Запретное

       — То есть как рассказал?! Дайго кинулся на Шу и схватил его за горло, пытаясь задушить. Здравомыслящие Ходзи и Вальт попытались оттащить его, но у них не очень-то получалось. Тот вцепился в альбиноса мёртвой хваткой и всё сильнее сжимал пальцы, шипя задыхающемуся прямо в лицо        — Как ты мог, ты... Ты прекрасно знаешь, что теперь его точно убьют! Раз ты его не мог защитить раньше, что будет с моим другом теперь?! Перельноволосый попытался ответить, пока его не задушили, хотя воздуха не в лёгких почти не осталось. Оторвать руки Курогами от себя было бы безрассудно, потому что тот в любой момент мог свернуть ему шею.        — Для этого и рассказал... Чтобы защитить... На земле его по-любому поймают! Или же... Ему всю жизнь придётся прятаться... В подворотнях... Его. Надо вернуть.. К нему домой! Демон выпустил из рук шею альбиноса. Тот закашлялся и немного отполз, но как только сделал нормальный вздох, с размаху ударил его в скулу. Тот упал, но не проронил ни звука. Остальные были в шоке, а Аой почти не понимал, из-за чего дерутся его друзья. Кровавый демон закричал на неподвижно лежащего на полу Дайго.        — Считаешь, я такой же, как и ты?! Не могу принять сложных решений, если они мне не по нраву?! Вальт обязан вернуться в Рай, он там будет в безопасности. Плевать на последствия. Обескураженный темноволосый демон тихо всхлипнул        — Он... Хоть знает, что...        — Не знает и знать не должен! Если хоть кто-то из вас ляпнет это, я ему язык с корнем вырву.        — Я не согласен! Что вы от меня скрываете?! Вальт был разозлён и расстроен, а альбинос выглядел так, будто он несёт траур. Его одежда, в которой всегда преобладали тёмные оттенки, дополняла это ощущение. Гости поступили головы. Все, кроме кареглазого знали что-то такое, что алоглазый не хотел раскрывать. В какой-то момент Вакия решил, что они уже достаточно долго молчали.        — Может, начнём уже готовиться? неверный не будет ждать, пока мы закончим чайную церемонию. Аой сел на диван, так как он ни малейшего понятия не имел, что от него требовалось. Остальные же разбрелись кто куда. Дайго пошёл в подвал, Шу на кухню, Кен в спальню, а Вакия с Ходзи остались в гостинной и стали открывать в стене потайные магические двери, через которые Вакия доставал странные амулеты, предметы и мешочки. Вскоре из кухни вернулся Куренай с аптечкой, лаконично сказал Аою, чтоб он снял толстовку, а сам надел свои медицинские перчатки. Муросаги и его друг всё ещё обыскивали магические порталы, и кареглазый засмущался.        — А это обязательно? И вообще, зачем ты всегда надеваешь перчатки, когда лечишь меня?        — Кровь ангела, даже с амнезией, опасна для демона. Раньше, если бы она попала на меня и вызвала бы ожёг, ты мог бы о чем-нибудь догадаться. Сейчас это уже не важно, но тебе тоже не желательно, чтобы на тебя попадала моя кровь. Снимай толстовку, мне нужно осмотреть твою спину. Аой нехотя согласился. Пока демон холодными пальцами изучал поверхность давно заживших ран, что-то мажа неизвестной, но тёплой жидкостью, где-то мягко надавливая, Вальт от смущения инстиктивно прижимал к груди предмет гардероба, который с него почти насилтьно стянули. Тем временем, со всего дома сползлись друзья, каждый из которых вернулся с тем, за чем он уходил. Дайго принёс стопку явно очень тяжёлых и старых книг, Кен достал из шкафа несколько бесформенных тряпок, которые и названия-то не имели, а Вакия и Ходзи достали из потайных лазеек кучу магических причендалов, всех назначений которых, наверное, даже не знали. Ангелу не понравилось снова ощущать невольным гостем Масонской ложи и он, наконец, поинтересовался происходящим вслух. Вслух, потому что уже минут пятнадцать не врубался, куда, а главное, почему так срочно его стараются запихнуть.        — Эм... Господа загадочные, вы меня, случайно, не в жертву собираетесь принести, чтоб отпереть врата Ада, или куда там ещё? А то у меня есть кое-какие подозрения, что вы что-то задумываете, что будет не совсем в мою пользу! На шутливые подколы друга, перельноволосый демон холодно рыкнул.        — Не до шуточек. Заткнись, или я приклею твой бескостный язык к зубам. У синеволосого в нутри всё похолодало, словно с голосом, отливающими холодным, яростным блеском платины, в голову и в сердце ворвалась безжалостная вьюга, выдувающая всё живое. Невольно он ощутил себя на месте Дайго, когда Аой впервые увидел встречу этих, казалось бы, таких похожих, но абсолютно разных существ. Холодные слова ядом растекались по венам и мышцам, заставляя тело онеметь, в ожидании удара.        — Хорошо… Прости, я не хотел. Мешать... Больше не буду. Затравленный голос предательски выдал своего хозяина, вызвав сочувствие и праведное негодование по отношению к Куренаю даже у такого демона, как Вакия, обычно притворяющемся, что его почти никто не интересует. Но выражение лица парня с грязно-белыми волосами по-прежнему ничего не выражало. Кареглазый не преследовал цели расторгать кого-то, он просто не умел сдерживать эмоции, за что нередко расплачивался. Уже без пассивной агрессии в горле, альбинос заявил, что им надо перейти как можно дальше, тем более, что снег не подходит для проведения обряда, а в помещении открыть партал между измерениями не возможно. Взяв из руки Ходзи один амулет, немного проходивший по на клык, просто резанул воздух, почти от потолка до пола начертив невидимую линию. Но невидимой она была не долго. Вспыхнув уже привычным алым, но гораздо более жарким пламенем, в пространстве оказалась уская трещина. Шу уверенно подошёл к ней вплотную, вцепился пальцами в краи разлома и, сильно нажав на них, увеличил ширину площади, от которой исходил почти бардовый жар. Ангел, до этого дня не видя ничего подобного, застыл в немом изумлении. Но его восхищение прервалась с сильным толчком в спину. Он летел навстречу красному, как кровь, зареву, а затем... Закрыл глаза, испытывая страх, даже ужас, перед неизвечтным желая себе выжить.

* * *

Открыл глаза он только через минуту, когда понял, что его жизни нет угрозы. Вздохнув, он поднялся и осмотрелся. Его окружала не обычная зима, и он не стоял посреди леса. Вокруг него бушевало жаркое, сухое, но непривычное лето, он видел вокруг себя незнакомый город. Дайго беззвучно подошёл со спины        — Это Австралия. Да, далеко же он нас закинул! Альбинос тоже поровнялся с ними.        — Тут тепло и место есть. Согласись, в пустыне не было бы удобно. И он пошёл дальше, игнорируя своего друга. Тот было решил, что альбинос его игнорирует из-за того, что он отверг его чувства, но вспомнив, что тот сам его успокаивал, утверждая, что это ничего не изменит, что он всё равно будет всегда рядом, он передумал. Но что-то неприятно ворочились внутри, жгло и царапало лёгкие. Смутная, не оформленная мысль копошилась не давая вдохнуть и спокойно идти вперёд. Но синеволосый отбросил всё неприятное. Что может быть неприятного? Ему вскоре вернут его жизнь, его любимых, и по-настоящему его имя. Он перестанет быть безродной сиротой и обретёт возможность летать. Парень с детства мечтал коснуться крылом холодного и воздушного облака, его фантазии всегда переносили в иные миры. Более совершенные, где все жили в мире и согласии. Его размышления были прерваны несмелым вопросом Ходзи.        — Вот, место открытое и безлюдное, оно подойдёт? Вакия похвалил друга за наблюдательность и они все пошли туда, куда указал человек, не обращая внимания на недоумение Аоя. Дайго, Кен и Вакия встали в форме правильного треугольника. Вальт молча отошёл в сторону к Ходзи, ведь ангел им не так уж и нужен. А зачем тогда им помогать ему? Размышления кареглазого были заброшены, так как поодаль происходило завораживающее действо. Альбинос читал что-то на латыни, остальные вторили ему и вокруг них сгущался странный свет. Как через помехи мелькали их истинные сущности. Всё в радиусе семи метров закрылось полупрозрачным тёмно-фиолетовым куполом с изумрудными вкраплениями. В трёх метрах над землёй возникла чёрная точка. По прозрачному чистому воздуху, как по тонкому нояборьскому льду стала угрожающе ползти к земле трещина. Синеволосый испытывал ужас глядя на неё, словно это не неподвижный раскол, а ядовитая, чернее и холоднее зимних вод, змея, медленно и коварно подползающая в высокой траве к своей жертве. Парень попытался спрятаться от неизвестного и пугающего за человеком, но он не смог оторвать взгляд от черноты, приближающейся к земле. Его тянуло к безумию, которое овладевало всеми. Как загипнотизированный, даже он стал повторять за остальными непонятные слова гнетущие его сознание, не сводя глаз с кровавого демона. Тем временем тьма достигла земли и стала чёрным машинным маслом растекаться по сухой траве, отвоёвывая у света дня пространство сантиметр за сантиметром. Вдруг Куренай вместо бормотания выкрикнул последнее слово громко и чётко, так, что даже Смерть, несущая страх, ужаснулась бы. В его руках из неоткуда появился тонкий, искуссно сделанный посох, холодной сталью остужая вгляды и чувства тех, кто осмелиться на него посмотреть. Парень воткнул его у самого края черноты и разлом резко, с хрустом переломаных костей, расширился, превратившись в огромный портал. Из него мгновенно вырвалась раскалённая пещаная буря, способная сдуть с лица земли всех слабых и мёртвых внутри, но демонов это не касается. Они смогли удержать Землю во время войны, а сами они точно отказываться от второго дома не собирались. Шу даже не зажмурился, спасаясь от пыли, словно и не заметил бешеного воя сухого, огненно-горячего ветра. Всё кончилось также быстро, как и началось. Песок из иного мира осел, словно поток воздуха обрубили и лёгкие пещинки стали каплями тяжёлого свинца. Тёмный купол клоками растаял над головами друзей и вся магия ушла в портал. Альбинос обернулся лицом к кареглазому. Весь бледно-серый, как лист бумаги, взерошенный, с потемневшими бордовими глазами и смертельно усталый, он попытался искренне улыбнуться. Но в этой улыбке была только благодарность и безумная боль, но ни капли счастья.        — Вальт, думаю, тебе пора.