Pray on just a little while longer

      Вивиан не любила находиться одна. И потому быть дома, где кроме неё никто больше не проживал, терпеть не могла. И с самого утра забила свой выходной делами различной важности, все из которых предполагали нахождение вне дома. Первым в списке значился поход в парикмахерскую.       Несмотря на свою сосредоточенность на работе, а в остальное время дебатах и баталиях в своей голове, в расписании всегда находилось время понаблюдать за кем-то, подметить какую-то мелкую, неважную деталь. Таким образом, не так уж редко Вивиан обнаруживала свой взгляд невольно зацепившимся за неподвижно сидящего Коннора. А однажды, не желая того, она размышляла о том, какие у Литы поразительно красивые волосы, пористые и волнистые, как у настоящего ангела. Недолго думала об этом, всего пару секунд, но затем вечером перед зеркалом вдруг принялась рассматривать свои… и отметила, какие они жёсткие висят так безжизненно, загибаясь в разные стороны, порой создавая крайне уродливую форму. Так было принято решение подстричься. В конце концов, Вивиан никогда и не славилась роскошной, густой шевелюрой, так что не трудно было решиться на каре — всего лишь чуть короче её обычной длины.       Им обоим было известно, что он предпочитает длинные волосы, предпочитает её длинноволосую. И не то чтобы в отместку за что-то или из вредности, но почему-то спонтанно и очень сильно девушка загорелась идеей новой стрижки. Да, он любит её любую, но этого энтузиазма по поводу смены прически не разделит. А ей непременно, прямо сейчас захотелось, несмотря на все многочисленные «против»! В жизни Вивиан мало когда удавалось распоряжаться собой, а после вступления на путь полицейского так тем более все существование свелось к беспрекословному выполнению чужих приказов и отчётам о каждом своем действии. Так что нельзя было винить себя за потакание сиюминутным прихотям.       Недолго рассмотрев себя в зеркале, пока сидела в кресле парикмахерской, и на выходе — в отражении зеркальных окон, довольная тем, что спонтанное решение не вышло боком, Вивиан поспешила по магазинам одежды. Особой радости этот процесс не доставлял, терапевтического действия тоже не наблюдалось, — обычно на шоппинг она отправлялась из нужды и в самом крайнем случае. Да к тому же особым разнообразием её гардероб не мог похвастаться: это были преимущественно темные или тусклые цвета, строгие облегающие силуэты. Больше всего было футболок и эластичных брюк, подобных им черных джинс, а также удобных кроссовок или ботинок. Перебирая пальцами вещи на стойке с бежевыми и тусклыми персиковыми оттенками, Вивиан вспоминала свои будни в детдоме, где всех одевали в одни фасоны и цвета, само собой безвкусно, без какого-либо лоска. Прошло столько лет, а на ней все ещё те же вещи. Все ещё те же шрамы.       Сегодня вечером не предвиделось никакого особенного, по крайней мере в общем понимании, мероприятия, для которого был обязателен праздничный наряд, однако весьма заманчиво в конце одного из залов слегка поблескивало аккуратное, полуприталенное платье цвета бордо. Никогда в жизни бы ничто не свете не заставило Вив одеться так, но для него… А точнее рядом с ним, ей было позволительно носить что угодно, быть кем угодно или — всего лишь собой. Нарисовавшаяся в голове сцена с их смеющимися лицами, если вдруг Вивиан наденет что-то такое и покажется хоть одному живому существу, заставило её улыбнуться. И даже на пару процентов не уверенная, что осмелиться на такое, девушка примерила платье и сразу же направилась к кассе. Внутри неё боролись желание угодить ему и в то же время желание проверить и странная, абсолютно нелогичная надежда наконец подловить его… на чем-то.       Улицы города потихоньку начинали тонуть в сумерках. А у Вивиан утонула ложка в креме, который получился слишком жидким, так что она уже даже не нервничала. Все в любом случае с самого начала шло через одно место. Набраться опыта в готовке в юности не было где, а после — уже некогда. Да и не любила она это дело. Сварить простые гарниры в пакетиках и разморозить полуфабрикаты — самое оптимальное с её-то приоритетами и занятостью. Но в его день рождения захотелось сделать нечто особенное, именно то, на что обычно Вивиан не стала бы тратить свое драгоценное время. А по итогу без тренировки у неё, естественно, ничего не вышло, так что девушка просто вставила свечку в покупной торт, поставила перед экраном смартфона и стала ждать. Перед этим тоскливо взглянув в дверной проем, на диван в гостиную, где лежало купленное ранее платье. Вивиан приняла решение остаться в своей обычной домашней одежде.       Первое, что он увидел, когда звонок с той стороны был принят — верхнюю часть тела девушки. Затем Вивиан отошла чуть подальше, оставив телефон на столе, демонстрируя себя в полный рост, в частности новую стрижку. Улыбка Лиама исказилась до сжатых губ, брови поползли вверх.       — Виви, это неожиданно!       — Знаю, — пожала она плечами, как будто извиняясь, и приблизилась к гаджету вновь.       — Сегодня только неприятные подарки? — в шутку озвучил он свое лёгкое недовольство, но в принципе ничего страшного в его голосе девушка не услышала.       Перед экраном возник торт с уже зажженной свечкой. Когда Лиам, поднеся губы к камере телефона, начал дуть, Вивиан задула огонёк за него. Послышался довольный смешок мужчины и звуки лёгких хлопков в ладони. Вивиан вдруг осознала, как давно не слышала его голос и как сейчас на душе было спокойно в его компании. Так, словно они опять маленькие дети, играют на площадке перед детдомом, и никаких забот у них нет. Кроме тех, как не попасться нянечке сегодня вечером, когда будут воровать хлеб с кухни.       Лиам был ей другом в детдоме и затем стал самым родным человеком. После встречи с ним Вивиан казалось, что никого близкого у неё прежде и не было. А уж тех, кто знал всю её историю от начала и до конца со всеми подробностями и жестокими деталями, и вовсе не существовало больше. На протяжении всего пребывания в заведении со своими жестокими правилами и беспощадным, неизбежным делением на касты — правящие и вынужденно подчиняющиеся, они были поддержкой и опорой друг для друга. Не только Лиам защищал Вив, но и она порой давала отпор от его имени, в тех местах и с теми людьми, которые были ей по зубам. Вот внешнем, не менее жестоком мире выучившиеся на своих ошибках дети стали друг для друга партнёрами и союзниками, как водится, — одни против целого мира. К этому вечеру — срок уже как несколько лет, что они в разлуке. Между Детройтом и Сиднеем миллионы километров, но это ощущение, что ты не один в мире и твоя борьба не проходит бесследно, согревает сердце изо дня в день.       — Да, Хэнк дал нам всем один день отдыха, — слукавила девушка в ответ на вопрос, когда как правда была в том, что отгул получила только она. — Мы зашиваемся, но на износ работать очень рискованно.       — Да, мы тоже, — вздохнул Лиам. — Но знаешь, — мужчина прищурил глаза и расплылся в улыбке, — мне обещали скоро дать несколько дней отпуска…       — Почему это вообще такая проблема? — возмутилась девушка. — Ты не строитель и не прораб даже, без тебя работа не встанет. Почему тебя не могут отпустить?       — За рабочими и особенно за прорабами нужен глаз да глаз, без меня никак.       В голове завертелись два варианта ответа, оба вытекали из сказанного Лиамом предложения. Можно было сказать слащавое «Мне тоже без тебя никак», но это была бы не совсем правда. Честно говоря, Вивиан отдавала себе отчёт в том, что бывали дни, когда даже не находилось времени подумать о Лиаме. Девушка очень рада его слышать всегда, будет очень рада, если он приедет погостить, но врать о каком-то невозможном без него существовании претило ей. А сказать нечто менее приторное и более игривое — что-то вроде «Твой глаз да глаз нужен и мне» не позволял некий барьер. На нем были жирными буквами расписаны её теплые, нежные к нему чувства… почти сестринские. Это было бы ужасно неловко. Но это то, как бы она хотела шутить со своей второй половинкой.       — Виви?       Голос с экрана прорезался сквозь плотную пелену задумчивости.       — Да, будет очень круто, когда ты приедешь.       — Я говорю, у вас регистрируют браки андроидов и людей?       Не описать, как сильно её насторожил этот вопрос. Прямо-таки прибил к полу. Вдруг про бракосочетания. И про андроидов, до которых ему не было дела. Тему эту он поднял не просто так, словно бы подводка к чему-то. Будто Лиам начал очень издалека развивать тему, которая так сильно пугала Вив, что она даже предпочла забыть, как несколько месяцев назад приняла его предложение.       — Нет. Ещё не учредили тест человечности… так что… — девушка совсем растерялась, с замиранием сердца ожидая, куда приведет этот разговор. — Пока такие браки не предусматриваются.       К её собственному ужасу Маршалл поняла, что совсем не справляется, не может скрыть тревоги, которая отражалась на лице. Лиам заметил кривую улыбку и встревоженный взгляд. В его глазах мгновенно отразились непонимание и волнение.       — Виви, ты же всё ещё согласна?       — Да! Просто не понимаю, почему ты спрашиваешь про андроидов?       Больше всего на свете она не желала, чтобы её страхи становились его. Чтобы какие бы то ни было фразы или поступки причиняли ему боль или делали несчастным. Так что, когда Лиам расслабился, у Вивиан отлегло от сердца.       — Да просто любопытно, как там ваши сограждане поживают, — улыбнулся мужчина. — Так, значит, начальник дал вам выходной? Прямо-таки не раскрытых дел у вас нет?       — Это, конечно, неправда, — недовольная работой отдела и своей собственной, цокнула Вивиан, закатив глаза. И повторила: — Но Хэнк понимает, что если мы будем переутомляться, станем работать ещё хуже.       Каким бы близким Лиам ни был, сейчас язык даже не поворачивался рассказать про инцидент с утечкой информации и про истинную причину её нахождения дома.       Наградив напоследок грустным взглядом купленный торт, который скорее всего простоит в холодильнике неделю, а затем будет выброшен, Вивиан выключила на кухне свет и направилась в гостиную. Из-за работы не было времени на еду, из-за неудач не было аппетита как такового, так что вряд ли даже за здоровье жениха она съест хоть кусочек. Если не еда в кафе ради прикрытия или не снеки в отделе во время планерки, то вечером обычно в меню обнаруживались только крепкий чай с каким-нибудь крекером. И снова беспокойный сон.       Усевшись на диване, Вивиан поднесла телефон ближе к лицу и продолжила слушать, что Лиам рассказывал про работу и недисциплинированность подчинённых. В какой-то момент девушка задумалась о своих коллегах. Вспомнила Коннора, за которым постоянно нужен был глаз да глаз, как ей казалось. Хотя знала наверняка, что Хэнк, наоборот, за ней андроиду поручает приглядывать. Да она и не отрицала, что выбирает более короткие пути, пускай те и опаснее в несколько раз.       — У тебя же андроид в напарниках?       — Мы коллеги, не напарники. У меня своя версия, у него своя, прорабатываем отдельно.       Лиам посмеялся с серьезного выражения лица Вивиан, которое казалось ему особенно милым, когда девушка упрямилась и отстаивала своё. И вдруг опустился до обреченно-сочувствующего тона:       — Отношения на расстоянии это непросто. Я знаю, как тебе тяжело.       Ей не было тяжело.       — Планирование важного события в разлуке вообще ни в какие ворота. Но ещё хуже спонтанные решения… Однако…       Ей не было тяжело. Ей действительно не было мучительно больно от того, что Лиам на другом конце мира. Она не умирала от тоски, когда они неделями не созванивались. И она совершенно была сейчас убита этим осознанием, а особенно тем, как её раздражает скорбное выражение лица жениха. Совсем как у Литы в любой непонятной ситуации.       — Боже, кто так поздно?!       Вивиан нарочно подскочила так, чтобы телефон упал на диван. И ей повезло, что вышло камерой вниз. Подбежав ко входной двери, за которой, конечно, никого не было, девушка прислонилась к прохладному дереву косяка и перевела дыхание, так, словно марафон бежала. Маршалл почти на сто процентов была уверена, что Лиам не просто так заговорил про свадьбу, про приезд, а теперь ещё и про спонтанные решения. Жених точно намеревался предложить максимально приблизить тот самый долгожданный день. Проблема в том, что невеста совсем не была готова.       На подсознании постоянно желая поймать Лиама на чем-то, Вивиан теперь поняла, что хотела лишь найти один маленький, мизерный повод отложить или прекратить. Отложить свадьбу, прекратить его чувства. И как глупо было надеяться, что его оттолкнет её новая прическа и прочие мелочи. О как она была ему признательна! Как любила своего первого важного человека, своего защитника, лучшего друга, напарника, брата… Но не могла, как бы все это время ни старалась, ответить ему взаимностью в том самом чувстве, что Лиам испытывал к ней. Как оплатить ему иначе за все, что он ей сделал? Непонятно было ни тогда, ни сейчас. И как теперь не разбить его сердце? Как же снова хотелось вернуться в рабочую рутину и забыть про этот вечер, как про страшный сон.       — Нет, спасибо, не нуждаюсь, — ответила Вивиан воображаемому гостю, захлопнула дверь и замерла, медленно вдыхая и выдыхая. Как спокойно было здесь, в паре метров от дивана, на котором валялся небрежно кинутый смартфон. В конце концов собрав остатки самообладания, Вив намеревалась вернуться к нелегкому разговору.       Но в дверь постучали по-настоящему. Не на шутку насторожившись, Вивиан сделала медленный шаг назад, не разворачиваясь к двери, и дождалась, пока стук вновь повторился. На вопрос «Кто?» прозвучал невнятный ответ, но голос был знакомый.       — Чего ты притащился? — приоткрыв дверь, девушка окинула андроида недовольным взглядом и раздражённо уставилась на его физиономию с любезной улыбочкой. — Кто тебе адрес дал вообще?       — Сам нашел в базах, извини, — пожал Коннор плечами, в общем-то не особо раскаиваясь за свое страшное злодеяние. — Решил узнать, как ты переживаешь.       — Переживаю что? Я это давным-давно пережила, если ты невнимательно читал даты в статье. Сюрприз: из травм вырастают.       — Я так не думаю. В твоём поведении до сих пор можно проследить…       — Ты припёрся зачем? Ты хочешь мне в душу залезть? — вскидывая бровь, вздохнула девушка. — Очень мило. Помнишь тему с курением.?       — Только, пожалуйста, не нужно снова расстёгивать рубашку, — Коннор чуть попятился, как бы ограждая себя от потенциального выпада Вивиан, как в тот раз на крыльце участка, но едва смог сдержать улыбку, довольный своей шуткой.       Лицо Вивиан резко переменилось, некоторая смесь искреннего возмущения, непонимания и снисхождения. Коннор — и вдруг выдал такой ироничный слог и даже сохранил на время непроницаемое лицо для пущей комичности? А она уже успела забыть, на какие крайности способна, когда и так её раздраженную донимает раздражающий девиант.       Вивиан смягчилась и спрятала улыбку в как бы непроизвольном акте закусывания щеки.       — Я здорова, не ранена, сексуально удовлетворена и сыта. Ещё данные? Вопросы? — Пока ожидала реакции, в голове родился один вопрос. Уже более снисходительно Вивиан произнесла: — Тебя Хэнк подослал?       — Честно говоря, он, наоборот, запретил. Но я вспомнил, как ты реагируешь, когда я проявляю обеспокоенность твоим состоянием, так что решил, что это неплохая идея.       Спустя несколько многозначительных взглядов и одного вздоха Вивиан, стало ясно, что Коннор снова шутил. Грешным делом девушка уже подумала, что этот железный дружок вовсе непробиваемый, но, оказалось, все это время он прекрасно понимал, как её раздражает, когда её донимают заботой, а теперь решил на этом построить стэндап. Можно было накинуть полбалла.       Не сказать, что Вивиан очень торопилась возвращаться к разговору с Лиамом, но и торчать у двери и играть в переглядки с девиантом, тоже не очень увлекало. В момент, когда она собиралась развернуться и уже в процессе кинуть что-то на прощание, Коннор протянул напарнице пакет с содержимым, которое просвечивало. Несколько яблок и пару апельсинов. Ей богу, будто в больницу её умирающую пришел навестить.       — Спасибо, норму выполнил. Теперь давай, иди домой, — Вивиан махнула рукой от себя, как надоедливой собаке.       К счастью, Коннор не воспринял это как оскорбительный жест, дождался, пока девушка все же примет фрукты, и тогда развернулся и пошагал прочь. Вивиан на прощание ещё окинула его парочкой странных взглядов, когда он о том уже узнать не мог, и закрыла дверь. После того, как вернулась к дивану, осознала, как, оказывается, на улице было зябко.       Фейстайм с Лиамом был окончен. Одиноко висело уведомление в шторке о сообщении от него. Ни друзей, ни приятелей в большом количестве у неё не было, соцсети вела лениво и на различного рода рассылки старалась не подписываться.       «Со мной ты можешь быть честной. Позвони, как будешь свободна.»       Да, он абсолютно точно правильно распознал все её реакции, в которых она и сама себе ещё с трудом могла признаться. И судя по тому, что мужчина сбрасывал последующие пару видеозвонков, подтекст в его сообщении все же имелся. Пассивная агрессия была не в его стиле, молчаливые обиды и игнор тоже. Но какие только метаморфозы ни произойдут с человеком, когда у него разбито сердце. И Вивиан тому причина. С этой мыслью нельзя было так просто смириться, как и с той, что весь отдел и город узнал её самую позорную историю. То все в прошлом, а это её настоящее.       И будучи всю жизнь безмерно благодарной Лиаму, готовая ради него на все, она сегодня разрешила себе понять, что любой благодарности есть пределы. И в её настоящем она не может и не хочет быть женой, быть женой Лиама или просто заводить семью. Пыталась, как могла, заставить его передумать первым, чтобы, конечно, выйти сухой из воды. Но факты таковы: даже не ради него она не желает этой свадьбы, не ради этой слащавой фразы «Ты достоин большего». В первую очередь ей важен собственный комфорт. А одна мысль о свадьбе ей претит. И уже в следующую очередь, естественно, ей претит обманывать Лиама.       Соглашаясь на предложение около года назад, девушка на подсознании, видимо, принимала это за какую-то детскую игру. Он рыцарь, она принцесса в заточении и ее рука — награда. Но чем ближе близилась условная дата и чем чаще Лиам говорил о церемонии, тем ярче Вивиан осознавала, что узы брака — это не шутки. И что она безумно любит Лиама, но только как брата, друга, хранителя… Само существование этих чувств будто обесценивает его как партнёра и любовника, будто он способен быть только охранником для её тела и психологом для её души. И хуже такого немого признания от неё был потенциальный акт самокопания Лиама, в процессе которого он снова найдет в себе изъяны, решит, что вообще все надумал, станет извиняться. Тряпкой он не был, но без ума любил «свою Виви», и это являлось большой проблемой. При всей своей успешности и состоятельности, никогда и не пытался даже смотреть на других женщин, Лиам не знал, что может быть как-то по-другому. И Вивиан пришла к выводу, что ей придется произнести это вслух. Для себя сначала, а потом для него.       Брошенный на кухонный стол пакет свесился одним краем, и один из апельсинов, выпав, покатился под стол. Вивиан даже на такую мелочь закатила глаза и сжала зубы. Но когда присела на корточки под столом, чтобы дотянуться до цитруса, едва не расплакалась. Было жалко Лиама, жалко себя и стыдно за все, что сейчас творилось вокруг.       Когда-то, будучи девятилеткой, Вивиан Маршалл так же сидела под столом скрючившись и верила, что мебель волшебным образом укроет её от взора отца. А он пьяный, круша по дороге все, что неровно стояло, рыскал по дому в поисках «маленькой лживой мрази». Которая, доверившись тому, кто все детство о ней заботился, пока мама пребывала в депрессии и едва ли участвовала в жизни дочери, рассказала ему о пастыре в воскресной школе, который трогал детей там, где — она уже знала — нельзя. Включая её. Но отец так разозлился за эту «клевету», что в итоге даже в своем неадекватном состояние сумел отыскать её в доме, нашел силы вытащить из-под стола, пока девочка изо всех сил цеплялась за деревянные ножки, и избил.       На время маленькую Вивиан забрали в приют, но домой она больше не вернулась. Отца посадили за пьянство, а мама, девочка и сама понимала, не была в состоянии заботиться о ней. Но когда Вив определили в детдом на постоянной основе, местные дети объяснили ей, что за пьянство никого не сажают. А вот за убийство в алкогольном опьянении — это запросто. Тогда же ей и намекнули, почему мама ни разу даже не пришла её навестить. Мамы больше не было.       И видя то, как на глазах изменился человек, которого она обожала всей душой, девочка сделала определенные выводы. Да, отец и раньше был не самым благонадёжным человеком, также пил и иногда бесился. Но любимую дочь никогда не трогал, прикованную своим психическим недугом к постели жену тоже; обычно буянил в барах, где пил. А если употреблял дома, всегда вел себя спокойно и сдержанно. Хоть и был, конечно, веселее, чем на трезвую голову, — рассказывал всякие смешные и поучительные истории маленькой Вив, которая стояла рядом и то и дело морщилась из-за сильного запаха алкоголя. Ей было известно, что это не лучшее занятие, к тому же приводящее к зависимости; и она не хотела пробовать сама, но видела, что так папе было проще пережить очередную тяжёлую, загруженную неделю. И вот, когда случилось так, что Вивиан поделилась с ним самым постыдным, он так резко изменил отношение к ней. А что же могло такое признание сделать с другими людьми!       Так что в следующий раз девочка соврала полицейским, которые к ней наведывались, когда все скелеты в шкафу в церкви святого Павла полезли наружу, что ничего такого не было. И ей до сих пор было стыдно за то, что вынужденно подставила своих товарищей, друзей и просто несчастных жертв. Её показания, конечно, не замедлили существенно ход расследования, но они бы и не изменили ничего в сломанных жизнях тех детей. Так она себя утешала и однажды противный внутренний голос сумела заткнуть и жить дальше. Но очередное копание прессы в грязном белье церкви всковырнуло все старые раны и нанесло новые.       Вивиан потянулась руками к плечам, чтобы обнять саму себя. Способ, который она вычитала в какой-то статье. Способ, с помощью которого она училась существовать без Лиама. Когда им пришлось жить раздельно, первое время было необычно. Но больше всего ей снова было стыдно — что не согласилась покинуть такой ненавистный им обоим город, что осталась тут ради мечты работать в органах. А у него там, где-то на другом конце мира было предложение выгоднее некуда и единственный в жизни шанс. Вивиан пришлось утешать себя вновь и умолять не испытывать вину, это было первостатейной задачей в её новой реальности без него. А уж защититься от хулиганов она была в состоянии и так: прежде, чем обучилась на службе, получила пару уроков от Лиама, который не желал быть в её жизни тем «пафосным образом приторного принца на белом коне». Это он сказал ей в свои тринадцать.       Было время, когда девушка пыталась найти утешение в чужих объятиях. Во времена, когда отношения на расстоянии не складывались, изо дня в день происходили ссоры и конфликты по мелочам и не очень, оба приняли решение расстаться. По крайней мере взять такой основательный перерыв. Вивиан тогда попробовала быть заинтересованной в ком-то другом. Взгляд упал на Гэвина, но совсем скоро стало ясно, что это совсем не тот человек, на котором даже временно можно было остановиться. А позже с Лиамом все наладилось. Затем предложение и необдуманное согласие, будто желание отплатить за все добро жертвой своей свободы, будто это самое равноценное, что она могла предложить. А сейчас Вивиан была бы рада попробовать быть заинтересованной хоть в ком-то. Потому что ощущала, что кроме работы и собственного общества ей ничего и не требовалось более.       Когда в дверь снова постучали, Вивиан первым делом подумала «Да для кого висит грёбаный звонок?!», а затем приготовилась высказать тому, что решил повторить за Коннором, все что она думает о лицемерных благодетелях, которые делают вид, что им есть дело до чужого горя. Или если это снова Коннор…       — Да ну еб твою мать, ты издеваешься? — перед ней стояла самая, по её мнению, неискренняя участливая сострадалица. — Тебе кто мой адрес дал? Дай угадаю, Коннор! — обратилась она к андроиду, которого не было и не могло быть поблизости.       — Прости, что потревожила, — так же, как и Коннор, не очень-то раскаиваясь на самом деле, произнесла Лита. Вивиан подметила, что та не стала в этот раз томно распахивать измученные виной глаза и сжимать губы. — Я хотела узнать, не требуется ли тебе помощь. Пусть ты этого не любишь, но я люблю помогать.       — А мы давно друзьями стали? — требуя назвать причину её такого решения, Вивиан угрожающе воззрилась на гостью.       Но Лита не дрогнула.       — Честно говоря, я бы хотела с тобой дружить.       Тут уже внутренне дрогнула Вивиан, хлопнув оторопело глазами. Такой абсурдной и неуместной откровенности она никак не ждала от этого визита. Но вида не подала.       — Я полицейский, а ты свидетель, — напомнила Вивиан, выглядывая из-за двери. — Да к тому же ещё и абсолютно бесполезный.       — Я могу быть полезной. Могу со временем выудить из памяти что-то важное. Вот недавно рассказала Коннору о нашем настоятеле…       На лице Вив не удалось скрыть лёгкое недоумение и явное возмущение, потому Лита сделала вывод, что та была не в курсе. И сама не без страха приняла тот факт, что, возможно, Коннор так никому и не сообщил. А девушка наивно полагала, что её показания уже в работе, что Коннор что-то делает, что проблема скоро уйдет…       — Ты не знаешь?       — Это касается части работы Коннора, я не лезу в его версии и… Ты тоже пришла ради галочки? Где фрукты, или что ты там принесла? — Вивиан ядовито улыбнулась, надеясь, что это быстро погасит энтузиазм в блаженном сердце сердобольной «монашки». — Билетик в рай тебе забронировали, можешь выдыхать. Мы закончили?       Какие-то непонятные ужимки, следующая за стеснением растерянность и такой пронзительный сочувствующий, но не приторный взгляд — все это за секунды отразилось на лице гостьи. И наконец умиротворённым голосом она произнесла:       — Я знаю, что тебе плохо сейчас. Я все понимаю. Не буду больше беспокоить. — И в конце с фирменной улыбочкой: — Держись. Ты не одна.       — Нет, стой, — мягко возмутилась Маршалл и заставила уходящую Литу вдруг замереть в надежде. Но следующие реплики уже не оставили шанса, сочились желчью и негодованием. Вивиан вышла на порог полностью и стала активно жестикулировать. — Ты серьезно просто уйдешь, когда я так с тобой говорю? Ты бы ещё реверанс сделала перед тем как откланяться. Или максимум, что ты можешь, это сейчас открыть рот, чтобы поправить меня, что реверанс это жест приветствия? Ты вообще настоящая? Блаженная настолько, что у меня зубы сводит. Лита, прийди в себя уже! Жизнь это не Эдем, где тебя распнут за одну негативную эмоцию или если не простишь зверька, который из-за того, что был голодный, отгрыз тебе ногу. Тут не надо понимать. Тут надо тоже грызть, бить и отвечать. Иначе тебя задавят. Такие как я…       Голос Вивиан осекся, потому что она не обнаружила напротив привычный взгляд испуганного оленёнка, но какой-то вдумчивый и внимающий, что было совсем неожиданно. И, конечно, весьма разочаровывающе: она снова пытается «понять»? Вивиан прекрасно отдавала себе отчёт, что срывает всю накопившуюся злость от собственного бессилия на первого встречного, кого не жалко, и Лите очень не повезло сегодня, но решила, что если срываться — так до конца.       — Это не здоро́во — пытаться все рационализировать и вставать на место каждого встречного. Так можно потерять своё. А ты все продолжаешь прелестно улыбаться и хлопать глазками, пока с тобой так обращаются? Многим ты это позволяешь? Папочке своему позволяла? Святому отцу? Прихожане в тебя сплевывают под конец мессы? Как ритуал успокоения — а что?       — Мой отец меня учил только прощать и понимать. А потом он застрелился, и я больше ничего не умею, — на её глазах выступили слёзы, но она издала истеричный смешок в конце реплики и развела руками, не собираясь, к счастью наблюдавшей, заливаться плачем.       Чтобы обработать информацию Вивиан хватило секунды. Её внутренняя буря тут же утихла, осталось только разочарование в человеке, который, Вив надеялась, не будет инфантильно прикрываться детством и нанесёнными травмами. Ведь даже она себе такого не позволяла. И ей не хотелось и не моглось думать глубже, думать дольше, пытаться осмыслить в насколько ужасные вещи её посвятили.       — Ты просто жалкая… — вздохнула Маршалл и неоднозначно пожала плечами в знак прощания.       Прислонившись к закрытой двери и скатившись на пол, девушка прижала пальцы к пульсирующим вискам, пытаясь вспомнить, где там таблетки от головы она в прошлый раз оставила в доме. От сильных эмоций даже, казалось, поднялась температура. Под столом все ещё валялся апельсин, Вивиан косилась на него из гостиной и могла думать только о том, какая текстура у его кожицы и как будет больно, если поднести кожуру к глазу и, согнув её, прыснуть соком на слизистую.       И раздался звонок в дверь.       Хотя силы, казалось, покинули её тело, Вивиан подскочила сиюминутно.       — Клянусь, если это ты, Хэнк…       На пороге стояла фигура в темном полиэтиленовом плаще, спиной к хозяйке дома. Гость резко развернулся и показал свое полное досады и возмущения лицо. Кожа лица и шеи непонятно зачем была покрыта неоднородным слоем белой краски. Но Вивиан даже не успела насторожиться.       — Не смей оскорблять мой род!       Незнакомка кинулась на девушку, и та почувствовала, как в боку кольнуло. Лезвие вошло плоть. Последовавшее от шока головокружение не позволило Вивиан устоять на ногах.