Ты для меня — как тайна, но такая знакомая. Как песня, которую я ни разу не слышал, и мелодия, которую я знал всю мою жизнь. — Павана पवन
*
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вы решите, что моя мать — женщина осторожная и осмотрительная; у неё в рукаве достаточно историй, чтобы держать под контролем чересчур любопытных детишек, вроде меня самого, на протяжении всего моего детства. Но особенно часто она предупреждала меня о детях. Этих Детях — тех самых, что продают тебе жвачку в начальной школе, а в средней — кричат гадости и ввязываются в драки. Они будут курить; станут использовать эти слезливые истории о недопонятых, на которые купятся каждый парень или девчонка в старшей школе, и бросят тебя, насмешливо ухмыляясь, с разбитым сердцем. — У них будут грустные глаза, милый, — говорит она, — и улыбки такие, что всё вокруг угаснет. У неё самой были грустные глаза. — Такие люди сделают всё, чтобы почувствовать себя живыми. — Живыми — то есть как? — спрашиваю я. Она пожимает плечами. — Как угодно, лишь бы словить кайф.***
Вздыхая, я выхожу из машины. Посейдон показывает мне два пальца вверх и весело улыбается. — Уделай их, сынок. Да — к отцовской ласке мне ещё предстоит привыкнуть. Мама была рядом со мной на протяжении всей моей жизни, и я больше привык к материнской: милый, сладкий, дорогой, гуппи — кажется, любовь к океану передалась мне от обоих родителей. Машина уезжает, и Тайсон машет мне с заднего сиденья. Я отвечаю ему без всякого энтузиазма и поворачиваюсь, оглядывая незнакомое здание перед собой. Кампус оказывается большим, с цветущими клумбами и деревьями; школу недавно отреставрировали. Широкие окна, три этажа, невысокие ступеньки, ведущие к дубовым дверям. Ученики вокруг собираются в кучки и группки — уже знают друг друга, уже не разлей вода с самого девятого класса, а может, и раньше. Вот дерьмо. Я снова вздыхаю и направляюсь к лестнице; единственная причина, почему я здесь так рано — это чтобы получить карту и расписание. Дойдя до лестницы, я тянусь к поручню, но тут слышу громкий скрежет металла по металлу и едва успеваю отдёрнуть руку, как двое скейтеров скатываются вниз по перилам и спрыгивают на землю. Девчонка и парень; она — низкая, пухленькая, с зелёными волосами, он — высокий, тощий и с копной чёрных волос. Они дают друг другу пять, с громким скрипом останавливаясь у дерева. Вслед за ними, мимо меня, спешат ещё двое. Лохматый блондин с тёмно-золотистой кожей, в джинсовых шортах и сандалиях, и кудрявый мальчишка с радостной ухмылкой. — Чувак, да ладно! Это было чума как круто! Кто вообще ещё использует это слово? Не я. Кудряшка подбегает к парочке скейтеров в тёмной одежде, а Блондинчик, шумно дыша, останавливается на пару ступенек выше меня. — Прости, — пыхтит он с извиняющейся улыбкой, ладонями опираясь о колени. — Они легко возбуждаются. Моргнув, я киваю. — Да, конечно. Без проблем. У Блондинчика южный акцент, — вероятнее всего, именно он, а не калифорнийский или флоридский, — и я помещаю его в категорию техасца. — Эй, — в его голубых глазах мелькает осознание, и он оживляется. — Ты ведь новенький, так? Я снова киваю, улыбаясь. — Найди Джейсона. Высокий, настолько блондин, что кажется, будто он отбелил волосы, и ещё у него шрам вот здесь, — он касается большим пальцем своей нижней губы. — Он тебе поможет; его сложно упустить из виду. С этими словами он бросается за Кудряшкой и Парочкой Панков, и все трое беззлобно смеются над тем, каким красным стало его лицо. — Давай, Солас! — смеётся Девочка-панк, маня его к себе. Мальчик-панк ничего не говорит, но ухмыляется одними только тёмными глазами. Я отвожу от них взгляд и мотаю головой. Директор, верно. Или… Джейсон? Как сказал мне Блондинчик-техасец — он мне поможет. Может, он — кто-то вроде лица всей школы. Я продолжаю подниматься по лестнице, и какофония звуков, которые производит самая громкая группка ребят, которую я когда-либо слышал, преследует меня, словно эхо. Кажется, судьба решает разделаться с моей нерешительностью за меня, потому что я врезаюсь прямо в грудь, похожу на бочку, обтянутую пурпурным, и слышу тихий смешок. — Прости, я тебя не увидел. Ты же новичок, да? У меня стойкое ощущение, что этот вопрос мне придётся услышать ещё много раз. Я киваю. — Да; Перси Джексон, а ты?.. Невероятно высокий, с глазами глубоко-голубого цвета и золотисто-белыми волосами; телосложение отличного бегуна и шрамик на губе. Идеально подходит под описание Блондинчика-техасца. — Джейсон Грейс. Пойдём, я покажу тебе кабинет директора, — отвечает он. — Спасибо. Я плетусь за ним, обращая внимание на то, как коридор с красными шкафчиками по обеим сторонам изгибается дугой. У него классная задница, это я признаю. Если бы он не был блондином, может, я бы и постарался к нему подкатить. Блондины были запретной территорией: Аннабет, Лука — ничем хорошим это не закончилось. Блондины — это, кажется, моя погибель. — Как тебе тут, Перси? — спрашивает Джейсон; его очки вот-вот соскользнут с его носа. — Нормально, наверное, — пожимаю я плечами и почёсываю шею. — Какие-то скейтеры чуть не отрезали мне руку. Джейсон тепло смеётся и кивает. — Да, это Нико и Лу. Они были с блондином и брюнетом, да? — Думаю, один из них — техасец, — киваю я ему в ответ. — Ага. Осторожнее с ними — они печально известны тем, что любят кататься на досках по коридорам. В этот раз смеюсь я, то ли хмыкая, то ли хихикая. — Это понятно. Они выглядят, как бунтари. — Они и есть бунтари, поверь мне, — Джейсон стонет, пряча лицо в руках. — Но они не хотят ничего плохого, они отличные ребята, просто… — он пожимает плечами, выглядя слегка сомневающимся. — Их осуждают ни за что. Заинтригованный, я поднимаю бровь. — Ни за что — это как? — спрашиваю я, завернув за угол вслед за ним. Он вновь пожимает плечами, и я начинаю замечать, что у калифорнийцев это довольно частая привычка (мой отец, несколько учеников перед школой, дама в кондитерской на углу). Джейсон делает движение рукой, будто пытаясь ухватить воображаемые слова. — На них будто поставили этикетку, понимаешь, о чём я? Втиснули их в стереотип. Я киваю, издавая понимающий звук. Джейсон растягивает губы в счастливой, обаятельной улыбке. — Иногда я с ними тусуюсь, на самом деле; черноволосый — это Нико. Мне нравится думать, что я — его лучший друг, но с ним либо всё, либо ничего. Звучит как-то запутанно; я говорю ему об этом. Джейсон только проводит рукой по своим волосам и останавливается перед дверью. Возле неё висит золотистая табличка, на которой написано «Директор/Учитель истории Браннер». Отлично: один из тех директоров, которые ещё и ведут уроки. Джейсон стучится и вежливо заглядывает внутрь. — Здравствуйте, я привёл Перси. Затем он отходит в сторону и показывает мне большие пальцы. — Хочешь, я потом проведу тебе экскурсию? — Нет, спасибо, я, скорее всего, потеряюсь на пути на уроки, — качаю головой я. — Дай мне возможность пооправдывать свои опоздания в первый день. Джейсон закатывает глаза и вздыхает с таким разочарованием, словно он — мой старший брат. — Хорошо, хорошо. Просто не ввязывайся в проблемы. Найди меня во время обеда, чувак, и я познакомлю тебя кое с кем. Он вытягивает свою ладонь, и я хлопаю по ней, ухмыляясь. — Конечно. После этого я делаю шаг в уютный кабинет. На столе красного дерева стоят вентилятор и несколько фото, на которые я не удосуживаюсь взглянуть, а напротив — комфортабельный на вид стул. За столом, учтиво улыбаясь, сидел мужчина в инвалидной коляске. — Привет, Перси. Надеюсь, тебе у нас нравится? Я закрываю за собой дверь, встаю на месте, чувствуя себя слегка неловко, и киваю. — Ну… да. Много деревьев, красивые цветочки. Было бы лучше, если бы тут был бассейн. Но, наверное, хорошо, что мой отец живёт рядом с пляжем. Директор складывает руки вместе. — Меня зовут мистер Браннер, если ты не заметил табличку, — я улыбаюсь ему. — И я хочу дать тебе вот это, — он открывает выдвижной ящик и даёт мне школьную брошюрку — наверное, с несколькими советами для новичком и чем-нибудь ещё для помощи — и карту. Я беру их; брошюрку отправляю в карман, а карта остаётся у меня в руках. — Итак, Перси, — его тон меняется, и теперь он звучит понимающе и заботливо. Я поднимаю на него глаза — он смотрит на меня слегка нерешительно. — Я понимаю, что ты недавно… сменил опекунов? По исходу судебного процесса, полагаю. Я киваю, стискивая челюсть. — Да, уехал от мамы из Нью-Йорка, сэр. Браннер кивает в ответ и едва слышно вздыхает, но все ещё по-доброму улыбается — наверное, мне стоит быть благодарным за это. — Я осознаю, что с подобным довольно сложно справиться, так что помни, что всегда будут люди, с которыми ты сможешь поговорить. Я не собираюсь читать тебе лекцию, но просто знай это; если возникнут проблемы, — любые, — если кто-то будет задирать тебя из-за этого, или случится ещё что-нибудь, к этому никак не относящееся, то расскажи кому-нибудь. Мы не поощряем травлю. Я киваю, искренне улыбаясь: мне нравится этот чувак. — Да, конечно. Спасибо. На этом моменте он отпускает меня со словами «Тебе ещё понадобится время, чтобы изучить эту карту перед тем, как начнутся уроки, поверь мне». Джейсон всё ещё ждёт у двери, когда я выхожу, при этом высовываясь в открытое окно. Я вижу, что он треплет кого-то по голове. — Просто веди себя хорошо, ладно? — говорит он явно раздражённо, но при этом — с братской заботливостью. Тёмная макушка принадлежит тому самому Мальчику-панку. Он выглядит по-странному знакомо, но я не могу вспомнить, почему; забивая на это, я подхожу к ним. — Эй, чувак. Джейсон оборачивается и ухмыляется мне. — Перси! Это Нико, я тебе о нём рассказывал. Я выглядываю из окна. Нико высокий (но ниже меня, слава богу, что школа не полна таких великанов, как Джейсон) и тощий, как я уже говорил, но вблизи можно разглядеть некую остроту его черт. Его скулы, едва заметная пухлость губ — хотя, возможно, это всё контраст бледной кожи и тёмной одежды. — Новичок, да? — усмехается Нико. Я чувствую, как мне перехватывает горло: его голос низкий и мелодичный, и он говорит так, словно готов в любой момент разъебать-тут-всё-нахрен. Я киваю, не в силах предложить ничего больше. Он наклоняет голову, оглядывая меня своими чёрными глазами, а затем пожимает плечами. — Увидимся, Джейсон. С тобой тоже, пацан. С этими словами он отталкивается от стены, отъезжая от окна на своём скейтборде. Я совершенно точно не смотрю на то, как джинсы скинни обтягивают его бёдра, пока он объезжает мусорный бак. Совершенно точно. — Мне кажется, что я его уже где-то видел, — бормочу я Джейсону. — Такое у него лицо, наверное, — отвечает он. Кивая, я наблюдаю за тем, как Нико обхватывает Кудряшку за шею и треплет его по волосам. — Просто не обращай внимания на то, что услышишь о них, ладно? Я хмурю брови, кидая на него взгляд. Он переступает с ноги на ногу. — Да, они ввязываются в проблемы, но они хорошие. Увидимся на обеде. Кажется, он решил накрепко вбить эту мысль в мою голову. Я машу Джейсону вслед и заворачиваю за угол, чтобы попасть на верхние этажи.***
Мой шкафчик находится между пугающе мускулистой рыжеволосой девушкой и азиаткой с длинными, шелковистыми волосами и эго больше, чем Нептун. У меня с собой не слишком много, всего несколько фотографий, которые я забрал из своей комнаты сегодняшним утром. Я украшаю ими шкафчик с помощью наклеек с рыбками. Моя мама улыбается мне; на щеке у Гроувера мазок мороженого — три года назад выдалось жаркое лето. Я скорбно вздыхаю. Если бы только у него был ноутбук — я бы смог позвонить ему по Скайпу и, пожаловавшись на то, что в Калифорнии слишком жарко, повосторгался бы тем, что я живу совсем рядом с океаном. Вместо этого я закидываю рюкзак на плечо и закрываю свой шкафчик, направляясь на свой первый урок: историю Америки. Как весело. Давайте-ка послушаем, как какой-нибудь учитель, говорящий так, словно он хочет покончить с собой, будет нудеть о Бостонском Чаепитии. Я поднимаюсь на третий этаж, проталкиваясь сквозь толпу учеников; я слышу, как позади меня шепчутся, что было ожидаемо, раз уж я новичок, а затем Девочка-панк и Мальчик-панк — Нико — оттесняют меня в сторону, очевидно, куда-то спеша. Пожалуйста, пусть они будут не со мной, пожалуйста, пусть они будут не… Они забегают в дверь в самом конце коридора, ту самую, в которую мне полагается зайти, чтобы попасть на историю Америки. Блять. Дверь ударяется о стенку, и зеленоволосая девчонка едко восклицает: — Я первая! Как ощущение, Трупная Дыхалка? Нико ведёт плечами и расслабленно опирается о дверной косяк. — Думаю, это достижение для человека, которого не допустили до школьного марафона из-за низкого роста, Лу. Лу Эллен — я медленно помещаю это имя в память так, чтобы оно ассоциировалось с округлым лицом, ярко-зелёными глазами и крашеными волосами. Она сперва широко разевает рот на замечание Нико, а затем толкает его к стене. — Возьми свои слова назад, ублюдок! — смеётся она, пытаясь, скорее, не задушить его, а удержать на месте. — Куча-мала! — кричит кто-то позади меня, и меня овевает ветерком, когда Кудряшка ныряет в толпу, пытаясь подобраться к Парочке Панков. — Господи, блять, Иисусе, — матерюсь я под нос. Блондинчик-техасец хихикает и подходит ко мне, останавливаясь рядом. — Вызывали? Он недоступен, но ангела вроде меня будет достаточно. Я понимаю, что фыркаю в ответ на его слова. — Да ну? Я бы скорее решил, что Иисус — это он, судя по тому, как эти двое его держатся. Он пожимает плечами и чешет свою щёку. — Он, скорее, сын Сатаны, но тут без разницы, — он с задором тыкает меня в руку. — Солас, кстати — Уилл Солас. В ответ я толкаю его в плечо. — Перси Джексон. — Это Сесил, — Уилл указывает на Кудряшку, — а цыпочка-панкушка — это Лу Эллен. И, думаю, Джейсон уже представил тебя Нико? Я киваю, бормоча себе под нос «такое у него лицо». Он выглядит до странного знакомым, будто я откуда-то его знаю. Уилл не слишком помогает, просто пожимая плечами — должно быть, привычка всех жителей южных штатов, жутко раздражает. — Эй, прекратите, все вы! — требует он, оставляя меня, чтобы вытащить Сесила из хватки Лу Эллен, в волосы которой одной ладонью зарылся Нико. Я ловлю себя на том, что смеюсь, и мотаю головой; они сделают моё времяпрепровождение в школе интересным, это точно. Подходя поближе, я вижу, что Уилл держит Сесила за воротник его рубашки, а Нико всё ещё цепляется за волосы Лу. — А я думал, что хорошо тебя выдрессировал. Плохая собачка, — поддразнивает он её, отпуская её волосы. Она отправляет Сесилу ухмылку, поворачивается на пятках и отправляется в кабинет. Сесил остаётся в руках Уилла, а Нико быстро исчезает вслед за ней. Я захожу внутрь вместе с путаницей конечностей, состоящей из Соласа и Сесила, и нерешительно оглядываю комнату. Учительский стол находится на своём обычном месте, а прямо за ним висит доска. Парты сгруппированы по пять, а стены украшают постеры, которые в прошлом были чьими-то проектами — в основном на тему греческой мифологии или типа того. Нико занимает самую заднюю парту рядом с окном. Он сидит, закинув ноги на стол, а Лу Эллен умещается на той малой части парты, которую ещё не монополизировали его ботинки. Уилл сидит по диагонали от него, а Сесил — за ним. Из них выходит странная компания. Двое панк-рокеров, мальчишка, словно сделанный из солнечного света, и (скорее всего) пацан, который толкает всякую дрянь за школой. Лу — в дырявых леггинсах, с красной фланелевой рубашкой, завязанной на талии, и майкой без рукавов с логотипом какой-то хеви-метал-группы. Нико — в кожанке, грязноватой белой футболке, джинсах с зияющими на коленях дырками, которые явно являлись не данью моде, и ботинках с огромными подошвами. Уилл — в отвратительной футболке с надписью «Я горячий» и солнцем в солнцезащитных очках, шортах, сандалиях и с лейкопластырем на коленке — наверное, образ самого типичного соседа. Затем — Сесил, с лицом, усеянным веснушками, в толстовке, практически созданной для того, чтобы проносить контрабанду, неровно обрезанных джинсах и кроссовках. Да, очень странная компания: панк, крутой чувак, любящий ретро, дружелюбный сосед и ловкий парнишка. Я вздыхаю, подписывая свой приговор, когда Уилл со взглядом, полным надежды, подзывает меня к себе. В классе всё ещё никого нет; до звонка остаётся ещё десять минут. Я тащу за собой свой рюкзак и занимаю парту перед Нико. Лу ухмыляется мне со своего места. — Как чё, новичок? — «Чё как» будет правильнее, — пожимаю я плечами. — А он умник — кажется, смог бы заменить тебя, ди Анджело! — издаёт смешок Сесил. Тот отвечает немедленно: — Кажется, в его рассуждении больше логики, чем в твоих, Марковиц. Сесил закатывает глаза и бурчит себе под нос: — Как хочешь. Он будет поприятнее тебя, мудак. — Тебя кто-то обидел, ребёночек? — нахально подкалывает его Лу. Уилл тянется к ним, хлопая Лу по коленке и спихивая ноги Нико с парты. — Эй, прекратите нападать на Сесила. Я, пожалуй, заинтригован тем, как они общаются между собой. Кажется, Нико — это лидер, Лу — его правая рука, играющая роль шаловливой задиры, а Уилл нужен для того, чтобы всё это уравновешивать. Заманчивая смесь из сарказма, остроумия и искреннего веселья. Понятно. Покачивая головой, Уилл поворачивается ко мне. — Итак, просто предупреждаю, что ты только что подписал контракт с дьяволом; теперь ты застрял вместе с нами. — Я уже понял, — вздыхаю я. Лу надувает губы. — Звучит так, будто ты не счастлив; с чего бы, чувак? Ты тусуешься с Королевой Панков и… вот этими идиотами. — Я прошу прощения, ваше величество, я не знал, что вы окажете мне такую честь вашим присутствием, — фыркаю я. — Может, если бы вы вели себя, как королева, я бы относился к вам соответственно. Изображая шок, она открывает рот и прикладывает ладонь к груди. — Почему же, я никогда… — У кого-нибудь есть зажигалка? Уилл хмурится. — Лучше бы ты не закуривал здесь, Сесил… — но тот его перебивает. — Не, она нужна Нико — кажется. Нико, до того искавший что-то у себя в кармане, поднимает взгляд и кивает. — Лу, дай мне свою зажигалку, хочу успеть покурить перед тем, как придёт Браннер. Морща лоб, я наблюдаю за тем, как она передаёт ему зажигалку. Нико достаёт пачку сигарет из своего кармана, вытаскивает оттуда одну и зажигает её, одновременно с этим тянясь к окну и открывая его. — Ты ведь знаешь, насколько это ужасно, да? Отказ органов, рак сердца и лёгких, — сердито начинает Уилл, но Нико его перебивает. — Заткнись, Солас. Я твою лекцию уже наизусть запомнил. — У тебя всё в порядке, так? — он переводит взгляд своих тёмных глаз на меня. — Нет астмы или типа того? — Нет, всё в порядке, — качаю я головой. — Но он прав, я тебе скажу. Он пожимает плечами и запрокидывает голову, делая затяжку. — Без разницы. Я всё равно умираю, так почему бы не ускорить процесс? Я не отвечаю, чувствуя себя так, словно я уже ходил с ним по этой смутно знакомой дорожке. Хоть я и никогда не встречал его прежде — такое у него лицо, по-видимому. Лу морщит нос, глядя на пачку сигарет. — Господи, как ты куришь это говно массового производства? Вкус в глотке после них просто, блять, отвратительный. Нико делает ещё одну затяжку и выпускает дым в окно. — Так дешевле. Я сижу, не издавая ни звука, наблюдая за тем, что происходит вокруг меня. Я не привык к такому количеству ругательств, и мой глаз начинает слегка подёргиваться. Уилл поднимает бровь, бросая на меня взгляд, а затем морщится, когда Сесил снова матерится. — Эй, а ну-ка все прекратили ругаться! Я рад, что я не единственный, кого раздражают все эти плохие слова. Нико показывает Уиллу средний палец, но молчит до тех пор, пока не скуривает половину своей сигареты. Лу тоже подчиняется и начинает листать что-то в своём телефоне. Уилл снова поворачивается ко мне. — Кучка матросов, вот они кто. Я фыркаю — иронично, я люблю океан и всё, что с ним связано, но терпеть не могу манеру речи матросов. — Ага, но ты-то, наверное, привык к этому. Уилл кивает, откидываясь на спинку своего стула. — Естественно; я с этими идиотами с самой средней школы. Боже, это очень долго. — И какими они были в средней школе? — спрашиваю я, в неверии ширя глаза, и тут же добавляю, — как ты вообще с ними выжил? Уилл фыркает и сползает ещё ниже. — Сесил продавал жвачку и подделывал пропуски в коридор, ну, ты понял, о чём я, — я утвердительно киваю, понимая, что ожидал такой ответ. Он помахивает рукой. — Лу всех раздражала и ввязывалась в драки, как мелкая хулиганка… Лу усмехается, поигрывая со своими волосами. — Да, конечно, как будто ты не помогал мне в большинстве тех драк. — Я пытался их остановить, — закатывает глаза Уилл. Лу давится смешком и несильно пинает его, а затем возвращается к своему телефону, вслед за этим надевая наушники и начиная игнорировать всё вокруг. — А этот Мальчик-смерть, — он кивает в сторону Нико, — был подрывающим общественный порядок социопатом… — Ложь. — Да ну? А что насчёт Танаки? — Она это заслужила, — говорит Нико ровным, беззаботным тоном, будто бы не обсуждая что-то предположительно ужасно плохое. Я вопросительно поднимаю бровь, смотря на Уилла, и он вздыхает. — Он выплюнул жвачку в её волосы за то, что она задирала ребят из детского сада, а потом вырвал целый клок. Я моргаю. — С чего бы тебе так носиться с малявками из детского сада? Нико, всё ещё сидя на стуле, двигается чуть в сторону и впечатывает окурок в подоконник. — Она обзывала мою младшую сестру. Возьму на заметку: не стоит связываться с сестрой Нико. — О, — наверное, я бы тоже так психанул, если бы это касалось Тайсона, или типа того, — понятно. — Всё не так плохо, как я выставляю; они — хорошие ребята, — поправляет себя Уилл, даря мне заботливую улыбку. Я киваю, осматривая Сесила, Лу и Нико; да, они странные, но я ни на секунду не сомневаюсь, что на самом деле они неплохие. Просто нужно узнать их поближе. Большую часть разговора я анализирую в приятной тишине: Сесил продаёт конфискованные имущество, Лу задирает остальных веселья ради, Нико курит сигареты, а Уилл — это клей, который удерживает всех их вместе. Не сомневаюсь, что без него они бы уже устроили мятеж. Внезапно я чувствую укол боли где-то в груди; моё сердце бьётся быстрее, чем когда-либо, и голос моей матери звучит прямо у меня в голове. «Такие люди сделают всё, лишь бы почувствовать себя живыми». Я хмурюсь и поворачиваюсь к своей парте. Проводя пальцами по выцарапанным и вырезанным в дереве линиям, я понимаю, почему моё сердце бьётся так громко и сильно. Я не слушаю предостережений своей матери. Ребята, с которыми я прямо сейчас? Они — те самые дети, которых она всегда велела мне опасаться. Странно, но я не чувствую себя настолько виноватым, насколько должен бы. Откидываясь на спинку стула, я закрываю глаза и тихо вздыхаю. Теперь, когда мир не вертится в сумасшедшем ритме вокруг них, они довольно расслаблены: им достаточно просто сидеть в тишине и каждому заниматься своим делом. Кто-то позади меня отодвигает стул назад, и я слышу размеренный звук шагов. Кто-то мягко стучит по моей парте; я открываю глаза и вижу, как Нико наклоняет голову. Я улыбаюсь ему. — Привет. Он кивает в ответ, изгибая губы в мимолётной ухмылке. Вблизи я замечаю, что у него корочка в уголке губ и тёмные круги под глазами. Большая часть его лица скрыта под тёмными волосами, но ему идёт. Он запрыгивает на подоконник рядом с моей партой и закидывает на неё ноги, локтями упираясь в колени. — Так откуда ты? — спрашивает он. — Нью-Йорк, — он кивает, будто бы уже это подозревал; может, меня выдал мой акцент. — Переехал сюда, чтобы пожить с отцом и сводными братьями. Нико задумчиво хмыкает (я не могу избавиться от мысли, что он собирает информацию обо мне, чтобы использовать её против меня позднее — настолько изучающий у него взгляд). — Что случилось с твоей матерью? Она… Он ведёт плечами и бросает на меня взгляд, будто говоря «ты меня понял». Я качаю головой. — Нет — нет, точно нет, — его плечи расслабляются. — Но она потеряла право опекунства надо мной по решению суда — я не знаю деталей. Нико мычит и наклоняется назад так, что его макушка теперь касается стекла. — Кто твой отец? — Посейдон Джексон, у него своё дело, связанное с рыбалкой. Нико выглядит так, будто он перебирает файлы в своей голове, пытаясь совместить имя с образом, а затем кивает: — Мой отец с ним дружит. — Отлично, — ухмыляюсь я. — Вовсе не отлично; его отец меня пугает, — фыркает Лу. Лицо Нико приобретает раздражённое выражение. — Всё не настолько плохо… Лу наклоняется ко мне, и её зелёные волосы задевают моё лицо. — Он, на пару с Хароном, заправляет местными кладбищем и моргом. — Всё не так плохо, — хмурюсь я. — Да, он владеет парочкой местечек с кучей мертвецов — и что с того? Сесил тихо хихикает. — Аид до жути проницательный, чувак. Как будто может прочесть твои мысли. — А от кого, ты думаешь, Нико унаследовал эту черту, Кудряшка? — громко фыркает Уилл. — Не поверю, пока сам не увижу, — тоже смеюсь я и качаю головой. Нико, всё ещё сидя на подоконнике, отправляет мне полу-признательную улыбку. — Тогда ты и не увидишь, — отвечает Лу зловещим, предельно серьёзным тоном. — Пока не умрёшь. Все молчат. Нико и Уилл — с одинаковыми выражениями лица вроде «заткнись, идиотка», Сесил — со слегка растерянным видом. Затем он фыркает, нарушая тишину. — Заткнись, идиотка, — с тёплым раздражением вздыхает Уилл и поворачивается обратно ко мне. Нико делает молниеносное движение, которое я едва успеваю заметить, и хлопает Лу по руке. — Гадина! — скулит она, потирая ладонь. — Тупица. — Отморозок. — Дебилка. — Подонок. — Ослиха. — Придурок. — Слабачка. — Прекратите, вы двое! — громко стонет Уилл. Лу мотает ногой из стороны в сторону. — Это он начал! — А я заканчиваю! — зарывается он в волосы обеими руками. — Отсоси, — Нико дарит Лу озорную улыбку. Та шипит на него, и я чуть съёживаюсь на своём месте: выглядит всё так, будто они вот-вот начнут драку. — Мудак. — Сука, — Нико наклоняется вперёд, всё ещё ухмыляясь. — Королева всех сук, спасибо, что заметил, — выпячивает грудь Лу. Сесил бросает в неё пачку жвачки ярко-розового цвета, — фу — какая же ты, блять, сволочь! Она спрыгивает с парты Нико и толкает Сесила; что-то громко трескает. Я вздрагиваю и, широко открыв глаза, смотрю на Уилла. Тот качает головой и смотрит в потолок, будто спрашивая «За что, Господи, за что?». Нико отходит от моей парты, подходя поближе к парочке и смотря на них с невозмутимым интересом. — Когда я говорил, что он — это воплощение дьявола, я не имел в виду не буквальный смысл. Я оборачиваюсь к Нико; он достаёт новую сигарету и поджигает её, наблюдая, как дерутся Лу с Сесилом, так, будто это происходит каждый день. Возможно, так оно и есть. Я хмыкаю и слегка вздрагиваю, когда Сесил кусает Лу за руку. Нико делает шаг к ним: — Заканчивайте, звонок прозвенит с минуты на минуту. Едва он заканчивает это предложение, как звенит звонок. Лу забирает свой рюкзак с парты Нико и садится за парту справа от Уилла. Нико медленно подходит к парте позади моей, садится на стул и снова закидывает ноги на столешницу. Я невольно задумываюсь над тем, остались ли на ней вмятины от его пяток. Спустя несколько секунд в кабинет просачиваются учеников двадцать, возглавляемые мистером Браннером в инвалидной коляске. Он катится к своему столу, а ученики занимают места вокруг нас. Мистер Браннер улыбается классу и вежливо машет: — Всем доброе утро. Пожалуйста, достаньте учебники, страница двадцать семь… Его светло-карие глаза оглядывают сперва меня, а затем — мою пустую парту. — Мистер ди Анджело или мистер Солас, прошу вас, поделитесь учебником с мистером Джексоном. Тяжёлый учебник Нико приземляется прямо на мою парту с глухим хлопком. — Спасибо, — бормочу я. Он не отвечает, но мистер Браннер благодарно ему кивает. Я открываю двадцать седьмую страницу, тут же жалея о том, что не захватил с собой свой зелёный лист. Не то чтобы он мне сильно помогает. Я пялюсь на слова, которые начинают извиваться и плавать по странице, а буквы в них — появляться из ниоткуда и исчезать через мгновение. Я тихо вздыхаю и матерюсь себе под нос. Уилл вопросительно поднимает бровь, а затем вынимает из самого конца учебника Нико, одолженного мне, неровно обрезанный зелёный лист. Я моргаю, а затем киваю Нико. — Дислексия? — констатирую я очевидное. — Он не слишком часто его использует, — отвечает мне Уилл. Потрёпанные пластиковые края говорят мне обратное, но я только бормочу «спасибо». Отлистав назад, на страницу двадцать семь, я кладу лист на страницу. Мистер Браннер начинает говорить, но я слышу не его, а звук позади себя, будто кто-то водит ручкой по парте. Мой глаз снова дёргается, — этот звук меня отвлекает, — и, обернувшись, я вижу, что Нико рисует что-то на деревянной поверхности. Лу формирует бумажный комочек, при этом что-то жуя — у меня стойкое ощущение, что она сейчас начнёт в кого-нибудь плеваться. Сесил вполголоса болтает с ещё одним учеником, который передаёт ему несколько монет в обмен на зажигалку «Зиппо». Уилл смотрит в учебник и читает, а парень, сидящий впереди него, пересказывает краткое содержание нескольких предыдущих уроков. Я должен нагнать материал достаточно быстро. Позади меня кто-то повышает голос, и парочка хитрых смешков практически предрекают, что сейчас произойдёт что-то плохое. Мистер Браннер мягко просит ученика, держащего ответ, приостановиться, и глядит на Нико и Лу, нахмуриваясь. — Вам двоим лучше не начинать создавать проблемы. Лу открывает рот, чтобы ответить, но Нико успевает впереди неё: — Что может насоздавать проблем больше, чем нарощенные волосы Танаки? Девочка с шелковистыми волосами, сидящая за одной из самых передних парт, соскакивает со своего места, громко и возмущённо восклицая: — Да они настоящее, чем побрякушки, которые твоя сестра надела для общешкольной фотографии! Я еле увёртываюсь, когда Нико вырывает бумажный комочек из рук Лу, выплёвывает в него жвачку и одним плавным движением запускает его в другой конец класса. Танака взвизгивает, когда он попадает прямо в её волосы. Парочка Панков и Сесил начинают хохотать, и мистер Браннер выглядит не слишком впечатлённым таким поворотом событий. — Хочешь, чтобы я и нарощенные вырвал? — вызывающе спрашивает Нико. На его губах играет бездушная улыбка, а взгляд полон насмешки. Я мечусь между двумя вариантами: велеть ему прекратить или рассмеяться. Уилл посылает Нико через плечо взгляд «ты что, серьёзно?». Или, скорее, «вы что тут, все серьёзно?». Простите, может, это было слегка чересчур. Мистер Браннер прочищает горло. — Вы оба — в коридор и ждите рядом с кабинетом, я приду к вам через минуту. Он снова поворачивается к классу. — Читайте дальше и запишите конспект, если понадобится, моё отсутствие продлится недолго, — затем он делает Танаке и Нико знак следовать за ним и катится к выходу из кабинета. Нико с готовностью встаёт, давая пять Лу и показывая средний палец Уиллу, который качает головой, глядя на него. Затем он смотрит на меня, и я только пожимаю плечами. — Что тут поделать? Кажется, это верный ответ, потому что Нико удовлетворённо хмыкает. Все наблюдают за тем, как Танака пытается поставить ему подножку, но он успевает первым схватить её за волосы и дёрнуть. В его руке тут же оказывается клок волос, который подозрительно легко оторвался от её головы. Нико бросает поддельные волосы обратно на её макушку и выходит из кабинета. Болтовня вокруг тут же нарастает, и Лу заливается звонким смехом. — Бля — вы это вообще видели? Эта тема с волосами никогда не устареет. — Прекрати его подстрекать, Лу, — Уилл зарывается пятернёй в собственную копну волос. — Как я могу его подстрекать, если его тут нет, ковбой? — она в шутку пинает ножку его стула. Он закатывает глаза, а затем тянется к Сесилу и хлопает его по ладони. — А ты прекрати продавать наркотики, — Сесил стонет и закатывает глаза в ответ. — Как хочешь, Солас. И это не наркотики — ты же знаешь, что я не принимаю всякую хрень. Только сигареты и жвачка. Может, порножурналы. Я тихо смеюсь и поворачиваюсь назад: — Эй, Уилл? Он тоже поворачивается ко мне, улыбаясь, хотя его раздражение Сесилом очевидно: — Да, Перси? — Так… Если Нико использует его не слишком часто, то почему он такой?.. — я указываю на потрёпанный зелёный лист. Лу наклоняется ко мне, выхватывая его у меня из рук и начиная расчесывать им свои волосы. Их цвет почти полностью гармонирует с цветом листа. — Он часто использовал его в началке, — наверное, она знает Нико ещё дольше, чем Уилл, — обожал изучать дурацкие карточки и всякую хрень, связанную с греческой мифологией. — Не говори так — людям может нравиться всё, что угодно, — неодобрительно косится на неё Уилл. — Сесилу вообще нравились плюшевые медвежата, — фыркает она в ответ. — И всё ещё нравятся. — Без разницы, ребёночек. — У вас так на каждом уроке? — хмыкаю я, оглядывая весь класс. — Почти что, — вздыхает Уилл. — С ними в одном помещении работается не слишком продуктивно. Кто-то за дверью орёт — Танака, и ей отвечают с прохладным смешком — Нико. Мистер Браннер что-то бурчит, пытаясь их успокоить. — Так кто такая эта Танака? — спрашиваю я. — Дрю Танака, — усмехается Сесил. — Может, ты о ней слышал: отец, купающийся в деньгах, мать, пропадающая в Париже? Я киваю; моя мать её ненавидела — избалованный ребёнок, вниманиеблядь. Не в таких выражениях, но достаточно близко. — Мы просто имели несчастье знать её с самого детского сада, — Лу проводит ребром ладони по шее, и я смеюсь. Уилл вздыхает, закрывая книгу. — Кажется, остаток урока пройдёт впустую.***
Следующие несколько уроков проходят почти что так же: они поднимают шум и, в принципе, развлекаются вовсю, и я считаю это довольно интересной комбинацией во время окна для самоподготовки, но… да. Мистер Ди довольно крутой (мы все знаем, что в вашей бутылке вовсе не яблочный сок, а белое вино, сэр). Прямо сейчас все вышли на обеденный перерыв. Я бесцельно брожу по коридорам, а Уилл с остальными тусуются снаружи, на парковке. Глазами я ищу Джейсона или хоть кого-нибудь знакомого, но в итоге оказываюсь в очереди в кафетерий, а затем иду на парковку. Что-то подсказывает мне, что Джейсон будет вместе с ними. Я всего лишь иду на металлический скрежет, громкий смех и звуки ссоры. Едва завернув за угол, я вижу аккуратные линии на асфальте и деревья, которые начинают превращать парковку в продолжение футбольного поля. Я замечаю яркую макушку Лу рядом с открытым окном кабинета, который, как я понимаю, находится рядом с кабинетом мистера Браннера. Сесил с парочкой… близнецов… передаёт что-то по кругу под сенью деревьев, а Нико — и Лу вместе с ним — бесцельно катаются на скейтбордах по парковке. Я, вместе с яблоком в руке, не слишком решительно подхожу поближе. Уилл замечает меня первым и весело мне машет: — Перси! Добро пожаловать в… — Центр пиздеца! Коротко — «ЦП», — Лу останавливается прямо передо мной. — Название в любом случае просто ужасное, — усмехаюсь я. Она пожимает плечами, а затем хватает меня за кисть и тянет за собой, к остальным. — Вот эти двое засранцев — Тревис и Коннор, кстати. Братья Стоуллы, — я киваю им, и они глядят на меня в ответ своими светлыми глазами. Я понимаю, что они передают по кругу сигарету — хотя, может, это и трава, я не уверен. Нико тоже останавливается у окна, рядом с Джейсоном и — девушкой. У неё оливковая кожа, чёрная коса и глаза такие же тёмные, как у него. Лу возбуждённо пихает меня и кивает в сторону их двоих. — Эй, Золотой мальчик, представь новичку свою невесту. Девушка усмехается, но ни на секунду не перестаёт держать спину прямой. Она слегка пугает, вот что я скажу. — Я и сама могу представиться, Эллен. Её голос оказывается спокойным, чистым и ровным. Хотя бы это успокаивает. — Меня зовут Рейна, — она протягивает мне ладонь через окно. — Джейсон — мой парень. Не «я — девушка Джейсона». Сразу становится понятно, кто в отношениях главный. Я пожимаю её ладонь, невзирая на крепкость её хватки. — И ещё я названая сестра Нико, так что следи за тем, что делаешь и говоришь. Что-то мне подсказывает, что мне не стоит связываться с родственниками Нико и им самим от слова совсем. Я киваю и убираю ладонь: — Не беспокойся, я не собираюсь делать ничего такого. Нико стряхивает пепел со своей сигареты в направлении Рейны. — Заткнись, сторожевая собака. Я и сам прекрасно справляюсь с… — Справляешься с чем? — она отмахивается от него и вопросительно поднимает бровь. — Прыгаешь со второго этажа и нарушаешь каждое правило в школе? Не волнуйся, fratello, это я знаю. Нико ссутуливается и скрещивает руки на груди в защитном жесте. — Заткнись, Рей, тебя никто не спрашивал. Я смеюсь, и он тут же дёргает головой, но все остальные присоединяются ко мне, так что, наверное, я на стороне большинства. Солнце щедро одаривает нас светом и теплом, и, пока все болтают между собой, я продолжаю смотреть на Нико. Джейсон притягивает к себе Рейну, обнимая её за талию, она улыбается, и я думаю о том, как всё это знакомо — они стоят, как звёздная парочка, готовая встретить мир лицом к лицу. Лу… Она — как само олицетворение радостного возбуждения; выделывает всевозможные трюки, кружась по парковке, и обменивается остротами с Сесилом, который укуривается вместе с близнецами. Эти двое кажутся беззаботными в печально известной манере, вроде трикстеров. Уилл, откинув голову назад, впитывает солнечный свет, будто бы был для этого создан, а Нико?.. Нико отличается от них всех; он для меня — как зазубренное лезвие среди всех этих размытых пятен. Он пропущен через другой фильтр — словно он был вырезан с чёрно-белого фото и застрял в этом, совсем другом. Мир вокруг него обрезан неровно, и место, в которое он должен был вписаться, деформировано. Мне нравится дружелюбное выражение в его глазах и враждебное по отношению к чему-то ещё — в его улыбке. Но чем больше я всматриваюсь в их компанию, тем чаще я осознаю, что заполняю пробелы, собирая всю информацию, чтобы составить едва ли не целый альбом с их образами. Слова, которые снова перепутались между собой, плавают вокруг меня; главная вещь, которую я замечаю, это атмосфера, — всё так громко, так динамично и живо, — будто в тех видеоиграх, где на фоне играет приятная музыка, и это всё, что в действительности необходимо. Я возвращаюсь обратно в реальность, когда Джейсон машет ладонью перед моим лицом. — Братан, ты с нами? Ты на секунду выпал из жизни. Я моргаю и ухмыляюсь. — Ага, да, всё в порядке, — Лу подъезжает ко мне. — Эй, чувак, ты это будешь есть? — я смотрю на яблоко в своей руке и отдаю его ей. — Не-а. Вот, держи. — Заебись! — восклицает она и тут же вгрызается в него. — Это, наверное, единственная нормальная еда, которую продают в кафетерии. — Наверное, потому, что они выращены самой школой, — хмыкает Рейна. — Едва ли не единственное свежее блюдо здесь. По ладоням Лу, пожирающей — да, буквально пожирающей — бедное яблоко, стекает сок. — И, при этом, самое полезное, — соглашается Уилл, почёсывая свой нос. Нико делает затяжку и выпускает дым обратно: — Лу, скорее — съешь как можно больше яблок, и тогда наш Доктор-солнышко отстанет от тебя на целый день. Она фыркает и давится, но продолжает есть. Я сперва улыбаюсь ей, а затем поворачиваюсь на звук машины, заезжающей на парковку. Это побитый жизнью джип со ржавым бампером и полностью отсутствующими дверьми, скорее похожий на очень большую машину для гольфа. За рулём сидит худой мужчина с подёрнутыми дымкой глазами, классической кепкой шофёра и застёгнутой на все пуговицы рубашкой с закатанными рукавами. — Чувак, это разве не Жюль-Альберт? — морщит нос Джейсон. Нико кивает, хоть и с сомнением, но тут его телефон вибрирует. — Твой отец забирает тебя из школы, чтобы заняться импровизированной утилизацией тел? Нико отмахивается от него и вытаскивает свой телефон. Я оглядываю их всех в ожидании объяснения. — Жюль-Альберт — это друг их семьи, — пожимает плечами Рейна, — если честно, то, скорее, семейный водитель. Аид платит ему и, когда его машина ломается, он возит их по городу на этом металлоломе. — Это её особенность, Рей, — хмурится Нико. — Не то чтобы ты это поймёшь: у тебя эмоций, как у гипсокартона. Рейна снова пожимает плечами, и Джейсон целует её в щёку: — Мой стоический кусочек гипсокартона. Должен признать, это даже мило, несмотря на то, что меня тошнит. Лу, судя по всему, решает выразить это за меня. Нико вздыхает и готовит свой скейтборд: — Отец сказал, что мне нужно забрать Хейзел, — он закатывает глаза в ответ на вопрошающие хмыканье, — она записана на приём у стоматолога, а в морге лежит труп, который нужно привести в порядок. Я вернусь примерно к пятому уроку. — То есть ты пострадаешь хернёй чуть больше, чем надо, и побалуешь свою принцессу? — фыркает Лу, ударяя его по запястью. — Что тут сказать? Если есть принцесса, то я обязан её баловать, — с разбойничьей ухмылкой пожимает плечами Нико и отталкивается ногой от земли. — И почему ты не балуешь меня? — усмехается Рейна. — А королевы балуют принцев! — восклицает Нико уже издалека, большим пальцем указывая на себя, будто одних его слов было недостаточно. Рейна издаёт лающий смешок — честно признаюсь, не ожидал, что она на него способна. — Как хочешь, малявка! Нико бросает свой рюкзак и скейтборд на заднее сиденье джипа и залезает в него, держась за крышу, пока он разворачивается. — Я тебя тоже люблю, стерва-ледышка! Я улыбаюсь, махая ему вслед вместе со всеми остальными. Он быстро превращается в маленькую фигурку, вывешивающуюся из машины, которая уезжает по направлению к солнцу. — Он оставил свои сигареты, — хихикает Лу, наклоняясь, чтобы поднять что-то с земли. — Думаю, я… — Отдашь их мне? — забирает у неё пачку Рейна. — Спасибо, Эллен. — С языка сняла, — и она действительно показывает ей язык. Рейна не кладёт пачку в карман, как я от неё ожидал. — Кто ещё увидится с Нико? Кроме Лу с Сесилом, разумеется. — Кажется, у меня с ним последний урок, — поднимаю я руку. — Биохимия, думаю, — кивает Уилл. — Постарайся, чтобы тебя не поймали, — Рейна передаёт сигареты мне. — Если у тебя есть тайный кармашек в рюкзаке или типа того, то положи их туда. Я согласно киваю, кидая их куда-то в рюкзак, полный новых учебников. — Конечно. Значит, пятый урок? Уилл кивает в подтверждение. — А что, я правда настолько ненадёжная? — стонет Лу, выпячивая губы, и все одновременно отвечают «да». Она закатывает глаза и ворчит: — Я в любом случае вас всех ненавижу. — Что, даже меня? — спрашиваю я. — Я ведь дал тебе своё яблоко. Лу кидает в меня огрызок. — То, что ты добрый, никак тебя не выделяет. — Тогда в будущем учту, — вздыхаю я, покачивая головой. Лу усмехается, и за всей насмешливостью в её ярко-зелёных глазах я вижу что-то серьёзное. — Тебе ещё многому предстоит научиться. Наверное, так и есть.***
На биохимии Нико не появляется, но Уилл говорит, что это нормально, и он иногда прогуливает уроки. Он в любом случае объявится после школы, потому что он и вся их компашка после этого идут в Макдональдс, или вроде того. Традиция, как он сказал. Поэтому прямо сейчас я спускаюсь по ступенькам вслед за Уиллом; Нико ждёт нас у школы вместе с маленькой девочкой. Рейна и Джейсон уже стоят рядом с ними. Я немного поразглядывал девчонку — на вид ей было максимум десять. В руках она держит фруктовое мороженое на палочке; у неё тёмная кожа и кудрявые волосы — намного кудрявее, чем у Сесила, и, скорее, красно-каштанового оттенка. Возможно, это всё из-за солнца, но её глаза кажутся мне золотыми. Уилл машет им всем в знак приветствия, возвещая о нашем прибытии. — Я привёл с собой Перси! Я рад, что они ещё не придумали мне кличку — кроме «новичка», но я знаю, что они покончат с этим уже к следующей неделе. Я помню, как Аннабет с Гроувером окрестили меня Рыбьими мозгами — даже не знаю, почему. Она использовала это, чтобы подчеркнуть, какой я тупой, а он — шутки ради, что не совсем мне нравилось. А с этой дикой и разношёрстной компанией… Я даже опасаюсь того, что они могут придумать. В руках у Нико больше нет его скейтборда, но я замечаю, что он засунул его в рюкзак. — Привет, ребят! — улыбается Джейсон. — Лу с Сесилом тоже идут или?.. — У них есть что-то после школы, — качаю я головой. — У Лу репетиция с группой, а Сесил… э-э, где-то в лаборатории, — подтверждает мои слова Уилл. — Должно быть, что-то принимает, — фыркает Нико. Маленькая девочка тепло улыбается мне: — Привет, новичок! Меня зовут Хейзел, я — сестренка Нико, — она дёргает его за руку. — Нико, смотри, у него глаза, как у Посейдона. Я впадаю в ступор от этих слов, тупо моргая и неловко дотрагиваясь до своего лица. — Да, он сын Посейдона, — фыркает Нико. Хейзел тут же замирает на месте, оглядывая меня с ног до головы, а затем зажигается, как лампочка. — О! Так Перси — это ты! Класс! — она коротко меня обнимает. — Добро пожаловать в Риверсайд. Все смеются, но я впервые за сегодняшний день чувствую себя так, будто вырвался из петли. Нико тянет меня за собой, чтобы я пошёл рядом с ним, и наклоняется, позволяя Хейзел залезть к себе на плечи. — Знаешь, мой папа с твоим — друзья, и он о тебе много говорит. Он вообще много говорит — твой папа болтун. — А какой твой папа? — спрашиваю я. — Смертоносный. Уилл и Джейсон остаются невозмутимыми, но я спотыкаюсь. — Л-ладно… Что-нибудь ещё, или только смертоносный? Хейзел задумчиво мычит и зарывается в волосы Нико. — Большой плюшевый мишка. — Больше любит слушать, а не говорить, — пожимает плечами Рейна. Нико кашляет в ладонь и вытирает её об ногу Хейзел, которая только фукает в ответ. — Всегда занят. Я хмурюсь. — Рейна? — она поднимает бровь. — Ты живёшь с ними или?.. Она качает головой, но Джейсон ворчит: — Но есть такое ощущение — тебя никогда нет дома, когда я прихожу. Она усмехается: — Долг зовёт: мне нужно приглядывать за лунатиком, чтобы он снова не спрыгнул с крыши. Мне нужно как-нибудь спросить об этом происшествии, о котором они постоянно вспоминают. Я понимаю, что Хейзел заплетает волосы Нико. У неё в карманах обнаруживается бесчисленное количество маленьких разноцветных резиночек, которые она натянула на пальцы, готовая привести в порядок растрёпанные волосы своего брата. Я задумываюсь о том, как она настолько легко справляется со своими собственными; должно быть, натренировалась. Уилл останавливает нас, когда мы все подходим к дороге, чтобы перейти её. — Там у закусочной стоит полицейская машина, хотите, чтобы вас всех арестовали за переход в неположенном месте? Я смотрю на маленькую закусочную в конце улицы и поднимаю брови: — Чёрт, я даже заметил. В Нью-Йорке не так много копов. Люди просто ходят, как хотят, не обращая ни на что внимания. — Это маленький сонный Риверсайд, штат Калифорния, и тут никогда ничего не происходит, Перси, — вздыхает Уилл. — Ты заполняешь пробелы в наших знаниях. Я тихо смеюсь и, как и все, смотрю направо. Убедившись, что мы на зебре, мы без проблем переходим через дорогу. — Ну в самом деле! Все вы — кучка малолетних преступников! — игриво журит нас Хейзел, покачивая головой. Я хихикаю, и она похлопывает меня по голове: — Но у Перси хотя бы есть оправдание. — Конечно, Хейзел, конечно, — тянут Джейсон, Рейна и Нико, любовно на неё смотря. — Не благодари, братишка, — подмигивает она мне, глядя сверху вниз. Мы проходим ещё немного и попадаем в торговый центр — Макдональдс обнаруживается прямо между Костой и Старбаксом. Дальше и чуть левее располагается Тако Белл, а маленький Ральфс — что бы это ни было, думаю, что-то вроде местного Волмарта — почти что прячется справа.***
Все те несколько часов, что я провожу с ними, я много думаю. Хейзел — это маленький кусочек счастья; она поддерживает разговор за столом, одновременно с этим чавкая картошкой Нико вместе со своей собственной. Он и Рейна обмениваются взглядами, присущими только брату и сестре, над её головой, и это тоже одна из вещей, над которой я задумываюсь: Братья и сёстры для меня — это странно. Наверное, то, что я сейчас тусуюсь с Хейзел, каким-то образом подготовит меня к встрече с Тайсоном, когда я вернусь домой. С Тритоном мне увидеться не предстоит, потому что его почти никогда не бывает дома. Джейсон — он как старший брат, который действительно будет о тебе заботиться; Тритон — просто мудила. Просто огромнейшее хуйло. Нет, стоп, это звучит как комплимент. Вот дерьмо. Вернёмся к теме. Уилл — это самый лучший сосед-ковбой на свете, и мне нравится его акцент. Он очень харизматичный, и на него приходится треть разговора между мной, им, Хейзел и Джейсоном. Я задумываюсь и об этой компании тоже — хоть они и собираются все вместе и работают, словно коллективный разум, у них есть и свои интересы и хобби, которыми они не всегда делятся со всеми остальными. Я этого почти не замечаю, и это занимательно — видеть, как никто против этого не протестует. Ты не должен постоянно прибиваться к группе и отправляться на поиски приключений; ты можешь спокойно заниматься своими делами, если захочешь. В Нью-Йорке у меня такого варианта не было. Мне нравится это ощущение свободы, которое я испытываю здесь, и, возможно, я вскоре смирюсь с переездом, но я всё ещё скучаю по маме. Наверное, мне стоит позвонить ей сегодня вечером. Мой телефон вибрирует, и я достаю его из кармана: мне написал мой отец.От: Посейдон Эй, сынок! Может, возьмёшь курс на дом? Я разрешу тебе вернуться попозже завтра, но, сам знаешь. Это твой первый день. Хочу услышать всё! В 17:32
Я вздыхаю с едва заметным недовольством: — Ладно, увидимся, ребят. Отец хочет, чтобы я шёл домой. Нико поднимает бровь и поворачивается к Рейне. Она смотрит на свои часы и кивает. — Но я не хочу, чтобы мы уходили! — хныкает Хейзел. — Я думала, что у нас сегодня будет вечер у костра на пляже! — Это в пятницу, выскочка, — смеётся Джейсон. Она выпячивает губы и цепляется пальцами за рукава своей толстовки. Она совершенно точно не её: слишком большая, чёрная и полная скелетов. Я могу только предположить, что она одолжила её у Нико, настолько она не подходит к её шортикам и футболке с арбузиками. Я встаю с места, и Уилл соскальзывает с диванчика, выпуская меня. Все остальные тоже встают. — Что ж, ещё увидимся… — Ты увидишь нас ещё до того, как попадёшь домой, глупыш! — отвечает мне Хейзел. А, понятно: мой отец живёт прямо напротив них. Оно и понятно — на другой стороне улицы стоял задрипанный чёрный внедорожник, о котором говорила Рейна. — Увидимся завтра, — кивают на прощание Джейсон и Уилл. — Солнышко задолжал мне марафон Мстителей. — У нас завтра самостоятельная, — напоминает Рейна. — Ложитесь спать вовремя. После прощания я ухожу вместе с Рейной, Нико и Хейзел, а эти двое идут к автобусной остановке. Большую часть нашей прогулки Хейзел проехала на задней части скейтборда, пока Нико лениво вилял по тротуару. Рейна шла по другую сторону от него. Было тихо, и я понял, что снова задумался: их не беспокоило то, что все молчат — в тишине им было комфортно, и они знали, что наличие разговора не требуется им постоянно. Кажется, это было чертой, присущей Калифорнии; в Нью-Йорке никто не знал, в какой момент нужно было заткнуться. Я должен буду привыкнуть к этому и как-нибудь разделаться с этим неловким узлом, завязывающимся у меня в животе, когда я пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы заполнить тишину, и понимаю, что этого делать не нужно. Все трое машут мне, когда мы разделяемся; Нико вместе с Рейной тащат Хейзел через дорогу, а я запрыгиваю на ступеньки, ведущие к дому моего отца. Его синяя Хонда всё ещё стоит на подъездной дорожке, и через окно я вижу, что в гостиной включён телевизор. Я вздыхаю и открываю дверь. — Перси? Это ты, сынок? — слышу я своего отца. Думаю, меня скорее тянет называть его Посейдоном, но я не знаю, грубо ли это звучит или нет. Тайсон захвачен повторными показами «Улицы Сезам», но ни Тритона, ни Посейдона здесь нет, и я отправляюсь на кухню. Мой отец — мужчина сухощавый, с тёмными волосами, щетиной и глазами почти такого же цвета, как у меня. Я даже не знаю, пугает ли меня это, принимая во внимание то, что Тайсон почти не похож на него. Наклонившись над сковородой, он перемешивает между собой яйца и небольшие кусочки масла. — Надеюсь, тебе нравится завтрак на ужин, — весело улыбается он мне и подмигивает. — Если ты покрасишь его в голубой, то я рассмотрю этот вариант. Перед тем, как пожать плечами, Посейдон кидает на меня странный взгляд. — Ты такой же причудливый, как твоя мать: мне это нравится. Я хмурюсь, но ничего не отвечаю и поворачиваюсь, чтобы пойти наверх. В ту же секунду он говорит: — Эй, попридержи коней! Как прошёл твой первый день? Я стону про себя, но тащусь к столешнице, присаживаясь сверху. — Нормально, наверное. Встретил много ребят — они классные. — Ребят? — заинтересованно поднимает он бровь. Я киваю. — Лу Эллен, Уилл Солас, Сесил Марковиц, Джейсон Г… — Джейсон Грейс, Рейна Авилла Рамирез-Ареллано, Нико ди Анджело, так? — я хлопаю ресницами и киваю. — Эта парочка постоянно проводит время у ди Анджело. Если ты часто выходишь из дома, то у тебя рано или поздно появляется несколько хороших знакомых. Я снова киваю и решаю не задавать никаких вопросов. В конце концов, Нико сказал, что наши отцы дружат, или типа того. Я тихо вздыхаю и начинаю болтать ногами. — Просто… не позволяй им тебя затащить во что-нибудь плохое, ладно? Они хотят, как лучше, но они — буянистая компания. — Не стану отрицать, — фыркаю я. — Что ж, можешь идти, но я позову тебя вниз, когда будет готов ужин… — Я поел в Макдональдсе с ребятами и Хейзел. — Ладно, но я всё равно позову тебя вниз. После ужина будет десерт. Я неопределённо хмыкаю, а затем спрыгиваю со столешницы и отправляюсь в свою комнату. Оказываясь за закрытой дверью, я прижимаюсь к ней спиной и выдыхаю. — Господи. — Вызывали? Я вскрикиваю от неожиданности, резко отталкиваясь от двери и размахивая руками. Нико глядит на меня прямо из моего окна, как ни в чём не бывало опираясь подбородком на свои сложенные руки. Не может быть, чтобы он просто висел в воздухе. — Какого хрена, чувак? Он только ухмыляется. — Я думал, может, ты захочешь пойти с нами на вечер у костра на пляже в пятницу? — Конечно, — мгновенно забываю я о своём испуге. — Звучит круто. Во сколько? Нико, чуть подняпрягшись, пожимает плечами. — Я загляну сюда по дороге. Можешь взять с собой Тайсона, если захочешь, мы обычно приводим с собой младших братьев, или старших сестёр, или кого угодно. Это наша местная тусовка, так что половина подростков всего города будут там. — Это довольно много, — нерешительно бормочу я. Он подтягивается и забирается ко мне на подоконник. — Да, но никто не говорил, что тебе придётся общаться со всеми ними. У всех есть своя компания, или ты можешь просто посидеть в сторонке, и тогда будет понятно, что ты не хочешь ни с кем говорить, вот и всё. Это меня немного успокаивает, и я согласно киваю, улыбаясь. — Да, хорошо, конечно. Тогда увидимся. Он закатывает свои тёмные глаза и дарит мне усмешку. — И будем видеться даже чаще, тупица, если ты не научишься закрывать свои окна. С этими словами он спрыгивает вниз — я без особого беспокойства думаю, не переломал ли он себе кости, а затем вижу, как он перемахивает через забор с метр высотой и перебегает через дорогу. Я тихонько смеюсь и машу ему, пока он залезает через окно в комнату, которая, судя по всему, является его спальней. По сути, меня должно напрягать то, что я не нахожу ничего странного в том, что парень, которого я впервые встретил сегодняшним утром, только что от нечего делать залез в мою комнату. Упав на незнакомую кровать, застеленную такими же незнакомыми простынями, я тяжело вздыхаю. Есть в них — в нём — что-то такое, от чего у меня постоянно возникает отчётливое ощущение дежавю. Может, это всё потому, что он так идеально подражает всем этим ню-гот-моделям, которые крутятся на каждом углу, или гризерам из дурацких фильмов времён сороковых годов. Но что-то говорит мне, что это тут ни при чём. Наверное, я никогда не узнаю, в чём дело. И я понимаю, что меня это полностью устраивает. Нико — один из Этих Детей. Плохих детей, тех, что матерятся, курят, бунтуют и напрашиваются на неприятности. Он идеально отшлифовал себя и своё мировоззрение: ухмылка, взгляд, загадочный внешний вид, который манит тебя поближе, будто венерина мухоловка. А я по сравнению с ним, с его туманной и тяжёлой атмосферой вокруг него, с его уверенностью — маленький жучок, до жути спокойно смотрящий на его могучие челюсти, уже готовые с щелчком сомкнуться на мне. Он — это всё то, о чём меня предупреждала моя мать, и, как я уже говорил, — меня это больше не заботит.