***
Ньют должен был догадаться, что так всё и закончится. Лишь на секунду он поверил, что прошлое можно вернуть, когда Элеонора рассмеялась, со смешанным чувством — весёлого удивления и смятения, — глядя на извивающегося Мурлокомля. Но что он планировал делать дальше? Ответа у него не было. Ньют не думал о том, что будет после: всегда существовала только минута возвращения мисс Нокс. Ещё будучи подростком, Скамандер воображал, как найдёт её — где-нибудь во льдах или в джунглях, пещере или Сахаре, столкнувшуюся с непреодолимым природным препятствием… с чем-то таким, что не позволило ей вернуться в Хогвартс — вернуться к нему. Наверняка — думал Ньют, — она находится в плену и не может даже послать весточку, но ждёт — точно ждёт! — что её найдут. Он представлял: вот она видит его, и улыбка касается её потрескавшихся губ, а следом звучит усталый счастливый голос: «Как же ты долго, Ньют». Именно тогда он бы обнял Элеонору или она — его, и мозолистые пальцы взъерошили бы ему волосы. С пятнадцати лет до сегодняшнего дня одно видение — мисс Нокс в кольце его рук; застывшее мгновение, и ничего больше. Реальность оказалась совсем другой. — Мистер Скамандер, мне правда… правда пора. А чего он ожидал? Что, увидев его, Нюхля, даже Мурлокомля, она вдруг решит остаться? О Мерлин, Элеонора же совсем ничего не помнит! Безусловно — волшебство притягивает, но оно же и отталкивает. Доказательство — зловещая дымка в её глазах. Туман скрывал всё. А может, и не в нём было дело, а просто Ньют слишком хорошо знал — помнил — мисс Нокс. Зачарованность, конечно, мешала Норе вернуться к себе прежней, но не большая ли вина лежала на ней самой? Её меланхоличность, желание всё взвесить и обдумать — всё это смущало сердце Элеоноры. Волшебство — это, наверное, прекрасно. Но как же решиться, как отпустить то, кто она есть теперь, ради того, кем была раньше? И всё же вместе с этим вопросом невольно всплыл другой: неужели её новая тихая и одинокая жизнь стоит печали в глазах этого мужчины? Взгляд Ньюта ежесекундно разбивал ей сердце. — Я понимаю, — сказала Нора, внезапно ощутив, как пересохло в горле. — Что для вас это… и для меня тоже… — она вздохнула: — Мистер Скамандер, поверьте, мне очень… Это просто слишком неожиданно. Ответ получился невнятным, и они оба это знали. Нора снова открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не сумела найти нужных слов: это никогда ей не удавалось (особенно на тех давних уроках, пусть она их и не помнила!), и вот они вновь её подвели. Но выражение лица сказало о многом. Вот, чего никогда нельзя было отнять у Элеоноры — всё невысказанное тут же отражалось на её лице. Она была точно открытая книга, и за это неловкой учительнице прощали многое: и разбитые колбы, и учеников, оцарапанных в «схватке» с «дружелюбным малышом джарви (2)»; за это всё простилось и сейчас. У Ньюта зачесались руки прикоснуться к ней, однако ниффлер его опередил. Зверёк потоптался на месте и, обратив на себя внимание, протянул к Норе лапки. Нокс оттёрла ладони о пальто, испачканные в земле после ловли Мурлокомля (грязь под ногтями так и осталась), прежде чем взять зверька на руки, и посмотрела ему в глаза. Взгляд у неё сделался то ли смятенным, то ли виноватым, то ли сердитым — а может, всё сразу. — Я же не могу просто поверить в это, — сказала она нюхлеру. Тот вытянул шею и почти ткнулся клювом ей в нос. — Волшебная школа? Учительница? — Нора мотнула головой. — По-вашему, я должна прямо сейчас всё бросить и отправиться… куда? «Но вы уже всё бросили, давным-давно, — подумал Ньют. — Почти никогда не покидали замок и вдруг — переступили порог и исчезли, оставив свой кабинет, должность, существ — всю свою жизнь. И вы… бросили меня». Ему отчаянно захотелось сказать это вслух, но он не смог — не смог упрекнуть её. Нюхль, крепко вцепившийся в ворот пальто Элеоноры, отвернул на мгновение голову, чтобы взглянуть на молчащего Ньюта, и издал возглас — сердитый и тоскливый. «Точно, дружок. Бросила нас». Руки Норы сомкнулись крепче вокруг маленького тельца зверька, и она прижала Нюхля к себе, ощущая, как сильно он дрожит, издавая глухие звуки. Ей казалось, её и саму сотрясает дрожь: что-то в ней грозило проснуться, но пока только ворочалось, тревожа душу. При взгляде на неё сердце Ньюта разрывалось. Для него всё предельно просто: с того самого момента, как он ворвался в кабинет и откликнулось ему только эхо, Скамандер жил ожиданием этой встречи. Но какой потрясённой должна ощущать себя Элеонора? Ещё вчера ей казалось, что годы утекают так же, как у миллионов других людей; растворяются в прошлом, но прошлое остаётся в памяти. И тут появился он — и оказалось, у неё и не было никакого прошлого, кроме того, что закончилось пятнадцать лет назад. Мир жил, а она — как трудно представить! — нет. Элеонора была волшебницей, когда исчезла в 1912 году, и вдруг — 1927 год. И кто она теперь? Она ведь всё ещё кто-то? Какова разгадка? Не будет ли она настолько страшной, что в результате пятнадцать лет вернутся, обрушатся лавиной, погребя её под собой? Наверное, это очень страшно, когда твой мир переворачивается с ног на голову. — Вы действительно хотите уйти? — спросил Скамандер. Её молчание было невыносимо. Взгляд у Норы ровно такой, каким представлял его Ньют в далёком 1912-м, когда вбежал в класс, ожидая застать мисс Нокс сидящей за своим столом. «Всё хорошо». Девушка подошла к нему совсем близко. Затем перехватила ниффлера одной рукой и вторую протянула мужчине, мягко сжав его рукав. — Нет, — просто сказала она. — Но это был очень странный день. И мне бы хотелось подумать обо всём в спокойной обстановке. Ньют… — Элеонора впервые за время их «второго знакомства» позвала его по имени. — Возможно, вы и впрямь меня знаете, а я знаю вас. Но мне трудно вспомнить. Трудно понять, где правда. И я не могу сходу решить, как поступить. Я не из тех… — …кто легко решается на приключение, — Ньют накрыл её руку своей и, глядя в пол, подумав, негромко добавил: — Ничего, мисс Нокс. Я могу подождать ещё немного. Элеоноре не хотелось отнимать ладонь. Что-то в ней на мгновение зашевелилось — какое-то слабое узнавание. Прикосновение Ньюта оказалось ей знакомо, и она боялась — и момента, когда она перестанет его чувствовать, и того, что этого не случится. Прошлое и настоящее столкнулись в обычном соприкосновении рук. Элеонора высвободила ладонь и, осторожно отцепив коготки Нюхля от своего воротника (тот, почуяв грядущее расставание, вцепился в неё с небывалой силой), протянула зверька Ньюту: — Позаботьтесь о нём, пока я не вернусь. Хорошо? Если бы она только знала, какое значение имеют её слова! Ведь этим он и занимался все пятнадцать лет и говорил себе то же: «Пока она не вернётся». Скамандер покачал головой: — С вами Нюхлю будет лучше. Вам не нужны воспоминания, чтобы заботиться о нём. К тому же, — тень улыбки тронула его губы, когда ниффлер, поняв, что его собираются оставить, вцепился в пальцы Норы, — хоть мы и прожили с ним столько лет, он так и остался вашим. Ньют знал, о чём говорит: в отличие от него, Нюхль так и не понял, что Элеонора, возможно, никогда за ним не придёт, и не понимал этого ещё много лет. Он всегда улепётывал, стоило мужчине отвернуться. Скамандер знал: тот обязательно вернётся. Во всём мире у них обоих больше никого не было. Это нечестно по отношению к семье Ньюта, но он так чувствовал и не мог считать домом место, где нет Нюхля. Наверное, ниффлер склонялся к тому же. Элеонора ответила не сразу. Она стерпела, когда Нюхль, вновь прижатый к груди, крякнул на неё и ущипнул за кожу чуть ниже горла. Нокс перевела задумчивый взгляд со зверька на мужчину и обратно, а потом улыбнулась: — Это не так, — наконец сказала она, — если всё правда, значит, Нюхль уже давно… не мой. И если на то пошло, не думаю, что он вообще когда-то был моим, — оба, Ньют и Нюхль, открыли рты, чтобы возразить, но Нора заставила их потерять дар речи, даже не воспользовавшись заклинанием немоты: — Думаю, он всегда был нашим.***
Несколько дней спустя Может, Элеонора и не способна многое рассказать о своём прошлом и о себе в целом, но одно она знает наверняка: ей нравятся воскресные чтения в библиотеке. Детские лица, взирающие на неё с неприкрытым любопытством, с первого дня работы придавали жизни особый смысл. Нора не понимала в чём дело, точно не в том, что она хотела завести собственную семью. Нет, абсолютно — но эти два часа в неделю возвращали что-то давно утраченное, навевали ностальгию по тому, о чём она даже не помнила. «Возможно, — подумала девушка. — В той школе я чувствовала себя так же». Ньют сказал, она рассказывала своим ученикам о волшебных существах. Наверное, Нора их даже любила… и наверное, многие из существ умерли, а дети давно выросли… Она совсем не хотела об этом думать. Пятнадцать лет — а ведь Элеонора, если верить Ньюту, совсем не изменилась. Если бы она постарела, если бы чувствовала, что прожила эти годы, ей было бы не так страшно. Но время шло, всё менялось, и только она остановилась. — Элеонора? — неуверенно позвала крошка Золла. Нокс встряхнулась и снова взглянула на детей. Да — это точно «её» дети, настоящие, не исчезнувшие в дымке пятнадцатилетней давности. Они здесь, и она здесь. — Нора заснула, — захохотал Джимми. — Это всё дым из трубки гусеницы… пф-пф-пф! Дети всегда смеялись над всякой ерундой — и отвлекали её. Она улыбнулась и перевернула страницу «Алисы в Стране чудес». Нюхль на столе, спрятавшийся от посторонних глаз в «свитом» из пледа «гнезде» следил за каждый её движением. — Почему гусеница курит? — спросила Эмми, подруга Золлы. — Я как-то увидела гусеницу у нас в саду и попыталась дать ей папину трубку. Но она свернулась в кольцо и… ну не знаю, это потому… — Потому что ты ду-у-ура! — протянул Джимми, и все снова засмеялись. — Джимми, — одёрнула мальчика Элеонора. — Не обзывайся. К тому же, — продолжила она, глядя на Эмми, — наверное, это была гусеница из семейства некурящих. — Вот видишь! — победно крикнула Золла, заступаясь за подругу. — Из семейства некурящих? — с сомнительными нотками в голосе сказал другой мальчик, Адам. Нора зевнула, бросив быстрый взгляд на настольные часы подле нюхлера. Часы воскресного чтения почти истекли, и на удивление она была даже рада. Обычно это время позволяло ей забыть о будничности жизни, погрузиться в удивительный мир, но сегодня… у неё был свой мир, не так ли? — Так. Кто хочет сладкого, пока ждём родителей? — спросила она, впрочем, зная ответ наперёд. И действительно: дети, голося, бросились из читального зала в маленькую комнатушку, где их привычно ждали булочки в виде ниффлера. Элеонора обычно всегда к ним присоединялась, но не сегодня: ведь её нюхлер уже высунул нос из «гнёздышка», с неодобрением провожая взглядом ораву детей. — Они тебя утомили, малыш? Девушка погладила Нюхля по макушке, но тот на удивление почти не отреагировал на ласку. Взгляд его зацепился за дальнее кресло у окна. — Что такое? — начало было Нора, но запнулась, заметив, что в кресле кто-то сидит. Нокс молча подошла к окну и склонилась над спящим мужчиной. Умиротворение на лице Ньюта заставило её сердце сжаться. Она познакомилась с ним — по её памяти — несколько дней назад и не видела его с того момента, как попросила дать ей время всё обдумать. И всё-таки, глядя на то, как трепещут во сне ресницы, на приоткрытый рот, Нора его помнила. Усевшись на подлокотник кресла, девушка смотрела на мужчину, но видела мальчика. Мальчика, прятавшегося в совятне, думая, что она не видит; находившего её волшебную палочку в груде непроверенных тетрадок на рабочем столе; помогавшего чистить клетки и кормить существ. Нет, воспоминания не вернулись, но, перебирая в уме то, что успел рассказать ей Ньют, она с лёгкостью могла это представить. Они и впрямь когда-то были. Возможно, их призраки всё ещё бродят по классу (скажи это слово, Элеонора) Хогвартса — не умея сойтись, но и не в силах расстаться. «Господи, — подумалось ей. — Пятнадцать лет!» Для неё, стало быть, миг, не запомненный и безвозвратно ушедший, а для него? Кого ещё она забыла? У неё была семья, родители? Друзья? Кто-то же её искал? Что случилось со всеми этими людьми? Если она сбежит и теперь, не узнав правды, кем это её сделает? Что будет с этим одиноким мужчиной, выросшим из оставленного ею мальчика? «Я правда оставила тебя одного?» — нет-нет, неизвестно, что произошло на самом деле. Нора ушла по своей воле? Но не могла же она уйти, не имея намерения вернуться? Ведь ей нужно было вернуться. Даже сейчас девушка ощущала эту потребность — возвратиться. Где-то там, среди лондонских лесов, далеко от взоров простых людей, стоит её дом; а часть этого дома мирно спит в кресле в старой библиотеке, где она работает, и одним своим присутствием волнует и зовёт, и просит, и… — Мисс Нокс? — она и не заметила, как Ньют проснулся. — Ньют, — сказала Нора, и слабо улыбнулась: — Ты снова меня нашёл. Скамандер приподнялся, чтобы лучше разглядеть её: — Вы что, плачете? Она покачала головой: — Просто думаю о том, что же всё-таки случилось. Пытаюсь найти ответ. Не знаю… Думаешь, я сама куда-то поехала? Но куда? Да и как бы я решилась отправиться куда-то одна… Некоторое время Ньют молчал, явно решая, что сказать — смиряясь с мыслью, что, кажется, теперь Элеонора точно ему поверила. И билась над загадкой пятнадцатилетней давности, так же, как и он, сталкиваясь с непреодолимыми «если». Как она могла добровольно уехать из Хогвартса, если даже встречи в Министерстве магии казались ей дальним путешествием? Ньют не хотел говорить то, о чём думал уже давно: — Может, поэтому вы и боялись приключений, — во рту стало сухо. — Может, вы знали, что, если отправитесь навстречу им, то в конечном итоге не захотите возвращаться. Он не видел у неё такого удивлённого лица ни когда сказал, что она — его исчезнувшая учительница, ни когда признался ещё в начале четвёртого курса о своём страхе перед фестралами [3] («Ты ведь знаешь, что это они тащат кареты, которые везут студентов в Хогвартс?» — «Что? Быть не может!» — «Что ж, я рада, что ты их не видишь. Не хотелось бы увидеть тебя в первый учебный день без сознания» — «Мисс Нокс!»). — Ньют, — Нора тронула его за руку. — Я мало чем могу тебя утешить. Но одно знаю: я хотела вернуться. Что бы ни случилось на самом деле… Я верю, что не бросила бы тебя. Только не так. Нет, только не так. Нюхль подобрался к ним совсем близко, взобрался на штанину Ньюта и уселся к нему на колени, переводя взгляд с одного человека на другого. — Поэтому не нужно больше бояться. Вам обоим, — Элеонора согрела улыбкой и нюхлера, и мужчину. — В этот раз я не исчезну. И мы узнаем правду. Вместе. «Ньют, тебе приснился плохой сон. Посмотри: вот она я. Видишь? Всё хорошо». Ньют сжимает ладонь Норы и наконец действительно верит и чувствует, что проснулся.