8:15
— Нам пиздец, — с истеричным смешком произнес Рид, но будто его это вовсе не касалось, а надо было оставаться солидарным. Мужчина положил на стол Хэнка электронный носитель. Все кинули едва заинтересованные взгляды на первую статью, и их лица тут же окрасились в ядерную смесь нездорового восторга и возмущения; последнее начало превалировать по мере того, как текст статьи переходил с деталей расследования на личности сотрудников. — Нет, это им пиздец, — подорвалась с места Вивиан, не зная, куда деть гневный взор, который обязательно был должен найти объект излияния, иначе бы спалил её внутренности изнутри. И в итоге обратила взгляд на смирно сидящего в стороне и безразличного к общему горю Коннора. — Рано или поздно это бы произошло, — обречённо выдохнул Хэнк. На обложке красовался яркий до раздражения заголовок «Андроид-маньяк». И приписка более мелким шрифтом «Разрушен ли теперь хрупкий мир между людьми и девиантами или его никогда и не было?». Все молчали, почти не двигались, замерев в раздумьях. А Коннор тем временем потянулся за чтивом и начал его листать, сидя в своей привычной позе. Спина прямая, плечи расправлены, ноги согнуты в коленях на 90 градусов. "Ей-богу, даже когда мир будет гореть он не подаст виду", — подумала Вивиан. Как бы сейчас её ни волновало происходящее и грядущее, она почему-то находила время тайком взглянуть на Коннора и проверить его состояние. Что угодно, лишь бы отвлечься. Его нейтральная аура охлаждала её пылающее нутро. — Здесь пишут и о нас, — Коннор наконец заметил то, что все уже давно успели, а главное понял истинную причину такой реакции Вивиан. На электронной поверхности красовались фото Рида, Хэнка, Вивиан и самого Коннора, а также некоторых других сотрудников. С такого расстояния, что разделяло её и андроида, сложно было что-то прочесть, но Вивиан увидела рядом со своим лицом фото старой церкви, которую она посещала в детстве. По спине острыми шипами прошагал холодок, затем распространился по всему телу. Её затрясло. Она отогнала дурные воспоминания, потому что больше них самих её волновало сейчас, что коллеги узнают о их существовании вообще. Когда она выхватила из рук девианта журнал, с ужасом осознала, что об этом узнает целый город. Быстро пробежав по абзацам с Коннором и Ридом, она задержала взгляд на строчках о Хэнке и его трагичной истории жизни, прежде чем перешла к своей. Ключевые слова «скандал» и «воскресная школа» не оставили сомнений, о какой именно части её прошлого решил написать журналист. Вчитываться в статью желания никакого не было. Удрученная, Вив вернулась на место, небрежно уронив электронный журнал на стол. — Ого, Маршалл посещала воскресную школу! — засмеялся Гэвин. — … крупный секс-скандал... в воскресной школе имени святого Пав... — насмешливый голос Рида осекся. Он взглядом пробежался по толпе, словно извиняясь за свой неуместный для такого содержания тон, а затем брезгливо отложил носитель, словно мог запачкаться через прочитанное. Пока все в отделе прекрасно понимали, какую именно информацию с собой несла эта статья в отношении Вивиан Маршалл и что значила для девушки сейчас, Коннор только доходил до этой мысли. Пока все остальные посматривали на коллегу исподтишка и неловко переглядывались в полной тишине, Коннор пытался отыскать в базе информацию об этом давнем деле. К сожалению, кто-то посчитал ненужным внести этот блок архива преступлений в его память. Или это было стёрто из всех возможных баз данных. Но андроид вспомнил, что не так давно напарница упомянула о ком-то, чья смерть принесла ей облегчение. Поплутав немного по спискам имён проживающих в доме престарелых, он действительно обнаружил в них священника, который был одним из работников церкви святого Павла и одноименной воскресной школы. Неизвестно только, был ли он причастен к самому скандалу. Да и он ли умер в той палате? Новейшие данные, созданные после Революции, были уже недоступны ему. И вдобавок Коннор задавался вопросом, подвергалась ли сама Вивиан тому, чему подвергались другие дети в тот период. И как бы ему ни хотелось узнать эту часть для составления целостной картины той истории, его человеческое внутри словно противилось, и он нарочно откладывал размышления об этом. Будто информация эта могла причинить ему вред, а не была необходима и важна в независимости от эмоциональной окраски. Но любопытство заставляло его смотреть на неё неотрывно. То, как она скрывала тревогу за маской крайней ярости. То, как тупо смотрела в стол, крепко, до побеления костяшек, сжимала руки в замок, уложив их перед собой на стол. Как сжимала челюсть. Можно было подумать, что как обычно её раздражали чьи-то неуместные переговоры или дурацкий смех Гэвина где-то в конце помещения, но мыслями Вивиан была очень далеко. И что-то именно оттуда будоражило в ней все эти чувства. Коннор видел это в её взгляде, который не был обращен к кому-нибудь в этой комнате. По полу скрипнул стул — и все взоры были мигом обращены в сторону Вивиан, которая подорвалась и направилась к выходу. Хэнк ничего не стал ей говорить, хотя Коннор заметил приоткрытые губы начальника, который, видимо, передумал в самый последний момент.17:40
— Ты жалеешь её? Вивиан не проявляла к тебе подобных чувств. Я полагал, она должна быть тебе… неприятна? Очевидно, уже сомневаясь, Коннор все же произнёс это после того, как услышал искреннее сочувствие из уст Литы, которой поведал историю произошедшую утром, в частности то, что касалось Вивиан. — Нет, Коннор, это не так. Я могу злиться на неё в тот момент, когда она груба со мной. Но я лучше подумаю немного о том, что я сделала не так или где дала ей повод. Все мы люди и все мы ведём себя, как удобнее нам, как полезнее для нашего душевного равновесия. Если мне не нравится её стиль общения, то я просто ухожу. Правильно ведь? — она правда интересовалась его ответом. Но что он мог сказать? В таком направлении над взаимоотношениями людей он ещё не размышлял, а может и размышлял, только мысли некогда было систематизировать. Её ловкие пальцы пробирались между увядшими под снегом стеблями диких цветов, обвивая их вокруг фаланг и вырывая. Кое-где красовались подснежники. Нежный цвет и хрупкий вид их радовали Коннора, который стоял рядом, выпрямившись и не шевелясь. Он чувствовал, что не должен был испытывать эстетическое и иные виды удовольствия, находясь на кладбище, где принято скорбеть. Но сама Лита была в довольно приподнятом настроении, занимаясь расчисткой могилы отца. До этого Коннор никогда не видел на ней ничего, кроме юбок и платьев, а тут облегающие легинсы, кроссовки и открытые щиколотки. Все, конечно, ради удобства. Стало любопытно, какие ещё образы Литы откроются ему однажды. Например, он сможет увидеть её в стенах университета? Или жидкие светлые волосы в кой-то веки не собранные в низкий хвост или косу? — Вивиан не позволяет никому с собой обращаться или разговаривать так, как ей не нравится. — Это её выбор. — Сидя на корточках и выставив одну ногу в сторону, девушка взглянула снизу вверх на Коннора с снисходительной улыбкой, а затем продолжила работу. — Ты просто всеми силами избегаешь негатива или это правда твои чувства? — он боялся её обидеть, но рискнул. Ему было известно, что сомнения в искренности чьих-то чувств весьма оскорбительны для того, кто эти самые чувства испытывает. Но Лита не выглядела оскорбленной или даже рассерженной. Хотя, может, улыбка её на миг и блеснула легкой обидой, она подавила её, потому что посчитала оправданным такое отношение. — Справедливо, конечно, что ты сомневаешься. Но это правда мои мысли, естественные и неподдельные. — Кажется, слова Коннора заставили её лишь на один короткий миг, но задуматься. — Я считаю, нужно помнить о том, что нам неизвестно, что пережил другой человек прежде, чем предстать перед нами. — Разве ты виновата в том, что он пережил? Коннор знал, что не виновата. Наслушавшись высказываний Вивиан и невольно переняв на себя часть её мироощущения, Коннор сейчас сомневался в правильности взглядов Литы. По крайней мере, рассуждая логически, для неё самой такое снисхождение к источнику зла могло быть чревато. — В его прошлом я не виновата, — голос её был все таким же уверенным, — но и то, как он обращается со мной сейчас направленно куда-то туда, — она махнула ладонью за плечо, а затем поднесла руку к грудной клетке, — или вглубь. Так что я не буду воспринимать это на свой счёт. — Вивиан полагает, что ты могла иметь неосторожность вступать в беспорядочные половые связи. — На его слова Лита никак не отреагировала, кроме того, что вдруг замерла, оставив уборку. — А когда на фоне этого начала подвергаться нападкам приняла решение... удариться в бога, чтобы вернуть одобрение общества. Голос его чеканил безэмоционально, но именно из-за этой отстранённости к таким грубым словам для девушки все это вполне могло звучать как попытка задеть или унизить. Что совсем не было свойственно Коннору. Лита глянула на собеседника так пронзительно и с четко уловимым осуждением, что ему даже стало не по себе. Такой откровенности от неё не ожидалось. Девиант полагал, что его знакомая, как всегда, сохранит невозмутимое лицо и, как минимум, начнет оправдывать Вивиан, что так нелестно о ней отзывалась. — Коннор, не надо проводить на мне эксперименты, — голос резко стал холодным и требовательным. — Вивиан не тот тип человека, который станет сплетничать. Да, она прямолинейна, груба… и, возможно, часто спешит с выводами, но ими делиться с кем-то не станет. Даже если Вивиан так и думала о Лите, она никогда не произносила их вслух и не стала бы ни при каких обстоятельствах говорить об этом с Коннором. Но наслушавшись подобных умозаключений от людей вне участка, по телевизору и в журналах, девиант решил проверить, какую реакцию вызовут подобные оскорбления от якобы Вивиан у всепрощающей и понимающей Литы. И точно знал, как это неэтично и жестоко, но не удержался от этого опыта. И теперь, когда Лита раскрыла его ложь, они оба знали, какие неправильные идеи порой возникали в его голове. Пусть не позволяла обнаружить на лице злость или разочарование, Коннор был убежден, что Лита испытала какое-то из чувств, что усиленно избегала. И раз он являлся тому причиной, ему стало стыдно. По окончании уборки Лита отряхнула, видимо, машинально, колени, на которых даже не стояла, и без слов направилась по тропинке к выходу с кладбища, напоследок нежно посмотрев на фото на надгробии. Коннор последовал за ней. — Да, Вивиан никогда бы не стала делиться со мной. Она соревнуется, но никак не сотрудничает, — в сухом озвучивании фактов скользило осуждение. И как будто бы ожидал совета, Коннор добавил: — Почему-то у неё есть эта непреодолимая тяга превзойти меня, машину… — Может, она просто хочет быть тебе равной? — подмигнула Лита, всерьез не относясь к собственным словам, но допуская такую возможность. Коннор такой возможности не допускал. — К чему ей со всем набором качеств и умений желать быть мне равной? — Это какие же у неё такие качества? — хитро прищурилась Лита. — Она предана делу, пусть и порой ленится. Но у нее свои критерии по части выбора дел, которым стоит уделить внимание. Предпочтение она отдает преступлениям, которые связаны с угнетением группы людей, которые за себя сами не могут постоять. Не боится высказывать мнение, даже если оно не совпадает с большинством. У неё хорошая реакция. И тяжёлая рука, — он слегка улыбнулся, вспомнив удар её каблука по своей спине и был рад, что Лита была не в курсе. — Вспыльчивая и самовольная, не гнушается нарушать протокол, но против любого проявления радикализма. Она закрытая и отстранённая с нами, но у неё неистощимый запас нежности для детей и подростков. Я видел пару раз, как Вивиан общается с ними. Особенно с теми, кто из неблагополучных семей... — Ого, — впечатленно перебила его Лита. — А ты ей об этом говорил? — Зачем? — Коннор недоуменно воззрился на усевшуюся на остановку Литу, встав перед нею. — Сделать комплимент. Выразить восхищение, например. — Её то и дело пробивало на смешок. — Взаимодействие, Коннор. За спиной андроида проехало несколько автобусов. А он все смотрел доверчиво на Литу, не понимая, почему звук её голоса оказывал на его аудиопроцессоры такое влияние. Почти гипнотическое. Хотелось слушать и слушать, и самое главное, все сказанное, если не принималось за абсолютную истину, то точно являлось тем, во что хотелось поверить без поиска доказательств и метаний критического ума. — Мы же коллеги, мы и так взаимодействуем. — Можно же и иначе, чем коллеги общаться. Теперь она почувствовала себя сводницей. Но утешилась тем, что все это из-за общества, которое опошлило любое проявление симпатии и выражение признательности коллеге, другу или даже прохожему. — Зачем? Насмешливую улыбку Лите удалось удачно спрятать склонив голову, потому что уже не было сил спокойно смотреть на наивного Коннора с полным недоумения, но таким заинтересованным взглядом. Девиант присел рядом и терпеливо стал ожидать ответа. Он чуть склонился к девушке. Когда она тихо и сдержанно просмеялась и вернулась в прежнее положение, то была удивлена сократившейся дистанции между ними. — Ну как зачем, Коннор? Тебе же нравятся в ней какие-то качества. Если вы будете общаться вне работы, то ты узнаешь ещё множество её сторон, увидишь много нового или, в конце концов, подчерпнёшь что-то для себя. С Хэнком вы же общаетесь как друзья, а не только коллеги? — Коннор кивнул, но в глазах все ещё плескалось сомнение. Почему ему нужно было выстраивать такие доверительные, как с Хэнком, отношения с кем-то ещё? — Вот ты почему считаешь, что ей не за чем быть тебе равной? — Потому что она полноценный и самодостаточный индивидуум. Мне бы хотелось тоже иметь многогранную личность, яркие акцентуации, характер… Мироощущение, пускай с противоречивыми порой принципами. Хотел бы не стыдиться себя, отстаивать свои убеждения, чем-то искренне увлекаться. Мне бы хотелось быть кем-то. Кем-то, кого можно было описать терминами и понятиями, кем-то, кто бы пробуждал эмоции в ком-то другом. Пусть даже негативные, — Коннор как-то обречённо вздохнул. — Так бы я знал, что я реален. От его крайней фразы у Литы внутри всё болезненно сжалось. Она невольно из-за привычки с прихода, где она утешала прихожан, накрыла своей ладонью его ровно лежащую на колене руку. — Ты реален. — Они уставились друг на друга, замерев: одна в нерешительности, а другой в удивлении. — Ты же такой чуткий, пусть иногда невнимательный из-за своих глубоких раздумий… Что там у тебя в голове, никто не знает, — будто бы с досадой вздохнула она. — У тебя высокие цели. Плюс ты переживаешь не самый простой период... Поиск себя. Ты помогаешь людям по долгу службы, а также по зову сердца. Ты самый настоящий. По завершению она улыбнулась и резко отвела взгляд, будто только сейчас осознала, что рассыпала комплиментами бесстрашно смотря в глаза собеседнику, чего раньше за собой не замечала. Лите внезапно стало дурно от мысли, как это неуместно и слащаво в некотором смысле, но девушка смогла сразу подавить эти чувства. Утешила себя тем, что сказала только правду. А вовремя и не вовремя понятия относительные. — А мне порой кажется, — задумчиво начал андроид, — что ты нереальная… В интонации не было ничего оскорбительного, но вот формулировка заставила Литу напрячься. — То есть? Неживая? — Ты словно бы сошла со страниц книги. Твоя речь, твои мысли, всегда лишенные сложности реакции и взаимодействия с людьми… Совершенно нет противоречий, колебаний. Ты всегда по одну сторону, остаёшься верна одной идее, будто бы живёшь в пузыре, а не в реальном мире. — Это плохо. — Я ещё не понял, — слегка улыбнулся он и с детской наивностью посмотрел на собеседницу, на лице которой не было ни прежнего умиротворения, ни положенного по его мнению восторга. Это было плохо. Осознание пришло ей в голову прямо сейчас. Коннор, того не осознавая, назвал её картонной, абсолютно плоским персонажем, которому место лишь в книге. Художественному произведению многое можно простить, почти все. Но вот реальному человеку, который происходит такое впечатление… Конечно, девиант просто размышлял, действительно ещё не решил для себя, не пытался оскорбить девушку. Лита это понимала и не обижалась. Но призадумалась. Быстро начала выдавать самой себе свои черты, которые ощущаются объемными, которые принадлежат ей на все сто, чтобы успокоить взбунтовавшуюся самооценку. Но чем дальше тем хуже. И неподходящие место и компания для таких мыслей — это точно. — Не думаешь, что стоит навестить её? Кому-нибудь из вас. Она ведь там совсем одна наедине со своими мыслями, бедная. — Я сделал вывод, что Вивиан из тех, кому нужно одиночество в моменты сильных потрясений. И заметил, что чьей-либо присутствие рядом сильно её раздражает. Точнее сказать, моё присутствие. Других я рядом с ней не замечал, когда она зла или расстроена. Лита хихикнула в кулак. — Раньше тебя не останавливало приставать к ней, когда не стоило. Так что сегодня остановит? "А какой ты человек? Как ты переносишь тяжёлые времена?" — подумал спросить Коннор, но не стал, увидя как погас её взгляд и интерес к этому разговору. Только не успел отследить после какой его фразы, очевидно, обидной или неправильной. Из подъехавшего автобуса начали выходить люди, создавая толкучку и шум. Лита не решалась ещё подняться с места, хотя это был подходящий ей маршрут. Хотелось как-то невзначай напоследок спросить, начал ли Коннор выяснять что-то по информации, которую она дала? Воспринял ли вообще всерьёз? А может, это все было недоразумение, Коннор проверил это, и она сможет наконец выдохнуть? — То, что я сказала насчёт отца Кирнана… — Коннор заметил, как Лита нервно вдавливает носок кроссовка в бетонный фундамент остановки. — Есть продвижения? — Нет. Это было последние слова, которыми они обменялись. Лита не стала одаривать его подозрительным взглядом, хотя очень хотелось; снова решила, что людям необязательно знать, что она там думает о них и их высказываниях. Это не должно иметь для них значение. Так что напоследок Лита помахала приятелю рукой, когда уже направилась к автобусу, резко подорвавшись с места. И когда транспорт отъезжал, заметила через окно, что андроид все ещё сидел на скамейке и пребывал в глубокой задумчивости. Все ещё не было до конца проанализировано и понято, почему Коннор никому не рассказал о словах Литы. Ему не хотелось зазря впутывать любимую церковь Саймона, любимую церковь Литы, прежде чем он сам в одиночку не разберётся, имеется ли вообще что-то серьезное под слоем эмоций и догадок. Порой казалось, что все, буквально все держится на двух кусках картона, который он все также хранил в секрете, а порой думалось, что это самые бесполезные зацепки, за которые он хватался из-за своей слепой любви к сложным схемам. Но с другой стороны наркооборот в районе Y оказался правдой, а не фантазией Вивиан. А он-то гораздо спокойнее относится к своим версиям и не так морально уязвим в случае ошибок и заблуждений. И имена девушек-иностранок в блокноте… Это мог быть просто список жертв какого-нибудь канадского маньяка, а мог бы являться кровавым пьедесталом одного из местных жителей.