В некотором роде

Драко почти перестал бояться дежурств. За месяц, проведенный в восстановленном замке, он успел привыкнуть к жутковатой, но безобидной активности Хогвартса, повидавшего слишком много Убивающих, Пождигающих и Разгромляющих. Казалось, Хогвартсу было страшно. Он, казалось, истекал своей многовекой магической кровью, озлобленный и отчаянный, как побитое дикое животное. Ночами по Замку гуляли сквозняки, проходы заростали лианами, тут и там появлялись вспышки зеленого света, а по стенам гуляли изломанные и исковерканные тени. Все в полной тишине. Это было непривычно и жутко - Хогвартс всегда кишел звуками. Утром, днем, вечером, ночами - Хогвартс всегда разговаривал со своими обитателями скрипом ступеней, дребезжанием стекол, еле слышными подрагиваниями полотен и гобеленов. Храпели портреты, шумели обитатели решёток, дверных резей и лепнин. Тут и там хлопали двери, звучали поспешные шаги опаздывающих студентов, кряхтение Филча. Драко любил эту вечную живость Замка, его вечный диалог со своими обитателями. И поэтому этот неожиданно тихий сентябрь сводил его с ума. Хогвартс будто заходился в беззвучном крике, неспособный рассказать о своей боли. Первые дни было страшно. Страшно настолько, что они все, не сговариваясь, повыходили из гостинных, судорожно сжимая палочки, и растеклись по коридорам, сторожа свое недобитое спокойствие. Встречаясь с однокурсниками с других факультетов, Драко не шипел и не бросался ядом. Они кивали друг другу, еле заметно касаясь друг друга пальцев, проходя мимо. В полной тишине, будто обмирая от страха потревожить Замок, спровоцировать его, потревожить его ночную тишину. Со временем их взгляды становились менее затравленными. Кто-то начал позволять себе чихать, изредко до Драко доносились приглушенные голоса и смешки. Ничего не происходило во время их дежурств, и они успокаивались. Никто не нападал из-за угла, пол не расходился под их ногами, сверху не вспыхивал огонь, и жар агонии не настигал их посреди когда-то родных коридоров. Когтевранцы перестали дежурить. Это не было больше обязанностью, и проффесора ничего не знали об их ночных походах, так что Когтевранцы имели полное право успокоиться и начать нормально спать. В середине сентября слился и Пуффендуй. И только Гриффндор со Слизерином никак не могли найти спокойсвия в прохладных переходах. Первые - гонимые чувством долга, гонимые мыслью, что это не должно больше повториться. Вторые - гонимые чувством вины, гонимые осознанием, что это повторится в любую секунду. Под конец месяца Грейнджер явилась в гостинную Слизерина прямо перед дежурством. Выдала всем дежурящим по галлеону из бордового бархатного мешочка и скрылась без всяких объяснений. Да никому и не нужны были эти вшивые объяснения. Драко иногда даже пугало глубокое понимание, царившее в этом месте. Это было нездорово и неправильно. Это было невыносимо и неимоверно. Никто никому ничего не объяснял - но все все понимали. Никто ни о чем не договаривался - но все как один делали все как надо в строго определенное время. Как будто нельзя было лишний раз открыть рот и сказать все по-человечески. Как будто любой лишний звук мог нарушить ебучее равновесие. Какой-то тотальный общий психоз, лишь чудом еще не дошедший до учителей. Драко прошел мимо главного входа и остановился около лестницы, почему-то не желая спускаться вниз. Его дежурство уже кончилось, он и так задержался, и уже слышал шаги Забини, поднимающегося по лестнице. Что-то не отпускало его. Дибильное ощущение, что он должен стоять здесь и ждать. Дибильное чувство, что сейчас что-то должно произойти. Драко научился слушать это чувство, научился повиноваться ему и терпеливо ждать. Прислушавшись к себе, он тяжело вздохнул и сел прямо на пол, облокотившись о стену и прикрыв глаза. Палочка приятно грела руку, и Драко всем телом ощущал волны Магии, которыми дышал Хогвартс. Забини был почти наверху. Всего несколько ступенек. Драко знал, что должен его дождаться. Непонятно, откуда, но знал. Семь ступенек. Шесть. Драко вздохнул и повернул голову в сторону лестницы. Пять. Тихий вскрик где-то наверху. Отчаянный. Четыритридвеодна. Блейз даже не запыхался. Драко тут же вскочил. - Какого?.. - Надо. Блейз кивнул, и они, больше ни о чем не сговариваясь, побежали на третий этаж, к дальнему коридору левого крыла. Просто потому что знали, что кричали там. Тупо знали. Бежали недолго. Три пролета по главной лестнице, два по летснице, ведущей в левое крыло, три коридора, четыре поворота, несколько спящих портретов и три пустых гобелена. Дышали в унисон - максимально размеренно и методично. В начале нужного коридора остановились. Посмотрели друг на друга. Поудобнее перехватили палочки. Вздохнули и одновременно перевели взгляд вперед. Сначала Драко увидел только окно. Аккуратная руническая вязь решетки, толстое, внущающее спокойствие стекло. Какой-то мерцающий, непонятный и чужеродный свет, подающий на пол, ползущий по стенам коридора и стенкам сосудов. Чей-то неровный тяжелый вздох заставил Драко и Блейза вздрогнуть. Блейз тут же развернулся, прикрывая спину, а Драко выдохнул: - Люмос. В нескольких шагах от окна, прислонившись к стене, сидел Уизли. Рыжий тяжело дышал, не в силах ничего сказать, только слегка ухмыльнулся и облегченно прикрыл глаза. Тут же поморщился и открыл их вновь, глядя на Драко прямо и честно. Конечно же он блять знал, что они придут. В этом замке вообще было хоть что-то, чего бы не знали все? Драко цепко выхватывал каждую деталь их положения, не понимая, что не так с ебаным Героем Мерлина первой степени. А что-то определенно было не так. Бледное лицо, горящий взгляд широко распахнутых, как пеньюары шлюх Лютного, глаз и короткие тяжелые и хрипящие вздохи. Драко не мог ничего спрашивать. Он знал, что нельзя. Что надо быть тихими. Потому что опасность давила на плечи, потому что привычный фон магии, исходящей от Хогвартса, исчез, и Драко осязал гнетущую пустоту так же ясно, как три минуты назад ощущал Хогвартс. А пустота играла по своим правилам, и Драко знал, что не имеет права их нарушать. Не сейчас. Рыжий выглядел напуганным и полностью парализованным своим страхом. Что-то было не так. Что-то, сука, было чудовищно не так. Рыжий скосил взгляд в сторону, подсказывая, и Драко недоуменно уставился на стену. А когда понял, в полном ахуе отступил назад. Уизли врос в стену. И, судя по отчаянию, медленно проступающему в его глазах, продолжал вростать. В ебанную стену. Ебанный Уизли. Вопросы роились в голове, и Драко не знал, почему он до сих пор не орет и не плачет. Почему ему до сих пор не страшно. - Галлеон. - еле слышно. Так тихо, что Драко не мог быть уверен, он ли это прошептал. Блейз даже не повернулся. Драко спиной чувствовал, что Блейз не будет ничего спрашивать, не будет смотреть, а просто сделает. Потрет галлеон и шепнет ему “стены”. И все поймут, что это значит. Драко спиной понимал, что Блейз и так уже все знает. И все в замке, наверное, уже все знают. Потому что не было ничего в этом месте личного, ничего тайного. Казалось, Хогвартс вытащил из них личности, смешал, а потом поровну выдал каждому. И если Драко хоть что-то понимал в маггловском мире, коммунизм должен был выглядеть именно так.