О чёрном юморе Гарри Поттера

Знаете, Гарри, даже несмотря на всю свою непрошибаемость, холодность и железобетонный авторитет, сотворившихся аки божье благословение в результате съехавших набекрень мозгов, чувствовал боль и обиду. Причем сильную. Он ведь не такой и плохой, правда? Он же вполне себе мирный — немножко подшучивает, может, конечно, местами жестковато, но он же подросток, с кем такого не бывало? А об экспериментах он вообще молчит — да ему за такое руки надо целовать! Он же помогает научному прогрессу, в конце концов поставляет человечеству новые знания, можно сказать, берет на себя весь груз «негуманного поведения», которого как огня боятся нерадивые людишки! Так в чем же его вина? Почему, делая так много для человечества, он повсеместно слышит о себе разные злостные слухи, один страшнее другого? Его не ценят. Гарри абсолютно точно не ценят, как должны были бы. И это задевает нежную душу Гарри. Вот всегда так: проходил он себе тихонько мимо Кубка огня, чтобы попасть в столовую и съесть свой любимый пирог с патокой, никому не мешал, ничего не чудил, а вокруг все кому не лень судачили, что он уже успел выкинуть что-то этакое. И это «что-то этакое» было настолько обширным в словах людей, что банальная бумажка с именем, закинутым в чашу, даже рядом не стояла с другими версиями. Гарри даже со своими немножко покореженными мозгами было невдомек, как люди до такого додумываются. Зачем ему, черт его дери во все щели, закидывать в чашу труп собаки, над которой был проведен обряд экзорцизма, и заставлять ее выпрыгивать с именем каждого чемпиона школы, с прикрепленной на морде табличкой «сюрприз Божий»?! Да, он проворачивал самые разные приколы, иногда даже пожестче, но люди что всерьез такого низкого мнения о его вкусе?! Никаких трупов собак с крестами: он все еще считает себя изысканным и нескучным весельчаком, тянущимся к анатомическим знаниям. И не только анатомическим. И подобная приписанная ему безвкусица только выводит из себя. Но Гарри терпелив и милосерден. Не будет же он целый Хогвартс на органы пускать, в самом-то деле? Поэтому он благородно решил «шутить» по-своему с самыми злостными смертниками разносчиками сплетен — именно так, как он любит: сначала весьма безобидно, чтобы не напрягались сильно, а дальше как по накатанной и посерьезнее. На самом деле Гарри действительно загорелся. Интерес к иностранцам уже поутих, они успели наслушаться о его деяниях и теперь шугались наравне с остальными, а скука все еще цвела и пахла в Гарриной душе. А тут еще и умники нарисовались — смелые, но, к сожалению, совсем не выносливые. Взять, к примеру, того же Эрни Макмиллана: каков был смел да остроумен, разнося всякие неправдоподобные слухи по округе, но стоило Гарри бросить в его сторону достаточно миролюбивую фразу — «Ты смотри, Макмиллан, как бы ты своим лишним весом кровать не сломал, а то даже чарами не восстановишь. Но я сегодня добрый, могу безвозмездно помочь, да и человеческий жир неплохо так на черном рынке оценивается, только выживание не обещаю. Целую неделю магнитные бури бушуют, да и гороскоп предвещает мне рассеянность в эти дни. Но ты не бойся, даже если ты не выживешь, твои органы не пропадут, я о них, как твой друг, позабочусь!» — как у «смельчака» пятки засверкали Молнией Макквином на максималках. Он, конечно, расстроился, но решил продолжить свое нелегкое дело: кто-то да будет достаточно вынослив, чтобы пройти хотя бы первую фазу. Блейз Забини, насчет которого у Гарри были весьма высокие ожидания, действительно повеселил его, хотя тоже продержался недолго и до «жесткой» фазы не добрался. За день до оглашения участников Турнира Гарри дождался, пока Большой зал будет забит под завязку, наколдовал себе слезы и с невиданной драмой в глазах направился к Слизеринскому столу «отстаивать поруганную честь и справедливость».  — Ох, Забини, какой же ты подлец! — Гарри картинно заломил руки, вовсю шмыгая носом и сверкая заплаканным взглядом. — Я тебе доверял, а ты меня предал. Ты обещал помогать мне с исследованиями, а сам под шумок слился. Я знал, конечно, что людям с такими сексуальными предпочтениями доверять нельзя, ведь каким же извращенцем надо быть, чтобы мечтать увидеть Филча у себя в постели, но я благородно закрыл на это глаза, вошел в положение, попытался помочь по-дружески. Я даже уговорил Филча сходить с тобой на свиданку, столько сил угрохал, времени, а ты кинул меня, а потом еще и начал ночевать в комнате Трелони. Больше я не буду тебе помогать, и задницы Филча тебе не видать! И, картинно топнув ножкой в пронзительной тишине, выбежал за пределы Большого зала, даже не смотря на едва дышащего после такого выступления Забини.

***

После вчерашнего происшествия Забини ходил как в воду опущенный, грустный, один-одинешенек, так как остальные избегали его, как какой-то невиданной заразы. Конечно же, Гарри понимал их, а вдруг хотеть Филча — это действительно заразно? Наверное, внезапно захотеть Филча — это самое страшное, что может случиться в жизни каждого человека, поэтому лучше обезопасить себя заранее и оградить от очага заражения. Гарри бы тоже так сделал, хотя и знал что это выдумка, но с Забини он все еще не наигрался. Макмиллан серый и скучный, его даже подкалывать неинтересно, а вот Блейз, небось, еще побрыкается да повеселит. Гарри был рад, он был полон предвкушения, но, оказывается, жизнь полна сюрпризов. Жизнь непредсказуема и страшна, и иногда во всей красе демонстрирует тебе самые темные, самые гнусные куски существующей реальности. Именно такой «кусок» Гарри пришлось познать, когда Забини самолично отыскал его в заброшенном классе, где он иногда играется с трупами пойманных животных, и тихонько спросил его, откуда он узнал о том, что тот страсть как хочет Филча, но спит с Трелони. Гарри знал, что иногда он ведет себя омерзительно. Он знал, что его мечты и желания не совсем сходятся с человеческим понятием нормальности и даже, в некотором роде, приемлемости. Он знал, что не самый достойный человек в этом мире. Но впервые он увидел человека страшнее и омерзительнее себя. Жизнь его к такому не готовила и даже не предупреждала ни разу, поэтому Гарри сделал то, что сделало бы любое живое существо в этом мире: с визгами выбежал из класса, обещая себе больше никогда не пересекаться с самым ужасным чудовищем, которого он видел за все годы своей недолгой жизни.