sugarless.

— Выйди, — первое, что безапелляционно прилетает мужчине при входе в гостевую спальню. Чонин сидит на кровати, прижав согнутые ноги к груди и обняв руками колени. — У меня нет желания говорить об этом всём. Идите там обнимайтесь, целуйтесь и делайте прочие мерзкие вещи. — Это мой дом, и я могу находиться там, где хочу, — Бэкхён только пожимает плечами и прикрывает за собой дверь, затем садясь рядом с племянником. Тот дёргается, явно думая, что его сейчас будут трогать и пытаться успокоить, но расслабляется, когда понимает, что дядя даже не пытается его коснуться. — И что ты мне сказать хочешь? — сразу агрессирует, отчего мужчина поджимает губы — младший явно не настроен на мирную беседу. — Ты на Рождество действительно подарил ему кольцо типа в знак помолвки? Отвратительно. Я точно не пойду на вашу свадьбу. Бэкхён игнорирует чужие выпады. Как бы обидно это ни звучало сейчас, перед ним ребёнок, с которым нужно спокойно поговорить, пока ситуация не обернулась чем-то более ужасным. — Чонин, прекрати. Не придумывай себе ничего, это был просто подарок. Я имею право подарить своему парню что-то красивое, что он заслуживает, — приходится довольно осторожно выбирать слова. Повисает тишина. Чонин обиженно заламывает пальцы, пробуждая желание пожалеть себя, но Бэкхён держится. В конце концов, тот тоже виноват, снова распускал язык, а потом ещё и руки. И мужчине на секунду становится немного стыдно за то, что хранил подобное в тайне от него, но затем жалость отходит в сторону и в голову приходит рациональная мысль — он точно не обязан отчитываться перед всеми, рассказывать, с кем спит, и может вообще держать в тайне подобное, если посчитает, что так будет безопаснее для него или его партнёра. — И давно ты спишь с парнями? — Чонину очень неловко. Он смотрит куда угодно, кроме Бэкхёна, и того это забавляет, но приходится сдержать смешок — не хватало, чтобы племянник ещё больше обиделся. — Давно. Со времен университета, наверное. В свою защиту скажу — их было не так много, как ты можешь представить. Ну, тех, с кем я состоял в отношениях. — Ты же был женат, — недоверчивый взгляд, наконец, упирается в мужчину. Чонин совершенно точно отказывается принимать такого рода информацию, и его можно понять. Вот дядя, которого ты все годы своей жизни считал обычным мужчиной, который любит женщин и даже был в браке, а тут такие новости. Причём не на словах, а в буквальном смысле на глазах. Бэкхён только пожимает плечами, с удовлетворением отмечая, что младший выходит на контакт. Ещё бы, выпустил свой внутренний пар ударом кулака о чужое лицо, и сидит теперь спокойно, ещё и сопит с обидой на всех. — Был. Но это же не значит, что я теперь всю жизнь могу иметь отношения только с женщинами, верно? Почему ты так разозлился? Ещё и Чанёля ударил, — Бэкхён неодобрительно качает головой, замечая, как Чонин жалобно изгибает брови — ему явно стыдно. Но признаться в этом сил не хватает — он же главное пострадавшее лицо, как тут можно признаться в том, что он неправ. — Потому что я не знал, что ты… Ну… — Вот узнал, что-то изменилось? Я стал другим человеком? Или Чанёль стал другим от этой новости? Помнится мне, ты ещё час назад его буквально обожал. — Нет, не стал, — мнётся младший, нервно жуя губу. — Я не знаю, почему так разозлился. Просто… Это же как-то не очень нормально. — А это твоё собственное мнение или кто-то так сказал, а ты повторяешь? — плевать, что Чонин уже почти взрослый. Для Бэкхёна он всё равно останется ребёнком. — Это моё мнение, — звучит не очень уверенно. Чонин остыл, и это радует. И Бэкхён отлично понимает, что причина этой истерики была в том, насколько внезапным для парня оказалось увиденное. — Мне так не кажется, — Бэкхён слабо улыбается и трогает чужое плечо. И Чонин сидит спокойно, не пытаясь отбросить руку. — Помнишь, ты его спрашивал, целовался ли он с парнями? У тебя была вполне спокойная реакция на его положительный ответ. — Ну, я же тогда не думал, что это настолько коснётся меня, — тихо ворчит парень. — И вообще! Я же с Чанёлем в одной кровати спал, — морщится Чонин, явно избрав себе во враги Пака. На дядю у него злиться, кажется, уже не получается, поэтому приходится так. Ну, чтобы истерика была оправдана. — И что? Он к тебе приставал? — Бэкхён с долей иронии во взгляде приподнимает брови. — Смею предположить, что нет. И что ты и дальше не подозревал бы, что Чанёль гей, если бы не увидел то, что произошло сегодня. И спокойно бы с ним общался. Я прав? — Ну, наверное, — нерешительно тянет парень. — Но я больше не хочу с ним разговаривать. Он, блин, спал с моим дядей! И считал меня дураком. — Тебя никто дураком не считал, — вздыхает Бён и треплет лохматую макушку племянника. — А тебя самого не смущал тот факт, почему вообще Чанёль со мной общается? Почему он постоянно у меня? И почему сегодня он был у меня дома? Мы, кажется, по возрасту не подходим в категорию друзей, — Бэкхён уже тихо посмеивается — племянник относительно успокоился, и можно себе позволить немного расслабиться. — Но я не настолько испорченный, чтобы думать что вы трахаетесь! Ой, — Чонин получает лёгкий подзатыльник. Просто для профилактики. — Мы не трахаемся, а встречаемся. И больше таких слов при мне не говори, я твой дядя и в два раза старше. — И ты его типа любишь? Ну, как свою жену бывшую любил или как? — снова этот недоверчивый взгляд. — Да, люблю. Не так, как любил её, совсем иначе, но всё же, — мужчина мягко улыбается. — И надеюсь, что ты перед ним извинишься за своё поведение и подпорченное лицо. — Когда я вас увидел, я чувствовал себя так, будто вы меня предали оба, — тихо произносит Чонин, которого выдают только покрасневшие глаза. — Я не знаю, как это объяснить. Вы не сказали мне такую важную вещь, хотя я идиот и психую из-за всего, так что понятно, почему не сказали. — Успокойся, пожалуйста, Чонин-и, — Бэкхён осторожно обнимает младшего, который утыкается ему в шею. — Я тебя понимаю. Мы просто не хотели, чтобы ты так сильно переживал, как переживаешь сейчас. Сейчас всё хорошо? — дождавшись кивка, мужчина ещё раз прижимает Чонина к себе, а затем мягко отстраняется и поднимается с кровати. — Отдыхай, я не буду тебя трогать сегодня. Если проголодаешься, в холодильнике рис и мясо. Бэкхён оставляет племянника одного, но не успевает дойти до двери, как сзади слышится тихий голос. — Я… Не буду рассказывать отцу. Ты не отправишь меня обратно домой? — Спасибо, — мужчина еле заметно улыбается, уже держась за дверную ручку. — Это было бы не критично, но создало бы парочку мелких проблем. Не обижайся на Чанёля, он не рассказывал тебе ничего, потому что не хотел, чтобы это плохо сказалось на мне. И я тоже твоему отцу ничего говорить не буду и отправлять тебя домой не стану. Но перед Чанёлем извинись, будь добр. Чонин хмуро молчит — если быть честным, Бэкхён ждал, что он сразу пойдёт к Чанёлю и попытается оправдать отвратительное поведение, потому что на самом деле очень добрый и мягкий, правда, эта сущность куда-то прячется, когда Чонин всерьёз злится. Но парень продолжает сидеть, не издавая ни звука, а Бён не рискует давить — тот и так перенервничал, так что любое слово в свою сторону может воспринять за агрессию. И поэтому Бэкхён просто молча прикрывает за собой дверь, оставляя племянника одного — тому ещё много о чём нужно подумать сегодня.

***

Чанёля на кухне, где тот оставался, Бэкхён не находит. Следующим пунктом поиска оказывается собственная спальня мужчины, где в кровати под одеялом и обнаруживается пропажа. Бён предусмотрительно защёлкивает замок (не стоит травмировать Чонина ещё больше) и делает пару беззвучных шагов к постели. С первого взгляда кажется, парень спит. Но стоит подойти поближе, как комок под одеялом немного шевелится. — Как он? — хрипло шепчет парень, когда кровать за спиной прогибается от чужого веса, а рука ложится на живот. — Успокоился. Вероятно, скоро придёт к тебе извиняться, — тихо урчит куда-то в ухо Бэкхён, замечая, насколько зажат Чанёль. Вот нужно же было Чонину устроить такой скандал — Пак только недавно начал себя расслабленно и свободно чувствовать при мужчине, а теперь такие неосторожные (хоть Бэкхён и не слышал, что племянник говорил, но тут можно быть уверенным) слова стали причиной того, что парень снова замкнулся и чувствует себя неуютно. — Отвезёте меня домой? — внезапно выдаёт Чанёль, хоть и несколько нерешительно. Бэкхён на секунду удивляется, почему Пак не стал гнуть свою обычную линию с желанием вызвать такси, но ничего не спрашивает. Если сам младший хочет провести с ним ещё хотя бы немного времени, то Бён точно не в силах устоять перед этим. — Конечно, — но вставать не спешит. Наоборот, ещё плотнее прижимается сзади, обнимая кокон из одеяла, и утыкается лицом в высветленный затылок. — Съездим куда-нибудь на отдых, пока у тебя университет не начался? Куда-нибудь, где очень тепло, вкусно кормят и я могу посмотреть на своего парня в плавках. — А как же Ваша работа? — осторожно спрашивает Чанёль, немного расслабляясь в объятиях. — Или Вы возьмёте всё с собой и будете работать там? — звучит обиженно. А ещё у Чанёля даже нет сил смущаться из-за очередной траты кучи денег на него и пыхтеть — по этому поводу он ещё успеет возмутиться. — Честно обещаю, что не буду там работать, — беззвучно смеётся мужчина, щекоча выбритый затылок. — Куда полетим? — Сейчас я хочу полететь домой. А потом куда угодно, выбирайте, я согласен отправиться хоть куда, — парень выкручивается из крепкой хватки, вовремя поняв, что Бэкхён настроился на нежности и никуда не поедет в ближайшие несколько часов, если его не заставить. И трюк «встать с кровати, оставив там мужчину одного» вполне успешно помогает. Бён с тяжёлым вздохом поднимается следом, снимая футболку и оставаясь в одних домашних штанах — а Чанёль почти буквально давится слюной. — Прекратите ходить с голым телом, — возмущённо фыркает он, натягивая толстовку прямо поверх футболки. А Бэкхён, с лохматыми после снятия футболки волосами, разворачивается к нему с самым натуральным видом ничего не понимающего человека. — Что случилось, мой мальчик? И просто нарушает все правила приличия, продолжая стоять с голым торсом. Ещё и подходит максимально близко, в итоге получая только громкий шлепок ладонью по голому животу. Лучшая защита — это нападение, верно же? — Вы своим телом светите где-нибудь в своём спортзале, а не передо мной, — звучит донельзя возмущённо. А Бэкхён только смеётся, ещё больше смущая младшего. Он соглашается надеть рубашку лишь тогда, когда её на него едва ли не натягивает сам Чанёль, который уже сердится сам на себя. Что за позор, как будто впервые увидел мужское тело. И ведь даже не полностью голое, а всё равно неловко. — Когда мы приедем на отдых, я сниму нам свой дом и буду всю неделю ходить без одежды, если ты от этого так очаровательно краснеешь, малыш, — легонько щипает хмурого Чанёля за мягкую щёку. — Вы тогда останетесь не только без одежды, но и без парня, — звучит как-то нагло, и Чанёль сам теряется от того, что посмел сказать. Страшно, что Бэкхён может воспринять эти слова как-то не так, и парень снова растерянно открывает рот, пытаясь исправить ситуацию, но подходящие слова не приходят на ум. Впрочем, мужчина только снисходительно улыбается и накидывает на плечи пиджак. — Мальчик мой, у тебя опять на лице написаны все твои текущие размышления. Не придумывай себе проблемы. И если ты не согласен, чтобы я ходил там без одежды — хорошо, я тебя понял. Не буду. И стоит только Чанёлю с облегчением выдохнуть (а ведь он уже действительно успел поверить, что Бэкхён посмеет неделю ходить абсолютно голым при нём, только чтобы смутить) и коснуться замка двери комнаты, поворачивая ручку, как сзади доносится то, что заставляет уши мгновенно покраснеть: — Вместо меня без одежды будешь ходить ты. Мне этот вариант развития событий даже больше нравится.