12:14
Благоговение наполняло воздух и каждый испускаемый в него вздох; несмотря на то, что снаружи сиял залитый солнцем полдень, невероятно мало света поступало в церковь через высоко расположенные окна. Мрачная постройка выделялась своей архитектурой и стояла обособленно, но при этом являлась прямым продолжением природных покоя и тихого величия, собирая под своей крышей сплотившиеся в молитве души. Так что Коннор даже почувствовал себя бесправным в таком месте. Он андроид, порождение новейшей энергии и извращённых идей современных творцов, а здесь… здесь все было первозданно. В предыдущие визиты Коннор не боялся издать лишний звук. Теперь же и треск свечей заставлял его замирать: думал, а вдруг он стал причиной из-за того, что слишком близко и быстро прошел. Вопреки его глубоким страхам, прихожане не были настроены враждебно. Им вообще в принципе было плевать, каждый был погружен в свою молитву или просто в размышления. Ни единый взгляд не упал на него, когда он вошёл. По мере продвижения к алтарю Коннор также не обнаружил особенного интереса к своей персоне. И даже когда девиант дошел до первой в третьем ряду скамье, святой отец, сидящий с закрытыми глазами, не обратил на гостя внимание. Порешив, что тому непременно нужно было закончить какой-то процесс в своей голове или акт моления, Коннор тихо присел рядом, у самого начала скамьи, где, как будто аккурат для него, было оставлено место, и стал ждать, пока священник, сидящий теперь справа, будет готов. Вскоре это действительно случилось. Не повернув головы на собеседника, но раскрыв глаза, отец Киран произнес: — Чем ещё могу быть полезен следствию? — Я здесь не как детектив. Эта фраза заставила клирика наконец обратить свой взгляд на девианта, и взгляд весьма заинтересованный, слегка изумлённый. — Неужто уверовали? — Хотел бы однажды, но пока нет. Но разговор с неглупым человеком мне бы не помешал. — Неожиданный комплимент от искусственного интеллекта к человеку, что верит в вездесущее мистическое существо, восседающее на облаках. — Заметьте, не я сейчас принизил вашу веру и вас, — усмехнулся Коннор. — Я только цитирую, — вздохнул священнослужитель. — Так что тебя беспокоит, сын мой? Перед тем как начать, девиант ещё раз усмехнулся на такое обращение к себе. — Сегодня произошло нечто странное. Как правило, имитация гнева и бесконтрольной ярости подразумевалась в системе андроида-детектива в случае неудачно или вяло идущего допроса. Как крайняя мера для запугивания упрямца или же как промежуточный шаг для повышения уровня стресса... — Мне бы было проще, перейди ты сразу к сути. — На мою коллегу вчера напали. Я вышел из себя и некорректно повел себя на допросе, на который меня даже не позвали, к слову. Нарушил устав и этические нормы, а почему — так и не понял. Отец Киран вяло улыбнулся, будто послушал умилительную историю условной мамочки о своем забавном малыше. — Уж очень хотелось узнать правду? Мотивы? — Не то чтобы это что-то поменяло… Нет, не думаю. Мой начальник бы рано или поздно выяснил это. Скорее меня раздражал факт того, что моей коллеги коснулась вся эту ситуация… опасная для жизни. И я почему-то накинулся на подозреваемую. Но этот акт, как и его результат, тоже бы ничего не поменял. — Так а в чем твой вопрос? Я так понимаю, у тебя он возник после всего этого? Коннор по сути обозначил свой вопрос словом «почему», рассчитывал, что его поймут. Так что недоверчиво взглянул на священника, подозревая, что тот несерьёзно относится к их разговору. Но это совсем не удивляло: он не знал, какую точку зрения имеет священнослужитель в этом человеко-андроидском вопросе и готовился к любой из возможных. — Почему я так поступил. — Но ты же сам сказал, что был взбешён из-за того, что случилось с коллегой. Любовь в сердце, изначально мягкая и светлая энергия, начинает яростно колыхаться и вскипать, бессилием нашим подстегнутая. Каким бы ласковым и тихим ни был голос, Коннору он не приносил ни утешения, ни понимания своих чувств. Наверное, религия и ее представители просто не для него. Ему бы конкретики, даже можно в агрессивной форме, как Хэнк любит. К Хэнку он привык. А эти поэтичные фразы гипнотически-вкрадчивым языком из уст неподвижно сидящего мужчины во всем черном — совсем не для сенсоров андроида. Но ведь Саймон что-то тут нашел. В момент, когда Коннор понял, что как бы зол ни был и как бы ни опасался гнева Хэнка, ему требовался именно разговор с ним, что приход сюда для личных целей был ошибкой, девиант решил выкрутить максимум пользы из этой своей оплошности. Не из каждой неудачи можно было выйти с утешительным призом, но тут стоило попытаться. — Люди порой совершают ошибки на эмоциях, действуют необдуманно и бессмысленно, но такими их создал Господь. Священник говорил о них отдельно от себя, будто сам человеком не был, и не грешил всем тем, чем грешили «они». Его статус мог давать ему право так выражаться, но фактически это было далеко от правды. И служители церкви были сделаны из крови, плоти и чувств, контроль над которыми порой тоже теряли. Рассуждения о возможном высокомерии святого отца Коннор отложил на потом. — Я чувствую… порой… меня накрывает неистовым желанием… — Коннор сделал вид, что ему не хватает дыхания — так он возбужден, говоря об этом. — Мне кажется, что на вашем языке это называется греховные мысли... — Ты вожделеешь её? — вот так прямо в лоб спросил клирик, покосившись на Коннора, что удивило андроида, но и порадовало. — Для неверующего человека это ведь не проблема. Связи до брака и… Проповедник точно не собирался возиться с ним всерьез. Но хотя бы пока верил. — Мы коллеги. Это неуместно, как минимум. Поэтому меня и беспокоит то, что произошло сегодня. Я уже не смог сдержать гнев... Что может случиться дальше, когда моя жизнь не ограничивается алгоритмами? — Я думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться. Насколько мне известно, у андроидов-детективов нет половых органов. Если ты действительно боишься за коллегу, — он усмехнулся едва слышно, но Коннор испугался, что все же где-то прокололся, — то ей вряд ли что-то грозит. — Я это понимаю. Просто… что ещё за желания могут возникнуть в моей голове?.. У вас бывают дурные мысли, святой отец? — Коннор слишком резко выкрутил этот разговор в другую степь, он чувствовал. Ход был неважный, но андроид продолжал. В конце концов, изначально большие надежды на этот разговор не возлагал. — Смотря, что считать дурным. У каждого из нас свои мотивы. И что для одного выглядит как зло, может другому казаться благим делом. «Именно эти речи я и ожидал бы от двуличного клирика, подторговывающего чем-то.» — И как решить эту дилемму? — Однозначного ответа нет, детектив. Каждый делает то, что считает спасительным для себя. Остаётся только надеяться, что ты не ошибся. — А что спасительного делаете вы, святой отец? Его образ заинтересованного в ответах заблудшего тотчас спал, когда требовательные нотки и упрек скользнули в прежде смиренном голосе. Это произошло вопреки его планам, но шанса вернуть все назад у Коннора не было. — Это уже не похоже на разговор прихожанина и настоятеля, — резко подметил Киран, поднявшись со своего места и встав перед Коннором. — Но я отвечу на твой последний вопрос. Я утешаю горюющие души, это моя работа. Встречаю обездоленных у порога, поддерживаю на пути к исцелению... И ещё много метафор могу привести. Но в следующий раз, если появятся вопросы, задавайте их прямо и в участке по официальному приглашению, пожалуйста. — Непременно. Коннор натянуто улыбнулся, когда священник уже не видел его лица, проводил того взглядом до алтаря и затем огляделся. Уже было послеобеденное время, но Литы нигде не видно. Необычно. И наверное стоило заговорить о ней со священником. За свое дитя он бы больше переживал, возможно, легче бы поверил в историю Коннора и выдал себя ещё больше. Но на самом деле для девианта было достаточно и его, Кирана, уклончивых ответов и неоднозначной позиции в вопросах добра и зла, что в религии, как правило, сводятся к абсолюту. А клирик, кажется, такими выражениями давал поблажку в первую очередь себе. Теперь в Конноре крепла уверенность, что на этом приходе что-то да происходит, что-то как минимум непозволительное с точки зрения религии. Но без доказательств и с этими размытыми показаниями Литы он даже не смел кому-то озвучить свои мысли. Ему всё-таки пришлось остаться и уже без всяких игр и притворств, из личного интереса спросить, куда подевалась Лита. — Она мало что вам расскажет, лучше меня спросите, — почти издевательски ответил клирик. — Нет, я лично для себя спрашиваю, — поспешил успокоить его девиант. Внимательный, почти раздевающий до гола взгляд священника и затем короткий ответ: — Лита взяла несколько выходных. И добрый пастырь пошел утешать и направлять своих овец, купаясь в лучах их обожания. Коннор поморщился от вида того, как верующие, к которым он подошёл, прильнули к его персоне, хлопая сияющими глазами, которые мгновение назад тускнели от печали. Ему такая картина была не по вкусу, ощущалась какой-то неестественной, искажённой, как в кривом зеркале. Но, думалось, если людям действительно становится легче после беседы с обычным человеком, с таким же, как они, но обвешанным атрибутами приближенного к высшему разуму, то пусть так и остаётся.19:35
У Хэнка имелась одна особенность, появившаяся недавно — он очень любил свой дом. И все, что внутри. Любит свою комнату, постель, свою собаку. И любил Коннора. Предпочитал находиться внутри как можно чаще, подальше от яркого, слепящего света и вечно выискивающих что-то вездесущих любопытных глаз. Сейчас он сидел на пороге, чего раньше вообще не делал, свесив руки с колен и вперившись немигающим взглядом в асфальт. Коннор медленно приближался к месту, что стало для него родным, к человеку, который заменил ему отца (что у него изначально и не предполагался). И потому уже давно перестал бояться хэнковского гнева. Да он и сам весь день был на взводе с одними только негативными мыслями в голове и таким же настроем к окружающим. Даже издалека завидя Хэнка, которому подобное настроение было свойственно гораздо чаще, наконец чувствовал себя собой, прежним. Стыда за выходку в участке не было, ну и к счастью, что-то подсказывало Коннору, что совсем не это добавило угрюмости лицу Андерсона. И так неизвестно что было делать с пятью трупами, одним мертвым андроидом и кучей крови, которой ещё предстояло пролиться... Так теперь ещё среди своих нашлись предатели: люди сошли с ума и выдумали, что они теперь девианты. И на удивление шизики нового уровня молча отсиживались молча до сегодняшнего дня. А затем практически безобидная для них статья с одними лишь догадками и с основным упором на прошлое участвующих в расследовании стала триггером, и они выбрали активизироваться. Хотя неизвестно было наверняка сколько их и насколько все это распространено. Эффекта неожиданности впредь не получится, конечно, но это не умаляло тех потенциальных разрушений и потерь, которые радикальные фанатики любого толка могли принести обществу и отдельным индивидам. — Да я понимаю твой гнев, парень, — вздохнул Хэнк, будто окончательно желая убедить друга в том, что уже отошёл. Он зазывно похлопал по свободному месту на крыльце рядом с собой. — Я и сам ощущал себя всегда таким хладнокровным или даже отстранённым. Но видя сегодня Маршалл на больничной койке… Такое ощущение, что я взял над ней опеку и облажался. — Повернув голову на Коннора, который пристроился рядом, Хэнк искал в его глазах понимание. — Хэнк, ты не виноват, ты ведь не мог знать… — О, эти банальные утешения! Где ты их вычитал? Ответ конечно был необязательным. — Я так действительно считаю. Главное, что мы вовремя среагировали — что ей помогли, а преступница за решеткой. — Однако таких, как она, ещё невесть сколько… А мы тут сидим с тобой под луною, скуля о том, какие мы жалкие. — Коннор так ни разу не взглянул на Хэнка, почти ничего не выражая на своем лице из того, что чувствовал. — О чем ты думаешь, Коннор? Мне можешь сказать. — Утром я был в ярости. Затем испытывал отвращение ко всему и всем вокруг. Из меня так и сочилось что-то мерзкое и злое. Хорошо, что я ни с кем почти не контрактировал. Наверное, стыд за свою слабость как детектива и напарника я проецирую на других. Теперь я совсем как человек, — грустно усмехнулся он. — Я то знаю, что никто не виноват. Но хочется закричать на тех, кто против девиантов, чтобы они увидели к чему это приводит. К таким больным людям. К бесчинствам в районе Y. К внешней угрозе, которую изо дня в день пытается отвести от нас Маркус. А всего-то надо попробовать принять... то, что не понимаешь. Стрекотание сверчков внезапно стало таким громким, что уже не на шутку раздражало. Хэнк глубоко вздохнул, больше, кажется, ничего не собираясь говорить. Коннор поерзал ногами и уже было потянулся во внутренний карман пиджака, чтобы выудить визитки клуба Рай, чтобы выложить все Хэнку как на духу и освободиться от этой ноши в виде головоломки, которую он пытался решить в одиночку. Но в последний момент передумал. И Хэнк передумал и решил все же что-то сказать. — Кстати говоря, они поймали нелегальщиков у границы. — И тут же решил уточнить: — Те, что туристов возили. Смелые подонки: рискнули опять после последней засады. — Они — это кто? — Спецотряд Маркуса, — произнес Хэнк так, будто каждый обязан был знать это. И Коннора в этом спецотряде теперь не было. Да, он и сам понимал, что с ним что-то не так, что в прошлый раз он крупно подвёл Маркуса, и спасло его только то, что операция была неофициальной. Но, однако, от друга девиант ждал откровенности и прямоты — как в выражении своего гнева, так и в том, чтобы лично сообщить об отстранении Коннора от всех дел, что раньше ему доверяли. — Их пытают? Хэнк странно взглянул на Коннора, но потом ему словно стало лень даже удивляться чему-то под конец дня. — Не думаю, что Маркус станет. Завтра их привезут к нам. — Я допрошу. — Коннор... Этот смягченный искренним сожалением приказной тон означал только одно. Ну, хотя бы Хэнк скажет ему это в лицо. — Я отстранён? — Я не буду делать это официально. И я не наказываю тебя, — он пригрозил, ткнув указательным пальцем куда-то в сторону андроида, смотря перед собой. — Просто пока нужно понаблюдать за тем, что там за сбои у тебя в голове, парень... А заодно я бы хотел, чтобы ты побыл с Маршалл, в её доме. Точнее, чтобы она побыла под твоей охраной. Неизвестно, сколько ещё шизиков захотят завершить дело своей коллеги. — А Вивиан ты об этом сообщил? — Переживёт. У Хэнка отлегло. Раньше, когда Коннор только учился принимать свою девиантность, мужчина имел сына, переживающего потрясение. Тому требовались лишь время и поддержка. Теперь же, когда Коннор искал самого себя в руинах изломанных кодов и алгоритмов и в таком необъятном окружающем мире, наблюдая, повторяя и подглядывая, точно не зная ответа… Хэнк находил свое положение таким же тяжёлым, как у отца сына-подростка. На без задней мысли сказанное любая эмоция и реакция — оправданная или нет, соизмеримая или не соответствующая — могла выскочить из девианта, как камень из-под колес, и отрекошетить в его и так уставшее от жизни лобовое стекло. Поводы опасаться были. В случае с чтением памяти андроида и на операции у Маркуса было очевидно, что Коннор едва ли понимал, что произошло. Не мог себя контролировать на системном уровне. Но в прочих ситуациях что-то человеческое в нём, видевшееся Хэнку беспощадным вирусом, который его незащищённая система подхватила при тесном общении с людьми, реагировало на раздражители вокруг, как в недавнем инциденте в допросной. И потом девиант долго размышлял, что же им двигало. Хэнк знал, что тот размышлял. Совсем как человек. А сейчас Андерсон был рад, что Коннор спокойно принял эту не самую вдохновляющую новость. И был покорен как никогда. Это все облегчало. Хотя ответов ни для него, ни самого девианта не прибавилось. Предстояли ещё нехилая борьба с возможно новым типом радикалов в этом и так потрёпанном крайностями городе и расследование, единственная зацепка в котором самоуничтожилась. Вот уж действительно мертвый конец. — Значит, теперь у нас есть спецподразделение полиции с Маркусом во главе? Вот как! — Хэнк впечатленно вздохнул. — Все так быстро меняется. Ты готов? Готов ли был Коннор хотя бы к изменениям внутри себя? — Да хрен там плавал! — ответил Хэнк за него, засмеявшись от напряжённого лица девианта, у которого очевидно в голове происходили натужные мыслительные процессы. — Нашлось нечто общее у наших убитых. Так или иначе, несколько жертв связаны с развращением малолетних. Как вы выяснили — Говард, и наш первый — Янкович. И того предварительно: у нас тут андроид очищает общество от грешников. Пока нет возможности проверить, действовала она одна или их несколько. Неизвестно сколько эта Лора бродила после убийства Говарда и где. Позже убит был ещё и Лэнс, так что... Только если после её деактивации произойдёт убийство, можно будет предположить… Коннор все ещё не осмыслил то, что сделал с «Лорой». Коннор все ещё не рассказал Хэнку, что видел в воспоминаниях «Лоры». И хоть был рад, что лейтенант сейчас не заострил внимание на происшествии на допросе, решил что будет лучше разговор увести подальше. — Но я искал в своих базах данных. Они, конечно, больше не обновляются, но я полагаю, преступления эти старые. И там ничего. — Где-то на уровне слухов, может, статьи в газетах. Где-то бездоказательные обвинения. А где-то оставленное без внимания заявление о домогательствах. — Хэнк выглядел гордым, словно, как и Вивиан, пытался соревноваться с технологией, и был рад выиграть. — Лиза несколько дней по архивам и библиотекам ходила, спрашивала у местных. Ещё по остальным не выяснили, но, думаю, результат будет тот же. — Лиза? — изумился вовсе не изумленный Коннор. — Та, что с веснушками? — Да, — заговорчески улыбнулся мужчина.— Ты ей нравишься, кстати. Раньше за Хэнком даже тенденций к сводничеству не замечалось. Но Коннор посчитал это даже забавным. В какой-то мере и утешающим: теперь он не так настроен в глубь себя и на самобичевание, что замечает происходящее вокруг с другими людьми, даже полутона их реакций. Но Коннор тоже кое-что замечал. — Не думаю, что могу кому-то нравиться. — Это почему? — Хэнк странным образом повеселел. Мужчина наигранно кокетливо улыбнулся и похлопал рукой по груди соседа. — Мне вот ты нравишься. — Я ведь андроид. Просто идеально скроенная машина, с оптимально подобранным составом тела и привлекательными чертами лица. Теперь Хэнк уже не игрался, а в свою полную силу хлопнул друга по лопатке, смеясь. — Ну ты херню не неси. Ты думаешь, Лиза в твою внешность влюбилась? Она ж не девочка! Ей 28. — Да мы с ней несколькими словами только и перекинулись за все время, — не унимался Коннор, — что там можно было, кроме оболочки, во мне разглядеть? Если вообще есть что разглядывать… К тому же, я знаю наверняка, что ей нравишься ты, лейтенант. — С ума сошел? Она же девочка ещё! Насмешливая улыбка мужчины деградировала до нервной. — Да ведь она ради вас в пыльных архивах сидела, — теперь игривую улыбку натянул Коннор, чтобы подразнить Хэнка. — Так, давай сосредоточимся на деле. — Лейтенант хлопнул себя по коленям, чтобы собраться, затем неловко прокашлялся и поднялся. — Но ты, пока Вивиан в больнице, займёшься её и своими бумажками, а то совсем обленились. В расследование пока не лезь, иначе прилетит и от Маркуса. — И чуть тише добавил: — И от меня. Хэнк, конечно, едва ли был серьёзен. Но в гневе его наблюдать — не самое приятное зрелище. Но теперь во всем, что касалось андроида, Хэнк теперь был мягок, предвзят и так много на что закрывал глаза. Однако Коннор решил не испытывать судьбу в этот раз и не пользоваться расположением друга. И к тому же его личная загадка и тайна все ещё жгла синтетическую кожу через внутренний карман пиджака. — Хэнк, ты относишь Говарда к серии? Факт есть факт: умер от асфиксии. — Да. Нужно только понять, что пошло не так. Не уверен, что к девиантам можно применять понятие модус операнди. Но если поймём, чем была выгодна смена способа убийства с ножевого на удушение, многое станет ясно. — В панике и человек может сделать что-то необдуманно. Сработать с тем, с чем придется. Но вот почему жертвы было две, если до этого наша девушка встречалась с одним мужчиной за раз... — Ещё предстоит выяснить, совершил ли один андроид все эти убийства или у нас остальные убийцы бродят на свободе. Я склоняюсь ко второму, потому и хватаюсь за все возможные зацепки. Теперь, когда обвиняемая самоуничтожилась, им лишь бы скорее прекрыть уже дело, повесив всё на труп, который даже не может опровергнуть обвинения. — Хэнк сделал паузу, во время которой огляделся по сторонам и почесал бок. — Может, это вообще был случайный прохожий. — Случайному прохожему бы не удалось скрыться, после того, как получил ножевое ранение. Если и прохожий, то какой-то особенный. — Коннор знал часть ответов наверняка благодаря воспоминаниям девианта, и ему хорошо удавалось разыгрывать неведение. — Кровь второй жертвы отсутствует в базе, к сожалению. Но зато этот образец хотя бы есть и можно будет сравнить его с ДНК любого подозреваемого. Когда он появится… — Да, когда появится. — Хэнк снова странно, слегка сощурив глаза, посмотрел на девианта сверху вниз, словно хотел что-то спросить, но очень сомневался. И в итоге не решился. — Ну а пока пошли спать, нечего себя мучать. Когда Хэнк зашёл в дом, девиант достал две визитки клуба Рай. В сегодняшнем раздражающе белом свете луны они выглядели совсем уж потрёпанными — затаскал их Коннор. Но пока яркий свет падал на его руки и на бумагу, андроид думал о том, как эти визитки могли помогать теперь. Клуба Рай не было, на картоне только название, ни QR-кода, ни телефона, ничего. Ничего, чтобы бы было похоже на какой-то шифр. Но эти визитки абсолютно точно имели не просто рекламную функцию, иначе даже одну из них он не обнаружил бы. И вдруг ему на ум пришла мысль о том, чтобы так же, как под лунным светом сегодня, рассмотреть совершенно бесполезный кусок картона под другими лучами. И возможно под ультрафиолетом эта улика заговорит.