Назаирские розы

      Ирис смяла листок и бросила его на пол. Ничего не получалось, все валилось из рук, то слишком сильно надавит, порвав бумагу, то рука дрогнет и уродливая линия перечеркнёт весь рисунок. Она пыталась отвлечься от мыслей, уйти в живопись, но нарисованный мир никак не хотел складываться. Ей ничего не нравилось, а эскизы выходили чересчур мрачными.       Девушка отложила бумагу с углём и вышла на балкон. Наступал вечер и поместье теперь казалось не просто покинутым, а мёртвым. Дождь барабанил по стеклам, в кабинете Ольгерда из дыры в крыше капала вода. Чувство одиночества так сильно навалилось на неё, что она не сразу заметила колотящего в двери человека.       – Откройте, прошу, откройте! – кричал он.       Ирис сбежала по лестнице и распахнула парадную дверь. На пороге стоял продрогший и вымокший мужчина в желтом камзоле и синих брюках.       – Милостивая госпожа, – взмолился тот, – Приютите уставшего путника, гроза застала в дороге.       – Входите, конечно, – обеспокоенная Ирис шире открыла дверь, мужчина вошёл внутрь и с него тут же натекла небольшая лужа, – Идёмте.       Она провела его в большую гостиную, где весело трещал камин. Ручные демоны время от времени проявляли заботу о доме и его хозяйке, то находя затерявшиеся предметы, то разжигая своей силой огонь. На столе стояла только ваза с фруктами и девушка несколько смутилась.       – Простите, но мне нечем вас угостить.       – Не стоит беспокоиться, – мужчина явно разомлел, протянув руки к огню, – Я не то чтобы голоден, просто не повезло. Думал, что смогу добраться до Боровиц быстрее ливня, а оно вон как вышло.       – На самом деле странно, что вы постучались сюда.       – А что такое? – тут же забеспокоился путник.       – У этого поместья дурная слава, – Ирис грустно улыбнулась.       – Правда? Впрочем, я не местный, не успел даже добраться до трактира где мне могли бы поведать местные байки. Удел странствующего торговца, вы понимаете.       Мужчина продолжал говорить и говорить, отвлекая Ирис от того факта, что одежда на нём высохла чересчур быстро, будто не он только что стоял продрогший на пороге дома.       – Торговец? Что же вы продаёте и где ваши товары? – удивилась она.       – О, простите. Гюнтер О'Дим, или, как меня ещё называют – Господин Зеркало. А товар мой всегда со мной, – насмешливо и немного хвастливо сказал он, отвесив глубокий поклон, – И я очень рад, что вы почтили меня своим гостеприимством, госпожа фон Эверек.       Взгляд Ирис застыл, она даже отступила на шаг.       – Откуда вы меня знаете? – она видела этого человека впервые.       Торговец поднял голову, Ирис тоже вскинулась, заслышав карканье ворона. Он сидел на верхней балке и во все глаза наблюдал за происходящим.       – Хорошая птица, умная и послушная, – сказал мужчина, снова переводя взгляд на девушку, – Я знаком не с вами, а с вашим мужем, Ольгердом фон Эвереком.       – Что с ним? – помедлив, спросила она, скорее желая поддержать разговор, чем надеясь на ответ.       – С ним всё хорошо, он живёт жизнью какой и хотел – не задумываясь о завтрашнем дне.       По щеке Ирис скатилась одинокая слеза.       – Значит, ничего не изменилось.       – А так ли вы хотите чтобы он изменился, госпожа? Раз уж живёте под одной крышей с другим мужчиной?       Девушка в испуге распахнула глаза, внимательно вглядываясь в лицо Гюнтера О'Дима. В насмешливом взгляде тёмных глаз читалось что-то странное. Она не могла четко описать, что видела: превосходство, удовольствие, издёвка, холод. По спине пробежали мурашки. Ирис никогда прежде не испытывала такого страха, даже когда на неё был готов наброситься катакан.       – Вы забываетесь, господин О'Дим, – она быстро взяла себя в руки, подавив навязчивое желание убежать и закрыться на замок в своей комнате.       – Конечно, где мои манеры? Я ведь в гостях. Однако, задумывались ли вы о том, – он подошёл ближе к Ирис, – Что будет, если ваш муж об этом узнает?       – Вы приехали шантажировать меня? – от наглости этого человека ей стало противно.       – О нет, хотя, как уже было сказано я – торговец, однако, до такой пошлости опускаться не привык.       – Ваш вопрос оскорбителен и уже за одно это я могу выгнать вас под дождь.       Она отвернулась от него и отошла подальше. Взгляд О'Дима прожигал спину, но она держалась, стараясь ничем не выдать нарастающего ужаса. Ворон на балке сидел спокойно, не отводя взгляда от гостя. Последний не слишком из-за этого переживал, казалось, его это даже забавляло.       – И тем не менее, ваше сердце уже принадлежит другому, а может, и не только сердце?       – Что вам нужно? – потускневшим голосом спросила Ирис.       – Всего лишь ответы на вопросы. От этого зависит и то, что я могу поведать вам.       – Раз вам это так важно и раз вы все знаете, – Ирис подошла ближе, глядя в тёмные глаза, от взгляда которых стыла кровь. – Я хранила верность своему мужу, но больше его таковым не считаю. Не после того, как он убил моего отца, не после того, как запер меня здесь и поставил охрану.       Ей наконец стали понятны слова Ольгерда и роль, которую выполнял Ключник. Он должен был не заботиться об Ирис и поместье, а просто не давать пришлым сюда заходить, в то время как жена была обречена коротать месяцы и годы в одиночестве, пока муж искал острых ощущений... Которых никогда не найдёт.       – А что насчёт второго вашего возлюбленного, весьма необычного возлюбленного, смею заметить? – спросил "странствующий торговец", небрежно опираясь на стол.       – Он не... Он не имеет к Ольгерду и его делам никакого отношения, – поспешила с ответом Ирис.       Она не хотела втягивать в это Детлаффа. Да и странный человек очень поторопился, назвав его ее возлюбленным.       – Ошибаетесь, госпожа Ирис. Сейчас его здесь нет, в противном случае, он бы уже давно вышвырнул меня за дверь, поправ древние обычаи гостеприимства. Впрочем, ему это можно простить.       – Я ценю его заботу, – еле выдавила Ирис, хотя ей хотелось сказать совсем другие слова. – Если вас устраивает такой ответ, то прошу оставить расспросы.       – Что ж, пусть вы и были не до конца честны, – развёл руками Господин Зеркало. – Но в этой игре вы всего лишь ставка.       – Не понимаю, – нахмурилась она.       – Скоро к вам прибудет посланец от Ольгерда и попросит что-то, что дорого вам. И от вашего решения и ваших слов будет зависеть, каков итог будет для каждого из двух мужчин.       – Я всё ещё... – Ирис была окончательно сбита с толку.       Какой посланец? Какое решение? О чём вообще говорил этот странный человек?       – Ваша жизнь отныне лишь разменная монета и только от вас зависит, кто будет за неё бороться и будет ли бороться вообще. Решение, что вы примете, отразится на всех.       Девушка сжала кулаки, борясь с подступающей истерикой и желанием подлететь к этому торговцу и просто залепить ему пощёчину.       – Ваше решение и ваша судьба сейчас на распутье, – сказал он, отступая в темноту, – Выбирайте, госпожа Ирис, потому что время, отмеренное вам, вашему мужу и влюблённому в вас вампиру уходит.       Она моргнула и Гюнтер О'Дим исчез. Усталость тяжким грузом упала на плечи и Ирис не удержалась на ногах. На пол слетел ворон и тихо каркнул, будто спрашивая, всё ли с ней в порядке.       – Всё хорошо.       Птица каркнула снова и улетела сквозь щель в заколоченном окне. Что это был за человек, хотя человек ли, чего хотел и о чём вообще говорил?       Раскат грома напугал ее до невозможности, в тишине и шепоте капель он прозвучал так, будто раскололись небеса. Ирис поднялась с пола, отряхнула подол и побрела наверх. Пока она снимала платье и вуаль, руки не переставали дрожать. Такого страха она ещё не испытывала никогда. Кем бы он ни был, этот человек был страшнее Детлаффа и Ольгерда вместе взятых.       Забравшись в постель, девушка погрузилась в воспоминания, но от навалившейся усталости и нервов, сама не заметила, как провалилась в сон.       В склеп он зашёл, когда дождь только-только сорвался. Запах можжевельника, дыма и свежей крови усиливался по мере спуска в усыпальницу. Сделано всё было красиво, хоть и мрачно: статуи, надгробия с эпитафиями, монеты, разбросанные рядом с саркофагами, стоящими в нишах. Ещё одна донельзя странная привычка людей. Чем богаче род, тем помпезнее надо похоронить члена семьи. То, что все смертные гниют одинаково в независимости от красоты гроба, людей не волновало. Надгробие побольше, надпись вычурнее.       Вязкий запах можжевельника чувствовался повсюду, а в центральной чаше-курильнице как раз и нашлись брызги крови. И та была всё ещё свежей, хотя Детлафф почуял её не менее суток назад. На полу он заметил серый порошок, очень похожий на останки призрака, хотя и не был в этом уверен. То есть сюда кто-то пришёл, вызвал духов, а потом решил с ними подраться. Странный способ совершить самоубийство, но никаких следов крови кроме как в чаше не было видно.       – А тебе чего надо? – прозвучал искажённый, будто идущий издали голос.       В дальнем конце комнаты он заметил фигуру молодого, крепко сложенного мужчины. Парадный кунтуш, сапоги и причёска напоминали Ольгерда с парадного портрета. Линии скул, бровей и разрез глаз явно говорили об их родственных узах, но всё же призраком был совершенно другой человек.       – Если ты не от Ольгерда, как тот ведьмак, то можешь проваливать, у меня нет настроения!       – Ведьмак? – прищурился Детлафф, – Случайно, не беловолосый с клеймом на лице, Геральтом зовут.       – Ага, он, – подтвердил дух, вставая с пола и перемещаясь ближе к чаше, – А вы что? Знакомы? Если так, то я надеюсь, он не просрал возможность уединиться с Шани. Эх, если бы не этот урод, я бы показал ей все свои достоинства!       – Ты вообще о чём? - вампир слабо понимал, что происходит, – И кто ты такой?       – Слушай, ты зануднее, чем Геральт! И да, Витольд фон Эверек, – призрак поклонился, – Хоть я и мёртв, но о манерах забывать не стоит.       – Наслышан о тебе. Мне сказали, ты всегда побеждал своего брата Ольгерда в гвинт.       – А, побеждал только на людях, чтобы похвастаться. У Ольгерда было плоховато со стратегическим мышлением, а так мне никогда эта занудная игра не нравилась, то ли дело смерду пузо вспороть или с девушкой пообжиматься. Вот это я понимаю... Слушай, раз так хочешь поговорить – давай. У меня, знаешь ли, радостей особо нет после смерти.       – И что здесь делал ведьмак? – спросил Детлафф на случай, если Геральт решит вернуться в поместье и довершить начатое. Похоже, он провёл здесь какой-то ритуал и разбудил не только дух Витольда, раз по усыпальнице разбросана призрачная пыль.       – Он припёрся сюда, чтобы выполнить желание Ольгерда. Братец пожелал, чтобы я повеселился так, как никогда в жизни.       Призрак исчез и вновь появился перед самой чашей.       – Видишь, какой у меня брат! Даже после моей смерти хочет, чтобы я был доволен. Ну вот мы и условились, я до полуночи сижу в теле ведьмака, веселюсь и отдыхаю. А потом пришёл этот хер и всё испортил.       – Значит, ты решил не уходить?       – А ты бы ушёл добровольно, когда весь вечер провёл с красивой девушкой, танцевал, целовал ее? – Детлафф нахмурился, но промолчал, – Вот и я о чём. Будь я живой, еще и в набег бы сходил! А потом всю ночь мы бы провели на сеновале.       – Даже если бы она была против? – вампир постарался спросить как можно более безучастно, хотя ему и претил такой подход.       – Парень, ты посмотри на меня, я же красавец! – воскликнул призрак. – Чтобы девушка оказалась со мной под одним одеялом, мне не нужно силу применять. Тем более, всегда слаще получать это по доброй воле. Ольгерд вот только был старомоден до ужаса, как только обручился, так на других баб смотреть перестал.       – И это плохо?       – Да в общем-то нет, хотя и невесту себе выбрал неподходящую, как по мне. Наша мать, бабка и прабабка были атаманшами, как наши отцы, сами в набеги ходили, бабка помню, как рявкнет, сердце в пятки. Все окрестные мужики от одного упоминания их имени прятались под кровать. Вот такие женщины были в нашем роду – огонь. А Ольгерд выбрал себе тихушницу-художницу...       Детлаффу стоило усилий удержаться от трансформации. Длинный язык призрака, болтавшего об Ирис, выводил его из себя. Но что толку биться с бесплотной тенью?       – Хотя должен признать, – Витольд появился за спиной вампира, глядя на выход из склепа, – Прекрасна она была, как сон. Неудивительно, что влюбился он в неё как только увидел, да перестал слушать и меня и отца.       – Ты о чём? – спросил вампир.       Он хотел, отчаянно хотел понять почему такая большая и взаимная любовь разрушилась. Может, Ирис попалась в ту же ловушку, что и Детлафф когда-то? Он ведь тоже думал, что его чувства взаимны, что все предрассудки можно преодолеть, что нет ничего невозможного. И как было больно осознавать, что чувства эти были искренни только с его стороны.       – Слушай, ты что не понял? – Витольд снова исчез и объявился уже совсем близко к вампиру, – Мы – атаманы, бойцы, в наших жилах кипит горячая кровь. Мы идём на подвиги, не боимся встретить опасность и никогда не отступаем. А семья Ирис...       Он скривил лицо, недоуменно огляделся, а потом выдал:       – Чёрт! В этом состоянии есть много хренового – плюнуть не получится. В общем, они были все такие правильные, воспитанные, душили платочки, пили винишко. А её отец был каким-то чинушей в Оксенфурте, сабли никогда в жизни не видел. Разве это – мужик?! Ох, и долго они пили кровь нашим родителям, всё им не нравилось, вечно к мелочам придирались.       – Значит, брака этого не хотели, – заключил вампир.       – Конечно, они ведь Ирис сватали не за кого-нибудь, а за принца из Офира, такую же мелочную собаку, как они сами. Но в конце концов уступили, как-никак любовь была большая. Да вот только свой гнилой нрав показали тут же. Как только у нашей семьи настали тяжёлые времена, так разорвали помолвку и сделали вид, что знать нас не знают!       Призрак вновь исчез и появился сидящим на центральной чаше, видимо, ему нравилось путать гостя. Но во взгляде теперь читалась злость.       – Ты знаешь, каково это? Видеть, как твой старший брат унижается? Как молит дать хотя бы пару недель, чтобы встать на ноги, найти деньги, чтобы выплатить долги... Знаешь, каково стоять в аукционном доме и наблюдать, как реликвии твоей семьи распродают, как наживаются за счёт горя и банкротства? А ты ничего не можешь сделать, потому что в твоих карманах нет лишней кроны, чтобы оплатить достойный завтрак в дешёвом трактире?!       – Нет, – честно признался Детлафф, в очередной раз подивившись, какие же странные игры ведут люди.       Чтобы соединиться двум любящим людям, нужно чтобы их выбор одобрили родители. А если выбор по их мнению плохой, то они готовы отдать своего ребенка другому, просто потому, что это выгодно. Сделки, всюду сделки, чувства и эмоции не важны для них. Мало того, они испытывают не меньшее удовольствие, причиняя боль и унижая других. Кто более жесток, вампир, вырвавший тебе глотку, или человек, глядящий как ты падаешь на самое дно?       – Счастливчик ты тогда, – пожал плечами Витольд, – Мы, конечно, попытались устроить погром во время аукциона, сорвать его, но нас вышвырнули на улицу как каких-то драных забулдыг, как помоешных блохастых котов! Ольгерд тогда поклялся, что всё изменится, что он сделает всё, но вернёт нашему роду уважение и будет с Ирис, чего бы ему это ни стоило.       – Если он её так любил, то почему оставил? – не понимал Детлафф.       – С чего ты взял что он её оставил?! Ольгерд не мог! – взгляд призрака вдруг стал холодным и пронзительным, будто он что-то понял, – Подожди-ка, а чего это ты тогда тут делаешь?! А! Я понял! Ольгерд ушёл в поход, а ты в постельку к Ирис решил пристроиться!       Дух исчез, а потом появился перед самым носом вампира. Ни уклониться, ни закрыться Детлафф не успевал. Его опрокинуло на каменный пол, мышцы свело судорогой. Зарычать не получалось, горло сдавило изнутри, кто-то приказывал его телу убить само себя. Вот только Витольд просчитался в одном, – чтобы убить высшего вампира нужно нечто большее, чем задушить его.       – Твою мать! – прозвучал голос призрака в голове, – Ты почему не умираешь?! Ладно, попробуем по-другому.       Голова взорвалась дикой болью, на руках помимо воли выросли когти. Мысли путались, сознание гасло, погружаясь во тьму. Призрак старался захватить контроль над телом, причём делал это медленно, со вкусом, доставляя как можно больше боли. Руки не слушались Детлаффа, а грудь сдавило, будто на него навалилась целая гора.       Вампир вонзил когти в каменный пол, переставая сдерживать ярость и бешенство. Инстинкты взяли верх, лицо ожесточилось, он зарычал сорвавшимся с цепи зверем. По мышцам прошла болезненная судорога, готовясь к следующей трансформации, а потом всё прекратилось, неожиданно и резко, как и началось.       Призрак мутной дымкой, в которой едва угадывался человек, парил неподалёку. Похоже, у него кончились силы, да и получить контроль человеку над вампиром невозможно, даже если тот дух.       – Ты что за мерзость?! – голос его теперь звучал очень глухо и едва различимо, но слух вампира был намного лучше, чем у человека.       Детлафф отдышался, вернул себе человеческий облик и встал с пола.       – Твоё счастье, что я не могу покинуть этот вонючий склеп, иначе Ольгерд мигом о тебе бы узнал! – Витольд орал, хотя речь его звучала всё менее отчётливо.       Детлафф, пошатываясь, побрел по лестнице наверх, больше ему делать здесь было нечего. Наружу призрак не выйдет, он крепко привязан к месту погребения.       – Заруби себе на носу, урод! Не смей даже думать об Ирис! Если женщина дала слово быть с фон Эвереком, то она останется с ним навсегда, хочет она того или нет!       Вампир буквально вывалился из душного склепа, ему было всё равно, что с неба льет как из ведра и одежда мигом промокла. Тяжёлые капли летнего ливня помогли придти в себя и унять боль в теле. Нервно усмехнувшись от пережитого, он обратился в туман.       Теперь ему точно нужно было уйти подальше от поместья. Остыть и правда следовало.