sugarless.

Телефон звонит уже, кажется, третий или четвёртый раз. Чанёль со вздохом проводит пальцем по экрану, принимая вызов. — Чанёль, ты уснул? Быстрее, будь добр, — голос у Бэкхёна не особо довольный. Ещё бы, он уже минут пятнадцать сидит в машине, наверняка нервно стуча пальцами по рулю. У Чонина скоро самолёт, полетит к отдыхающим в Японии родителям, нужно его отвезти в аэропорт, а Чанёль никак не может собрать свои вещи. После аэропорта они поедут сразу к Бёну — у мужчины выходной, и он соскучился, как сказал утром по телефону. Вроде ничего жизненно необходимого брать с собой не нужно, но парень всё равно потерянно ходит по комнате. Через несколько минут телефон брякает сообщением. «Мальчик мой, я тебя выпорю, если мы опоздаем в аэропорт». Чанёль сконфуженно поджимает губы, засовывает телефон в карман, закидывает на плечо почти пустой рюкзак и хватает ключи. Если что-то понадобится, попросит у Бэкхёна. — Неужели, — хмурится Бён, когда лохматый Чанёль забирается на переднее сиденье в машине. Он лишь смущённо пожимает плечами. — Извините. — Ну вот, а я надеялся, что ты выйдешь ещё позже, я опоздаю на самолёт и останусь в Сеуле, — доносится с заднего сиденья. — Нет уж, хватит пользоваться моим гостеприимством, — тихо произносит Бэкхён, выруливая с парковки, но Чонин слышит. — Дядя! — полный негодования голос. — Признайся, это ты позвонил папе, чтобы он решил меня забрать. Я вообще-то планировал побыть в Сеуле ещё немного. — Что ты, Чонин? — слишком спокойно реагирует Бэкхён. — Это было бы грязно с моей стороны. — Ну давай сдадим билеты и я останусь! — жалобно стонет Чонин. — Я не буду больше устраивать у тебя дома бардак, правда! — Так я тебе и поверил. Ну же, расскажи Чанёлю, на что была похожа моя квартира, когда я позавчера вернулся домой после того, как отвёз его. — Ладно, я согласен, там было грязно, — сдаётся Чонин. — Но не было бы так грязно, если бы ты вернулся раньше! Вот мы сейчас ехали до Чанёля минут сорок примерно, и то, из-за пробок. Ночью ехать не больше получаса, я уверен. Наверное, даже меньше. Значит, туда и обратно около часа максимум. А ты вернулся почти через два часа, — донельзя довольный собой Чонин скрещивает на груди руки, показывая, что спор окончен, и в бардаке виноват дядя, который где-то был ещё около часа. — Кстати, почему так долго? — Слишком много думаешь, Чонин, — отмахивается мужчина. А Чанёль чувствует, как начинают гореть щёки. Тишина в салоне автомобиля как-то затягивается. Тихое урчание мотора убаюкивает, приходится встряхнуть головой и начать разговор самому, раз мужчина молчит. — Извините, что пришёл сегодня без предупреждения. Хотел сделать сюрприз, но теперь понимаю, как это глупо было. — Всё нормально, — почти сразу отвечает Бэкхён. — Я всегда рад тебе. Извиняться должен я, я даже не подумал предупредить тебя, что Чонин решил остаться. — Перестаньте, Вы не должны отчитываться передо мной, это я сглупил. — Он нормально себя вёл? А то у него бывают какие-то заскоки, сам себе придумывает обиду и вообще не следит за языком. — Всё в порядке, — успокаивает мужчину Чанёль. — Он был даже рад мне, — неловкий смешок звучит как-то не в тему. Мужчина растягивает губы в улыбке, не отводя взгляда от дороги, и Чанёль осмеливается сказать то, что вертелось на языке половину вечера. — Вы были бы хорошим отцом. Бёна это явно удивляет. Он скептически поджимает губы и коротко мотает головой. — Не думаю. — Зря. Короткий спор всё же завершается через несколько минут, когда машина сворачивает на парковку. Бэкхён подъезжает ближе к подъезду, но останавливается в стороне, куда не падают лучи света от фонаря, и там глушит мотор. Пару секунд висит неловкое молчание, после чего Чанёль сумбурно тыкает на замок ремня безопасности, пытаясь его отстегнуть. — Спасибо, что подвезли. Доброй ночи, — и уже берётся за дверную ручку, когда на бедро ложится чужая ладонь. — Подожди. Пак замирает на мгновение, но всё же медленно убирает руку от двери, набираясь смелости посмотреть в глаза мужчины. — Вы что-то хотели? Пальцы напоследок касаются внутренней стороны бедра, и затем ладонь исчезает, заставляя Чанёля с досадой прикусить губу. Нет, он не рассчитывал на торопливый секс на заднем сиденье автомобиля. Но всё же, когда Бён проявляет такие собственнические замашки — это в какой-то степени льстит и будоражит. — Просто соскучился и хочу провести немного времени с тобой наедине, — губы растягивает мягкая улыбка, а Чанёль опускает взгляд на собственные колени. — Эм-м… Ну, хорошо… — Ты меня всё ещё боишься, — констатирует Бэкхён, не выдавая голосом никаких эмоций. — Нет! — тут же подрывается Чанёль. — Ну, то есть… Немного, но это не страх того, что Вы мне причините какую-то боль, а просто… Я себя на Вашем фоне чувствую глупым малолеткой, да и Вы очень авторитетный человек в моих глазах, поэтому… Как-то так, — Пак неловко улыбается. — Я сказал какой-то бред, извините. Сложно объяснить. И ещё я боюсь, что когда… Если… Если мы займёмся сексом, я просто опозорюсь в Ваших глазах, ведь Вы старше и опытнее, а вдруг я не оправдаю Ваших ожиданий… — Боже, Чанёль, — Бэкхён как-то по-доброму фыркает. — Ты заранее придумываешь себе какие-то проблемы. Расслабься. Ты ведь не девственник, так что уже проще будет. — Но на самом деле, у меня не такой уж и богатый опыт, хоть он и есть, — бормочет Чанёль, чувствуя, как от откровенной темы краснеют уши и щёки. — Снизу я был вообще только два раза. Мне не очень понравилось. — Значит, твои партнёры были эгоистичными ублюдками, которые заботились только о том, чтобы самим кончить, — Бэкхён так легко пожимает плечами, что Чанёль охотно верит его словам. — Жаль, что тебе уже испортили впечатление. — У Вас есть шанс его исправить, — неловко хмыкает Пак, автоматически следя взглядом за тем, как Бэкхён достаёт из пачки влажных салфеток одну и принимается аккуратно вытирать каждый палец на руках. Раньше он на эту привычку мужчины часто мыть или вытирать руки внимания не обращал, хотя неоднократно замечал за ним такое. — Боже мой, обсуждаю со взрослым мужчиной наш потенциальный секс. Бэкхён коротко смеётся, но тут же снова становится серьёзным. — Чанёль, напоминаю, что для меня секс не является главной и необходимой вещью в отношениях с тобой. Если ты не готов или просто не хочешь, я не буду ничего делать, ты же знаешь? — Я знаю. Но я… — секунду колеблется. — Я хочу. Если Вы, конечно, после этого не разочаруетесь в моих умениях и не бросите меня, — шутка получается неудачной, это Чанёль понимает сразу по нахмуренным бровям. — Извините, тупой юмор. Я просто очень нервничаю. — Иди ко мне, я помогу расслабиться, — Бэкхён отстёгивает собственный ремень и требовательно протягивает руку, когда Чанёль тупит и не понимает, чего от него хотят. Перелезть на чужие колени в этой машине невозможно, поэтому приходится просто перегнуться через рычаг коробки передач, а когда Бён нетерпеливо дёргает парня на себя, остаётся только за неимением лучшего варианта опереться правой рукой о бедро Бэкхёна в опасной близости от паха, чтобы удержать равновесие, а второй рукой схватиться за спинку его кресла. Не успевает Чанёль хотя бы немного передвинуть ладонь на чужом бедре в более безопасную зону, как в волосы на затылке зарываются длинные пальцы, а губы сталкиваются с губами напротив, требовательными и жадными. Этот поцелуй разительно отличается от прошлого, когда Бэкхён был до невозможности аккуратен — теперь он будто чувствует, как именно хочется Чанёлю, и даёт ему это. Воздуха катастрофически не хватает, и Чанёль с пошлым звуком отрывается от чужих губ, жадно вдыхая с закрытыми глазами, запрокинув голову. Мгновение спустя влажные губы ощущаются на шее, засасывающие чувствительную кожу, а Чанёль издаёт тихий стон. И удивлённо распахивает глаза, когда его настойчиво отталкивают обратно на его сиденье, и уже сам мужчина наклоняется к нему, снова вовлекая в чуть грубый поцелуй, заставляя парня жалобно постанывать ему в рот. Чанёль хочет позвать его к себе домой — всё же, там будет удобнее, чем в автомобиле, но язык Бэкхёна, кажется, пытается довести его до оргазма от поцелуя (ну, или до смерти), и мысли не могут собраться в кучу. — Чанёль-а, ты такой податливый, я жалею о том, что не был твоим первым мужчиной, — хриплый шёпот на ухо вырывает только жалобное хныканье. Чанёль заламывает брови, ёрзая по сиденью, и хватается руками за всё, до чего может дотянуться. Джинсы грубо давят на эрекцию, отрезвляя, но лишь до тех пор, пока на пах не ложится настойчивая ладонь. Чанёля будто током прошибает от мысли, что мужчина трогает его, и он жмурится, всеми силами стараясь не кончить позорно в штаны. Бэкхён же чуть ослабляет напор, поцелуй меняется с жадного до ленивого. Бёдра Чанёля автоматически подаются навстречу ласкающей руке, а он сам мысленно умоляет, чтобы Бэкхён хотя бы расстегнул ему ширинку. Самому это делать слишком смущающе. Сознание почти ежесекундно пытается улететь куда-то, пока сам Чанёль плавится под чужими губами и рукой, даже не считая, сколько времени они уже так сидят. Кажется, долго — но на это откровенно плевать, пока пальцы дразняще давят на член сквозь грубую ткань, осторожно дозируя прикосновения, чтобы парень не кончил, а губы уже не чувствуются, наверняка красные и припухшие. И только когда Бэкхён одним движением расстегивает надоевшую ширинку, а затем и вытаскивает из петли и пуговицу, к Чанёлю словно снова возвращается способность мыслить. Но думать получается лишь о том, как наглые пальцы забираются под бельё и касаются чувствительной головки, осторожно её обхватив. Пак рефлекторно двигает бёдрами навстречу, утыкаясь членом в чуть грубоватую наощупь ладонь, и впервые стонет во весь голос, пока мягкие губы всасывают мочку уха. Для того, чтобы кончить, нужно совсем немного. И Чанёль замирает, цепляясь за широкие плечи, когда бельё намокает от спермы. Бэкхён целует парня в лоб и отстраняется, доставая из пачки очередную салфетку и принимаясь вытирать запачканную руку. Тяжело дышащий Пак, расслабленно откинувшийся на спинку кресла, смотрит из-под опущенных век и вдруг подскакивает. — Извините, пожалуйста! — Чанёль, как будто мне в руку ни разу не кончали, а. Не извиняйся, — мужчина достаёт ещё одну салфетку и тянется к Паку, пытаясь вытереть и его, но парень перехватывает чужие руки. — Я сам! Бэкхён лишь пожимает плечами, отдавая кусок ткани. И беззастенчиво смотрит, как смущённый Чанёль максимально пытается очистить кожу и ткань белья от липкой спермы. И только разобравшись с этим, Чанёль вдруг осознаёт. А ведь мужчина не кончил и наверняка чувствует себя не очень комфортно. — Господин Бён, я… Вы… — Бэкхён с интересом ждёт продолжения. — То есть… У меня не очень богатый опыт в минете, но я мог бы… — Нет, мой мальчик, — прерывает его мужчина. — Сейчас тебе нужно пойти домой, пока всё это безобразие не высохло на одежде. Насчёт меня не беспокойся. Нерешительно кивнув, Чанёль кладёт руку на дверь, открывая её. Помедлив секунду, тянется обратно к Бэкхёну и коротко целует его, прихватывая нижнюю губу, а затем улыбается в ответ на чужую улыбку и выходит, мягко хлопая дверцей. Автомобиль стоит на месте, пока Чанёль не доходит до подъезда, и только потом с тихим урчанием выезжает на дорогу. Не в силах сдержать довольную улыбку, Пак поднимается на лифте, и в коридоре сталкивается с высоким худощавым брюнетом. Кажется, это тот новый сосед, про которого тогда говорила женщина. Сосед молча кивает в знак приветствия, на секунду задерживая взгляд на чужой ширинке, и только тогда до Чанёля доходит, что он так и шёл с расстегнутыми джинсами. Кивнув в ответ, он с космической скоростью открывает дверь и залетает домой. Надо же, какой позор. — Ну что за тайны, дядя?! — максимально недовольно восклицает Чонин, вырывая Чанёля из воспоминаний. — Я просто по дороге домой заехал в Макдональдс, — Бэкхён чуть щурится, хитро поглядывая на племянника через зеркало заднего вида. Тот едва ли не подскакивает на месте, начиная недовольно раздувать ноздри. — И мне ничего не привёз? — Как выяснилось, ты был плохим мальчиком, разнёс мне квартиру и не заслужил вкусненького, — пожимает плечами Бён, а Чанёль тихо фыркает от смеха, пока Чонин продолжает ворчать, негодуя с того, что дядя без него заехал в Макдональдс.

***

Самым сложным оказывается заставить Чонина пройти на досмотр. Он упорно пытается уговорить Бэкхёна оставить его тут хотя бы ещё ненадолго, но мужчина непреклонен. И, кажется, только перспектива отхватить по заднице от дяди и отца всё же побуждает парня закинуть сумку на ленту и с обиженным видом пройти через рамку металлоискателя, даже не помахав на прощанье. — Устроил такую драму, будто не вернётся сюда больше, — закатывает глаза Бён, пока Чанёль переступает с ноги на ногу. — Ты чего топчешься? Пойдём, возьмём кофе и поедем ко мне, пока там за парковку миллионы не накапали. Незаметно вздохнув, Чанёль бурчит тихое «Мне капучино с шоколадным сиропом» и плетётся следом, упорно пытаясь выкинуть из головы назойливую и заставляющую нервничать мысль о том, что, кажется, у кого-то сегодня будет секс.