***
Декабрь прибыл с бурей падающего снега, которая могла соперничать лишь с лавиной домашней работы, которую профессора вывалили на старшие курсы, начиная с пятого. Некоторые из них, такие как традиционное трехфутовое эссе по трансфигурации Макгоннагал, были уже сложены в ментальный «входящий лоток» учениками, в то время как другие, такие как задание Хагрида указать «самого интересного зверя» и его «уникальные черты» и задание Вергилия по «Самым эффективным мерам выживания в ситуации массового заражения инферри», были проигнорированы всеми, кто не учился на Слизерине. Одно из самых ярких моментов, по мнению Гарри, заключалось в том, что подросток перестал ревновать к тому, что его не избрали префектом, поскольку обязанности Рона и Гермионы вскоре выросли не только в количестве, но и в качестве. Их просили наблюдать за всем и за каждым, кто был связан с их домом. Гарри был вполне доволен сидеть сложа руки и смотреть, как драма разворачивается, поскольку Рон мог выражать свое недовольство довольно многословно. Удивительно, но Гарри действительно рассматривал возможность проведения зимних каникул в этом году вне Хогвартса. Достаточно плохо было уже то, что Амбридж, несомненно, планировала остаться и распространить свою вонь, но недавно он столкнулся с Чжоу Чанг в коридорах и был поражен, увидев, что она плачет навзрыд, а та заставила его поклясться хранить тайну и сбежала обратно в гостиную Равенкло. Судя по всему, ее отношения с Седриком были более глубокими, чем просто танец на йольском балу, и знание этого оставляло неудобную пустоту в душе подростка. Более счастливой новостью было то, что Рон передал приглашение от всех Уизли, без Перси, разумеется, провести Рождество с ними. Гарри лениво раздумывал, не мог бы он убедить их провести торжества в доме на Гриммауд-Плейс, поскольку он очень сомневался, что Дамблдор одобрит Сириуса, покидающего штаб-квартиру Ордена, пока министерство все еще охотится за его головой. Прелестным отвлечением от этой болезненной в определенных контекстах мысли было то, что Гермиона отправила письмо Виктору Краму, международной звезде квиддича и одному из участников Турнира Трех Волшебников, которые пережили саботированный Турнир. Явное выражение ревности на лице Рона было на удивление успокаивающим для «Мальчика, который выжил», показывая, что гормоны превращают в идиота далеко не его одного. Разумеется, кошмар, где Нагайна, ручная змея Волдеморта, атаковала Артура Уизли посреди ночи, достаточно испортил настроение мальчику. Не помогало ситуации и то, что кошмар был показан с точки зрения самого Гарри.***
После быстрого похода в кабинет Дамблдора, за которым последовала лихорадочная ночевка на Гриммаулд-Плейс, Гарри, Уизли, Грюм и Тонкс отправились в больницу Святого Мунго по лечению магических болезней и травм, которая была удобно замаскирована как большой старомодный красно-кирпичный универмаг, который, по словам одного местного жителя, никогда не был открыт. Это было не совсем верно, потому что целители святого Мунго поклялись никогда не отдыхать, когда дело доходило до травм как магических, так и имеющих обыденную природу, в дождь или снег, днем или ночью, не было никакой травмы, в лечении которой они могли бы отказать. Они даже лечили захваченных Пожирателей смерти, хотя последних держала на прицеле команда авроров. Это означало, что мистер Уизли попал в хорошие руки, что по мнению Гарри вполне стоило бессонной ночи и потенциальной ментальной травмы. Ну ладно, последнее было отстоем, но если папа Рона был в безопасности, он мог с этим смириться. Это было до тех пор, пока благодаря новым удлинённым подслушивающим ушам Фреда и Джорджа, группа не подслушала разговор между взрослыми, где Грюм непреднамеренно проболтался о том, что Волдеморт входил в голову Гарри так же легко, если не легче, чем Гарри в сознание Темного Лорда, и мог, если краткое необъяснимое желание подростка покалечить Дамблдора было знаком, контролировать его. Само собой разумеется, что с этого момента все утро «Мальчика, который выжил», полетело к чертям, и Финеас Нигеллус, один из бывших руководителей Хогвартса и предок Сириуса, передал приказ от Дамблдора через портрет для подростка оставаться в доме на Гриммауд-Плейс, что НЕ улучшило настроение Гарри. Но вместо того, чтобы просто устроить истерику, как он привык делать в прошлом, Гарри просто ворвался в свою комнату, поставил оружие рядом с кроватью и медитировал, как профессор Вергилий научил его. Его горячие, сердитые вдохи замедлялись до тех пор, пока они не достигли медленного, успокаивающего темпа, которому его учили, и подросток удвоил усилия по созданию достойного барьера против проникновения в свой разум. Он не собирался ни сейчас, ни когда-либо давать Волдеморту право свободного прохода в свой разум! Его вывел из этого транса несколько часов спустя Рон, который объявил, что ужин готов, если он захочет, прежде чем освободить комнату решительным рывком, слишком быстро, чтобы это можно было объяснить обычным желанием рыжего набить себе брюхо. Гарри решил не отвечать на призыв и вместо этого снова повернулся внутрь себя, а его мысленный образ стен и площадей Хогвартса, в комплекте с убийственным Запретным лесом, становился все более ощутимым с каждым успокаивающим дыханием.***
Удивительно, но желание Гарри исполнилось в том, что Гриммаулд-Плейс, ранее мрачный, родовой дом семейство Блэков, тюрьма Сириуса и штаб-квартира ордена Феникса, вскоре наполнился звуками веселья, так как его обитатели готовились провести тут Рождество. Сириус был в превосходном настроении, бегал, распевая рождественские гимны во все горло, а его глубокий баритон странно успокаивал, несмотря на его длинные черные волосы и осунувшиеся черты лица, развешивая венки мишуры и падуба по всему дому. Гарри, который к тому моменту перебрался в комнату к Клювокрылу (гиппогрифа поселили в одной из наиболее спокойных частей особняка), улавливал только остатки веселья своего крестного. О, он был счастлив за этого человека, в конце концов, проведя тринадцать лет в Азкабане, Сириус заслужил себе рождественского веселья, более чем немного на самом деле, но проблема была сввязана с отчуждением Рона и собственным чувством беспокойства Гарри, так как подросток выбрал запереться в усадьбе и работать над своими мысленными упражнениями, выбираясь, только чтобы съесть пищу, которую миссис Уизли оставила для него ночью, когда он был уверен, что женщина легла спать. Гермиона, вечная любительница совать нос куда не следует и всезнайка, быстро положила этому конец. — Ой, кончай это выражение вечной непонятости! — командным, но дружественным тоном приказала префект с руками на бедрах и ухмылкой на лице, — Слушай, остальные уже рассказали мне, что вы подслушали прошлой ночью через подслушивающие уши… — Мы хотели поговорить с тобой, Гарри, — произнесла Джинни. Младшая сестра Рона прервала «мальчика-который-выжил», на лице которого появилась гримаса гнева, — Но ты прятался с тех пор, как мы вернулись. — Я медитировал, — отрезал Гарри, глядя на Рона, чьи глаза широко раскрылись в понимании, пока его сестра и Гермиона моргали в замешательстве, — Упражнения для ума, которые порекомендовал профессор Вергилий, — он постучал по шраму, чтобы подчеркнуть свои слова, — Мне просто нужно было немного мира и покоя, чтобы собраться с мыслями. — Ты не мог бы дать мне советов на эту тему? — спросила Джинни, фыркнув, когда ее брат и Гарри уставились на нее, как бараны, — Честно, Сами-знаете-кто уже захватил мое тело однажды, и вы же не думаете, что я не хочу помешать этому случиться снова? — Звучит как хорошая идея, — согласилась Гермиона, чьи глаза были полны интриги, когда она кивнула с пониманием, — Кто знает, нет ли у Люциуса Малфоя других предметов, принадлежащих Риддлу? Джинни была на волосок от смерти, и кто гарантирует, что такое не повторится снова? — Для начала, я не думаю, что отец Малфоя такой же придурок, как его сынок, готовый пробовать одну и ту же вещь снова и снова, — указал Гарри с насмешливой ухмылкой, получив в ответ фырканье обоих Уизли, подозревавших, что яблоко в этом конкретном случае упало недалеко от яблони, — И затем, если у него и были старые школьные вещи Волдеморта, зачем ему было ждать до НАСТОЯЩЕГО времени, чтобы подкинуть их кому-нибудь? Потому что так мы можем додуматься до того, что Волдеморт оставил по копии себя в каждом учебнике, который он использовал. — И учитывая огромное количество учебников, которые ученики Хогвартса используют в ходе своего обучения… — пробормотала Гермиона, чье лицо стало довольно мрачным при одной мысли об этом, — Ты прав, я не вижу, чтобы Люциус Малфой был настолько глуп, чтобы многократно разбрасываться вещами Темного Лорда… по крайней мере таким способом, как он это сделал с дневником. — А представьте себе, если этот козел проклял свои старые трусы? — высказался внезапно Рон, заслужив полные отвращения взгляды окружающих. — А чего? Подумайте об этом, тут сотни проклятых книг, кто будет подозревать пару шерстяных труселей? — Тот факт, что Фред и Джордж абсолютные и полные долбодятлы, не мешает тебе постоянно думать о том, как они закляли твои трусы, — насмешливо ответила Джинни, заработав хихиканье со стороны других и вогнав брата в краску, — А теперь пойдем, можешь рассказать нам об этих ментальных упражнениях позже, а сейчас давайте пойдем спасем Сириуса прежде чем мама попытается его проклясть, он так часами распевает… — Гиппогрифы, белокрылые лоша-а-адки!***
После спасения крестного от гнева миссис Уизли, что оказалось более сложной задачей, чем любая из встреч Гарри с войсками Волдеморта, в основном потому, что Сириус намеренно провоцировал женщину, группа пришла в рождественский настрой. В залах Гриммо-Плэйс отдавались звуки веселья, которые заставили бы предков Сириуса вращаться в своих гробах, к радости последнего из рода Блэков. Его матери явно было что сказать, но благодаря чуду маггловских скрепок, тяжелая занавесь над ее портретом вскоре относительно затихла на краткое время, хотя Сириусу пришлось приказать Кричеру, чокнутому домовому эльфу Блэков, не подходить к занавескам ближе чем на десять футов после того, как он застал маленького вредителя за попыткой их снять. Нельзя не сказать, что когда Гарри проснулся рождественским утром, он застал подножие своей кровати засыпанным большой стопкой подарков, а восторженный Рон уже рылся в своей, надо признать, большой, куче. — Спасибо за компас для метел, дружище, — произнес рыжий с улыбкой на лице, поднимая свой подарок. — Лучше, чем подарок Гермионы — ей взбрело в голову подарить мне планировщик домашних заданий! Гарри предупредил бы рыжего быть благодарным, но был занят тем, что лениво отодвигал СВОЙ планировщик в сторону, поклявшись никогда, если сможет, не писать ни слова в громкой назойливой штуковине. ОДНОЙ Гермионы было более чем достаточно. Подарки от Сириуса и Люпина пришлись более чем по нраву — это был набор книг «Практическая защитная магия и ее использование против темных искусств», в которой содержались не только детальные инструкции по большому числу контр-заклятий, проклятий и волшебства в целом, но и движущиеся цветные иллюстрации о том, как их выполнять — что-то, что отсутствовало в черствых сухих книгах из библиотеки Хогвартса. Хагрид послал подростку пушистый коричневый бумажник с клыками, предположительно защитой от воровства, и Гарри бы отложил его в сторону вместе с подарком Гермионы, если бы не маленькая приписка внизу открытки, инструктирующая его погладить бумажник, как кота, чтобы завоевать его расположение. Судя по всему, профессор Вергилий пронюхал о подарке и убедил Хагрида, который часто забывал любые подобные «мелочи», послать инструкцию вместе с подарком. Гарри сделал в уме заметку подготовить подарок для преподавателя ЗОТИ, когда вернется в школу. Его любовь к Хагриду была, конечно, безмерной, но лесничий просто не мог понять, что у большинства людей понятие «милое и пушистое» не включает бритвенно-острые клыки и когти, способные разрывать деревья. Одетый в свой традиционный рождественский джемпер от мистера и миссис Уизли и жуя пирог, «мальчик-который-выжил» лениво пытался интерпретировать сделанную своими руками картину Добби, пока присланная Тонкс модель гоночной метлы летала над столом, когда Фред и Джордж аппарировали к его кровати с мрачным выражением лиц. По их словам Перси, блудный сын и вечная заноза семейства Уизли, вернул свой рождественский джемпер, и даже ни открытки не отправил. Близнецы попытались утешить свою мать обычным образом, лишь чтобы забыть, что любовь мамы перевешивает все неправильные поступки, и что их оскорбления старшего брата лишь усилили ее печаль. — Люпин нас сменил, — признал Джордж, угощаясь одной из шоколадных лягушек Гарри и усаживаясь к ногам Гарри на кровать с нечитаемым выражением лица. — Лучше дать ему развеселить ее, прежде чем мы спустимся к завтраку. — А что это за новости о том, что ты учишься Окклюменции? — спросил Фред, выгнув бровь в ответ на выражение замешательства Гарри, — Ты знаешь? Защита разума и все такое? Это даже не охватывается в теории до седьмого года. — А к этому времени вы будете по уши в подготовке к ЖАБА, — согласился Джордж, чья усмешка стала особо мстительной, когда он перевел глаза на Рона, выглядевшего особенно нервным. — Вы думали, что у вас были проблемы с тестами СОВ? Да с шестого курса все по уши зарыты в подготовке к ЖАБА. — Профессор Вергилий порекомендовал мне это, когда я рассказал ему про свой шрам, — признался Гарри, заставив всех трех Уизли поморщиться, когда они перевели глаза на печально известную молнию на лбу Гарри, — Он сказал, что это лучше, чем просто сидеть и ждать, если связь работает в обе стороны… а она, судя по всему, именно так и работает. — И как успехи? — спросил Джордж, глядя на своего друга и младшего партнера по нелегальному бизнесу, хотя надо было признаться, что никто не знал, что Гарри предоставил средства для «Всевозможных волшебных вредилок», будущего магазина приколов близнецов. Они бы и не проболтались, если угроза Гарри проклясть парочку в принципе имела какую-то силу. — Я думал, что со мной все в порядке, до кошмара прошлой ночью, — пробормотал Гарри, слегка поморщившись, когда Уизли вздрогнули снова, — С одной стороны я рад, что мы смогли предупредить Дамблдора, с другой стороны тот факт, что я был в голове змеюки Волдеморта… — Пошли мне сны о горячих цыпочках и галлеонах каждый день, — согласился Фред, заработав взрыв смеха от остальных, когда Гарри швырнул планировщиком домашних заданий в старшего подростка. Группа спустилась вниз, как только Гарри и Рон закончили одеваться.***
После сытного традиционного ланча в семействе Уизли, все семейство Уизли, Гарри и Гермиона направились навестить мистера Уизли в больнице Святого Мунго, в этот раз сопровождаемые Грюмом и Люпином. До госпиталя они добирались на машине, которую, как подозревал Гарри, удалось получить не самым законным путем — в конце концов их подогнал Мундунгус Флетчер. Хотя Гарри бы с радостью остался в припаркованной у забора машине, если бы это позволило ему избежать сцены, которая произошла при взрыве вулкана по имени Молли — когда матриарх семейства Уизли узнала, что ее муж баловался маггловскими методами лечения, а именно наложением швов, что, судя по всему, если не ухудшило его самочувствие, то не дало никакого улучшения. Для начала, скорее всего, он оглох от воплей своей супруги. Слегка похихикав за счет Рона, которому пришлось защищать веснушки от ошибочного мнения одного из портретов в больнице, группа направилась наверх в чайную комнату на пятом этаже, лишь чтобы отвлечься на четвертом этаже в палате «Пострадавшие от заклятий», случайно наткнувшись на своего бывшего преподавателя ЗОТИ, преподававшего на втором курсе, и по совместительству мошенника со стажем, Гильдероя Локхарта, который выглядел не лучше, чем при их последней встрече до этого дня. Когда их затащила в палату матрона-целитель, судя по всему, под предлогом, что они пришли понаблюдать за пребывающей в беспамятстве бывшей сенсацией волшебного мира, группа случайно наткнулась на товарища по Гриффиндору Невилла Лонгботтома, и по совместительству на его властную бабушку Августу вместе с ее чучелом стервятника и зонтиком. — Твои друзья, Невилл, дорогуша? — тактично спросила Августа Лонгботтом — матриарх семейства Лонгботтомов смотрела сверху вниз на группу с аристократичной осанкой, которая говорила о годах удерживания семьи вместе твердой рукой.- О да, — отметила она, пристально посмотрев на Гарри и протянув для рукопожатия сухую похожую на коготь ручонку, — Да, да. Я, разумеется, знаю, кто вы, Невилл о вас очень хорошо отзывается, — ее глаза перевелись на остальных, — Вы двое явно Уизли. Да, я знаю ваших родителей — не слишком хорошо, разумеется — но это хорошие люди… а вы, должно быть, Гермиона Грейнджер? — старуха пожала руку шокированой темноволосой девушке, — Да, Невилл рассказал мне о вас все. Помогли ему с некоторыми серьезными проблемами, не так ли? Он хороший мальчик, — тут она обратила строгий, оценивающий взгляд на своего смущенного внука, — просто у него нет таланта его отца. — Невилл старается изо всех сил, — отрезал Гарри, дав Рону локтем по ребрам, прежде чем рыжий смог вставить словечко, — Он лучший в нашем классе по гербологии, даже лучше Гермионы. Профессор Спраут однажды сказала, что порекомендует его на свою должность после ухода на пенсию, если он сдаст экзамены достаточно хорошо. — И он действительно хорошо учится по другим предметам, — согласилась Гермиона. Густоволосая префект успокаивающе улыбнулась смущенному гриффиндорцу, — На уроках по ЗОТИ он показывает одинаковый результат с Гарри, начиная с третьего курса, по крайней мере в практических экзаменах. — Теория — вотчина Гермионы, — согласился Рон с самоуничижительной ухмылкой, потирая при этом ушибленные ребра, — Я на эту территорию не влезу даже с армией авроров за моей спиной. — Хорошая девочка, — зааплодировала Августа с выражением одобрения в глазах, когда она кивнула залившейся краской брюнетке, — Хорошо в наши дни видеть ведьму с амбициями, слишком многие рвутся вступить в брак или мыкаются, пытаясь «найти себя». Хорошо, что хоть у одной мозги на месте, я уверена, что Минерва будет гордиться вами — да, Алиса, милая, что это? Гарри едва удержался, чтобы не вздрогнуть, когда мать Невилла вышла из палаты в своей ночной рубашке. У нее больше не было круглого счастливого лица с фото первого состава Ордена Феникса, которое унаследовал Невилл, а ее волосы свисали вокруг лица белой и туманной занавесью. Она тянулась к Невиллу, держа что-то в протянутой руке, мальчик потянулся к ней, не говоря не слова, и принял пустой фантик от жвачки, который его мать вложила ему в руку. Гарри встретился глазами с Невиллом, встретив недоверчивый взгляд другого мальчика взглядом понимания, который успокоил нервы Невилла. Если бы это был кто-то еще, Невилл, возможно, истолковал бы выражение как жалость и ушел бы в свой гнев, но Гарри тоже потерял своих родителей от рук Волдеморта, и поэтому мог понять, что значит расти без матери, хотя Невиллу пришлось намного хуже. По крайней мере, Лили и Джеймс Поттер были убиты сразу; их тела были похоронены и покоились в земле. Фрэнк и Алиса Лонгботтомы были еще живы, но это была проклятая жизнь, без внутреннего огня и смысла. Гарри честно не знал, что было хуже. — Черт подери… — пробормотал Рон, выходя из палаты мертвенно бледным — даже веснушки на его лице побледнели, — И Кричер обхаживает фото этой ведьмы… мелкий гаденыш, наверное, любит ее, он до этого достаточно поехал крышей… Гарри остановился на этом, какой-то врожденный инстинкт проснулся в нем, когда он совместил разговор, который у них был раньше, с собственным опытом с Добби. Сириус заверил его, что Кричер не может покинуть Гриммаулд-Плейс, что он был связан с семейным домом Блэков, но Гарри знал по опыту, что Добби мог пойти куда угодно, даже если он присягал Малфоям. А Беллатрикс Лестрейндж была кузиной Сириуса, Блэком по крови, пусть и не по фамилии. Если и был способ исказить правила в этом случае, он заключался в том, что Кричер действительно служил члену семейства Блэков. Просто так получилось, что это не был действующий глава дома. Вот почему, не более чем через десять минут после того, как группа проникла через дверь в Гриммаулд-Плейс, компания обнаружила, что Сириус выбивает дух из предательского эльфа так, словно они были героями маггловского американского мультфильма про Симпсонов, с соответствующими звуковыми эффектами. Конечно, Гермиона высказала свои возражения против такого жестокого обращения, но холодный взгляд в глазах Гарри остановил ее. В конце концов, выбор был между этим или отрубанием головы Кричеру мечом Гарри — по крайней мере так Кричер мог остаться в живых. Хотя, когда древний эльф посинел от удушения, без каких-либо признаков остановки процесса со стороны Сириуса, Гарри просто не мог заставить себя остановить мужчину, так как это означало бы спасение существа, которое могло бы сдать орден с потрохами… кроме того, ему не нравилось выражение в глазах его крестного.***
Пока все это происходило, какой-то серебристоволосый молодой человек, одетый в пальто из красной кожи, сапоги и прочные брюки камуфляжной окраски, открыл дверь в его недавно купленный заброшенный бар, только чтобы моргнуть, когда он увидел довольно раздраженную сову, моргающую на него с дивана. Достав пару сделанных на заказ пистолетов, одетый в красное мужчина сделал несколько выстрелов в пернатого нарушителя, который визжал и уклонялся от атак с удивительной легкостью, пролетев над головой и вылетел за дверь, прежде чем блондин смог его пристрелить. — Хех, а я думал, что я заплатил за дератизацию и все такое… — пробормотал парень, провернув пистолеты в руках и убрав их в кобуры за спиной, подойдя к дивану и остановившись, заметив посылку на журнальном столике. По форме посылки было очевидно, что находится внутри, но даже так, когда он снял невзрачную обертку с бутылки, блондин действовал с осторожностью, так как внутри с тем же успехом мог находиться коктейль Молотова. Парень испытал некоторое разочарование, когда обнаружил, что бутылки никто не касался, хотя он выгнул бровь при взгляде на бренд — он никогда раньше не слышал о такой вещи, как «Огневиски». Покачав головой, он подобрал маленькую записку, прикрепленную к обертке, подняв бровь, когда прочитал короткое послание. «Для Д. от В.» — Да черт меня побери… — пробормотал одетый в красное парень, фыркая от удивления новейшему чудачеству своего близнеца, — а я ему даже открытки не отправил. Стряхнув с плеч плаз и бросив его на диван рядом с собой, бледноволосый мужчина положил ноги на стол, вынул пробку из бутылки и сделал долгий глоток, только чтобы разбрызгать содержимое рта на весь бар, задыхаясь в тревоге. — Черт подери, хорошая же штуковина! — выругался он, глядя на сияющую выпивку как на жидкую нирвану. Затем он усмехнулся, поднял бутылку к свету ламп вверху, в свете которых серебром мигнул медальон на его шее. — И тебе веселого рождества, придурок, — произнес он тост, приняв еще одну порцию напитка, а его многострадальный будильник при этом пробил полночь.