к большому облегчению (и такому же большому разочарованию) никого не было. Взглянув направо, брюнет заметил, что не было и байка. Странным было лишь то, что Томас не слышал, как это всегда бывало, рев мотора. Однако сомнений не было — Ньюта дома не было, вероятно, из-за какого-то важного дела, может даже из-за того, что ему вчера кто-то звонил на какой-то телефон в шкафу или за шкафом. Странно, что Томас вдруг вспомнил об этом. Спустя минуту к дому подъехало желтое такси, и спустя еще несколько минут он уже ехал куда-то по пустому пригородному шоссе, попросив водителя отвезти его к любому мотелю, главное, подальше отсюда. Друзьям Томас не сказал ни слова — просто исчез. Из окна такси полетела сим-карта мобильника и предварительно заблокированная банковская карта. Через час езды водитель притормозил у старого трехэтажного небольшого здания с красной светящейся неоновой вывеской «Motel Paradise». Самое подходящее название для этого места, — иронично усмехнулся про себя парень, расплачиваясь за поездку. В мотеле его встретила, как он и представлял, тучная женщина средних лет с очень броским макияжем и темными волосами с седыми прядями, собранными в неопрятный пучок. — Добро пожаловать в мотель, — зевая, сказала она и ожидающе уставилась на своего посетителя. — Здравствуйте, мне бы комнату на пару месяцев снять, — проговорил Томас, слегка улыбнувшись. — Что, парень, из дома сбежал? — вопросительно посмотрела на него женщина, — или с подружкой поругался? Или какие более серьезные проблемы? Было слегка забавным то, насколько в точку попала хозяйка все эти три раза. — Можно сказать, всего понемногу, — снова улыбнулся Томас, доставая из рюкзака сумму денег, которую женщина уже успела написать на пожелтевшем клочке бумаги. — Вот, комната 31 на третьем этаже, если что-то будет нужно — говори. Я миссис Роуз, если что, — дама протянула ключи с увесистым брелком в виде шара с выгравированным на нем номером комнаты.***
В первые же дни пребывания в мотеле Томас кое-как устроился на работу на мойку машин, находившуюся буквально через дорогу, около заправки. В магазинчике купил новую сим карту, оплатил сейф в номере, думал даже сменить паспорт, но с этим было бы слишком много мороки. Парень понимал, что сейчас уже можно было говорить о паранойе, но никак не мог перестать беспокоиться, что рано или поздно к нему нагрянет отряд людей в черных мантиях и прирежут его ножичком, подстроив все как несчастный случай, за то, что он узнал слишком много лишнего. Но время шло, а никто к нему так и не заявился, даже люди в черных одеяниях, которых он постоянно раньше видел, куда-то исчезли. Или же просто Томас неплохо спрятался. Иногда он думал о том, что бы было, останься он дома, приди он на набережную в назначенный вечер, может, Ньют бы смог все объяснить, может, Томас смог бы принять правду и простить его. Но что думать сейчас, когда было уже слишком поздно? Блондин, вероятно, прождал его весь вечер и, возможно, всю ночь на той самой набережной, проклиная себя и молясь, лишь бы Томас пришел. Может, в будущем брюнет будет сожалеть об этом. Но единственное, о чем парень не жалел, так это о том, что у него хватило ума не раскрывать свои чувства, ведь скажи он, что любит Ньюта, все стало бы куда сложнее. А так пусть блондин думает, что Томас ненавидит его, пусть помнит то, что сотворил, пусть тоже ненавидит себя. Но все такие мысли приводили брюнета только к одному — он все еще любит этого лживого предателя. О своих друзьях Томас так же, естественно, думал. Он знал, что они искали его, знал, что Тереза, бывшая однокурсница из колледжа, подняла на уши всех, кого только было возможно, а Минхо, друг детства, вероятно, объездил уже весь город на своей новенькой красной мазде. А если бы Томас нашел свою сим-карту и вернул её на положенное место, увидел бы миллиард пропущенных вызовов и сообщений и полностью забитую голосовую почту. Парень любил своих друзей, понимал, как жестоко поступает с ними, но боялся ненароком впутать их в это дело, поставить и их жизнь под угрозу. Вероятно, стоило позвонить им с нового номера, хотя бы кому-нибудь, хотя бы одному — они тоже общаются между собой, сообщили бы как-нибудь остальным — но нет, страх был слишком силен.[конец августа, 20. г.]
Вытащив из пакета холодный сэндвич с ветчиной, уже ставший привычным ужин, Томас открыл ноутбук и пролистал последние новости, но ничего интересного не нашел. Единственным способом следить за Ньютом и его деятельностью было искать новые смерти банкиров или же других влиятельных людей, однако в городе все было подозрительно спокойно. О смерти третьей жертвы информации в СМИ так и не появилось, что было довольно ожидаемо, а о первых двух, среди которых был отец парня, будто бы все забыли. Незаметно для себя Томас снова вспомнил о Ньюте, начал думать, чем тот сейчас может заниматься, ищет ли его, забыл ли о нем. Часто брюнет ловил себя на мысли, что фантазирует о том, как его бывший сосед находит его, как они долго разговаривают, Ньют рассказывает всю правду, а потом говорит, как переживал за Томаса, как скучал по нему и постоянно думал о нем. И тогда Томас, наплевав на всю гордость и принципы, бросается к блондину, обнимает его, говорит, как сильно его любит, а Ньют неуверенно, будто еще боясь быть отвергнутым, целует его, Томас отвечает на поцелуй, обхватив на первый взгляд хилое тело блондина, словно боясь снова потерять его. Именно так заканчивались все мысли брюнета о Ньюте, после чего он еще долго ругал себя, что посмел даже только вспомнить имя предателя. Завтра Томасу идти на утреннюю смену, для чего встать надо было не позднее пяти утра. Поэтому парень решил поскорее лечь спать. Но сначала ему надо было спуститься на улицу к автомату за парой бутылок воды, которая как раз только что закончилась. Пересилив себя, Томас встал со стула и вышел из номера. Холл мотеля был таким же старым, как и его номер, подобие ресепшена, да и само здание в целом. С двух сторон буквой «П» тянулись короткие коридоры с дверьми в другие номера, по центру же располагалась лестница, которая, казалось, давно уже сгнила, хотя обваливаться еще не собиралась. Спустившись по скрипучим ступенькам, покрытым пыльным, изъеденным молью длинным ковром, парень оказался в холле первого этажа со стойкой, за которой обычно стояла миссис Роуз, и оттуда вышел на улицу, где пахло ночной свежестью в перемешку с бензином. Слева от стеклянных заляпанных дверей и находился автомат, который уже несколько раз сжирал деньги парня, не выдавая еду. Пихая центы в этот раз, Томасу лишь оставалось надеяться, что сейчас эта механически железяка не будет жмотиться и выдаст ему воду. Автомат, видимо, пожалел парня, и вот брюнет уже открывал двери в мотель, неся в руках пару бутылок. — Томас, — окликнул его слегка хриплый женский голос, — тебя-то я и искала. Парень от неожиданности чуть не выронил воду, но вовремя поймал её и уставился на миссис Роуз в синем домашнем халате с привычным пучком на голове. — Знаешь, сегодня мне звонили и пришивали про тебя, — осторожно начала она, видя нарастающее напряжение в лице парня, — не беспокойся, я помню, что ты просил не говорить, что ты здесь. Так вот, это был, по-видимому, молодой парень, у него был довольно приятный голос, но говорил он, мне показалось, взволнованно. Он спросил, не останавливался ли в моем мотеле парень лет двадцати со спортивным телосложением, темными волосами, карими глазами и родинками на лице. Я, признаюсь, на тот момент забыла свое обещание и спросила, не Томаса ли он искал. Услышав твое имя, парень на том конце провода словно ожил, стал расспрашивать, как ты и что ты, он явно переживал за тебя. Это твой брат? — Бывший, как я считал, друг, — тихо сказал Томас, не видя причин врать. — А не поэтому ли ты сбежал-то сюда? Поссорился с другом? Ладно, не буду лезть не в свое дело, вижу, что это серьезно, — посмотрела на парня женщина и продолжила, — я лишь ответила ему, что ты останавливался у меня на пару дней около месяца назад и все. Услышав это, парень, кажется, очень расстроился, спросил, не знаю ли я, куда ты отправился дальше, но я ответила, что нет, извинилась, пожелала ему всего хорошего и положила трубку. Такая вот история. Думала, тебе стоит об этом знать. — Спасибо, что не выдали меня, миссис Роуз, я вам очень признателен. И спасибо за то, что рассказали, — кивнул Томас, — знаете, думаю, мне стоит съехать отсюда через пару дней, в любом случае я хотел к осени найти собственное жилье. — Ну, как знаешь. Зря я, видимо, вообще сказала тому парню про тебя, — хмыкнула женщина, — что ж, спокойной ночи, решишь остаться — может, даже скидку сделаю. Брюнет поблагодарил хозяйку и наконец вернулся к себе, тут же забравшись под одеяло. Но уснуть быстро, как он хотел, не удалось. Перед глазами вновь и вновь появлялось лицо Ньюта, в голове звучал его голос. Значит, он-таки его ищет.***
— Спасибо вам за все, — попрощался Томас, надевая довольно вместительный рюкзак за спину. — Удачи тебе, — махнула рукой миссис Роуз, и парень скрылся за дверью. Всего пара дней прошла с момента, как в мотель позвонил Ньют. Томас же решил не рисковать и найти другое место жительства. Все его вещи, занимавшие раньше чемодан, поместились в рюкзак — с ним куда проще путешествовать. Пройдя через небольшую площадку, предназначенную для стоянки, парень вышел к автомагистрали и, перейдя на другую сторону, медленно пошел налево по ходу движения. Эта дорога чаще всего в такое время пустовала, могло пройти минут пятнадцать, прежде чем на горизонте показалась бы одинокая машина. Кругом была пустошь, чтобы дойти до другого города, надо было идти пешком не останавливаясь больше трех часов. Такси вызывать было страшно — тут же рисовались разные варианты развития событий не в лучшую сторону. Осознавая, что, вероятно, и придется идти, парень не стал просиживать время на обочине. Может, через пару километров проедет какая-нибудь машина и подвезет его. Солнце, к счастью, еще не достигло своего пика, так что было не очень жарко, да и иногда дул прохладный ветер. Томас все продолжал идти, в наушниках играла какая-то музыка, которая была, скорее, неким фоном, ибо мысли парня были где-то очень далеко отсюда. Несколько раз мимо проезжали машины, однако ни одна не остановилась. Шел бы вдоль дороги не он, а, скажем, какая-нибудь девушка, уже первая машина бы с радостью согласилась её подвезти. Хотя кто знает, чем это могло закончиться. Один раз парню повезло пройти мимо заправки, где он пополнил свои запасы воды и еды и немного отдохнул. Когда же солнце дошло до своей высшей точки, идти дальше было просто невозможно. Во всяком случае, когда ты уже прошел километра четыре где-то за час. Пейзаж вокруг никак не изменился — справа и слева расстилалась пустошь практически без растений, с высохшей и кое-где потрескавшейся землей. И кто бы мог подумать, что не так далеко от пусть и маленького, но вполне современного города, где жил Томас, могло находиться такое подобие мертвой пустыни дикого запада. Бросив тяжелый рюкзак на землю и наконец распрямив спину, парень потянулся и сел на землю, не беспокоясь о том, что теперь все его штаны запачкаются пылью и высохшей землей. Сквозь наушники он услышал далекий рев машины, которую вскоре увидел. Резко вскочив и вытянув вперед руку с поднятым большим пальцем, брюнет встал на обочине. Однако и этот автомобиль проигнорировал уставшего парня и на скорости промчался мимо, обдав путника огромным клубом пыли, от которой тот тут же закашлялся. Просидев у дороги минут пятнадцать, Томас продолжил свой путь. Он перестал надеяться на милосердие редких водителей и включил музыку громче, снова теряясь среди своих мыслей. Возможно, если бы его сейчас спросили, о чем он думает, он бы не смог ответить: совершенно разные мысли носились в голове, помгновенно сменяя друг друга. Сосредоточиться на какой-то одной из них было невозможно. Так Томас прошел еще около трех километров. Сзади послышался рокот мотора, который остался незамеченным для парня, что чуть сгорбившись от тяжести рюкзака продолжал свой долгий путь вдоль пустынной дороги. Рокот все нарастал, будто заставляя обратить на себя внимание, и если бы Томас обернулся тогда, возможно, дальше все сложилось бы иначе. Но Томас обернулся слишком поздно. Мимо пронесся черный мотоцикл, тут же круто развернувшись, встал поперек дороги прямо перед парнем. Высокая фигура в черно-желтом шлеме резво соскочила на землю и с молниеносной скоростью оказалась сзади Томаса. Брюнет из-за сильной усталости полностью потерял возможность быстро реагировать и даже не сразу понял, что произошло. Тут же у своей шеи он почувствовал что-то длинное и очень острое — игла. — Не дергайся, иначе мне придется воспользоваться транквилизатором, — около ухо приглушённо прозвучал до боли знакомый голос, не дававший заснуть все эти несколько месяцев в бегах. — Ньют? — Томас никак не мог прийти в себя, он до сих пор не мог понять и осознать, что произошло, постоянно спрашивая себя, а не сон или бред ли это. — Тсс, Томми, я не хочу похищать тебя силой, просто сядь сзади меня и позволь мне уехать в безопасное место, — так же тихо проговорил парень. — Ты замешан в гребаных тайных обществах, ты лгал мне все время с нашего знакомства, ты причастен к смерти людей, в том числе и моего отца, а сейчас ты держишь шприц у моей шеи. С чего мне вообще даже слушать тебя? — теперь брюнета переполняла сильная злость, он хотел перехватить руки Ньюта, вырвать шприц и вколоть ему самому это вещество. — Я же обещал тебе все объяснить еще тогда, но ты предпочел сбежать, — Томас еще никогда не слышал голос блондина насколько серьезным и сухим, как сейчас, — здесь небезопасно, кретин, я за твою никчемную жизнь беспокоюсь, — прошипел парень, но немного ослабил хватку. В этот самый момент Томас попытался вырваться, хотя и не знал, что будет делать дальше. Однако думать об этом ему не пришлось — игла за долю секунды пронзила тонкую незащищенную кожу, и брюнет почувствовал, как вещество медленно вливается в кровь, в то время как последние силы стали пропадать. Перед глазами все поплыло, небо смешалось с землей и завертелось в водовороте, последним, что увидел Томас, прежде чем отключиться, были карие глаза Ньюта через только что поднятый визор* шлема. Парню даже показалось, что помимо этого незнакомого серьезного и крайне сосредоточенного взгляда, промелькнула еле заметная искорка заботы и нежности. Ноги подкосились, и Томас потерял равновесие, однако руки в мотоциклетных перчатках не дали ему упасть. А ведь раньше брюнет никогда бы не подумал, что Ньют на самом деле очень сильный, несмотря на его телосложение — что ж, еще одно заблуждение на его счет.