I hate my half-brother

      Весь последующий день был посвящён подготовке к ужину с семейством Картманов или же, выражаясь правдивей, одного нацистского антисемита и его шлюшной мамаши, о чем я не уставал мысленно напоминать самому себе. Тем не менее, я изо всех сил продолжал молчать и улыбаться: и когда мы покупали продукты к ужину, и когда приготавливали комнату для грядущих гостей. С самого начала я решил, что не могу позволить себе разбить мечты отца, особенно теперь, когда он впервые после расставания с мамой начал выглядеть настолько окрылённым и счастливым. Окунать папу в жестокую реальность было бы эгоистично.       И я терпел. Старался убедить себя в том, что прошло много лет; я вырос, Картман вырос, и, вероятно, перестал быть таким мудаком, каким являлся в младшей школе. Я думал о том, что, возможно, мы сможем стать хорошими сводными братья. Даже несмотря на то, что произошло между нами за неделю до моего отъезда...       Но я отвлёкся. Мы готовились к прибытию гостей весь день, но, тем не менее, когда раздался долгожданный для моего отца звонок в дверь, я не был готов. В тот момент папа заканчивал приготовление гуляша и, положив на стол перепачканное в соусе полотенце, опрометью бросился к дверному проёму. Откровенно говоря, я и не догадывался, что в его возрасте можно двигаться с подобной быстротой. Сам же я сидел в гостиной и пытался привести в порядок окончательно разбросанные мысли. Отложив в сторону научно-популярный журнал, за чтением которого я отчаянно коротал время, я поднялся на ноги и в последний раз окинул своё отражение в большом овальном зеркале. Идеально отглаженная бледно-зеленая рубашка прекрасно сидела по фигуре, тонкие чёрные брюки плотно обтягивали длинные худые ноги, кипа была аккуратно закреплена на непослушных, но тщательно расчёсанных кудрях. Просто, но элегантно. Классика без изюминки.       Тяжело вздохнув, я постарался изобразить на своем лице приветливость и дружелюбие. Получилось слегка натянуто, но сносно.       Тем временем со стороны коридора раздались радостные возгласы в перемешку с тихим женским смехом, и прежде, чем я успел отвернуться от зеркала, в дверном проёме появился мой отец в обнимку женщиной, в которой я не сразу, но признал Лиэн Картман.       Она была практически такой же, какой я её запомнил с тех самых пор, как мальчишкой играл в видеоигры на диване в доме Эрика. Убранные в пучок светло-каштановые волосы, немного беспечная миловидная улыбка на губах. Разница была лишь в едва заметных морщинках, что испещряли высокий бледный лоб, да фиолетовых тенях, что неминуемо залегли под глазами в связи с возрастом и утомлением от долгого пути. -Сынок, помоги, пожалуйста, Эрику выгрузить вещи из багажника такси. Я был бы тебе крайне признателен, - с сияющей улыбкой на губах попросил меня отец, попутно прижимая очаровательно смеющуюся Лиэн к себе за талию. Они выглядели так, будто хотели остаться наедине, и я не мог их в этом винить. Коротко кивнув, я направился к выходу из дома, но остановился, так и не спустившись по ступенькам.       Да, за минувшие сутки я много раз убеждал себя в том, что Картман вырос - со спасающей, но, как мне казалось, весьма пустой надеждой. Где-то в глубине души я по-прежнему ожидал встретить всё того же писклявого наглого поросёнка, возможно, капельку повыше или шире в плечах. Но то, что я увидел, не было Картманом. По крайней мере в том виде, в котором я себе представлял.       Тогда в полуметре от меня стоял крупный, широкоплечий парень с зализанными назад густыми волосами и приятным гладковыбритым лицом.       Помню, когда мы были детьми, Картман часто оправдывал свой лишний вес, называя его мышцами. Но сейчас, окинув долгим взглядом выступающий из-под футболки рельеф его тела, я был вынужден признать, что данное утверждение было как нельзя близко к истине.       Сам не зная отчего, я довольно шумно сглотнул, чем неминуемо привлек к себе внимание Эрика. Согнувшись над багажником с ярко-розовым чемоданом своей матери внутри, он быстро перевел на меня взгляд своих глубоких темно-миндальных глаз, и сколько я не пытался по привычке разглядеть в них былое презрение или насмешку, заметить смог лишь сдержанный культурный интерес.       Однако молчание излишне затянулось, стало неловким, так что мне пришлось своевременно его разорвать, и, сделав несколько шагов вниз по ступенькам, я постарался максимально непринуждённо улыбнуться своему бывшему однокласснику. -Привет, Картман, - коротко проговорил я, практически вплотную приблизившись к раскаленной от солнца поверхности такси. -Здравствуй, Кайл, - вторил мне Эрик в ответ. Его голос был безусловно грубее, чем раньше, но оставался всё таким же тягучим в моменты, когда произносил моё имя. Это было почти ностальгически трогательно. -Давай я помогу с вещами, - наконец, предложил я, быстро начав закатывать рукава своей рубашки. Однако Картман резко прервал меня, положив руку поверх моего предплечья. -Да не надо, я сам. А то мало ли, ещё надорвёшься, - широко улыбнувшись ответил он, быстро стрельнув взглядом по направлению к моим тощим в сравнении в его рукам.       Раньше бы я непременно обиделся на такое, начал ругаться и спорить, но сейчас для подобного не хватало одного важного и крайне значимого компонента, а именно уничижительной насмешки в его голосе . Картман будто бы и впрямь заботился обо мне, и это ни на шутку обезоруживало. Однако, взяв себя в руки, я решительно оттолкнул Эрика в сторону, чтобы затем схватиться пальцами за прорезиненные розовые ручки. -Не надорвусь, - коротко буркнул я, резко дёрнув чемодан на себя. Чёрт, а ведь и вправду очень тяжелый. -Ну-ну, Геракл, как хочешь, - коротко хохотнув, ответил Эрик, делая несколько шагов в сторону дома, - Тогда вверх по ступенькам потащишь его сам.       И прежде, чем я успел возразить или окликнуть его, Картман уже скрылся по ту сторону двери.       Да, сказал я про себя, возможно, я всё-таки поторопился с выводами. В этот момент таксист, очевидно, уставший ждать, пока мы с Эриком закончим свои разборки, громко свистнул, привлекая моё внимание и велев мне, в конце концов, поторопиться. С тяжелым вздохом, я принялся освобождать от вещей багажник его автомобиля.       Мои руки до сих пор пульсировали и горели огнём, когда я опустился на отведённое мне за столом место, а вилка, что я удерживал на тот момент в ладони, ещё очень долго казалась мне ручкой многотонного розового чемодана, который я тащил вверх по ступенькам до самого порога. Картман же сидел у меня под боком, настолько близко, что я то и дело ощущал прикосновение его локтя к моему боку, стоило тому ненароком совершить любое движение. И выглядел он настолько очаровательно невинным, что у меня не нашлось сил отчитать его за то, что он бросил меня там с этой махиной. Особенно при наших родителях.       Между тем папа сидел с Лиэн на противоположном краю стола и выглядел так, будто не замечал никого и ничего, кроме неё. В оправдание Мисс Картман стоит заметить, что и она казалась не на шутку заинтересованной в моём отце, так что, наверное, и шлюхи могут влюбляться.       Картман же с каждой минутой всё больше и больше меня поражал: ел он аккуратно и по всем правилам этикета, во время беседы негромко смеялся там, где это было нужно, и даже похвалил стряпню моего отца. Ну просто ангел, а не человек. Я же до сих пор не мог понять, было ли это следствием взросления или всё-таки безбожного и крайне талантливого лицемерия. Однако не улыбнуться, глядя на такого обновленного Картмана, я просто не смог. Не важно, играл ли он на публику или нет, не каждый день ты увидишь, как некогда заядлый антисемит мило ведёт беседу за одним столом с ортодоксальным евреем. И не каждый день думаешь о том, что когда Картман улыбается, вот так просто, не изображая на своём лице насмешку или ухмылку, то он кажется очень даже милым. -А Эрик уже такой взрослый, ну просто самый настоящий мужчина! - между тем внезапно заметил мой папа, переведя взгляд на увлечённо жующего сына своей возлюбленной, - А ведь я помню его ещё совсем ребёнком. Сейчас, за ним наверняка девчонки табунами бегают.       Услышав подобное предположение из уст моего отца, Картман ни с того ни с сего подавился едой и громко закашлялся; в уголках его глаз мгновенно проступили небольшие капельки слёз и мне пришлось быстро поставить под руку Эрика стакан с лимонадом, чтобы тот не задохнулся окончательно.       Несколько смущенный подобной реакцией с его стороны, папа быстро перевел взгляд на свою возлюбленную в поисках ответа. -Мой Эрик - гей, - после небольшой паузы спокойно пояснила Лиэн, попутно отправив небольшой кусок гуляша себе в рот.       Внезапно мой отец осёкся и потупил взгляд в узорчатую поверхность скатерти. Воцарилась тишина.       Мисс Картман всё так же невозмутимо продолжала трапезу, всем своим видом показывая, что если моего папу с его еврейскими догмами что-то не устраивает, то это полностью его проблемы и им не по пути. В прочем, и сам Эрик, стоило тому хоть немного восстановить дыхание, тут же изобразил на лице абсолютно бесстрастное выражение и стал выглядеть так, будто произнесенные слова его практически никак не касались, так что, возможно, сиди я от Картмана чуть подальше, хотя бы на пару сантиметров, я бы ни за что не заметил той мимолётной неловкости, что на несколько мгновений вспыхнула в его глазах. -Ох, ясно...А парни? - произнёс, обратившись к Эрику, мой отец, в попытке прервать затянувшуюся неловкую паузу. Осторожно утерев салфеткой пухлые губы, Картман натянул на лицо широкую, но немного печальную улыбку, прежде, чем ответить на его вопрос. -Никак нет, мистер Брофловски. Пока никого нет, - наконец, произнёс он с лёгкой хрипотцой. Не знаю почему, но это заставило меня нахмуриться. -Что ж, будем надеяться, что это ненадолго, - негромко заметил мой отец, подняв бокал с вином на уровень своих глаз, - За семью.       Этим словам вторил дружный хор из трёх разношёрстных голосов. Раздался звон хрусталя, все чокнулись. Далее никто не поднимал эту тему, и лишь я до самого конца ужина не мог избавиться от липких и тягучих, словно мёд, мыслей на этот счёт. Слишком уж неожиданной стала для меня данная часть трансформации Картмана.       Без аппетита ковыряя вилкой в еде, я изредка косился в его сторону и ощущал себя самым настоящим параноиком, что отказывался признать очевидные изменения в человеке даже, когда тот чуть ли не костьми ради этого ложился.       Проблема была в том, что я смотрел на Картмана и не видел того самого Картмана. Антисемита, что теперь ни отпускал ни единой шутки про евреев. Гомофоба, который сам оказался геем. Сексиста, что ради матери был готов проделать столь длинное путешествие из самого Колорадо. И это было одновременно облегчающе...и немного грустно. Словно того, кого я знал много лет, настоящего живого человека, с его недостатками и изюминками, заменил кто-то совсем другой - гораздо более идеальный, но оттого чужой и неприятный. Чёрт, он ведь за всё это время даже ни разу на наорал на свою мать!       Однако дальше обдумать происходящее я не успел, ибо последний опустошенный бокал вина негласно оповестил всех об окончании нашего первого совместного ужина. Со временем вся посуда очутилась в мойке, остатки еды перетаскали в холодильник. Нас же с Картманом попросили перемыть тарелки, и хотя Лиэн поначалу вызвалась нам помочь, мой отец тут же мягко настоял на том, что «мальчики и сами справятся». Наверное, он хотел, чтобы я заново сдружился со своим возможным сводным братом. Не вижу смысла его винить.       Когда же мой отец ненавязчиво увел мисс Картман вверх по лестнице и мы остались с её сыном совсем одни, в некогда оживленной кухне мгновенно повисла нерушимая тишина.       Я перемывал тарелки, Картман - протирал и ставил их на подставку. Изредка наши пальцы соприкасались, и это добавляло в атмосферу взаимной неловкости очередную жирную каплю. Столько всего произошло за минувшие с момента моего переезда пять лет, столько всего можно было бы обсудить, рассказать, но ни я, ни он попросту не знали, с чего начать, и оттого продолжали никому не нужную игру в молчанку; Эрик пристально смотрел на свои руки, сжимающие мокрое от воды полотенце, а я - в окно, вглядывался в темноту, но, что иронично, видел лишь задумчивое лицо Эрика в засвеченном отражении на стекле.       Внезапно, когда практически вся посуда была уже перемыта и стояла на подставке, едва заметно сверкая от влаги, я поймал на себе решительный взгляд Картмана. -Мне вот интересно, Кайл, - неторопливо начал он, натирая сразу несколько вилок до скрипучего блеска, - это Флорида сделала из тебя такого жида или просто само время пришло? -Что?! - резко переспросил я, бросив на него снизу вверх оскорбленный взгляд. Эти слова настолько не стыковались с тем Картманом, которого я видел на протяжении всего вечера, что я просто не мог не почувствовать себя обманутым, уязвленным и вместе с тем - правым. Ведь, ага, я же не повелся! Я знал, знал, что это всего лишь маска, что он всё такой же!       Лицо Эрика оставалось серьёзным, в прочем, как и в те моменты, когда он говорил мне самые мерзкие, пошлые и неприятные вещи. Его взгляд полыхал огнём презрения и насмешки, однако мне казалось, что в нём по-прежнему чего-то не хватает. Какой-то...былой искры что ли. Словно Эрик и сам не до конца понимал, для чего он вообще это произносит.       Тем временем, Картман продолжал: -Нет, ну, ты, конечно, и раньше был мелким жидёнком, но сейчас...посмотри на себя, просто копия папаши! Разве что нос чуть-чуть поменьше. И где ты достал эту шапочку? Я слышал, что вы, евреи, ради неё должны семь дней отсасывать раввину, это правда, Каел?       Я до побелевших костяшек сжал пальцы на волокнистой поверхности губки, так, что несколько капель пены брызнули во все стороны. Одна из них попала на окно. Но я молчал, стоически не произносил ни слова, потому что не хотел вновь вступать в его глупую игру. Где-то на задворках сознания я продолжал уверять себя в том, что если молчать, то ему надоест, что мы смогли бы жить мирно, если я сейчас потерплю, что мы уже взрослые, что мы уже взрослые... -Знаешь, и всё же, мне кажется, что дело в городе, - тем временем продолжал Картман, облокотившись копчиком на край стола, - Пока мы с мамкой ехали сюда, я приметил целых три синагоги! При чём одна - в вашем районе. Думаю, в Южном Парке у тебя был бы шанс, пусть и крошечный, вырасти нормальным человеком, но здесь...нет, только жидом, конечно же, только жидом. Отложив в сторону губку, я резко развернулся к нему всем корпусом. -А твой папаша... -Закрой свой поганый рот, Картман!!! - неистово завопил я, со всей силы шандарахнув ладонью по столешнице. На несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь звоном пошатнувшейся от удара посуды да моим собственным тяжелым дыханием. Краем глаза я заметил, как на губах Эрика расцвела едва заметная довольная усмешка. Значит, именно этого ты и добивался, да? Чтобы я сорвался, чтобы первым начал эту бойню. Ну, хорошо. Война так война, Картман. Смотри не пожалей потом о принятом решении... И , не дожидаясь, пока Эрик соберётся сказать что-нибудь ещё о моей национальности или внешнем виде, я быстрыми шагами направился к себе в комнату и громко захлопнул за собой дверь.