sugarless.

Пара ударов о деревянную поверхность, дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает мужчина, как обычно, одетый с иголочки и полностью готовый к выходу на работу. — Чанёль, я всё понимаю, конечно. Но ты уже третий день сидишь у меня и не ходишь в университет, — Бэкхён прислоняется к стене плечом, устало прикрывая глаза на пару секунд. Пак отказывается выходить из квартиры, и Бэкхён, конечно, человек гостеприимный, но… — Я никуда не пойду, — раздаётся глухое откуда-то из кучи подушек. — Если я выйду, Вы меня не пустите обратно. — С чего ты взял? — Чанёля откровенно жалко, и будь на его месте другой, Бэкхён бы уже выкинул этого человека на улицу, даже если бы это пришлось сделать насильно. Но Чанёля выгонять не хочется, несмотря на его поступок. За эти дни Бэкхён уже успел неоднократно обдумать произошедшее. Он может честно признаться, что сперва впал в такую ярость, что готов был, как обиженный ребёнок, послать Чанёля ко всем чертям, хоть и пытался контролировать выражение лица и своё поведение. Но он же взрослый человек, и надо взвешивать все «за» и «против». Опухшее лицо младшего появляется из-под подушки. Тот кидает нечитаемый взгляд на мужчину и ложится обратно. — Вы сами тогда сказали, что выгоните меня отсюда. — Никто не будет тебя выгонять, — вздыхает Бэкхён. Ему пора ехать, но дома капризный ребёнок, и он на это точно не подписывался, когда впервые написал Чанёлю ещё до их встречи. Но ситуация его не раздражает, что даже удивительно. Скажи ему кто раньше о такой ситуации, мужчина бы с уверенностью ответил, что скорее бы выкинул из дома того, кто так себя ведёт. — Я просто дал тебе понять, что у тебя есть выбор. Если хочешь ходить и искать связи на одну ночь, то я не стану тебя держать. Это твоё право. — Я не хочу, — снова откуда-то из-под подушек. — Тогда… — Бэкхён замолкает, обдумывая всё в последний раз, чтобы не сказать ничего лишнего. Пак садится в кровати и трёт ладонями щёки, ожидая продолжения. И Бэкхён готов поклясться, что надежда в чужих глазах ему не мерещится. — Я в первый и последний раз закрываю глаза на это, — самому тяжело заставить себя это сделать, потому что на задворках сознания ещё долго будет всплывать случившееся. Но надо. Секундная заминка, и Чанёль спрыгивает с кровати, подлетая к мужчине и чуть ли не повисая на нём всем весом. Пиджак и рубашка нещадно мнутся, но Бэкхён молчит, лишь неловко укладывая ладони на чужую поясницу, пока сам Чанёль держится за его плечи, уткнувшись носом в шею. Мурашки от горячего дыхания заставляют повести плечом. Чанёль отпускает Бэкхёна и делает шаг назад, поднимая на мужчину испуганный взгляд, потому что кажется, что Бён недоволен наглостью. Но мужчина выглядит лишь немного растерянным от подобного внезапного контакта со стороны Чанёля. — Простите ещё раз. — Всё нормально, — Бэкхён приглаживает ладонью растрёпанные волосы Чанёля. — Приводи себя в порядок, я на работу. Когда в квартире повисает тишина, Чанёль улыбается едва ли не впервые за последние дни.

***

Решив забить на университет и в этот день, Чанёль неторопливо принимает душ и нагло вытаскивает из шкафа мужчины шорты и огромную футболку, которые тот, видимо, давно не надевал, если судить по их нахождению на самой верхней полке. Конечно, Бэкхён ни разу даже мельком не сказал, что сам Чанёль ему хоть немного нравится… Но Чанёлю терять уже нечего, он в своей симпатии признался, а Бэкхён его не выгнал. Значит, можно немного позлоупотреблять чужим расположением к себе. Тем более, что собственная одежда уже мерзко-грязная, а дома Чанёль не был. Остаток дня парень проводит на диване в обнимку с Котом. Ближе к вечеру начинает нервно дёргаться нога — утром у Бэкхёна не было времени на разговоры, но вечером он наверняка попытается всё выяснить. И, возможно, установить какие-то рамки. Чанёль успевает задремать под тихое мурчание на груди. Из сна его выдёргивает какой-то резкий звук, глаза испуганно распахиваются, но в полумраке квартиры царит тишина, а на телефоне нет никаких уведомлений. Решив, что шум ему приснился, Чанёль снова закрывает глаза, прижимая кота ближе. Но животное старательно выбирается из его объятий и выходит из гостиной, а откуда-то снова доносится громкий треск. Протерев глаза и одёрнув футболку, Чанёль, запинаясь, идёт в сторону кухни, игнорируя собственное: «Если господин Бён пришёл, почему он не зашёл в гостиную, а прошёл сразу на кухню». Яркий свет кухни ослепляет после тёмной гостиной, и приходится проморгаться, прежде чем взгляд фокусируется на опирающемся бедром о стол мужчине, в руках которого та самая коробка, которую Чанёль заметил в машине после клуба, а за спиной на столе торт, бутылка шампанского и букет тёмных цветов в вазе. Бэкхён еле заметно улыбается, видимо, из-за заспанного вида Чанёля. А потом почти незаметно окидывает взглядом свою одежду на нём, на долю секунды приподнимает бровь, но не говорит ни слова по этому поводу. — А… — Чанёль прокашливается. — А это… — Мне удалось уехать с работы пораньше, и я решил порадовать одного плаксу сладеньким, — дразнящий тон Бэкхёна заставляет уши смущённо покраснеть. — И, наконец, подарить тебе тот подарок. — Я не плакса, — бурчит Чанёль, которого застало врасплох такое внимание, и садится за стол, чувствуя себя так более защищённым. То, что мужчина специально ради него заехал в кондитерскую за тортом, вообще кажется странным. Ну, богатые папочки так не должны поступать ради своих нахлебников, верно же? Для них это пустая трата времени, слишком мелочно. Но Бэкхён заехал, купил торт, который однажды, очень давно, Чанёль, кажется, упоминал в разговоре. И это чертовски греет душу. — У меня ещё мозги не совсем проснулись, поэтому я скажу, что хочу жить с Вами всегда, чтобы Вы меня радовали такими приятными сюрпризами, а Вы забудьте, иначе мне позже станет очень стыдно, — взгляд Чанёля будто приклеился к коробке с тортом. На мужчину его поднимать не хочется, потому что тот, кажется, внимательно смотрит на Пака, а смотреть в его глаза для Чанёля ещё неловко. Но приходится, когда перед лицом оказывается упакованная коробка. — Что это? — Открой и посмотри, — пожимает плечами Бэкхён, садясь напротив. Чтобы не смущать Чанёля лишним вниманием, он переключает внимание на бутылку с шампанским, которую ещё нужно открыть. Со стороны создаётся впечатление, что мужчина немного нервничает и ему просто хочется занять руки, но Чанёль мысленно даёт себе по лбу. С чего Бёну вообще нервничать при нём? Осторожно распаковав обёртку, Чанёль подцепляет пальцами крышку коробки. Внутри лежит новый телефон, кажется, последней модели — Пак не особо следит за трендами, но понимает, что сам бы себе такой купил ещё точно не скоро. Сбоку лежит незамеченный с первого взгляда прямоугольник. На белом фоне довольно неаккуратным почерком написано «Пак Чанёлю от господина Бёна. Спасибо тебе». Перевернув плотный лист, Чанёль обнаруживает сзади их с Бэкхёном совместное фото с ужина, куда Бён впервые вывел его в свет. Кажется, фотография сделана в самом начале, когда они только приехали — господин Бён ещё выглядит расслабленно, а сам Чанёль, наоборот, напряжённо. Изнутри разрывает от того, сколько всего хочется сказать — и «за что Вы меня благодарите?», и «откуда у Вас фото, это же закрытое мероприятие?», да и банальное «спасибо, но мне очень неловко, этот телефон ужасно дорогой». Так и не решив, с чего начать, Чанёль поднимает взволнованный взгляд на мужчину, и спустя секунду тихо фыркает от смеха. Бэкхён продолжает ковырять пробку бутылки, точнее, делать вид, судя по тому, что в деле он не продвинулся. И брови нахмурены слишком драматично для попытки открыть шампанское. «Значит, не показалось, и он волновался из-за подписи на фото». Решив не акцентировать на этом внимание и спросить в другой раз, Чанёль еле заметно улыбается (хотя, признаться, поведение Бэкхёна добавило плюс сто к настроению — не каждый день увидишь такие эмоции на его лице, и немного льстит, что Чанёлю всё же удаётся иногда понемногу вытаскивать мужчину из серой рутины). — Спасибо большое, — широкую улыбку уже сдержать не получается. Бэкхён, наконец, отрывается от пробки бутылки, а его плечи расслабленно опускаются. — Да не за что. — Мне уже неловко, Вы тратите на меня столько денег, а я… — Чанёль морщится, понимая, что это в самом деле так. От него только проблемы. — Даже не смей так говорить, — раздаётся твёрдым голосом. — Мне очень приятно проводить время в твоей компании, этого хватает. Да и потом, — в интонации слышится хитринка. — Разве не ты искал на том сайте богатого папочку? — Господин Бён! — недовольно-смущённые крики при каждой беседе скоро станут традицией, кажется. Мужчина лишь смеётся и кивает на торт, прося разрезать его, а сам протягивает руку к бокалам, которые нужно наполнить.

***

— Господин Бён? — еле слышно шепчет Чанёль. Они уже в гостиной, бутылка шампанского сменилась другой, а потом ещё. Бэкхён сидит на одном конце огромного дивана, а Чанёль лежит, незаметно для самого себя упираясь ему в бедро босыми ногами. Включать свет элементарно лень обоим, и темнота придаёт смелости. Видно только профиль мужчины, который откинулся спиной на диван и смотрит куда-то, задумавшись. — Да? — но Чанёля всё же слышит. — Вот Вы теперь знаете, что Вы мне нравитесь… А… А я… — нет, смелости точно было недостаточно. — А сам как думаешь? — тёплые ладони мягко обхватывают лодыжки и укладывают голые ступни на бёдра. Пальцы чуть щекотно пробегаются по стопе и затем начинают аккуратно массировать. А Чанёль молчит, уткнувшись носом в спинку дивана, и тайно даже от самого себя надеется, что его невысказанное предположение верно.