sugarless.

Влажные губы скользят по уже голой груди, цепляя затвердевшие соски, пока Чанёль запрокидывает голову назад и жмурится, чувствуя, как приятно расслабляется тело под чужими ласками. И не имеет особого значения, что он этого человека впервые видит — в конце концов, он взрослый парень, живёт в двадцать первом веке, это норма. Жадные губы поднимаются на чуть солёную от пота шею, а на груди их сменяют холодные пальцы, посылающие по спине мурашки. Где-то под ухом, кажется, незнакомец оставляет насыщенно-тёмный засос, и не один, а Чанёль внезапно открывает глаза и уставляется в потолок невидящим взглядом, уже не обращая внимания на настойчивые ласки. Неожиданно накатывает неприятная тошнота, заставляющая поморщиться. Чанёль отталкивает от себя своего теоретического любовника, и за секунду до этого дверь, не закрытая на замок, распахивается, громко стукаясь о стену. Переборов приступ тошноты, Чанёль щурится, вглядываясь в темноту, пока мужчина на диване потерянно озирается, переводя взгляд с Пака на дверь и обратно. Пошатываясь, Чанёль встаёт, не обращая внимания на то, что футболки на нём уже давно нет. — Блять, Чондэ, я как никогда рад тебя… — неразборчивая фраза резко обрывается, когда по лицу прилетает от явно взбешенного Кима. — Сука, какого хуя? — гнусавит Чанёль, хватаясь за нос, из которого, судя по неприятной влаге на пальцах, идёт кровь. Еще и губу неприятно саднит. — Это ты себя спроси, — Чондэ грубо хватает друга за руку, таща за собой под непонимающим взглядом незнакомого мужчины, который даже вмешаться не решается, но перед выходом из комнаты тормозит, скидывая свою кофту и впихивая её Чанёлю, который одной рукой продолжает зажимать нос. — Оденься, я не хочу искать твою футболку в этом блядушнике. Пак послушно накидывает на плечи кофту, не застёгивая её, и с недовольным видом идёт следом, краем сознания понимая, что направляются они к выходу из клуба. На улице ощутимо холодно, и даже разгорячённое алкоголем тело Чанёля передёргивает. Чондэ уже успел захватить куртку из гардероба, а сам Пак понятия не имеет, где находится его бирка, но его это не особо и волнует. Он молча садится в пойманное другом такси и плотнее запахивает кофту, замечая взгляд водителя. Почему-то кажется, что он странно смотрит именно из-за выглядывающего из-под одежды голого торса Чанёля. А ни в коем случае не из-за крови на его лице, нет. — Платить за такси сам будешь, у меня нет богатого мужика, который даёт мне деньги, — где-то сбоку шипит Чондэ, болезненно толкая под рёбра локтем. Чанёль неопределённо дёргает плечом. — Можешь моего забрать, — бормочет почти неслышно. А в голову приходит мысль о том, что придётся избегать господина Бёна ещё несколько дней, чтобы тот не задавал лишних вопросов про разукрашенное лицо. Рука лезет в карман, где оказываются смятые купюры. Кинув их Чондэ, Чанёль откидывается на спинку сиденья и еле слышно мычит, ощупывая лицо. — Между прочим, больно. — Тебе вообще не стыдно перед Бёном? — Чондэ игнорирует заданный ему вопрос. Но и сам не получает ответа, понимая всё по чужому молчанию. Расплатившись с водителем, Чондэ едва ли не силой выпихивает из машины упирающегося Пака, который не хочет идти на холод. Всё же приходится поддаться и едва ли не бегом забежать в подъезд, почти снеся зеркало чёрной иномарки, стоящей напротив входной двери. Чондэ вздыхает и спешит следом, радуясь тому, что хотя бы ключи Чанёль не потерял. Преувеличивший свои силы Чанёль уже на третьем этаже решает сменить лестницу на лифт и тыкает на кнопку, не обращая внимания на сдавленные маты Чондэ, который спешит за ним. Лифт, спускающийся сверху, подъезжает ровно в тот момент, когда Ким догоняет Чанёля, довольного тем, что доставил другу неудобства. Кривая из-за разбитой губы улыбка быстро сползает с лица, когда двери лифта открываются, и за ними обнаруживается не менее удивлённый встречей Бэкхён с зажатой между локтем и боком небольшой коробкой и букетом из ирисов в руке. Секундная заминка, и Бэкхён выходит из лифта, а Чанёль рефлекторно делает шаг назад. — Что произошло? — вид у мужчины откровенно шокированный. Чанёль вспоминает, что у него на лице, вообще-то, кровь, и нерешительно улыбается, морщась от боли. Поняв, что вразумительного ответа от Пака не дождаться, Бэкхён приподнимает брови, окинув взглядом одежду Чанёля и засосы на его шее, и поворачивается к Чондэ, выражение лица которого выражает крайнюю степень недовольства. — Здравствуйте, господин Бён! Этот еблан… — Чондэ ловко блокирует попытку удара от пошатывающегося Чанёля. — Не смей ничего рассказывать! — Чанёль резко порывается в сторону друга, но его хватает за запястье Бэкхён. И этого даже в пьяном состоянии достаточно, чтобы послушно замереть. — Я слушаю, — в голосе мужчины слышится сталь. — Этот еблан боялся сказать, что хочет с Вами переспать, поэтому поехал в клуб и чуть не потрахался с каким-то мужиком, но я его вовремя остановил и ударил его по лицу, — на одном дыхании выдаёт Чондэ, явно уже уставший за вечер от Чанёля. Бэкхён, успешно контролирующий своё лицо, вовремя успевает сжать чужое запястье крепче, прежде чем до Чанёля доходит, что именно Чондэ сказал, и он снова дёргается в его сторону. — Неправда! Ни с кем я не хочу спать, — уже жалобно выдаёт Пак, поняв, что держат его крепко. На самом деле, ему пока что не особо стыдно за чужие слова — алкоголь творит чудеса, но… — Отлично, — вкрадчиво произносит Бэкхён и отпускает руку Чанёля, понимая, что тот уже не посмеет ничего сделать. — А теперь ты едешь ко мне, — недовольный взгляд прожигает в притихшем Чанёле дыру. — Тебя тоже подвезу, Чондэ, спасибо, что присмотрел за ним. — Плохо присмотрел, раз он успел найти себе мужика, пока я отвлекся, извините, — бормочет Ким, не поднимая взгляд. — На самом деле, — почти шепчет он, когда Чанёль уходит в сторону лестницы, — он хороший парень, просто запутался и боится того, что Вы ему нравитесь. И думает, что он Вам — нет. Не знаю, что Вы будете с ним делать за его поступок, я бы такое не простил, наверное, но… — замолкает на секунду, чувствуя себя неловко под внимательным взглядом мужчины. — Но он очень сильно боится Вас разочаровать. Бэкхён молча поджимает губы, перехватывая удобнее коробку и букет, на которые падает взгляд Чондэ. Чанёль уже успевает выйти из подъезда, и они его почти догоняют. — А Вы… — Твой друг, — абсолютно не искренняя улыбка, — сказал мне, что закончит с учёбой и ляжет спать. Я написал ему, что еду с подарком. Впрочем… — оглянувшись, Бэкхён находит урну и, в пару шагов подойдя, выбрасывает букет, заставляя Чондэ поморщиться. Коробка остаётся в руках мужчины. — Я ждал его под дверью больше сорока минут, думал, то ли его просто нет дома, то ли он дома и что-то случилось, раз не открывает. — Простите. — Всё в порядке. Садись на переднее сиденье, — Бэкхён подходит к той машине, зеркало которой чуть не снёс Чанёль, пока спешил к подъезду. Сам Пак без вопросов садится на заднее сиденье. Дорога до дома Чондэ занимает совсем немного времени — на улицах уже гораздо меньше машин, чем днём. Ким тихо благодарит и бросает на прощание обеспокоенный взгляд на насупившегося Чанёля. Тот едет молча, но и сам Бэкхён не спешит начинать разговор, изредка бросая короткий взгляд на Чанёля через зеркало заднего вида. Пак просто утыкается в собственные руки, сложенные на коленях. — Тебе плохо? — Бэкхён, наконец, нарушает тишину. — Нет, — еле слышно бурчит Чанёль, не поднимая головы. И снова молчание. Парень тихо вздыхает и отрывает лицо от рук, краем глаза замечая коробку на переднем сиденье, куда её бросил Бэкхён после того, как Чондэ вышел. — Что это? — немного подташнивает и нет лишних сил на вежливость. — Неважно, — прохладный тон Бэкхёна, который перед этим помолчал пару секунд, явно подбирая слова, обижает. Чанёль из чувства вредности открывает окно и прикрывает глаза, наслаждаясь холодным воздухом. У Бэкхёна еле заметно дёргается щека, но он молчит и игнорирует попытки парня привлечь его внимание всю оставшуюся дорогу.

***

Вручив Чанёлю сменную одежду, которая занимает уже целую полку в шкафу гостевой спальни, Бэкхён отправляет его в душ, дожидается на кухне и отпаивает водой, не обращая внимания на недовольно перекошенное лицо, а затем даёт аптечку. И не разговаривает с ним, кроме как «Иди в душ» и «Пей». Чанёль хочет поговорить, но… — Господин Бён? — Что? — Бэкхён даже не поднимает на него глаза. — Почему Вы молчите? — кажется, вопрос не очень в тему. — А что мне говорить? — мужчина вздыхает и удостаивает Пака взглядом. — Если ты решил подцепить что-нибудь в клубе и сдохнуть в канаве, то удачи, не могу тебе мешать. Но тогда завтра ты уходишь отсюда и больше не появляешься в моём доме. — Господин Бён! — обиженно восклицает Чанёль. — Мы договорились, что я могу… — Ты ведёшь себя, как избалованный ребёнок, а не взрослый парень. Мы договорились, что я это принимаю, если не знаю об этом. — А Вы мне не отец, чтобы называть меня избалованным ребёнком. Бэкхён смотрит в обиженно прищуренные глаза. А потом встаёт со стула и бросает короткое «Иди спать и не показывайся мне на глаза», морщится при взгляде на чужую разукрашенную шею и уходит, с тихим стуком закрывая за собой дверь собственной спальни. Чанёль, голова которого после холодного душа соображает гораздо лучше, жалобно кривит губы, когда остаётся один за столом. Совесть просыпается, когда её совсем не ждут, и становится адски стыдно перед Бэкхёном и противно от себя, хотя он даже не успел переспать с тем мужчиной. Вот если бы Бэкхён не приехал к нему сегодня, всё было бы в порядке, и он бы ни о чём не узнал. Рука тянется к телефону, к которому парень не прикасался с начала вечера в клубе, и засветившийся экран с иконками сообщений от Бёна делает только хуже. Становится ясно, что он делал в доме Чанёля. Пак выключает свет и идёт в гостевую комнату, по дороге автоматически затормозив около закрытой двери спальни Бэкхёна. Пожевав целую губу, продолжает путь, вспомнив, что мужчина велел не лезть к нему. Очень хочется спать, а всё остальное решится потом. Вопреки ожиданиям, сон не приходит. Кажется, Чанёль больше часа лежит, глядя в потолок, прежде чем находит силы встать и выскользнуть за дверь, в темноте находя ручку соседней двери. У Бэкхёна светится ночник, а на груди лежит книга — видимо, уснул, пока читал. Под глазами видны синяки от недосыпа, и просыпается вина за то, что Чанёля не было дома, хотя у мужчины ужасно забитый график, он снова вышел на работу (да, если честно, и в своём коротком отпуске он всё равно работал), но нашёл время для того, чтобы приехать. Попытка незаметно сесть на кровать проваливается, потому что Бэкхён сразу вздрагивает и открывает глаза, сонно щурясь. — Что такое? — голос чуть хрипловатый со сна. — Простите меня, — в глаза смотреть стыдно. И страшно увидеть равнодушие в качестве реакции. Бэкхён садится в кровати, опираясь о стену, и откладывает книгу. — С этим можно разобраться завтра. Чанёль колеблется буквально секунду — всё равно Чондэ уже всё рассказал Бэкхёну, даже если тот не поверил, так что хуже не будет. И резко обнимает не ожидавшего этого мужчину, крепко цепляясь за чужую спину, чтобы его не смогли оттолкнуть. Тело Бёна ощутимо напрягается. — Чанёль… — Я не хотел! — сердце колотится от ситуации и от осознания собственной наглости. Раньше он даже случайно коснуться Бэкхёна боялся, а тут обнимает. — Чондэ правду Вам сказал, я запаниковал, а потом ещё он мне мозги выносил, я разозлился и поехал туда. Я не спал ни с кем и не хотел на самом деле, это была ошибка. Простите, пожалуйста. — Чанёль, — чужие руки оказываются на спине Пака, который от этого смелеет и прижимается сильнее, утыкаясь носом под ухо Бэкхёна. — Вы мне правда нравитесь, но я запутался, потому что не думал, что так будет, — осознание того, что Бэкхён может завтра вышвырнуть его из квартиры и жизни, заставляет говорить всё честно и не думая. — И я никогда так больше не буду делать, мне очень стыдно, и я ненавижу себя за это, а ещё мне стыдно перед Вами, потому что Вы не заслуживаете такого отношения к себе. Простите, пожалуйста. Бэкхён на секунду (или парню это кажется?) прижимает его тело к себе, а затем мягко, но настойчиво отстраняет. — Уйди, Чанёль. Мама с детства твердила Чанёлю, что мальчики не должны плакать. Но глаза всё равно предательски слезятся от обиды, а плечи вздрагивают, когда он выходит из комнаты, провожаемый чужим взглядом.