Инцидент в Хорватии

Впервые Моррисон пришел в себя в движущемся полупустом десятитонном фургоне. Грузовик словно раскачивался на волнах или гнал во всю прыть по петляющей горной дороге. Солдат застонал, пытаясь подняться, но ноги не слушались, а свои руки он и вовсе не ощущал. Только теперь Моррисон понял, что качает не грузовик — качает его самого. Спиной к пленнику у пары полутораметровых деревянных ящиков стояли агенты Когтя — Лакруа и тот, второй. В профиль Кулака не узнать также было невозможно. Все они смотрели на интерактивную карту, разглядеть детали которой снизу не представлялось никакой возможности, но когда приподнять голову у пленника почти получилось, словно гигантский колокол дважды оглушающе пробил в его черепной коробке, гася свет и погружая окружающий мир в надсадно гудящий белый шум. Моррисон не смог сдержать очередной стон боли. Лакруа развернулась к нему, новый знакомый лишь повернул голову. — Заткните его! — зарычал Кулак, и надзирающий за пленным пехотинец, подхватив винтовку, с силой ударил по маске Солдата, немного сильнее, чем стоило: голова Моррисона с смачным звуком встретилась с полом, и его мгновенно утянуло обратно в багровое ничто. — Как грубо! — протянула Лакруа, подхватывая с одного из ящиков патронташ пленника и оперативно устанавливая биотическое поле. — Нам лучше прикончить этого пса, — Кулак недовольно провёл плечами, — слишком резвая бешенная тварь нам попалась. Судя по всему, он действительно тот, кто подчищал наших агентов в Восточной Европе. Жнец смотрел на распростёртое тело: совсем седой — сколько ему, лет пятьдесят? Действительно резвый, но Мойра с ним разберётся, или Жнец сам разберёт этого спринтера на лоскуты. — Я хочу понять, сколько ему известно, — произнёс он, голос доносился из-под маски глухо, — думаю, небольшой медицинский осмотр этому поспособствует. Вдова запустила пальцы в отросший ёжик белоснежных волос. Она с опозданием, но всё же вспомнила эти пробежки, броски — Джек уже не такой гибкий, каким Лакруа его помнила. Пальцы Вдовы не спеша ощупали чужую маску, провозились с пазами, нажали и ухитрились отстегнуть её от визора. Да, это его рот, пусть суровая линия в беспамятстве и смягчилась — такие мелочи Лакруа вспоминала сейчас намного легче, чем жившие когда-то в ней чувства. — Ах, Джек… Ты всегда умел восхищать, привязывал к себе, — прошептала она почти ласково, — оставаясь эмоциональным чурбаном во всем, что касалось любовных чувств. К сожалению, и для тебя наступило время платить по счетам. Лакруа связала руки старого знакомого за спиной заново: синева распухших ладоней пленника казалась ей омерзительной. Визор Моррисона она отложила к прочим занятным вещицам, перевязав его глаза атласной полоской своего платка — так выйдет гораздо интересней. Пазы маски вновь встали на свое место, возвращая Солдату его инкогнито, и Вдова едва улыбнулась задуманной шутке. Она села на стул, проверяя свою винтовку, с неясным самой себе сожалением бросая взгляды на человека, чья судьба будет явно менее завидной, чем судьба всех тех скучных солдафонов, что остались лежать на выпотрошенном Когтем военном складе. Закончив, Лакруа переоделась в летний комбинезон, а затем вновь опустилась рядом с солдатом, чтобы попрощаться — на этот раз навсегда. Прислушалась, склонив голову на бок, но сознание еще не вернулось к бывшему командиру Overwatch, а ей больше нельзя было задерживаться с отбытием. — Любовь меняет людей, Джек, но глядя на тебя, я стала в этом сомневаться, — наконец вздохнула Вдова, удивляясь охватившей ее неясной тоске. Закинув на плечо свою сумку Вдова поспешила к заполненном солнцем воротам склада, не желая больше оборачиваться. В доки агенты Когтя прибыли в срок. Здесь они разделились: Кулак отвечал за доставку своей части груза воздухом, Жнец — морем. Миссия Вдовы была окончена, и она поспешила отбыть в крупный город, где легко затеряться и из которого так просто исчезнуть: ближайший рейс в Западную Европу, не так важно, куда. В конце концов, их задача была поставлена достаточно прагматично — максимальная выгода без лишних рисков. Вдова покинула Жнеца совсем недавно, посоветовав получше присмотреться к их новому общему знакомому. И это прозвучало… насмешкой над умственными возможностями Рейеса. Несмотря на накопившуюся за сутки усталость, возбужденное состояние не покинуло Габриэля Рейеса и следующим утром. Жажда убийства, единственная жившая в Жнеце страсть — острая, болезненная сродни похоти, казалась ему ещё менее реализованной каждый раз, когда Габриэль натыкался взглядом на своего пленника, не собирающегося больше смирно лежать на земле. Арендованный организацией склад рядом с портовыми доками не внушал Рейесу доверия, но корабль должен был отплыть еще до полудня. Впрочем, это не заставляло его субъективное время течь быстрее: власти страны и Overwatch наверняка не сидели сложа руки, а ощущать себя объектом охоты — о, нет, Жнец не горел желанием оказаться по эту сторону. Перед ним как раз лежал прекрасный пример того, как быстро можно переквалифицироваться из опытного охотника в бессильную жертву. Жнец несколько раз сжал и разжал руки в перчатках, наблюдая, как пленник проверяет свои веревки. Так что в нем заметила Амели, что пришла в такое волнительное, весьма нехарактерное для нее состояние? Лакруа загадала ему загадку и явно ждала, чтобы Габриэль сыграл с ней в эту игру по правилам. Судя по возрасту и опыту, возможно, это один из ветеранов войны с омниками? — размышлял Рейерс, обходя пленника, пытающегося встать из неудобной позиции — больно резвый для своих седин. Между тем неизвестный сумел подняться на колени. — Не продолжай, — нарочито ласково посоветовал Рейерс, приставив дробовик к виску пленника, и показательно взведя курок, — не стоит. Кто ты такой, ебучая ты настырная тварь? — поинтересовался он у мужчины. Широкие плечи, старая кожанка — Габриель продолжил свой обход, подступив вплотную. Что-то неприятно задевало его, настойчиво стучало из подсознания — какая-то подсказка, которую он еще не понял, но уже успел увидеть. Пленник молчал. Никакого видимого страха — ослиное это упрямство или хорошие нервы, но Гэйб был из тех, кто умел получать ответы. Он достал керамбит, острое кривое лезвие, отправившее на тот свет немало прытких неудачников, и продел в его круглое отверстие палец. Этим стальным когтем можно раскрасить последние минуты чужой жизни в самых ярких, красочных тонах: не очень функционально в бою, но всегда внушает доверие при допросе. — Почему Лакруа работает с тобой? — раздался на удивление спокойный голос из-под маски. Ха, вот это наглость! — Раньше она работала на Blackwatch. Тем временем пленник аккуратно возвращал жизнь рукам: по-видимому, ему было ощутимо больно от перетянувших их пут. Старая добрая веревка — её нельзя недооценивать. — Ну что ж, — Габриель пожалел, что пленник не видит его оскала, — Раз уж ты так хочешь, давай поиграем в Blackwatch. Рейерс знал, как бить так, чтобы внутри все взрывалось от ослепляющей боли — без возможности разогнуться, вдохнуть, или даже закричать. Становясь центром чужого мира, когда состояние «ползать в ногах» — уже великая милость, гораздо чаще перед тобой просто лежат и воют, разве что не обнимая своим телом сапоги. Когда Жнец закончил, ветеран хрипло стонал в свою маску, уткнувшись лицом в землю — прекрасная изломанная поза, хоть на картину. Очень аккуратная работа: любопытная дрянь станет абсолютно негодным материалом для Мойры, если ей внезапно откажут почки. Спустя пару минут Гейб присел и резко поднял лицо солдата к себе, крепко держа его голову за волосы. Нож прочертил яркую дорожку над занятной вещицей — надо же, паучиха оставила на мушке свой шёлк. Тяжелая капля медленно набухала, сильно контрастируя с белой кожей. — Ещё раз: попытайся вспомнить, как все-таки тебя зовут, иначе мне придется несколько растормозить твою речь, — Жнец не чувствовал чужого страха и был вполне уверен в том, что услышит в ответ. — Пошел… Ты… Нахуй… — в три рваных выдоха, не перепутать. — Ну что ж, — Габриэль поднялся, с усилием поднял пленника — тот навалился на плечо Жнеца, ещё не способный твердо встать на ноги, пазы маски легко щелкнули, открывая рот — весь в испарине, поджатые губы. Мне нравится, — непонятно к чему подумал Габриэль. Мазнул по ним пальцем. Длинный грубый шрам портил практически безупречные линии. — Отсосал гранате? — усмехнулся Жнец, поднимая лезвие. Внезапно удержать этого зверя одной рукой оказалось довольно-таки тяжело, учитывая предварительную экзекуцию, легко ломавшую гражданских. И всё-таки Габриэль нашел то наиболее неудобное для борьбы положение, в котором пленник все еще оставался стоять на ногах рядом. — С чего такой интерес к древностям, археолог? — почти интимно прошептал Жнец, вставляя нож в уголок своевольного рта, — Поделишься? — и оказался совершенно не готов к тому, что произошло дальше. — Гейб? — потеряно произнес ветеран, полностью выпрямляясь на своих двоих. Нож как масло резанул тонкую кожу, и Жнец потрясённо застыл, наблюдал, как невольно пущенная им струйка крови резво побежала вниз по чужому подбородку. — Габриэль Рейерс… — вот теперь эти плечи опустились — не от усталости, нет… Но ведь хребет этого жеребца еще можно ломать — Жнец даже не приступал к… — А ну-ка давай познакомимся, ебаная ты блядь, — зарычал Жрец и резко рванул фиолетовую тряпку наверх. Он хотел видеть того, кто тревожил его тело. Мертвые гниющие остатки под плитой с ненавистным символом Overwatch. Сначала Габриэль не узнал его. В первое мгновение ему действительно показалось, что болтливый вояка говорит то, о чем нихуя не знает. Но покойный Джек Моррисон не угадывал. Он стоял тут, напротив, и точно знал, кто находится за белой маской Жнеца. Старый добрый друг, рука к руке в их братской могиле воспоминаний. Постаревший, заматеревший, словно дворовой пёс против домашнего любимца, изуродованный шрамами. С блеклыми глазами, в которых когда-то плескалось весеннее голубое небо. Его спокойствие было неестественным, холодным, эти две картинки — прославленный командир Overwatch и ветеран, стоящий перед Жнецом, — не сходились, не совпадали друг с другом… — Действительно, — прошептал Джек, казалось, самому себе.