Берлин, королевская резиденция За три дня до открытия Совета Наследия
Йонас задумчиво оглядывался по сторонам, сидя в кресле напротив меня. Оркестр репетировал что-то из джаза, под периодические замечания дирижера, а мы пили кофе, только закончив обсуждение списка приглашенных на свадьбу. Мы весьма отчетливо понимали, что окончательное решение будет зависеть отнюдь не от нас двоих, но я была приятно удивлена, узнав, что немецкий канцлер, с которым я познакомилась накануне, приглашен по распоряжению немецкого короля. Я очнулась от размышлений, увидев Клэранс и Дэвида, очень светски прогуливавшихся по залу. Они обменялись приветствиями с моими родителями, затем направились в нашу сторону, столкнувшись по пути еще с несколькими знакомыми. – Америка Сингер! – пропела девушка, крепко обнимая меня. Мужчины пожали друг другу руки. – Мы собираемся немного пройтись, не откажите составить нам компанию? – вежливо осведомился Дэвид, указывая на массивную арку, ведущую в сад. – С удовольствием, – ответила я, взглянув на жениха, который, по правде говоря, был не слишком рад этой перспективе. Площадь перед немецкой королевской резиденцией была не такой масштабной и вычурной, как, например, в Англии или в Италии, но за территорией ухаживали столь тщательно и трепетно, что это компенсировало отсутствие того обилия изысков, подобное которому можно было наблюдать в моей стране. – Вы уже выбрали дату свадьбы? – поинтересовалась Клэр, взяв под руку Дэвида. – Мне не терпится увидеть тебя в белом платье, дорогая! – С этим по-прежнему дела обстоят трудно, – сказала я с притворным сожалением, и Клэр еле заметно улыбнулась, мигом раскусив меня. – В связи с войной в Новой Азии... впрочем, почему бы тебе не объяснить самому, дорогой? Клэр едва сдержала смешок в ответ на мое нелепое обращение, и выражение её лица в этот момент мне захотелось запечатлеть на фото, чтобы потом вставить в рамочку. Дэвид, в свою очередь, прекрасно осведомленный о характере наших отношений с немецким принцем, сдавленно хохотнул, что скорее походило на визг больного, испускающего последний вздох медведя. Йонас не заметил ровным счетом ничего, слишком поглощенный мыслями о собственной важности. – Большие расходы ставят экономику в неустойчивое положение, поэтому возникли затруднения со свадебной церемонией, – неохотно ответил немец, не забыв напустить на себя чопорный вид. – Также торговое соглашение Англии и Франции на грани разрыва, что может весьма неблагоприятно сказаться на нашем скоропалительном союзе, поэтому мы выжидаем подходящий момент. В противном случае народ просто может нас не понять. Я заметила, что Дэвид приобнял Клэр, и она доверительно положила руку ему на локоть. Они были ненамного старше меня, но сознательность, которая жила в их отношениях, восхищала меня с каждым разом все больше и больше. Отношения их не были лишены ссор и глупых шуток, но самым впечатляющим для меня было их неуязвимое взаимопонимание. И это очаровывало. – Глядишь, поженимся быстрее вас, – пошутила девушка, изящно отбрасывая волосы за спину. Да, Клэр была рождена для того, чтобы стать Первой леди, несмотря не слишком высокое происхождение. Я знала, что под маской легкомысленности и простоты скрывалась сталь, эмалированная живым умом и природной чувствительностью. – Прошу прощения, вынужден вас покинуть, – кашлянув, произнес Йонас и, слегка поклонившись напоследок, отошел. Без сомнений, таким образом он выразил свое недовольство по поводу последнего замечания Клэр, которое хоть и было шуточным, все же ясно отражало факты. – Хорошего дня, Ваше высочество. Дэвид многозначительно улыбнулся мне, а Клэр хихикнула. В следующий момент оба они резко стали серьезнее некуда. – Должна сказать, Максон Шрив успешно ведет Отбор, – сообщила она. – Я подумала, тебе стоит знать. Конечно, она прекрасно знала, что это отличный способ вывести меня из равновесия. Однако сейчас я не собиралась доставлять ей такого рода удовольствия. - Если это так, я счастлива за него. Кларксон был бы недоволен иным исходом. – Мне вообще кажется, что принцы и принцессы только тем и занимаются, что вечно готовятся к свадьбам, - раздраженно выпалил Дэвид, рассматривая пузырьки на дне бокала. – Кстати, о свадьбах - на нашем семейном совете был поставлен вопрос о союзе Лео Романи и моей сестры, - внезапно вспомнив, поделилась я. - Втайне от неё, конечно. Так что я абсолютно согласна с твоим утверждением, Ди. Это кажется почти глупым и ставит под сомнение всю серьезность и ответственность нашего положения только из-за этой части, которая едва ли может называться романтичной. После вечеринки Максона месяц назад, нам удалось немного поговорить, и Клэр поведала мне о своем отношении к институту брака. Я с удивлением узнала, что до встречи с Дэвидом девушка была категорически настроена против узаконивания отношений, несмотря на то, что на тот момент ей было двадцать два; и, судя по всему, это была обдуманная и устоявшаяся позиция. Мэй было шестнадцать, и она рьяно клялась навсегда остаться незамужней, но я надеялась, когда вопрос с её помолвкой станет более ясным, она тоже изменит свое решение. Клэр недоверчиво посмотрела на меня. – Если я все правильно поняла, Леонардо ухаживает за девушкой, что была на дне рождения Максона, как же её.... – Лючия, – вставил Дэйв. – Мой парень даже помнит ее имя, – возмущенно констатировала она. - Но она показалась мне очень милой и понимающей. Дэвид увернулся от шутливого удара в бок. – Может, и так, – продолжила я, припоминая недавний разговор с итальянской принцессой, – однако мне удалось выяснить, что ни король, ни королева Италии не поддерживают его выбор. Пока. На данный момент он предпоследний претендент на итальянский престол, а потому может гораздо свободнее распоряжаться своей жизнью. – Дэйв тоже был в этом убежден, – напряженно заметила Клэр. – До того момента, когда отец поставил его в известность о том, что Дэвид баллотируется через четыре года. Они решили обмануть систему выборов. – Но ведь ему еще не исполнилось и двадцати пяти! – Отец сошел с ума, знаю, – обреченно покачав головой, выдохнул парень. – Если бы я только мог повлиять на это решение... Ох. Уж я-то знаю, каково это, приятель.***
Несколько дней спустя я прибыла в Иллеа на праздничный прием в честь открытия первого в истории собрание «Совета Наследия», экспериментально учрежденного Организацией Объединенных Государств. Родители, как обычно приставили ко мне целый отряд помощников, состоявший из полудюжины гвардейцев, нескольких горничных, во главе которых была мой незаменимый агент Уэст Пристли. Анджелес всегда был городом моей мечты, и что удивительно, это никак не умаляло моей любви к Ньюлонду, несмотря на то, что качественно эти города были противоположны. Его солнечные улочки, украшенные трехметровыми пальмами, что мелькали за тонированными окнами вечно движущихся по направлению в Иллеа-палас автомобилей, улыбчивые люди, красочные вывески - все это выглядело так чудесно и привлекательно, что, будь я обычной девушкой, точно поселилась бы в этом городе. Я приехала за день до назначенной даты, как делала обычно, чтобы успеть освоиться и привыкнуть к смене часовых поясов. В какой-то момент, сидя на гигантской кровати своего президентского люкса, в голову пришла мысль, что находиться здесь - ужасно несправедливо. Отель был изысканным, роскошным, по мне - перегруженным и безвкусным, к тому же я ненавижу огромные номера, однако это было негласным правилом королевской семьи, разумеется, в случае неофициальных визитов. Мне до безумия хотелось переместиться в небольшой, но красиво обставленный и уютный номер, закутаться в одеяло и читать до поздней ночи. – Подгоните машину к отелю в полдень, – я давала последние указания агенту, прежде чем запереться в номере до завтрашнего дня. – Ещё мне, возможно, понадобится транспортировка моих вещей во дворец – но точно я пока не решила. В любом случае, я сообщу Вам, мисс Пристли. – На связи, Ваше высочество, – деловито ответила та, на ее лице не пронеслось ни единой эмоции - профессионализм был той ее чертой, которую я высоко ценила. Попрощавшись с Уэст, я еще раз обвела взглядом до тошноты идеальный номер. Висевший на дверце в аккуратном прозрачном чехле брючный костюм, в котором мне предстояло появиться на завтрашнем мероприятии, играл теперь очень важную и ответственную, в некотором роде даже революционную роль. Я надеялась, что этот небольшой акт модного восстания даст людям понять, что я не собираюсь мириться с нынешним положением вещей. Решиться на такой шаг было легко, однако сейчас я испытывала страх и волнение. Искушение открыть какой-нибудь отчет по производству оружия в Бирмингеме и отвлечься от параноидальных мыслей было велико, но здравомыслие возобладало: нам предстоял сложный день, и мне жизненно необходимо было хорошенько выспаться. Приказав себе лечь в постель, я уснула почти сразу же, перед этим рассеянно вспомнив об одном аспекте женского стиля двадцать первого века.Королевский Дворец Иллеа, день торжественного приема в честь открытия Совета Наследия
Я придирчиво осмотрела себя в огромном зеркале Главного зала, хотя о внешнем виде едва ли стоило волноваться – в создании моего сегодняшнего образа стилисты превзошли самих себя. Через минуту из арки холла появилась Сильвия, и на полпути была встречена мисс Пристли. Они негромко перекинулись парой фраз, после чего Сильвия сделала передо мной реверанс. – Королева Эмберли ожидает Вас, Ваше Высочество. Агент Пристли осталась снаружи, а я прошла в Женский зал, в котором Эмберли обычно проводила большую часть своего времени. Увидев меня, Её Величество встала со своего кресла и протянула ко мне руки. – Дорогая, как я рада Вас видеть! – Здравствуйте, – робко вымолвила я, сжимая её холодные ладони. – Как поживаете, Эмберли? – Все замечательно – подготовка к приему идет полным ходом. Кажется, мой дом еще никогда не был таким густонаселенным, но мне это даже на руку, ведь эти девушки иногда развлекают меня. Я кивнула, с неприятным осадком вспомнив про это затруднение. – Волнуетесь перед открытием? – с блеском в глазах поинтересовалась королева. Вдруг я с каким-то стыдливым разочарованием вспомнила, что на мне надето, и внутренне съежилась от страха, что Эмберли может об этом подумать. Впрочем, деваться было некуда: она наверняка уже заметила мою выходку. – Совсем немного... Уверена, все будет на высшем уровне, как и всегда, Ваше Величество. – Ох, Америка, оставьте это, – ласково укорила она. – Мне кажется, учитывая то, сколько лет мы знакомы, вы должны обращаться ко мне не иначе как «тетушка». Я нахожу ваш брючный костюм очаровательным, если хотите знать. – Благодарю Вас. Очень надеюсь, что это не будет слишком . – Красоты в сочетании с оригинальностью никогда не бывает слишком. По правде говоря, я очень надеюсь уговорить вас остаться погостить у нас хотя бы недельку после окончания торжества. Первое собрания Совета Наследия состоится в Иллеа, через несколько дней, и ваше согласие могло бы избавить вас от бесконечных перелетов. Я была польщена тем, что Эмберли самолично попросила меня остаться. Никогда прежде я не замечала в ней столь трепетного отношения ко мне, и для меня это стало очень радостным открытием. – Обещаю подумать над вашим предложением, - ответила я, уже все для себя решив. Спустя несколько минут мы попрощались до вечера, и я смогла отпустить Пристли, все это время стоявшую за дверями. На очереди в списке дел стояла встреча с одним чрезвычайно занятым джентльменом. Главный зал был пуст, и я выбрала место в самом отдаленном уголке. Максон должен был прийти с минуты на минуту. Я тоскливо взглянула на золотое кольцо, которое будто упрекало меня в том, что я здесь, в Иллеа. И в том, что я рада быть здесь, в то время как должна стремиться к излюбленному принцу Йонасу. – Она принцесса? – донесся до меня голос, сопровождаемый звуками уверенных шагов по мраморному полу. – Да. Кэл, я действительно должен идти, – сказал Максон, и я выглянула из-за цветка, чтобы увидеть его. Девушка, стоявшая подле него, выглядела обиженной, но он взял её за руки, и выражение её лица смягчилось. – Что ж, у тебя есть пятнадцать минут, – проговорила она, озорно улыбаясь. Затем вприпрыжку выбежала из зала. Что, черт возьми? – Тебе придется подождать... – проговорил друг вдогонку и с разочарованным вздохом добавил: - Ох, Кэл. Трудно описать то возмущение, которое я испытала в этот миг. Какая-то девчонка смеет устанавливать лимит нашего общения с Максоном? Я встала с кресла, оправив платье, и внезапно почувствовала волнение. Совершенно очевидно, что волноваться было не о чем, ведь этот человек - тот, кого я знаю всю свою сознательную жизнь, однако по непонятным причинам я чувствовала себя стесненной, неуместной. – Америка, – радостно выдохнул он, приближаясь и заключая меня в крепкие объятия. Мы оба испытали невероятное облегчение от этого теплого дружеского жеста. Отстранившись, мы некоторое время просто смотрели друг другу в глаза, и в этот момент я как никогда почувствовала эту совершенно уникальную связь между нами. Хотя я была зла на Иллеа, на Отбор и на незнакомку, которая вела себя столь наглым образом, я отодвинула все это на второй план, просто наслаждаясь интенсивностью этих мгновений. – Она мне не нравится, – сказала я, отстранившись. Максон попытался вымолвить хоть слово, но в конце концов просто рассмеялся. – Мы не виделись полтора месяца, и первое, что ты говоришь мне – это то, что тебе не нравится моя девушка? – Твоя девушка? – стараясь не выдавать своего разочарования, переспросила я. Он провел ладонью по губам, пряча улыбку. – Одна из. В очередной раз я подумала о том, как мне отвратительна идея Отбора, однако усмехнулась, я укоризненно покачала головой. – Так её зовут Кэл? – уточнила я, продолжая все так же весело допытываться до него. Он приложил ладонь ко лбу, явно чувствуя себя неловко. Мне и самой было непривычно думать о Максоне как об объекте чьих-то симпатий. – Калифорния. Один из штатов Америки, или Фиаско в Отборе. Мой взгляд случайно упал на его мятый пиджак, который выглядел так, словно его придавили чем-то тяжелым. – Ты... – он восхищенно окинул меня взглядом с головы до ног, акцентируя внимание на брюках. – Ты выглядишь сногсшибательно. – Спасибо, Максон. – Я имею в виду... что подвигло тебя на такой смелый выбор наряда? – Часть меня, наиболее склонная к бунтарской символистике, полагаю, – с издевательским смешком выдавила я, осознавая, что в ближайшие сутки мне еще не раз придется ответить на подобный вопрос. Максон приобнял меня за плечи, рукой указывая на дверь: – Зайдешь ко мне? Я хочу показать тебе несколько новых написанных мною пунктов Указа. У меня не хватило духу сказать, что плевать я хотела на чертов Указ, и все что мне нужно - это просто поговорить с ним и удостовериться, что все в порядке. И все же я покорно последовала за ним на третий этаж, благополучно минуя охранную систему. Когда мы оказались в его апартаментах, повисло напряженное молчание. Я чувствовала себя преданной, хотя знала, что не имею права даже думать таким образом. Это касалось не только того факта, что эти девушки - претендентки на титул будущей принцессы, но и того, что я сама выхожу замуж. Во мне проснулся какой-то яростный протест против всего абсурдного, что происходило в наших жизнях. – Ты злишься, да? Кэл иногда... позволяет себе немного лишнего, но я не собираюсь потакать её капризам. – Все в порядке, – непринужденно пожав плечами, солгала я, надеясь, что самовнушение поможет мне действительно успокоиться. Максон извлек из ящика стола голубую папку внушительных размеров, и только сейчас до меня дошло, что эти записи отчего-то хранятся здесь, а не в кабинете принца. Заметив вопросительный взгляд, он скупо улыбнулся. – Мои скромные художества. – А я считала твой талант фотографа единственным побочным. Шрив, ты явно ломаешь парадигму. Он бережно раскрыл папку и, перелистнув несколько страниц, вынул из файла скрепленный документ. – Америке Сингер, моему другу и верной напарнице, посвящается, – торжественно произнес он, вызвав у меня смешок. – О'кей, я серьезен. Подготовка наследника престола монархического государства должна осуществляться в возрасте от семи лет и до самого момента наследования, в противовес установленному пункту МСЗ [Межгосударственный Свод Законов], который предполагает окончание подготовки по достижению наследником совершеннолетия. Совет Наследия просит основательного рассмотрения этого вопроса с перспективой изменения данного пункта, поскольку многолетний опыт показывает, что десяти лет обучения недостаточно для полного освоения государственных механизмов, с которыми наследники могут столкнутся в любой момент после своего совершеннолетия. Совет также настаивает на включении полного курса дисциплины "психология" в список необходимых аспектов обучения. После прочтения он выжидающе уставился на меня, терпеливо дожидаясь моего вердикта. – Никак не угомонишься, да? – я ласково потрепала его по плечу. - Совет еще даже не открыли, а ты уже думаешь, как бы умаслить председателей и потешить самолюбие отца. Понимающе улыбнувшись, Максон присел на край стола и скрестил руки на груди. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, и мне стоило больших усилий не пялиться на эти напряженные мышцы предплечий. – Я всего лишь стремлюсь быть на шаг впереди, ты сама обычно придерживаешься такой тактики. Очень хочу услышать, что ты думаешь. – Думаю... Прислонившись к нему, я заглянула в документ и быстро пробежалась взглядом по абзацу. – Знаешь, мне все нравится, только я думаю, в изложении стоит быть более напористым. Складывается ощущение, будто ты щенок-попрошайка, прошу прощения за столь грубое сравнение. Он нахмурился и сделал пометку на странице. – Не уверен, что мы можем действовать таким образом, – признался он, отложив ручку. Взгляд его сосредоточенно блуждал по моему лицу. – Только не сейчас. Нам следует быть внимательными и предусмотрительными. – Максон, мы должны сразу дать им понять, что настроены серьезно, – попыталась я объяснить, пожав плечами. – Что мы тоже в праве что-то решать. – Понимаю, ты с присущей тебе импульсивностью хочешь сразу надавить, заставить их отнестись к нам с должным уважением любой ценой, но это... – Я имела в виду другое. – ... было бы опрометчиво и безрассудно, – медленно закончил друг, не слишком довольный тем, что его так резко перебили. Он развел руками с характерным вздохом «я сдаюсь». Встав с кресла, я неторопливо направилась к стенду с фотографиями, изо всех сил стараясь держать себя в руках и не наговорить глупостей. – Что ж, это твой потенциальный указ, – спокойно сказала я, стоя к другу спиной. – Я могу только высказать мнение. Что же касается тактики нашего поведения на собраниях... если твой план не сработает, я не погнушаюсь и собственноручно оторву твою заносчивую королевскую голову. Он остановился в полушаге от меня и наклонился ко моему левому уху. – Каким же, должно быть, счастливчиком я стал бы тогда – миллионы мужчин мечтали бы быть убитыми прекрасной английской принцессой. – В Англии не наберется и одного миллиона, Максон, – насмешливо протянула я, стараясь не выдавать своего волнения, вызванного его близостью. – Ты прекрасно знаешь о том, какого мнения обо мне мои поданные. – Ты хочешь сказать, что они не жалуют тебя, взбалмошную, недалекую и слишком зацикленную на моде инфантильную принцессу? Я шутливо стукнула его по плечу, радуясь возможности разрядить обстановку. – Кажется, кто-то стал фанатом британской желтой прессы... Раскрывай карты, Шрив, где ты находишь самые грязные сплетни? Журналы, газеты... – Когда мне нужно найти что-то грязное, я пользуюсь материалами отнюдь не публицистического характера, Сингер, – он прошествовал к противоположной стене, любезно предоставляя мне возможность подумать о том, что делать с только что полученной информацией. – Но, честно говоря, мы с Джастином частенько устраиваем себе познавательные сеансы чтения социальных опросов – отлично снимает напряжение, кстати. Улыбнувшись, я церемонно склонила голову в прощальном жесте и взялась за ручку двери. – Буду честной: не разделяю твой склонности, но желаю удачи. Надеюсь, ты не отупеешь слишком сильно, иначе не видать тебе кресла с именной табличкой в Совете. Ах да, - наигранно спохватилась я, – я решила остаться у тебя. Надеюсь, ты не против. – Звучит очень возбуждающе, Сингер. И я, конечно, не против. Время до вечернего мероприятия я провела в компании Эмберли и прибывшей чуть позже меня Николетты.***
Прием только начинался, когда я, стоя рядом с Никки и принцессой Дафной, обнаружила компанию незнакомых девушек, которая увеличивалась с каждой секундой. Только увидев знакомое лицо чересчур любопытной девушки-штата, меня осенило: Избранные тоже были приглашены. Несколько из них без стеснения разглядывали нас, перешептываясь и, очевидно, делая нас главным предметом обсуждения. Я заглушила в себе приступ возмущения, ведь все-таки, их присутствие было вполне объяснимо - им нужна тренировка для оттачивания некоторых навыков светского поведения, а этот раут был очень удачным для такого случая обстоятельством. И все же, перспектива находиться в обществе столь внушительного количества женщин едва ли вдохновляла меня, а вечер обещал быть долгим. – Поверить не могу, что сына президента Стенвалля не избрали в Совет Наследия, – негромко поделилась француженка. – Это так несправедливо, учитывая то, что каждый член организации понимает, насколько он там уместен! – Все понимают, но это противоречит юрисдикции союза, – рассеянно заметила Николетта, заинтересованно разглядывая мой наряд. – Формально он даже не наследник, пусть с большей долей вероятности и первый претендент на место президента Швеции, хотя никто об этом не заявляет в открытую, Америка, ты потрясающе выглядишь. Улыбнувшись, я кокетливо выставила ножку. Изначальная тема разговора была забыта в этот же момент. – Спасибо. Дамы, должна признаться, вы обе сегодня просто прелестны. – Благодарю, – отозвалась Дафна. – Но, Америка, ведь это очень рискованный шаг. Я хочу сказать, разве вас не пробирает дрожь от мысли предстать перед публикой в брюках, традиционно принятых как мужской предмет гардероба? Сама она облачилась в золотистое платье в пол, великолепно подчеркивающее её фигуру, и если раньше подобные зрелища вызывали во мне зависть, теперь я с удивлением обнаружила, что это выглядит обыденно и даже скучно для девушки, которая столь часто посещает мероприятия такого рода. – К счастью, я все еще принцесса, и кто, если не я, сломит этот вековой стереотип, – спокойно ответила я, пожав плечами. – Я не намерена подчиняться абсурдным устаревшим традициям в чем бы то ни было, и чем раньше они это поймут, тем лучше. Председатель Совета Наследия должен был быть объявлен сегодня, и я с леденящим душу трепетом ждала этой публикации. Джеймс, муж моей сестры Кенны, проговорился мне накануне - заявление будет сделано его отцом, герцогом Норфолком. Не знаю, почему, но заметив в толпе его комично сгорбившуюся фигуру, я заметно расслабилась. – Где же ваш fiancé? – осведомилась Дафна, очевидно, только для того, чтобы как-то заполнить непродолжительную паузу в нашей беседе. Откровенно говоря, я понятия не имела, почему Йонас до сих пор не появился в зале и не защитил меня от нападок этой неугомонной девушки. Обычно этим занимался Максон, но в нынешнем положении я благодушно избавила его от этого тягостного бремени. – А ваш? – тупо спросила я, глядя прямо на француженку. – Америка... – выдохнула Николетта. Остановив официанта, я опустошила поднос с единственным бокалом вина. – Вероятно, Его Высочество находит себя слишком занятым для того, чтобы поздороваться со мной. Черт! Мне хотелось проклясть себя за эту необдуманно выброшенную фразу. Еще в начале поездки я дала себе обещание не освещать подробности наших сложных отношений с Герцем, но вот, пожалуйста – выставила себя несдержанной идиоткой прямо на глазах у недоброжелательницы. Невероятно глупо и инфантильно. – Он любит тебя, Америка, – мягко произнесла Николетта, и я едва не подавилась вином. – Предпочла бы оставить эту тему, – выдавила я, пряча улыбку за прислоненным к губам бокалом. В этот момент король Кларксон поднялся на небольшое возвышение, и все в зале затаили дыхание. – Добрый вечер, леди и джентльмены, – торжественно начал он вступительную речь, – а также наши юные и прекрасные участники новой экспериментальной организации Совета Наследия. Сегодня мы здесь, чтобы отпраздновать долгожданное открытие и ознаменовать эту дату рождением нашего комитета. Безусловно, все мы очень взволнованы, поскольку имя председателя до сих пор оставалось засекреченным – таковы правила, – но я больше не стану томить вас ожиданием, а потому приглашаю Его светлость, Джорджа Лейтона, герцога Норфолка Англии, объявить председателя Совета Наследия. Старичок-герцог стал пробираться через толпу под оглушающие овации. Николетта наклонилась ко мне и прокричала: – Почему избрали тебя, а не Коту? Ведь он наследник, а не ты. Я взглянула на Никки-любительницу-задавать-вопросы-в-подходящее-время с ноткой изумления. – Ему почти тридцать лет, и он входит в состав Совета Европы как ее взрослый и полноправный член. Ради Бога, почему именно сейчас? Тем временем бедняга – Норфолк поднялся на импровизированную сцену и взял в руки конверт, стоя прямо перед микрофоном. – Большая честь для меня быть удостоенным этой возможности, – лаконично произнес герцог и стал распечатывать конверт. – Всегда мечтал это сделать, – сострил он, заполняя неловкую паузу, и волна одобрительных смешков прошлась по залу. Он наконец справился с конвертом и вытащил судьбоносную бумажку с именем. – Леди и джентльмены. Рад представить вам первого председателя Совета Наследия Отто фон Кауфмана, канцлера Германского Королевства! Толпа взорвалась аплодисментами. Движение между столиками возобновилось, радостные восклицания наполнили зал. Герцог Норфолк любезно приветствовал меня, после чего так же незаметно вовлек в круг стоящих рядом иллеанских советников. Мне удалось вырваться после десятиминутной беседы, в которой я принимала минимальное участие. Я обернулась и увидела Максона Шрива, галантно держащего под руку девушку, которая тут же присела в изящном реверансе. Избранная была одного роста с принцем, и мне приходилось слегка задирать голову, чтобы смотреть ей в глаза. Должна признать, выглядела она очень элегантно и уверенно. Что ж, Клэр не солгала: дела у него действительно шли неплохо. – Позволь познакомить тебя с моим другом и коллегой, принцессой Америкой Сингер, – гордо представил меня Максон девушке, которая улыбнулась вежливой и обаятельной улыбкой. – Ваше Высочество, Леди Калифорния. – Очень приятно, Леди, – я слегка наклонила голову, в точности следуя королевскому этикету, впрочем, благосклонно вернув девушке улыбку. – Как чувствуете себя на столь масштабном мероприятии? Она снова улыбнулась, и мне пришлось напомнить себе, кто из нас двоих является принцессой. – Это мой первый, но смею надеяться, не последний прием, – ответила девушка. – Ваше Высочество, я невыразимо рада с Вами познакомиться. Вечер просто замечательный. Я слышала эти слова так часто, и сейчас они показались мне такими же формальными, как и тысячи раз до этого. – Рада, что вам нравится. Что скажешь о новом председателе? – спросила я друга. Он иронически усмехнулся, устремляя взгляд на фон Кауфмана. – Скажу, что твой жених станет нашим вице-председателем. Максон Каликс Шрив! – Ваше Высочество, вы обручены? – последовал удивленный отклик. Бестактность вопроса девушки на миг ошарашила меня, но я решила не нагонять на нее страх и чинопочитание. Не в этот раз. Я встретилась с ней взглядом: – Обручена. В это сложно поверить, не так ли? – Я не хотела задеть вас своим вопросом, – протянула девушка тоном, который мне не показался приятным. – Просто ваш, м-м, экстравагантный образ привлек внимание многих присутствующих, в том числе и меня. Я наблюдала за вами большую часть вечера, и ни разу не заметила Вас в компании представителя сильного пола. В ушах зазвенело от столь неумело применяемых речевых оборотов. Черт возьми, Шрив просто стоит и молча наблюдает за нашей изысканной перепалкой? – А я уже решила, что по рассеянности забыла надеть обручальное кольцо, – весело парировала я, с удовольствием наблюдая за тем, как едва заметная ухмылка стирается с лица девушки. – Мисс... Калифорния, верно?.. Вы весьма наблюдательны, однако я не припомню, чтобы упоминала о присутствии жениха здесь сегодня. Она посмотрела на меня, гордо вскинув голову. Казалось, она хотела сказать что-то в ответ, но остановилась и только произнесла вызывающе, не нарушая однако приличий: – Желаю удачи, Ваше высочество. Вынуждена вас оставить. Леди Калифорния сделала короткий реверанс и с чувством собственного достоинства покинула нас, одарив Максона взглядом, значение которого я не смогла объяснить. – Мерзавец, – едва слышно сообщила я ему с легкой улыбкой, смотря вслед эффектно удаляющейся Избранной. – Ты мастерски справилась с ситуацией и без моего вмешательства, - пожал он плечами и почтительно кивнул кому-то за моей спиной. – Признайся, ты получал удовольствие! Ведь так приятно знать, что предметом обмена колкостями между двумя девушками являешься ты сам. Мы как по команде остановились, теперь глядя друг другу прямо в глаза. На его лице отразилось деланное смущение и хитрая усмешка. – Америка... я не знал, что оказываю такое воздействие на тебя, – тихо сказал он и театральной нежностью взял меня за руку, вынуждая закатить глаза и вымученно улыбнуться. В тысячный раз. – Иди к черту, Шрив, – прошептала я, наклонившись к нему и одергивая запястье. (Какой занятный кадр мог получиться, пусти организаторы папарацци на прием). И была как никогда счастлива услышать его непринужденный смех, растворяющийся в гуле зала.***
Кэл, должно быть, захочет поговорить после того, как все закончится. Чувства, которые я испытывал, когда она уходила, были невыносимы: я понимал, что ей больно, и в то же время был зол на нее за вольности, которые она неосмотрительно проявила в присутствии Америки, тем самым пытаясь задеть её. Это вызвало во мне разочарование и неизбежно понизило девушку в моих глазах. Глядя на Амес, я жалел о том, что не поддержал её и даже не попытался разорвать эту незримую нить беспричинной ненависти. Америка Эллен Сингер. Как, черт возьми, ей удавалось быть образцом совершенства даже находясь рядом с невероятной красоты девушками? Я поражался тому, как какая-нибудь Леди Дженнифер, в своем умопомрачительном платье с множеством бриллиантов, призванных сделать её еще прекраснее и величественнее, меркла по сравнению с Амес, одетую в брючный костюм (опустим то, что на ней он выглядел чертовски привлекательно). В её движениях не было особой грации - лишь воспитанные с малых лет сдержанность и утонченность принцессы, которые наиболее сильно проявлялись в обществе малознакомых людей. Я всегда считал её симпатичной, но сегодня она совершенно неожиданно предстала предо мной в облике самого прекрасного создания на Земле. С Калифорнией Америка говорила скучающим тоном, совершенно точно подражая штампованной леди из высшего общества, какой она ни разу не была, находясь рядом со мной. Разговаривая с людьми, не принадлежавшими к кругу её близких, она надевала эту незримую броню холодной вежливости и невыносимой скуки. Для меня всегда было своего рода игрой наблюдать за тем, как на мероприятиях она перевоплощается из девочки-сорванца в изысканную даму, назубок знающую светский этикет. Сегодня принцесса сделала потрясающий ход, усыпив бдительность собеседницы своим не по-королевски матовым внешним видом, чтобы затем нанести удар благородным спокойствием и выдержкой. Мне никогда это не нравилось, но, как ни странно, сегодня, будучи наблюдателем, я получал удовольствие. – Она как будто попала сюда с миссией «стать принцессой», – прокомментировала Амес, как только мы зашли к ней в комнату после окончания праздничной части приема. Америка устало скинула туфли на немыслимо высоком каблуке, надев огромные тапочки с изображением слоненка. Когда я в последний раз был в её апартаментах, - когда ее вещи только-только перевезли из отеля - здесь было пусто и неуютно, чемоданы стояли не разобранные, а воздухе витал запах чистого, стерильного помещения. Но каким-то магическим образом ей удалось всего за один день оживить эту комнату, придать ей тепла и воссоздать особенную атмосферу английской роскоши. – Разве это плохо? – рассеяно спросил я, глядя на фото Йонаса во фраке, откуда-то появившееся у неё на тумбе. Я не сразу заметил, как она остановилась и окинула меня взглядом, полным недоумения. – Что ж, я полагала, стать принцессой и стать твоей женой – немного разные цели. Сомневаюсь, что ты хочешь девушку с первой. – С каких пор тебя стала так беспокоить судьба Отбора? – озадаченно спросил я. – С тех пор, как ты непосредственно решил принять в нем участие, – ответила Амес, и из ее уст это прозвучало так, словно я был непроходимым болваном - настолько это было очевидно. Но нет – она выказывала только пренебрежение и равнодушие по этому поводу. Я отлично, чтоб меня, помнил это, потому что если бы она хоть раз призналась в том, что Отбор каким-то образом повлиял на ее восприятие или отношение ко мне, я обвел бы этот день в календаре красным маркером. – Хочешь сказать, что все время притворялась, будто ничто из того, что касается Отбора, тебя не волнует? Девушка смутилась, на щеках появился едва заметный румянец, и только мой нарастающий гнев удержал меня от того, чтобы заключить её в объятия. – Меня действительно не волнуют твои девушки, – произнесла она, складывая руки на груди, – но, ради Бога, с какой стати какая-то девчонка указывала тебе, сколько времени ты потратишь на встречу со мной! Кэрол, или как её там... – Кэл просто шутила, не зная, кем мы друг другу являемся по существу. Не делай вид, что не помнишь её имени, только чтобы позлить меня. – Тебя злит неправильное произношение её имени? Даю тебе пятнадцать минут, блин! Как смеет она вообще что-то решать в твоих личных делах? – раздраженно потребовала она ответа. Её волосы слегка растрепались, грудь вздымалась в такт учащенному дыханию, и, если честно, все это делало её в тысячу раз горячей, чем обычно... Я поспешил напомнить себе, что мы лучшие друзья и оба вскоре вступим в брак, а в данный момент еще и ссоримся. В любое другое время я просто обнял бы её, и мы бы спокойно поговорили, но сейчас я был слишком задет её обвинительным тоном. – Позволено ли мне в таком случае поинтересоваться, что делает фотография твоего надоедливого жениха у тебя под рукой? – распаляясь, спросил я и в два счета сократил расстояние между нами. – Она нужна для того, чтобы чтобы ваш кутюрье сшил платье, подходящее к костюму Йонаса, Шрив! – Неужели? – высокомерно бросил я, не в силах остановиться. – Именно поэтому фото у тебя, а не у кутюрье? Было что-то до ужаса глупое в этом внезапном и неконтролируемом приступе ревности. Что-то, чего я раньше не понимал и чего не позволил бы себе в любой другой ситуации. Но помимо этого первобытного чувства было еще кое-что. Борьба за мнимую справедливость: почему это я не могу исполнить долг, который вполне естественно ожидает от меня вся страна во главе с моим деспотичным отцом, а вот Святая Америка может, несмотря на лицемерное отвергание её в этом заинтересованности! Я подошел слишком близко к ней, не понимая, что мною движет, хотя одно было очевидно - разумом я уже перестал контролировать свои действия. – Максон... Её громкий предостерегающий шепот словно пророчил то, чего делать ни в коем случае нельзя, и что нам обоим невыносимо хотелось сделать. Это было ясно с первой минуты, как я переступил порог её покоев, однако тогда я заглушил тревожный голосок в моей голове. Америка невесомо коснулась моей ладони, и я был уже не в состоянии определить, сделала она это с целью отгородиться или чтобы притянуть ближе. В один момент вся моя злость улетучилась, оставляя только волнение и сладкое предвкушение минуты, дарованной лишь нам двоим. Это невысказанное напряжение, всегда висевшее между нами, которое мы так тщательно прятали за спасительными шутками и братскими жестами, сейчас было настолько осязаемо, что почти опьяняло. Я мог думать о ней все, что угодно; она могла выглядеть как угодно, но я точно знаю, что ничто не отменило бы нашей необъяснимой тяги друг к другу. Внезапный грохот за дверью буквально отбросил нас друг от друга, заставив меня испытать одновременно горькое разочарование и небывалое облегчение. Америка, вероятно, почувствовав то же самое, поспешила воспользоваться этим шумом как предлогом отойти от меня на безопасное для нас обоих расстояние и открыла дверь. – Ваше Высочество! – закричал шкафоподобный гвардеец. – Во дворце повстанцы!