Неприкосновенная

      Кэт просыпается от шума воды, поэтому сначала все случившееся кажется ей кошмаром. Но стоит только сесть и осмотреться по сторонам, плохой сон дает о себе знать. Голова буквально раскалывается, и все тело ломит. Кэт прижимает ладонь ко лбу, трогает спутавшиеся волосы, когда замечает, что они окрашены красным.       Значит, это был не сон.       — Вам лучше не вставать, — голос откуда-то справа заставляет ее повернуться, о чем Кэт тут же жалеет, потому что болезненный импульс отражается где-то в сознании, и Кэт прикрывает глаза.       — Ощущения будто с похмелья, — говорит она, усмехаясь. Ей хочется сохранять хотя бы чувство юмора, раз уж эта девчонка видела ее в момент слабости.       Но Кара не придает ее словам значения, лишь опускается рядом с ней на диван и придвигает ближе аптечку. В полете до дома Грант она уже оценила примерный ущерб, несколько царапин на лице, рассеченный висок, пара ушибов и шишек на голове, ничего серьезного, что требовало бы вмешательства современной медицины.       Так что Кара решает справиться со всем сама. Это же ее цель.       Кэт только сейчас замечает на кофейном столике медикаменты и тазик с водой, рядом с которым лежат ватные диски и бинты. Она оценивающе рассматривает все это несколько минут, пока не ощущает тонкие пальцы на подбородке, которые осторожно заставляют ее повернуть голову.       Их взгляды пересекаются.       Очередная шутка Кэт тонет в тишине, потому что то, как смотрит Кара, трудно описать словами. Этот пронизывающий взгляд. Любые слова покажутся неуместными под таким взглядом.       Поэтому Кэт молча наблюдает за тем, как Кара смачивает ватные диски один за другим и аккуратными движениями стирает с ее лица кровь. У царапин ее прикосновения кажутся почти невесомыми, Кэт понимает, что задерживает дыхание.       Когда Кара отворачивается, чтобы взять пластырь, вздох все же вырывается из груди, и Кэт надеется, что она не слышала, хотя внутреннее чутье подсказывает об обратном.       Но Кара не подает вида. Отвернувшись, она и сама облегченно вздыхает, удовлетворившись, что повреждения на самом деле не такие серьезные. Остается обработать висок, самый сильный удар от вихляний вертолета пришелся именно туда. Поэтому она, вновь повернувшись к Кэт, отклоняет ее голову чуть левее и прижимает ватный диск уже с перекисью водорода к ране немного сильнее.       Как бы Кэт не хотелось казаться слабее, чем она уже позволила себе, с губ все же слетает болезненное шипение. Ладонь Кары тут же оказывается на щеке, пальцы невольно поглаживают еще влажную от воды кожу. Кэт видит, как Кара сосредоточена на порезе, так что делает вывод, что все ее действия скорее машинальны и вызваны лишь желанием облегчить душу.       Но Кара готова откусить себе руку в этот момент, потому что прикасаться так — не ее работа. Только вот непроизвольные порывы собственных конечностей она объяснить не может. Поэтому всеми силами старается сохранять невозмутимый вид, пока обрабатывает рану.       Легкий холод от воды под ее пальцами.       Кара молится про себя Рао, чтобы тот отогнал непрошенные мысли.       Еще несколько минут требуется, чтобы нанести заживляющую мазь.       — Спасибо, — говорит Кэт, когда Кара заканчивает и начинает складывать все обратно в аптечку. Кэт кстати понятия не имеет, как вообще Кара узнала, где та находится в ее доме. Но вопрос задать не решается, только смотрит, как Кара все убирает, уходит на кухню и возвращается со стаканом воды и аспирином в руках. Она молча протягивает их женщине, но Кэт качает головой.       — В моем доме есть средство получше таблеток, — усмехается она, осторожно встав с дивана.       Кара было хочет ее остановить, но кто вообще может остановить эту женщину. Она прекрасно знает, что имеет в виду Кэт, когда видит, как та подходит к угловой тумбочке и достает оттуда графин с янтарной жидкостью. Опять виски.       И Кара совсем не против.       Когда Кэт вновь опускается на диван рядом с ней, ставя алкоголь и два стакана на столик, Кара только сейчас замечает, что руки той все еще в собственной крови.       Она не говорит ни слова.       Но этого и не требуется.       Едва Кэт хочет плеснуть жидкости в стакан, взгляд падает на высохшую кровь на руках, а пальцы, что держат графин, вдруг начинают подрагивать.       Кара хочет взять сосуд сама, но Кэт лишь с треском опускает его на стол и, поднявшись с дивана, резкими шагами выходит из гостиной. Кара слышит, как ускоряется сердцебиение и учащается дыхание, слышит, как со стуком закрывается дверь в душевую и включается вода. Кара поворачивается на звук ударяющихся о кафель капель и всматривается в то, что происходит за стенами комнат.       Кэт стоит у зеркала, сырые пальцы сжимают раковину, тонкие розовые струйки стекают в воду. Она касается волос у виска, старается стереть кровь. Кара видит, как под водой неохотно распрямляются локоны. И почему-то ей это не нравится. Словно последняя преграда от Кэт Грант вот-вот падет. Но то, что слышит Кара дальше, не идет ни в какое сравнение с прошлым.       Кэт тихо всхлипывает, позволяя слезам катиться по щекам. Минуту-две, она дает себе волю и разрешает побыть слабой. Только здесь, наедине с собой.       От этого звука у Кары щемит в груди. А в следующую секунду она отворачивается и смотрит лишь перед собой, не имея никакого желания нарушать личное пространство клиента. Да, Кэт — лишь клиент, всего лишь очередной человек со своей проблемой, которую Кара должна решить, повторяет она про себя. Она тянется к графину и, налив себе полный стакан, осушает его моментально. Алкоголь никак не действует, и, кажется, от этого Кара злится лишь сильнее.       Сначала ошибка, потом… это. Кара не знает, как назвать то, что вызывает в ней эта женщина. Она не хочет давать этому имени. Все равно, что признать, что что-то идет не так. А у нее такого не бывает.       Или такого не бывало до этого дня.       Кара не знает, что думать. Внутри голос говорит ей встать и идти, присматривать издалека, как она делала со всеми другими, не привязываться. Но Кара слышит шаги позади себя и поворачивается, уверенная лишь в том, что не нужно было этого делать.       Кэт стоит в дверном проеме, волосы сырые после душа, никакого макияжа. Она смотрит на почти опустошенный графин и усмехается.       — Прости, если заставила ждать, — как можно непринужденней говорит она и проходит в гостиную. Правда, садится не на диван, а в стоящее напротив него кресло, подгибая под себя ноги. Она не говорит ни слова, только внимательно смотрит на девушку перед ней. Там, в душе, она прокручивала случившееся снова и снова, вспоминая все мелкие детали. Некоторые из них никак не выходили из головы.       Эти голубые глаза вряд ли принадлежали человеку.       Кэт поняла это по скрытой силе в руках, когда Кара отшвырнула дверь кабины вертолета куда-то вдаль, когда легко, без тени труда на лице, подняла ее и держала на руках. Конечно, Кэт была миниатюрной женщиной (Боже, она никогда бы не подумала про себя иначе), но все же для любого другого человека такая задача всегда сопровождается трудностями. Для Кары же все казалось слишком легким.       И это чувство.       Кэт никогда прежде не чувствовала себя в большей безопасности, чем тогда, в ее руках.       Кэт закусывает губу, тянется к стакану и делает освежающий глоток. Едва отняв стекло от губ, она смотрит, чуть исподлобья, чуть прищуриваясь, отчего Кара замечает маленькие морщинки в уголках ее глаз и на лбу.       — Ты не человек.       Слова совсем не похожи на вопрос, скорее, Кэт будто продолжает вести внутренний диалог, начатый еще под струями воды. Однако теперь же, сидя перед наемницей, Кэт лишь отчетливее это понимает.       — А вы не сказали мне всей информации, — Кара умело переводит тему, Кэт закатывает глаза и усмехается.       — С задачей ты все равно справилась, — выдает она так, будто ее спасение — бессмысленная глупость. И Кара уже хочет ляпнуть что-то обидное в ответ, когда замечает, как чуть сильнее тонкие пальцы Грант сжимают стакан в руках. Она нервничает, но хочет казаться сильной, понимает в то же мгновение девушка. И Кара дает ей такую возможность.       — Ваша правда, — кивает она, это-то она ей точно может позволить после собственного прокола. Кара отводит взгляд на долю секунды, но этого оказывается достаточно для Грант, чтобы заметить смену настроения. Но Кэт не понимает, что в ее словах так уязвило собеседницу.       — Через неделю все это закончится, — отметя все собственные мысли, говорит она, видя, как от озвучивания точной даты удивляется Кара.       — Неделя значит… — будто для себя повторяет Кара, мысленно сделав пометку запомнить и проверить все события, которые произойдут через неделю.       — Да, — произносит Кэт и добавляет то, о чем в следующую секунду жалеет, — и если ты будешь показываться не раз в три дня, возможно, я и доживу до конца этого срока, и мы сотворим историю.       Стоит словам сорваться с губ, Кэт вздыхает, но взгляда все же не отводит. Ей интересна реакция Кары, но та, кажется, не слышала ее последнего предложения, потому что на лице не дрогнул ни один мускул.       Кара сдерживается.       Эта женщина — заноза в заднице, которой она все больше восхищается. Парадокс да и только.       Кара могла бы рассказать ей обо всем, что она делала эти три дня, даже заставить ее принести извинения, признать ошибку, но Кара ничего из этого не делает. Она лишь встает с дивана, отставив стакан в сторону, отбрасывает упавшие на лицо пряди, мысленно пообещав завязать завтра хвост, и говорит так спокойно, будто ничего, из того, что сегодня произошло, и вовсе не имеет смысла:       — Вам пора отдохнуть.       Кэт никак не может ее понять. Эта девушка, все ее слова, действия, поступки — загадка, которую хочется отгадать. Что кажется просто невозможным.       Кэт оказывается на ногах, стоит босая на одном из тех ковров, которые привез ее бывший муж из Персии. Она идет медленно, словно считает про себя шаги. Ровно трех хватает, чтобы оказаться рядом с Карой, которая замечает, что выше ее почти на голову. С каблуками этой разницы почти не было видно, сейчас же — эта женщина, с мокрыми завивающимися волосами, ясными глазами цвета леса и несколькими царапинами на лице в области щек и носа, выглядит одновременно и сильной, и уязвимой.       — Надеюсь, ты присмотришь за мной, как и обещала, Кара, — медленно, словно растягивает каждое слово, говорит Кэт и проходит мимо.       И Кара понимает, что потеряла дар речи.