Назаирские розы

      Положив последние штрихи, Ирис всмотрелась в рисунок. Вот теперь получилось очень похоже. Она нарисовала Детлаффа таким, каким видела лишь однажды – с огромными когтями и жуткой звериной мордой вместо лица. Первым порывом ее было тут же уничтожить свое творение, смяв листок, но рука не поднялась. Слишком реален был образ.       Девушка отложила его и подошла к окну, вглядываясь в сад. Как ни странно, после визита наводящего ужас незнакомца прошлой ночью, страх перед вампиром окончательно уступил место желанию снова его увидеть. Именно Детлафф давал ей в последнее время чувство защищенности от любых напастей. Сегодня он тоже не дал о себе знать, Ирис даже заглянула в его комнату, совершенно не зная, что будет говорить, если застанет вампира там. Но нет, никаких следов его возвращения, лишь на столе лежала недочитанная книга, а окна закрыты ставнями.       В доме снова стало пусто и тихо, будто вернулись времена, когда Ольгерд привёл в дом кота и пса и сказал, что теперь у неё есть компания. Это воспоминание было одним из самых худших. Тогда стояли страшные морозы и слуги, что работали в саду, замёрзли насмерть, потому что Ольгерд отказался впускать их в дом. Ирис, помнится, попыталась отпереть парадную дверь, но супруг оттолкнул её и забрал ключ, сказав, что это его слуги и они ему надоели.       – Ирис, – вкрадчивый голос отвлек ее от тяжёлых дум.       Девушка буквально вспорхнула навстречу новоприбывшему, но остановилась, поняв, что это Регис.       – Я так понимаю, здесь ждали вовсе не меня, – с улыбкой в голосе заключил вампир. – Если хочешь, я могу заглянуть и попозже.       – Нет, все в порядке. Здесь слишком тихо, – покачала головой Ирис. – Как дела у низушков?       – Всё прекрасно. Оставил им парочку рецептов, они остались вполне довольны. Пытались уговорить меня погостить у них ещё пару дней, но по стечению обстоятельств, у меня было ещё одно дело.       Вампир прошёл в комнату и поставил знакомую шкатулку на прикроватный столик.       – Было нелегко, в какой-то момент я даже подумал, что окончательно её убил, но нет. Она расцвела и снова радует глаз, – он открыл крышку и передал Ирис фиолетовую розу.       Девушка просияла, вглядываясь в соцветие насыщенного нежно-фиолетового цвета, переходящего ближе к стеблю в розовый. Она осторожно взяла цветок, чтобы не уколоться об острые шипы. Последний подарок Ольгерда. И первый искренний за много-много дней кошмаров, что он заставил её пережить.       Однако что-то было не так, и поднеся цветок к лицу, Ирис поняла, что именно.       – Регис, почему она не пахнет?       – К сожалению, алхимия не всесильна, а у любого чуда есть своя цена, – пожал плечами вампир. – Я вернул её к жизни, она стойкая и сможет прожить несколько дней, не увядая. Но запаха у нее больше нет, и потом она просто рассыплется.       – И всё?       – Сожалею, Ирис, я сделал всё что мог.       – Нет, я очень благодарна, спасибо тебе за это. Просто вчера приходил тот странный человек, и…       – Мне передали, – нахмурился Регис, – Чем-то очень нехорошим веет от этого незнакомца и его предупреждений. Попробую разузнать, что смогу, к неприятностям лучше быть готовым заранее.       – Спасибо, что заботишься обо мне, – улыбнулась девушка, уже давно понявшая, что вороны следуют за Регисом повсюду и именно его посланец присматривал за ней накануне.       – Я обещал Детлаффу, что присмотрю за тобой, и мне не стоило вчера уходить, но я решил, что тебе нужно побыть одной.       При упоминании Детлаффа уголки губ Ирис невольно поползли вниз. Пустая комната внизу говорила сама за себя. Может, он решил уйти от взбалмошной и пугливой девчонки, опасаясь ощутить боль, которую ему причинила бывшая возлюбленная?       – Ты не знаешь, где он? – после недолгой паузы спросила Ирис.       – Нет, но вероятно, где-то неподалёку, – пожал плечами алхимик. – Ему тоже надо побыть одному и всё обдумать. Он вернётся, поверь.       – Ты так в этом уверен.       Ирис уже была ни в чём не уверена. Она старалась не думать о произошедшем между ней и Детлаффом в Новиграде, но мысли всё равно возвращались к тому вечеру, а потом ко вчерашнему, когда к ней на порог заявился Гюнтер О'Дим.       – Я посоветовал ему не действовать сгоряча и смею надеяться, после всего что ему пришлось пережить, к моему брюзжанию он стал относиться с большим вниманием, – Регис обезоруживающе улыбнулся, чем смог вызвать улыбку и у Ирис.       – Кстати, я совсем забыла, – вдруг оживилась она. – Мы же привезли краски! Если у тебя есть время...       – Я с удовольствием попозирую тебе.       – Тогда жди меня в саду, я переоденусь и всё принесу.       Регис склонил голову и вышел из комнаты. Впрочем, Ирис не торопилась переодеваться, вглядываясь в розу, которая теперь ощущалась лишь искусной имитацией настоящей. Свежая и красивая, потеряв присущий только ей тонкий аромат, она лишилась части себя. Как оказалось, очень важной части. Пройдя в мастерскую за кистями, девушка задержалась у накрытого тканью мольберта. После секундного колебания она протянула руку и сдернула ткань, открывая свою последнюю большую работу. Семейный портрет.       Сердце сжалось, когда она увидела себя и Ольгерда. Ирис изобразила их счастливыми, он держал в руках эту самую розу, как знак примирения, как знак их любви. Рисуя эту картину, она вспоминала день, когда вышла замуж: шумное застолье, красавец-мужчина, который не отводил от неё взгляд весь день, который улыбаясь, кружил её в танце, шепча: «Наконец-то». А потом была ночь, полная страсти и нежности, тихого шёпота и жарких прикосновений.       Вот только воспоминания об этом дне, ставшем началом конца, не приносили ничего, кроме горечи. И как искусственно смотрелось счастье на картине, так же иллюзорна была и красота розы, которую она держала в руке.       Накинув ткань обратно, Ирис переоделась, взяла чистый холст и распаковала купленные в Новиграде краски. Следовало наконец-то применить их по назначению. Выходя из спальни, она положила розу обратно в шкатулку.       Дет­лафф вер­нулся в по­местье в пред­рас­свет­ных су­мер­ках. При­нял че­лове­чес­кий об­лик у во­рот, про­шел че­рез мол­ча­ливый пос­ле гро­зы сад, сби­вая по­лами сюр­ту­ка по­вис­шие на кон­чи­ках тра­винок кап­ли. Во­шел в дом и при­выч­но прис­лу­шал­ся. Бы­ло кое-что, без че­го он уже не пред­став­лял се­бе жиз­ни в этом до­ме. Би­ение сер­дца Ирис. Ти­хий мер­ный звук соп­ро­вож­дал Дет­лаффа в лю­бом угол­ке по­местья, на­пол­няя ста­рое зда­ние жизнью, де­лая его до­мом. Мес­том, в ко­тором ему хо­телось жить. Мес­том, ку­да хо­телось вер­нуть­ся.       Рас­стег­нув брон­зо­вые зас­тежки, Дет­лафф снял сюр­тук, по­весил его на спин­ку крес­ла. На пол упа­ли тя­желые са­поги. В од­них шта­нах и ру­баш­ке, бо­сиком, Дет­лафф под­нялся на вто­рой этаж и ни од­на сту­пень­ка не скрип­ну­ла под его ве­сом. По­дой­дя к две­ри Ирис, он за­мер на се­кун­ду, а по­том тол­кнул ее и во­шел.       В бес­печно рас­пахну­тое ок­но впол­за­ла пре­дут­ренняя прох­ла­да. В ком­на­те ца­рил ху­дожес­твен­ный бес­по­рядок. Чер­ное платье лу­жицей шел­ка ле­жало воз­ле кро­вати. На сто­ле и по­лу ва­лялись смя­тые лис­ты бу­маги, уголь, не­закон­ченные наб­роски. Под­няв один из них, Дет­лафф с изум­ле­ни­ем уз­нал се­бя в бо­евой фор­ме. Ирис все­го один раз ви­дела его та­ким, при пер­вой встре­че с Ре­гисом, и очень ми­молет­но, но страх по­полам с лю­бопытс­твом под­стег­ну­ли цеп­кую де­вичью па­мять.       От­ло­жив ри­сунок, Дет­лафф, на­конец по­вер­нулся ту­да, ку­да спер­ва из­бе­гал смот­реть. К кро­вати, на ко­торой спа­ла Ирис. Чер­ные во­лосы, обыч­но ак­ку­рат­но уло­жен­ные, раз­ме­тались по по­душ­ке, лег­кая мор­щинка меж­ду бро­вями, го­ворив­шая о том, что да­же во сне что-то не да­ет ей по­коя. Же­лание при­кос­нуть­ся к ней - про­пус­тить меж­ду паль­цев прядь ее во­лос, про­вес­ти ру­кой по неж­ной де­вичь­ей ще­ке, по­цело­вать, бы­ло так силь­но, что вам­пир стис­нул зу­бы. Вмес­то это­го он усел­ся в крес­ло у сто­ла, все так же не от­ры­вая от нее глаз и на­чал рас­се­ян­но пос­ту­кивать ког­тя­ми по сто­леш­ни­це. Под ру­ку по­пались чис­тые лис­ты бу­маги. Дет­лафф под­це­пил один из них. Он ни­ког­да не счи­тал се­бя нас­то­ящим ху­дож­ни­ком и ни­ког­да не го­ворил об этом Ирис, но ри­совал неп­ло­хо. Аль­бом с за­рисов­ка­ми, в ос­новном пор­тре­тами Ре­наведд, был без­на­деж­но уте­рян, а точ­нее, ос­тавлен им, ког­да пос­ле ис­чезно­вения де­вуш­ки, он бро­сив все, ки­нул­ся ее ис­кать. И сей­час же­лание за­печат­леть чье-то ли­цо на бу­маге сно­ва приш­ло к не­му.       Глядя на мирно спящую Ирис, он ловил себя на мысли, что не уверен, что готов к ее пробуждению. Еще не зная, какое решение она примет, он готовился к худшему. Возможно, ему не следовало возвращаться, нужно было уйти подальше после разговора с Геральтом. Но ведьмак был прав, ему хотелось зайти дальше в отношениях с ней, хотелось надеяться на этот шанс, насколько незначительным бы он сейчас ни казался.       Вампир выудил из царящего на столе хаоса кусочек угля, внимательно взглянул на Ирис и провёл первую линию. Сперва его жесты были неуверенными, уголь крошился и мазал. Он уже давно не рисовал, предоставляя это делать Ирис. Постепенно мышечная память возвращалась и движения рук становились более точными.       Тишину нарушал только едва слышный шелест бумаги и скрип уголька по ней. Аккуратно, боясь испортить рисунок, Детлафф обозначил овал лица, тонкие брови, застывшие в улыбке губы. Пока он рисовал, девушка слегка повернула голову и на лицо упала прядка волос. Улыбнувшись, вампир перенес ее на бумагу. Эта маленькая деталь теперь придавала образу Ирис кокетливости и мягкой небрежности, делая портрет живым. Обычную ее аккуратную прическу он украсил цветами. Какие бы ей подошли? После всех их разговоров за последние месяцы, он точно знал ответ.       Добавив последние штрихи, Детлафф еще раз посмотрел на рисунок с чувством некоторой обреченности, прежде чем отложить его. Теперь он точно знал, что для него возврата нет и не будет. Всего одним поцелуем и каплей сочувствия маленькая человеческая художница намертво привязала его к себе. Он почти перестал ждать подвоха, готов был снова довериться кому-то без оглядки. В глубине души Детлафф знал, что она – не Сианна. Ирис отчаянно нуждалась в сильном плече, в заботе. Хрупкая и ранимая, как та самая роза, она хотела жить спокойно и заниматься любимым делом. Вот только сможет ли он ей это дать?       В открытое окно подул ветер, едва не сбросив рисунок со стола. Вампир поднялся чтобы закрыть его и остановился, увидев цветущие прямо под окном голубые розы. Детлафф сам долгое время жил в Назаире, настолько, что считал маленькое государство своим настоящим домом, поэтому знал, как тяжело эти цветы приживаются в других местах. Видимо богато удобренная трупами земля смогла достаточно напитать растения, чтобы те зацвели.       Приняв решение, он перемахнул через подоконник, спрыгнув в сад, и сорвал один из цветов. Вернувшись, Детлафф сложил портрет Ирис пополам и вместе с розой оставил на столике возле ее кровати. После этого он с явной неохотой подошел к двери, вышел и бесшумно закрыл ее за собой.       Ирис проснулась в удивительно хорошем настроении, в отличие от предыдущего утра, когда ей было страшно даже выйти из комнаты. В пустом здании, наполненном скрипами и шорохами, ей всюду мерещилась тень Гюнтера О’Дима. Вчера же она целый день рисовала и мило болтала с Регисом, который поделился с ней новостью о налёте на дом Борсоди в Оксенфурте. Ирис где-то уже слышала эту фамилию, но никак не могла вспомнить, и потому решительно отбросила посторонние мысли, боясь испортить картину. Вечером Регис снова распрощался с ней, отправившись по своим делам, оставив, впрочем, одного из своих воронов, который в случае опасности, мог быстро его позвать.       Сон, что она видела, быстро улетучивался, но Ирис помнила, что там был сад, по которому она бродила, осторожно касаясь ярких бутонов и вдыхая лёгкий аромат. Ей даже показалось, что она чувствует этот запах в комнате. Повернувшись к прикроватному столику, девушка на секунду забыла, как дышать.       Там лежала свежая голубая роза и сложенный листок. От знакомого чувства накатила паника, она уже видела это, уже переживала, разве что роза была совершенно другого цвета.       – Нет, – еле выдавила из себя она. – Нет-нет-нет!       Во второй раз она этого не переживёт. Не сможет преодолеть осознания, что её снова бросили. Только теперь виной тому было не каменное сердце возлюбленного, а ее собственные глупые страхи.       Дрожащими руками Ирис достала из-под цветка сложенный листок. В прошлый раз она не прочла письмо, уже зная, что всё кончено и никаких шансов вернуть утраченное счастье нет. С содроганием сердца она медленно развернула бумагу, боясь заглянуть туда, прочесть слова прощания. Но оказалось, что это рисунок, а точнее, её портрет.       Ирис в замешательстве смотрела на него, не зная, что же это означает. Прощание? Попытка извинения? Вот только Детлаффу не за что извиняться. Как можно просить прощения за то, какой ты есть?       Она встала с кровати и осторожно взяла в руки цветок, вдыхая его аромат. Живая, свежая, реальная. Ирис неспешно оделась, чуть помедлив, надела вуаль, не возобновляя траур, а скорее, желая закрыться от всего мира. Девушка вышла на балкон и увидела его.       Вампир сидел на скамейке возле неработающего фонтана, практически незаметный в поднявшемся тумане. Когда-то Ирис любила проводить там время, слушать, как журчит вода, вот только теперь механизм был сломан.       Девушка сбежала вниз, на ходу преодолевая бушующую в душе бурю. На ногах словно выросли крылья, но при этом каждый шаг давался ей с трудом. С одной стороны, она была счастлива, до безумия счастлива, что он не ушёл, как Ольгерд, не оставил её. С другой, Ирис не знала о чём говорить и как себя вести.       Детлафф сидел неподвижно, глядя куда-то сквозь мраморный фонтан, будто сквозь пустое место. Ирис остановилась, всматриваясь в его профиль, губы задрожали, глаза налились слезами. Вампир услышал, как всё ускоряясь, бьётся ее сердце и отвлёкся от созерцания пустоты. Он встал со скамейки, недоуменно глядя на неё.       Та стояла, стискивая в руке голубую розу. Острые шипы вонзились в кожу, на землю упала капля крови, но девушка этого не замечала. Некоторое время она не могла издать ни звука, лишь тяжело дышала, а по щекам покатились слёзы. Детлафф стоял, не зная, как ему поступить.       – Не смей, – наконец выдавила из себя Ирис. – Не смей больше никогда так делать!       Выронив розу, девушка подлетела к нему и обняла. Запустив руки под сюртук, она с такой силой сжала камзол у него на спине, будто боялась, что вампир сейчас исчезнет. Будто смогла бы его удержать, если бы он захотел это сделать.       Детлафф обнял её в ответ, чувствуя, как та дрожит и невольно улыбнулся. Опять он обнимает ее в слезах. Девушка долго не могла успокоиться. Одиночество – ее самый большой кошмар, самое страшное, что только можно испытать. Понимание, что в этом огромном доме ты одна, тебе не с кем поговорить, не с кем поделиться мыслями и чувствами. А потом, когда она теряла сознание от голода в своей постели, понимание того, что никто не придёт, не похоронит и не скажет ни единого доброго слова. Её забудут и прежде всего тот, ради кого она была готова на все. Ирис уже испытала это однажды и не хотела снова через это проходить.       – Я думала, что ты оставил меня, – немного успокоившись, но всё ещё не отпуская его, проговорила она. – Второй раз… Снова, я этого не переживу.       – Я не смог бы так поступить, – тихо ответил он, а потом, чуть помедлив, произнёс: – Не с тобой.       Ирис медлила разжимать объятия, всё ещё не веря, что все хорошо. Вампир же наконец-то держал ее в своих руках, и мог бы простоять так вечно, но дразнящий запах крови путал мысли и понемногу подтачивал разум. Хотелось сперва поцеловать ее руку, а потом слизать с нее алые капли. Но начав, сможет ли он остановиться?       Мягко высвободившись, Детлафф повёл Ирис к дому, на ходу бросив в пространство, что им нужен бинт и немного спирта. Демонический кот появился почти сразу, стоило им зайти в гостиную, а потом так же быстро исчез.       На руке Ирис было три колотые ранки – две на самой ладони, одна на фаланге пальца. Причём сжала она цветок с такой силой, что один из шипов отломился и остался в ране. Аккуратно вытащив его, Детлафф приложил к пострадавшей ладони смоченный в спирте бинт, отчего девушка поморщилась и прикусила губу. Запах крови сменился резким алхимическим запахом и отрезвил его. Взяв бинт, он принялся методично наматывать его ей на руку.       – Мне понравился портрет, – осторожно начала Ирис, уже не в силах сохранять молчание, – Почему ты раньше не говорил, что умеешь рисовать?       – Потому что это просто отдушина, средство для успокоения. Я редко рисую, только если мне очень нравится что-то. Или кто-то, – признался он, завязывая узел на бинте. Повязка получилась кривоватой, но весьма основательной, и глядя на нее, Ирис решила, что у заражения просто нет шансов.       – Прости меня за Новиград, я действовал, не подумав.       – Не надо, - попросила она, положив руку на его ладонь. – Я рада, что ты здесь. Может... начнём всё сначала?       – Только не с самого, – чуть улыбнулся он, и добавил в ответ на ее непонимающий взгляд: – Не хочу найти тебя здесь полумёртвой оттого, что ты решила заморить себя голодом.       Ирис смущённо вспыхнула и кивнула. Тогда она не чувствовала ничего кроме апатии, потеряв надежду, что любовь в силах снова зажечь каменное сердце ее мужа. А проснувшись, вновь ее обрела в лице совершенно другого мужчины, который заботился о ней просто потому, что она в этом нуждалась.       Геральт вышел из корчмы, оставляя за собой Ольгерда фон Эверека и его "Кабанов". Третье желание, загаданное ему колдуном-разбойником, не казалось таким уж сложным, но прощался тот в таком тоне, будто не ожидал увидеть Геральта снова. Чутье подсказывало, что стоит ожидать неприятностей, но кроме этого... Странное чувство свербело в затылке, будто подсказывая, что он что-то упускает.       – Брошенная жена, брошенное поместье, – бормотал ведьмак себе под нос, взбираясь на лошадь. – Холера, где-то это я уже слышал. https://b.radikal.ru/b28/1906/fb/35e578ba37c9.png - портрет Ирис работы Детлаффа. На самом деле художник Nastya Kulakovskaya (Drakonoart) https://vk.com/drakonoart