Пять раз, когда Хандзо Шимада потерял своё хладнокровие

Когда Хандзо потерял своё хладнокровие в четвёртый раз, Овервотчу это обошлось в пугающе крупную сумму денег. В тот момент он стоял на табуретке по центру маленькой комнаты с хорошим освещением, где перед ним было три зеркала. Опрятный пожилой мужчина в блестящих круглых очках демонстрировал ему законченную работу, и Хандзо беззастенчиво ею восторгался. Ему предстояло пойти в известный по всему миру театр балета, на официальный бал в честь первой постановки спустя десять лет перерыва. Официальный наряд, сделанный для него, был великолепен, и он чувствовал себя уместно блистательным в шелках с изящным узором невероятной элегантности и красоты. Он изучал своё отражение в зеркале. Синий цвет верхнего одеяния хаори хорошо контрастировал с кремовым цветом нижних. Одежды превосходного шитья ему шли, это ощущалось, как возвращение самого лучшего, что было у него в детстве. Он был окружён знакомой ему роскошью и одет в изящный, традиционный наряд впервые за много лет, и он с искренним нетерпением ждал, когда сможет приступить к грядущей миссии. — Чудесно выглядишь, Хандзо. — Мёрси стукнула в дверь, перед тем как войти, и портной, который изучал кимоно Ханзо с интересом и жаждой наживы, замер, чтобы улыбнуться ей в ответ. — Ты тоже, — сказал Хандзо, ощущая блаженное самодовольство. Мёрси в своей элегантности не уступала ему. Она была ослепительна в своём кремово-золотом бальном платье и диадеме с сапфирами. Она улыбнулась ему в ответ на комплимент. — Заря сейчас проходит последнюю примерку, её портной от счастья рыдает. Она в своём платье аж дух захватывает, как прекрасна. Думаю, она рада снова побывать дома. Иногда я забываю, что её так почитают в России, как героиню. Сатья тоже заканчивает, а Мэй я ещё не видела. — А Фарра? — Хандзо с любовью и заботой перебирал пальцами края рукавов хаори и изучал себя в зеркале с незнакомым ему ранее восторгом. — Вообще-то, — мило сказала Мёрси. Хандзо повернулся к ней как раз в тот миг, когда открылась дверь, и вошёл Маккри. Хватка на рукавах хаори стала железной. Хандзо переключился на строгость и внимание, и дыхание застряло у него в горле. Лохматый, небритый и неряшливый после суток путешествий, Маккри стоял, в своей неизменной неформальности, посреди традиционно роскошного богатства одного из самых шикарных отелей Москвы. Джесси Маккри выглядел так, будто ему просто нравилось быть здесь в своей дырявой шали и старой шляпе с подрезанными полями. Волосы его потрепал ветер, кожа загорела на солнце. -Здорово, — Маккри приподнял шляпу в сторону Хандзо, просто его приветствуя. — Хандзо, я буду с тобой на задании. Фарру утащили в Аргентину с Аной и остальными. Я — твой партнёр. Хандзо заставил себя остаться на ногах. На шее у него ощущался горячим бьющийся пульс, а челюсть он напряг так сильно, что зубы болели. Он аккуратно напомнил себе, что он — натренированный наёмник, и что он не испытывает панику от того, что видит Маккри впервые за много недель. У него не было никаких причин ощущать угрызения совести, Маккри просто был на задании, и то, что им надо было быть вместе на балу, в это задание входило. Не было, огрызнулся на себя Хандзо, причин паниковать. Мёрси и Маккри наблюдали за ним. Хандзо с усилием собрался. — Ты будешь великолепен в её наряде, — тупо сказал он. Маккри немедленно запрокинул голову, пряча лицо под полями шляпы, и фыркнул от смеха. — Наряд там неплохой. Я уж точно буду для тебя прямо конфеткой, — сказал он, с усмешкой глядя на него. Хандзо почувствовал, как сердце пропустило удар, и дыхание перехватило снова. То, как Маккри глядел на Хандзо из-под полей своей шляпы с лёгкой улыбкой, было просто невыносимо. Он внезапно захотел, чтобы это его позвали в Южную Америку, чтобы он был там, где сейчас Фарра, а она разбиралась бы с Маккри на сегодняшнем вечере. Потом он тихонько зарычал при мысли о свидании с Маккри, пусть даже ненастоящем, и очередной приступ чувства вины вонзился в него, как нож. Волосы у него на шее поднялись дыбом. Он злобно посмотрел на Маккри ещё на секунду, абсолютно проигнорировал внезапный взгляд Мёрси, и повернулся к портному, поговорить о последних доделках. — Ну… Тогда увидимся вечером, — пробормотал Маккри, снова наклоняя голову. Мёрси и Маккри вышли, явно поняв, что тут им делать больше нечего, и Хандзо сумел, наконец, вздохнуть полной грудью в первый раз с тех пор, как они вошли. — Прошу прощения, — быстро сказал Хандзо, перебивая портного на полуслове с искренним сожалением. Он уже не слышал Мёрси и Маккри и должен был признаться. — Я… Он разжал свои руки. Руки лучника, натренированные с детства обладать сверхъестественной ловкостью и силой. Мощные руки, которые гладили прекрасный, уникальный, бесценный шёлк, когда вошёл Маккри. А потом сказал, что пойдёт на балет вместе с Хандзо. Хандзо и портной вдвоём уставились на разодранный кусок рукава, который Хандзо порвал случайно, когда Маккри улыбнулся ему из-под полей своей шляпы и пообещал выглядеть для него конфеткой. Портной отвёл взгляд от порванной ткани, которую было уже не восстановить, вгляделся в лицо Хандзо, и выругался с таким уважением и красноречием, какого Хандзо ещё никогда не слышал.

***

— Я думала, ты пойдёшь в синем. Приветствие Мёрси было не очень дружелюбным, но может, оно просто таким казалось. Нервы у Хандзо были так натянуты после суток, потраченных на почти невыносимые опасения и самобичевание, что всё, что он слышал, регистрировалось у него как враждебное. — Не то, чтобы я это планировал, — огрызнулся он в ответ. Тёмный, как ночь, синий шёлк хаори было не восстановить, и портной, тихо, вдумчиво и едко ругаясь на Хандзо, пока ему хватало воздуха, использовал испорченное одеяние как основу для нового. Он закончил его примерно полчаса назад, и на него ушёл последний кусок шёлка, который он привёз с собой из Осимы. Потому-то Хандзо и стоял на широкой, ярко освещённой лестнице Большого оперного театра в хаори цвета сияющего красного заката с золотой обшивкой поверх тёмно-коричневого и сливочного кимоно. Мёрси посмотрела на него, должно быть, с отвращением. — С партнёром совпадать не будете, — прохладно сказала она. — Но меня не вини. Я сделала, что могла. Его партнёр. Он пытался, Хандзо пытался не думать о своём партнёре. Под ложечкой у него неприятно заныло. Он нахмурился в сторону Мёрси и открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, в свою защиту. Заря и Мей появились вместе как раз вовремя, чтобы он не сорвался на Мёрси. Волнение и восторг, пронёсшиеся через всю толпу, что наблюдала из-за нависшей охраны, были достаточны, чтобы отвлечь любого. Заря была блистательна в своём традиционном русском наряде. Кокошник, увитый шёлком и унизанный жемчужинами, подчёркивал её великолепную высоту. Она была здесь знаменитостью, и хорошо одетые люди на ковровой дорожке стекались к ней, чтобы поговорить с ней. Мей изображала её партнёршу на вечер, на ней был прелестный бело-синий наряд с широкими рукавами, а волосы у неё были собраны в элегантную причёску, усеянную розовыми цветами. Они с Зарёй держались за руки, и им явно нравилось, что их назначили в партнёры друг другу. По всей видимости, Мэй и Заря служили бы друг другу телохранителями, если бы завязалась драка. Хандзо моргнул, увидев, как синяя вспышка быстро мелькнула вокруг Зари, потом вокруг Мэй. Он коротко улыбнулся, когда почувствовал что-то тёплое вокруг себя, такое же знакомое и успокаивающее, как хорошо поношенная броня. Он увидел ту же вспышку вокруг Мёрси, и обернулся, увидев, как перед ними поднимается по лестнице Симметра, высокая и похожая на королеву в сари цвета индиго и морской волны, отставив одну руку, в которой был длинный шлейф из вышитого золотом шёлка. — Щитовая матрица активирована, — тихо сказала она. — Наслаждайся балетом, Хандзо. — Спасибо, — Хандзо слегка поклонился, потом нехотя поклонился Мёрси, в то время как они с Сатьей вместе подходили к открытым дверям Большого Театра. Обе они выглядели королевами среди остальных, невероятно красиво одетых, но лишённых подобного достоинства, людей, собравшихся на ковровой дорожке перед огромными дверями. — Вечер добрый, — сказал Маккри. — Чёрт, Мёрси мне сказала, что ты будешь в синем и серебре. Хандзо обернулся, напрягаясь, и ожидая увидеть лохматого ковбоя, которому явно было бы неуютно, что его втиснули в костюм, слишком элегантный для той ужасной шляпы, что он собирался притащить. Он был абсолютно не готов увидеть Маккри таким, каким он был на самом деле, и лишь воспоминания о том, как отчитывал его портной, спасли хаори в этот раз. Маккри был одет в безупречный, сшитый на заказ костюм с фраком и жилетом стального цвета. Его волосы блестели, мягко падая ему на плечи, борода была прилежно оформлена, и он, к восхищению Хандзо, не надел шляпу. Вместо неё он перекинул через плечи шарф цвета ночной синевы, обшитый серебром — как раз тех цветов, в которых должно было быть хаори Хандзо. — Выглядишь прямо как картинка, Хандзо, — промурлыкал Маккри. Низкий голос, одобрительный взгляд и эта чистая, опрятная и презентабельная версия Маккри, стоявшая перед ним в своей естественной и полной достоинства элегантности, в костюме с иголочки — все это для Хандзо было слишком. Он осознал, что задерживает дыхание, и заставил себя выдохнуть, закрыв рот. Он старался бороться с румянцем, который расползался по его шее, и надеялся, что Маккри примет его реакцию за волнение перед заданием. — Я говорю, тебе идёт красный, — Маккри улыбнулся, немного неуверенно, и его выражение было не столь искренним, какого Хандзо привык от него ожидать. — Надо же, мы поменялись цветами. Хандзо моргнул и сглотнул, во рту у него пересохло. Он был в красном, коричневом и золотом, Маккри был в чёрном, синем и серебряном. — Удивлён, что ты справляешься без своeй шляпы, — сказал Хандзо; начинать вежливую беседу было уже поздновато. Хандзо едва мог дышать, его мозг судорожно работал, пытаясь привыкнуть к этому новому Маккри. Он так сильно изменился, и при этом, каким-то образом, всё та же непринуждённая грация была в нём так заметна, что успокаивала. Маккри выглядел так же естественно и уверенно в костюме стоимостью несколько тысяч долларов, как и в своей старой броне и шали. Он все ещё был его Маккри. Эта мысль упала Хандзо куда-то внутрь и была одновременно успокаивающей и пугающей. От него все ещё пахло шалфеем, и его улыбка была тёплой и знакомой. Он все ещё смотрел на Хандзо с тем же прямым, незамутнённым восхищением, просто немного сомневаясь, стоял от него чуть дальше, чем стоял бы партнёр на свидании. — Мёрси её спрятала от меня, она меня так и не простила, что я пришёл в ней на ту пафосную вечеринку ООН, с вручением наград к тому же. Наверное, уже лет двадцать прошло. — Маккри улыбнулся, но улыбка была слегка натянутой, может, он стеснялся. Хандзо заметил, что он колеблется, только потому, что привык замечать в Маккри всё. А после того, как он неделями его не видел, он понял, что уже не может оторвать взгляд. Он не мог перестать сканировать всё, что видел. Он не мог найти нужных слов, а тишина повисла между ними слишком надолго, чтобы не показаться просто грубостью. — Слушай, Хандзо, я знаю, что сейчас не лучшее время, — сказал Маккри, и теперь улыбка уж точно была натянутой, а тревожное напряжение вокруг его глаз — настоящим. Он остановился, сглотнул и посмотрел вбок, наклоняя голову всё тем же жестом, в котором читалась неуверенность, и который Хандзо знал очень хорошо. Наверное, он на мгновение забыл, что уже не мог спрятаться за полями шляпы, потому что в его выражении лица вдруг появилась неприкрытая безнадёжность. Хандзо снова почувствовал, как вина остро кольнула его в сердце. — Просто хотел сказать, что мне очень жаль, насчёт того нашего совместного задания, — Маккри поднял глаза, поглядел прямо в глаза Хандзо, и чуть замешкался перед тем, как продолжить. — Я не то чтобы покладистый, когда пьян, много не помню с того момента, как послал СОС-сигнал, но я знаю, что ты привёл меня обратно в Вотчпоинт, так что не знаю, доставил ли я тебе неприятности, и я просто… — Нет, — выпалил Хандзо. Маккри моргнул, удивлённый тем, что его так резко перебили. Они уставились друг на друга. Вокруг них хорошо одетые люди и иногда омники проходили к огромным колоннам перед открытыми дверьми. Единственное, что объединяло всю толпу, так это любовь к искусству и привычная нетерпимость к пролетариату. И неведение того, что агенты Когтя уже внедрились внутрь для атаки. Хандзо заставил себя вернуться обратно в реальность. Они были на задании. — Не нужно извиняться, — коротко сказал Хандзо. — Ты не… Ты не сделал… — он закрыл рот, чтобы не начать запинаться в своём объяснении. Маленькая красная отметина, которую Маккри оставил на его шее, давно сошла, но внезапно Хандзо почувствовал, как она жжётся. Он тяжело сглотнул. — Ты ушёл, пока я спал, — тихо сказал Маккри. В его голосе не было ни капли обвинения, но на этот раз Хандзо отвёл взгляд. Уже знакомое чувство вины обрело почву, в которую готово было его закопать. — Я думал, что я, не знаю, создал тебе проблем, — продолжил Маккри, пока Хандзо не глядел на него. — Не создал, — выговорил Хандзо. Он все ещё чувствовал царапины от бороды Маккри на голой коже. Помнил, с идеальной ясностью, его тяжесть и тепло на своей спине, помнил жар его открытого рта. Хандзо не мог контролировать своё выражение лица и, проклиная себя, опустил глаза, избегая взгляда Маккри. Маккри просто молча наблюдал за ним, пока сливки высшего света со всего мира проскальзывали вокруг них, как ребятишки, шедшие на раздачу обеда. Они образовывали крохотный островок в потоке людей в нарядах с иголочки и дорогих украшениях, кидавших восхищённые взгляды на Маккри. — То, что я выбрал это задание, никак не было связано с тобой, — солгал Хандзо, и заставил себя снова поднять взгляд, стараясь принять выражение холодной нейтральности. Маккри только кивнул, и знакомое уже смирение и огорчение, которого Хандзо боялся, промелькнуло на его лице. Маккри выглядел уже больше усталым, чем огорчённым, и широкие плечи его расслабились. Хандзо почувствовал, что тянется к Маккри, и резко остановил себя. Он уставился на свою правую руку, протянутую между ними, на ярко-красный, с золотом, край рукава хаори. — У нас задание, — сказал Хандзо, и заставил себя взять Маккри за руку с таким непринуждённым видом, который только мог сыграть. Маккри машинально подвинулся, и с элегантной простотой протянул ему руку. — Конечно, — пробормотал он. — Коготь на балете, планирует захват заложников. Хандзо кивнул, и оба они повернулись и начали подниматься навстречу золотому сиянию из открытых дверей Большого театра, присоединяясь к очереди ждущих людей. — Ты не… — начал Хандзо. Он замешкался, поняв, что он чуть не сказал, и почувствовал себя так, будто забрёл на минное поле. Он шагнул вверх, когда очередь перед ними сдвинулась, и заставил себя тихо продолжить, — ты не помнишь ничего, после того, как я пришёл тебя забрать? Маккри быстро глянул на Хандзо, потом перевёл взгляд обратно на охранников в формах и людей, проверявших билеты у парочек перед ними, что стояли между колонн. — Не многое помню, — сказал он. Кажется, к нему вернулось самообладание, и он казался таким же загадочным и неприступным, каким всегда выглядел на заданиях. Однако он лгал, Хандзо знал это почти наверняка. — Шизуока Масанари, — представил Маккри Хандзо, когда они подошли к дверям. Он улыбнулся и протянул билеты — белые карточки с красной каймой и золотым QR-кодом по центру. — А я Джоель. — Джоель, — повторил охранник с вопросительной интонацией. — Джоель Шизуока, — сказал Маккри, улыбаясь охраннику и сотрудникам. — Его муж. Хандзо издал тихий звук, тут же задушил его и грозно посмотрел на охранника, который глянул вниз с удивлением. Маленькая голограмма, изображавшая Хандзо и Маккри, выскочила из золотых QR-кодов, когда сотрудница прикоснулась к ним, и она кивнула им обоим.  — Мистер и Мистер Шизуока, добро пожаловать на сегодняшнее представление «Лебединое Озеро». — Очень признателен, — Маккри улыбнулся и засунул два билета обратно во внутренний карман пиджака. Хандзо держался за Маккри, чувствуя себя немного похожим на воздушный шар на ниточке, и позволил себя провести по каменным ступеням навстречу золоту и мрамору входного зала. — Мужья? — выговорил Хандзо, а сияющий свет, живой разговор вокруг и великолепие мраморного зала помогли скрыть невольную дрожь в его голосе. — Идея Мёрси, — сказал Маккри, оглядывая белые стены с позолоченной, тщательно вырезанной отделкой. — Она подумала, что просто встречаться — немного несолидно для нас. Мы женаты уже пять лет, поженились весной в Хиросаки. — Надеюсь, погода была хорошая, — буркнул Хандзо. В груди у него была тяжесть, и ему пришлось напоминать себе о ровном дыхании. Он обнаружил, что опирался на Маккри, пока они подымались по широкой белой лестнице к площадке. На площадке лестницы стояло зеркало, отражая свет, блеск золота и сияние люстр вокруг, а так же Хандзо и Маккри, которые стояли прямо перед ним. Как картинка, сказал Маккри, и он был прав. Хандзо пропустил шаг, когда увидел их отражения. Маккри выглядел просто сногсшибательно в угольно-сером костюме, а синий с серебром шарф выглядел на его плечах богато и изящно. Он был таким высоким, опрятным, и красивым, но всё же немного диким, как будто было в нём что-то, что не могли смягчить ни нарядная одежда, ни позолота на стенах комнаты. Что-то, что заставляло людей глядеть на него дважды. Хандзо едва сумел оторвать взгляд и заставил себя двигаться вместе с потоком людей, к следующему лестничному пролёту до стойки регистрации. Маккри, кажется, замешкался, когда Хандзо начал двигаться, и поспешно последовал за ним. Он тоже заинтересовался зеркалом. — Разумеется, и вишнёвые деревья вовсю цвели, — продолжил Маккри свою фразу. Он лишь немного запыхался. — Конечно, — сурово ответил Хандзо. Однако это звучало приятно, ему бы хотелось увидеть Маккри на фестивале цветения… Он резко отбросил эту мысль. — Если не считать этого, история остаётся той же, что и для Фарры, — промурлыкал Маккри, чуть наклоняясь к Хандзо, чтобы говорить тише. Что было совсем не обязательно. Комната была переполнена людьми, они болтали и смеялись, и хвастались своими драгоценностями, жемчугами, богатыми нарядами. Под высокими потолками комнаты висело пять люстр, а роспись на потолке изображала сцены из знаменитых пьес, оперы и балета. Маккри и Хандзо были не самым интересным в этой комнате. Они оба остановились, замерев перед тем, как проникнуть в яркую, богатую толпу нарядно одетых людей. — Послушай, Хандзо, — мягко начал Маккри. Сомнение в его голосе — это было слишком. — Не надо, — оборвал его Хандзо. Если бы Маккри начал разговаривать о том, когда они видели друг друга в последний раз, несколько недель назад, пока Хандзо не ворвался в мастерскую к Уинстону и едва ли не потребовал перенаправить его на другое задание, Хандзо не смог бы этого вынести. — Ну вот, теперь я просто хочу, — начал Маккри, произнося слова так быстро, как только мог, уже зная, что Хандзо не даст ему закончить. Он остановился, не дав Хандзо оборвать его, и шагнул вперёд в блестящую толпу. Его рука была твёрдой и напряжённой под ладонью Хандзо, и Хандзо тяжело сглотнул, следуя за ним. Вина, которую он уже научился хорошо игнорировать, ощущалась ему, как позорный столб. Он мог видеть Зарю, под самой большой люстрой в центре комнаты, она была на голову выше окружавшей её толпы обожателей. Она глядела вниз, куда-то рядом с собой, наверное, на Мэй, которую Хандзо не мог разглядеть. Не было видно ни следа Мёрси и Симметры, но Уинстон и велел им оставаться в тени и не пересекаться друг с другом. Наверное, они тоже были где-то в толпе, и Хандзо попытался заставить себя сосредоточиться. Они были на задании. Люди у стойки регистрации бросали восхищённые взгляды на Маккри, пробираясь к центру комнаты, и Хандзо стиснул зубы и попытался сделать так, чтобы его это не беспокоило. Секунды спустя он нарушил принятое решение, и, вместо спокойствия, скрылся за своим самым холодным, самым строгим выражением лица, как за стеной. — Полегче, — пробормотал Маккри. — От твоего взгляда краска со стен отвалится. Хандзо перевёл грозный взгляд на него. — Ты в меня влюблён, — сказал Маккри, вежливо кивая улыбающейся герцогине, пока Хандзо переживал что-то вроде небольшого инфаркта. — Мы мужья. — Надеюсь, мне хватило ума заключить выгодный брачный договор, — прошипел Хандзо. Маккри фыркнул, и его рука перестала быть такой напряжённой. По центру комнаты стоял огромный круглый стол, на котором было великолепное изобилие свежих фруктов, цветов, фондю и стояла ледяная статуя лебедя с раскрытыми крыльями и поднятой длинной шеей. Маккри восхищённо присвистнул и немедленно набрал полную салфетку фруктов и шоколадок. Хандзо уставился на богатый стол и подхватил несколько ягод клубники, чтобы хотя бы выглядеть так, будто на самом деле он весело проводит время, а не страдает сердечной аритмией. Неспешный официант с подносом просочился сквозь толпу и предъявил им напитки, Хандзо взял бокал шампанского и с интересом наблюдал, как Маккри покачал головой. — Не могли бы вы принести мне содовой с лаймом? — Конечно, сэр, — ответил официант и уплыл. — Тратите время зря, на мой взгляд, — мужчина с белой бородой, оформленной в квадрат и одетый в форму адмирала, радостно нагружал на салфетку булочки и фрукты в шоколаде. — Местные реки шампанского, что ни говори, качественные и вы, сэр, упускаете хорошую вещь. — Значит, вам достанется больше, — весело отвечал Маккри. — Считайте, что сегодня я выполняю свой гражданский долг. — Отдаю вам честь, — любезно сказал адмирал. Он был слишком занят, налегая на конфеты, чтобы действительно отдать честь. Он мастерски соорудил на салфетке крепостные стены из виноградин и печенья, и это сильно увеличило её вмещающую способность. Хандзо наблюдал за тем, как он нагружает её чайными пирожными, пастелями и профитролями, с немым восторгом. — Вы двое прячетесь от своих жён? — продолжил адмирал, затем, не дожидаясь ответа, признался, — Я вот прячусь. Моя старушка меня в такие моменты прямо пугает. В полной боевой готовности, и столько дел! Слишком много волнения и высокого давления. Он украсил верх своей крепости кремовым пирожным, несколькими ягодами клубники в шоколаде и розочкой, вырезанной из мороженого. Хандзо был в лёгком шоке. Адмирал держал в одной руке груду сладостей размером с арбуз. — Я Вам сочувствую, адмирал, но это — мой муж, — Маккри просунул руку и обхватил спину Хандзо. Хандзо вздрогнул, и переключил внимание с килограмма сластей в форме классической пятиконечной крепости, готовой к битве, в руке адмирала, на Маккри. Он кивнул настолько изящно, насколько мог. — А! Ну конечно, вы выглядите прекрасной парой. Подходите друг другу. Всем известно, что любовь бросается в глаза. Должен был это заметить. А, вот и она, — адмирал переместился на несколько шагов вокруг круглого стола, подхватывая шоколадное пирожное и закидывая его в рот. Женщина в форменном платье генерала со звёздами на воротнике рассекала толпу нарядно одетых людей, направляясь прямо к ним. Хандзо подумал, а не забраться ли ему на статую лебедя, пока она не приблизилась, но замешкался — ему не хотелось оставлять Маккри. — Вот ты где, хвала небесам, я думала тебя тут встретить. Прекрасная баронесса Ханна здесь, и её платье великолепно, она привела твоего друга, Тесс. О, добрый вечер, — она кивнула Маккри и Хандзо, замечая их и принимая кремовый тарт из конфетной крепости, что предложил ей муж. — Спасибо, милый, ты оставил мне моё любимое. Подходи, если ты достаточно вооружился конфетами, чтобы избежать нежеланных разговоров. — Она закинула кремовый тарт себе в рот с той же врождённой «элегантностью», что и её муж, и снова кивнула Маккри и Хандзо. — Добрый вечер, — сказала она, и её дикция лишь немного пострадала. — Джентльмены, — сказал адмирал и проследовал за женой. Они по очереди закусывали сластями из крепости в его руке. — Потрясающе, — заметил Маккри. Хандзо буркнул что-то в знак согласия, и очень осторожно постарался не двигаться. Он не хотел давать Маккри повода убирать свою руку. — Спасибо, — сказал Маккри, принимая от официанта содовую с лаймом. Официант ненавязчиво присутствовал рядом, пока внимание Хандзо и Маккри было поглощено генералом и адмиралом. Шампанское оказалось действительно хорошим, и Хандзо это так удивило, что он аж уставился в бокал после первого машинального глотка. Он залпом выпил остальное, поставил пустой бокал на поднос того же самого официанта и взял новый, коротко поблагодарив. — Заря и Мэй приближаются, надо продолжать идти, — пробормотал Маккри. Хандзо кивнул, и они осторожно протиснулись в довольную, шумную толпу богатых и красивых. Маккри собирал ещё больше восхищённых взглядов, и Хандзо почувствовал, что его раздражение перетекает в надменную строгость, с которой он смотрел на всех, кто отваживался глазеть на Маккри. Это неплохо работало, пока юный кудрявый лорд, или кто-то вроде лорда, не встретил его взгляд и не улыбнулся в ответ. — Добрый вечер, не хотите ли присоединиться? — их было пятеро, все — привлекательные мужчины и женщины за двадцать. Их богатые наряды не оставляли соперникам никаких шансов, и за Хандзо и Маккри они наблюдали с хищным интересом. — Нет, — отрезал Хандзо, одновременно с тем, как Маккри сказал: — Что ж, спасибо за предложение. Пятеро юных представителей европейской знати посмотрели на них и усмехнулись. — Не стесняйтесь, — сказала одна из женщин, широко улыбаясь, держа шампанское на вытянутой руке. Рука её была усыпана украшениями. — Всегда приятно встречаться с новыми людьми. Хандзо крякнул, а Маккри улыбнулся прямо ей в ответ. — Разумеется, — промурлыкал Маккри. Его рука снова скользнула вокруг пояса Хандзо и притянула его поближе. — Чудесная вечеринка, вы ждёте представления? — Конечно, — темноволосый юный лорд с алмазами на булавке для галстука пожал плечами. — И здесь всегда такая хорошая компания. Скажите, вы будете сидеть в партере или бельэтаже? Хандзо не нашёлся, что ответить, и Маккри его спас: — Балкон, у нас кабинка на втором балконе. Приватная кабинка, — последние слова он произнёс с особой интонацией, которую Хандзо раньше от него не слышал. — Приватная, — пятеро собеседников выглядели слегка удивлёнными. — Что ж, это роскошь. — Конечно, и мы за неё благодарны, — сказал Маккри, а Хандзо кивнул. — Мой муж и я предпочитаем смотреть такие представления наедине, — сказал Хандзо, буравя взглядом одного из мужчин, оценивающе глядевшего на Маккри. — Конечно, я вас понимаю, — пробормотал один из них. Хандзо был очень рад, что Мёрси решила объявить их мужьями. Это слово было очень весомым, и превосходно обезоруживало собеседников. Хандзо чуть улыбнулся при виде того, как три человека мгновенно потеряли к ним интерес. Оставшиеся двое осторожно наблюдали за Хандзо. — Как современно, — ответил один из них, оглядывая Хандзо. — Без обручальных колец. — Да, мы подумали, что это малость старомодно. А теперь, с вашего позволения, — сказал Маккри, и повернулся так, чтобы оказаться между Хандзо и теми двумя из группы, что все ещё на что-то надеялись. — Приятного вам просмотра. Хандзо кивнул им, и продолжил идти бок о бок с Маккри, начиная медленный круговой обход комнаты, пока первые посетители уже направлялись к своим местам. Маккри съел свои конфеты, а Хандзо допил второй бокал шампанского и не спросил Маккри, не присоединится ли он к нему на третий раз. — Идут за нами, — сказал Хандзо, тихо и на японском, увидев краем глаза богатых молодых людей, которых они только что оставили. Они следовали за ними неотступно, как парочка полных надежды стервятников. — Не надо было им говорить, что у нас кабинка, — прошептал Маккри. — Теперь они попробуют к нам присоединиться. Не верят, что мы женаты. Хандзо крякнул. Потом ему в голову пришла мысль, и он слегка замедлился, чтобы поставить третий, недопитый бокал на поднос проходившего мимо официанта. — Все ещё идут? — пробормотал он, стараясь выглядеть активным участником событий, не замечающим за собой оптимистично настроенной слежки. — Ага, — Маккри вздохнул. — Упорные, чёрт… — Поцелуй меня, — сказал Хандзо, обрывая его и с трудом выговаривая слова. Маккри издал такой звук, словно бы подавился воздухом, и крепче ухватился за пояс Хандзо. — Если они думают, что мы не женаты, и… — сказал Хандзо, досадуя на себя, раздражаясь на ситуацию, но не желая отступать, потому что это было, чёрт побери, логично, и тут Маккри оборвал его. Поцелуй был коротким, и тёплым, и пришёлся он Хандзо всего лишь в щёку, рядом с уголком рта. Это было так мягко и куда более интимно, чем он ожидал, и у него перехватило дыхание. Хандзо моргнул и длинно выдохнул, а Маккри чуть отодвинулся, но остался рядом, нежно касаясь головы Хандзо. — Они все ещё идут за нами? — прошептал Маккри на ухо Хандзо. — Я без понятия, — искренне ответил тот. — Пошли, давай просто займём наши места, — Маккри медленно отодвинулся от него, но не стал отходить. Хандзо пришлось удержать себя от попытки потянуться за ним. Он кивнул и позволил Маккри провести их к широкой лестнице, покрытой красным ковром, что вела на второй этаж. А затем в изогнутый коридор с красными стенами, где служащие в красивой форме проверяли билеты и проводили их внутрь. Закрытая дверь в дальнем левом конце балкона открылась, когда Маккри прижал золотые билеты к панели-ключу, и Хандзо издал вздох облегчения, оказавшись в светлой, богато убранной комнате. Занавески из красного бархата свисали над перилами, а в самой кабинке стояло четыре невероятно удобных стула, обращённых в сторону сцены. Они оказались почти над оркестровой ямой, настолько близко к сцене, что Хандзо мог разглядеть отдельные куски красного дерева, из которых состоял паркет. Маккри одобрительно присвистнул, затем дотронулся до панели рядом с дверью, чтоб потушить свет. — Если ты не против. Так будет удобнее смотреть, — объяснил Маккри. Сумерки Хандзо устраивали, так же, как и высота, и выгодная позиция. А также компания. Они были на той же высоте над огромным партером, что и на крытом переходе в Лондоне над улицей тогда, много недель назад. Неожиданно остро в памяти Хандзо кольнуло воспоминание о том, как тепло ощущалась шаль Маккри у него на плечах. Они уселись немного неловко; Маккри наклонился вперёд, скрестив руки на позолоченном поручне, а Хандзо положил руки на колени, пытаясь заставить себя успокоиться. — Маккри, — сказал Хандзо, и напугал сам себя. Он не собирался ничего говорить. Маккри оглядел его, затем выпрямил спину и нахмурился. Он что-то увидел в лице Хандзо и вдруг наклонился чуть вперёд, словно беспокоясь. — Хандзо? Ты весь бледный. Хандзо вгляделся в красивые, знакомые черты человека, которого он оставил, лежащим без сознания, в Гибралтаре много недель назад. Он скучал по Маккри. Он пошёл к Уинстону, не ложась спать и не сомневаясь, чтобы потребовать посадки на шаттл, отлетающий в Москву. Он не распаковывал вещи и не ел с момента возвращения с предыдущей миссии. А Маккри очнулся в Гибралтаре один, и ему сообщили, что Хандзо ушёл, не сказав ни слова. Маккри двигался медленно, явно выражая своё намерение, и давая Хандзо достаточно времени, чтобы отодвинуться, если бы он того хотел. Но Хандзо оставался неподвижен, и Маккри осторожно взял его руку. — Послушай, Хандзо, мне нужно знать, — сказал Маккри через несколько минут. Его прикосновения были слишком слабыми, непохожими ни на что, кроме мольбы. — Хандзо, сделал ли я… Наверное, я сделал что-то, когда тебе пришлось нести меня обратно в Вотчпоинт после того задания. Пожалуйста, Хандзо… мне жаль. Хандзо уставился на руку Маккри на своём запястье, на пуговицы его пиджака, на галстук-боло и на серебристую застёжку, и на пульс Маккри, заметно бьющий у него на шее. Хандзо на мгновение закрыл глаза. — Нет, — услышал он свои слова и сглотнул, убирая дрожь в голосе. — Ты не сделал ничего… неприятного. — Ты так внезапно ушёл, — Маккри сказал, и в его голосе промелькнула боль, которую он уже не мог больше скрывать. Хандзо возненавидел себя за то, что выставил себя таким трусом. — Я точно что-то сделал. Я не помню, что, и я не соображу сейчас, но, Хандзо, я просто хочу снова быть твоим партнёром. Знакомое слово, слетевшее с языка у Маккри так просто, отдалось у Хандзо внутри с внезапной силой. Он скучал по Маккри, и он не заслужил его. — Я не должен был уходить, — понял Хандзо. Вся тяжесть вины, которую он тащил на себе, внезапно обрела причину, и Хандзо только сейчас осознал, как сильно она на него всё это время давила. — Что-что? — Маккри моргнул. Хандзо замешкался, затем быстро протянул руку, не давая себе шансов остановиться. Он поймал правую руку Маккри обеими руками, и ухватился за неё, обретая опору, прежде чем продолжить. — Я не должен был уходить до того, как ты проснулся. Маккри продолжал молчать. То ли к облегчению, то ли к раздражению Хандзо, он, кажется, усвоил, что Хандзо может выговорить многое, если дать ему время. Он осторожно повернул свою руку в ладонях Хандзо, и ухватился чуть крепче. — Что ты помнишь, — сказал Хандзо, заставляя себя смотреть на Маккри, а не на серебристую застёжку возле его шеи. — Ты понимаешь, когда я вру, не так ли, — медленно сказал Маккри. Хандзо замешкался, затем кивнул. Он не всегда это понимал, но понимал достаточно часто. Он достаточно хорошо изучил Маккри. В их маленькой тихой кабинке уже был слышен восхищённый гомон других зрителей, проникавший сквозь стены и пол, он казался шумом волн, бьющих о берег. Золотое, искристое сияние огромной люстры, свисавшей с неимоверно высокого потолка, делало её похожей на солнце. Вокруг них было относительно темно, и Хандзо чувствовал себя наедине с Маккри, как никогда раньше. Они были здесь вдвоём, Хандзо и Маккри, а не просто два агента, которых случайно запихнули на одно задание. — Там всё нечётко, особенно к концу. Я помню, что ты пришёл за мной, сказал остальным в баре, чтобы отстали, — медленно признался Маккри. Его большой палец водил взад-вперёд по тыльной стороне ладони Хандзо. — Говорил о звёздах, кажется, ты не дал мне поплавать в фонтане. — Он остановился, чтобы подавить усмешку, и Хандзо понял, что тоже улыбается. — Работорговцы, которых мы искали, пошли за нами, ты не стал уходить, сказал, пусть только попробуют меня забрать. — Да, я так сказал, — Хандзо отчётливо это помнил. Леденящий ужас при мысли, что Маккри у него заберут, до сих пор поднимал его по ночам с постели. Он посмотрел вниз, на их соединённые руки, и сжал ладонь Маккри крепче. — Я убил их всех из револьвера. Показал тебе метку. — Маккри остановился, видимо, ожидая, пока Хандзо прокомментирует ужасающий красный череп в глубине зрачка Маккри. Хандзо только кивнул. Он не мог поднять взгляд. — Ты отнёс меня на спине, когда я не смог подняться, я это помню, но кажется, будто сон. Я бы не поверил, если бы Ана мне не рассказала. Принёс меня обратно в Вотчпоинт в оперном театре. Хандзо должен был наблюдать за ним пристальнее. Следить, не лжёт ли он, не упускает ли какую-то часть истории специально. Маккри замолчал, и у Хандзо сердце замерло в груди, когда он продолжил. — Думаю, я поцеловал тебя, — мягко сказал Маккри. Хандзо сглотнул, в горле у него пересохло, и он снова почувствовал правым плечом прикосновение бороды Маккри и жар его открытого рта. — Да, поцеловал, — сказал Маккри удивлённо. Хандзо быстро взглянул наверх, напрягаясь, поскольку Маккри не был уверен, совсем не был, а Хандзо не сказал ему. Маккри выглядел робким и удивлённым и перепуганным, и на языке у Хандзо вертелось множество слов, но он не смог выговорить ни одно из них вовремя. — Я… Хандзо… Я правда, — Маккри опустил глаза, — Я знаю, что я не… Мне очень жаль, я не хотел… Внезапно, Хандзо почувствовал, что Маккри отводит свои руки, отодвигаясь назад с уже знакомым смирением. Это была потеря, которую он переносил так же просто, как и всё остальное. Рука Хандзо сжалась так сильно, что Маккри вздрогнул. — Не надо, — выпалил Хандзо. Они смотрели друг на друга изумлённо, в напряжённой тишине, несколько секунд, пока счастливая толпа вокруг них болтала, а золотой свет, пробивавшийся в сумрак кабинки, подсвечивал золотом блики в зрачках Маккри. Хандзо заставил себя ослабить хватку. Руки лучника, строго напомнил он себе, достаточно сильны, чтобы порвать шёлк. Он не собирался причинять боль Маккри. — Ана сказала, что ты дерёшься, когда пьян, — услышал Хандзо свои слова. — Это правда? — Да, — Маккри моргнул, и по его плечам было видно, что он отбросил своё смирение, но тревожная смесь надежды и растерянности на его лице была чуть ли не хуже. Он не контролировал выражение своего лица, он смирился с тем, что Хандзо поймёт, если он будет притворяться. — Да, потому-то я и надеялся, что ты придёшь, потому что я, ну, я знаю, что я бы никогда не навредил тебе. Казалось, что он мгновенно пожалел о выборе этих слов, и руки Хандзо снова сжались вокруг его ладони. Он сглотнул. — Я думал, что ты проявляешь нежность ко всем, когда ты пьян, — сказал Хандзо. Маккри словно бы осенило. — Оу, — сказал он, и внезапно поглядел на Хандзо тупым, далёким взглядом человека, у которого было идеальное и разумное оправдание с самого начала, но он буквально-таки его отбросил. — Ты сказал, что ты какой-то брошенный преступник с дикими стремлениями к героизму, — Хандзо заставил себя продолжать. Дыхание у него сбилось. Его руки дрожали бы, если бы он не держался так крепко за Маккри. Ему необходимо было выговорить эти слова прежде, чем он решился бы остановить себя. Он никогда раньше не мог говорить так откровенно. Он открывался перед Маккри, по-новому и по-странному. — Я сказал тебе, что это не так. — Я думал, мне это показалось, — тихо сказал Маккри. Он замер. — Не показалось. — Хандзо чувствовал себя так, будто он стоит на льду замёрзшего пруда, и единственным, что не давало льду треснуть, был Маккри. — Ты держал меня за руку и целовал меня в шею, и ты не хотел забывать. — Я не всегда такой, когда я пьян, — осторожно сказал Маккри спустя мгновение. — Я такой только рядом с тобой. И Хандзо выдохнул, забыв, что задерживал дыхание, и чуть ослабил свою хватку вокруг ладони Маккри. — Я попросил Фарру поменяться со мной, — сказал Маккри, и Хандзо поднял глаза, немного озадаченный сменой темы. — Я собирался на задание в Аргентину, и я попросил её подменить меня несколько дней назад. Я хотел тебя снова увидеть, и… — Он поглядел в сторону, внезапно краснея. — Я не хотел, чтобы она пошла с тобой на балет. Хандзо разинул рот, глядя на Маккри. Он не смог ничего выговорить, и Маккри продолжил: — Особенно, если это мог сделать я. Хандзо закрыл рот и посмотрел вниз, замечая, как левая рука Маккри аккуратно легла поверх ладоней Хандзо, не давая ему убрать их. — Это хорошо, — сказал Хандзо мягко. Он почувствовал, как напряжение уходит из его плеч, и заставил себя опять расслабить руки. Он тупо смотрел на их соединённые ладони, осознавая, что золотой свет снаружи кабинки стал тусклым, а шум толпы медленно затихал. В наступившей тишине он услышал, как бьётся его собственное сердце. — Да? Это хорошо? — руки Маккри совсем не двигались, он смотрел на Хандзо с неприкрытой надеждой и опаской. Хандзо пережил короткий и напряжённый внутренний конфликт, пока голос со сцены на русском представлял балет и дирижёра, а так же благодарил всех за то, что они пришли. Хандзо не расслышал почти ни слова. Он не смог бы отпустить Маккри, или оторвать от него взгляд, даже если бы Коготь выстрелил по залу из базуки. Его расчётливость, его ответственность, его естественное стремление к одиночеству только усилились за двенадцать лет изгнания и ненависти к себе, и теперь эти чувства боролись с новым, незнакомым и сулящим неприятности чувством надежды у него в груди. Он хотел быть с Маккри, он хотел, чтобы он был счастлив… он хотел этого гораздо сильнее, чем сохранять хладнокровие. — Да, — тихо выговорил Хандзо. В их кабинке было темно, и абсолютно тихо, пока дирижёр не поднял свою палочку. — Что ж, — сказал Маккри с мягким изумлением, когда на сцену полился прохладный синий свет, и первые ноты вступления Лебединого Озера зазвучали из оркестровой ямы. — Что ж, это того стоило. Они смотрели балет на той же сцене, где его впервые поставили почти двести лет назад. До конца первого акта, заворожённый танцорами, ревущей музыкой и светом, Хандзо даже не понял, что они с Маккри не отпускали друг друга. Они не покинули свою кабинку на время антракта, просто молча сидели рядом, склонившись друг к другу и держась за руки, и не меняли положения до самого конца балета. Они с неохотой отодвинулись друг от друга только тогда, когда танцоры уже показали финальные па, и музыка завершилась, чтобы присоединиться к бурной овации, сопровождавшей поклоны труппы. Только сильно позже Хандзо узнал, что Коготь действительно был на балете во всеоружии, однако Сатья и Мёрси тихо уничтожили их сами, не оставив следов.