Back to You

На Земле-2 идёт дождь. Он падает с тёмных, затуманенных небес крупными каплями, и эти капли с грохотом разбиваются об асфальт, крыши домов и людей. Барри стоит под дождём, позволяя воде течь по его лицу. Он шумно дышит, глубоко вдыхая влажный воздух, который оседает на его лёгких. Свободен. Неужели он наконец-то свободен? Свободен. Как же ему нравится это слово. Свободен. Дождь усиливается. Вода впитывается в ткань джинсов, мочит волосы и заливается за воротник, заставляя кожу покрываться мурашками. Барри вздрагивает и несколько раз моргает, приходя в себя. Он оглядывается. Он стоит там же, откуда ушел. За его спиной — тёмное здание лаборатории, а впереди — слабо видные огни ночного города. Барри глубоко вздыхает и начинает думать. Он не может стоять под дождём вечность. Заночевать на улице в такую погоду тоже не особо улыбается. И если он не хочет подхватить воспаление лёгких в свой первый день на свободе… Аллен усмехается сам себе. «Первый день на свободе» звучит так, будто он только что вышел из тюрьмы. «Быть может это потому» — звучит в его голове голос Снарта. — «Что так оно и было, Scarlet?» Барри хмыкает и идёт вперёд. Он плотно застёгивает куртку Снарта и поднимает воротник, надеясь хоть как-то уменьшить количество попадаемой воды за шиворот. Барри идёт медленно и поэтому, до первых городских зданий добирается примерно через час. К моменту, как он находит мотель, Барри мечтает только о горячем душе и сне. Администратор на ресепшене встречает его приветливой улыбкой, и ему почти удаётся скрыть то, как он поморщил нос, завидев, как вода капает с Барри. Аллен на это лишь хмыкает.  — Мне нужен одноместный номер с душем, и, желательно, не самый плохой.  — Есть у нас такой. Двадцать долларов за ночь. Барри протягивает ему сотню и получает ключ с неровно выжженной цифрой на брелке. Он кивает администратору и, получив указания, поднимается на второй этаж. Сорок второй номер оказывается не таким ужасным, как Барри себе нафантазировал. Он оформлен очень просто — односпальная кровать с тумбочкой и светильником, платяной шкаф у стены и невзрачный постер на стене. Барри пересекает комнату и, раздвинув тусклые шторы, открывает окно, потому что в номере настолько душно, что он чувствует привкус пыли во рту. Помещение сразу же наполняет звуки дождя, и Барри вздыхает. Он бросает рюкзак рядом с тумбочкой и, стянув с себя мокрую куртку, вешает её на крючок на стене. Он начинает раскладывать свои немногочисленные вещи. Одежду решает оставить в рюкзаке — всё равно он долго не пробудет здесь, но вот книги, блокнот и, что более важно, их фотография, перемещаются на тумбочку. Барри с нежностью проводит пальцем по профилю Снарта и грустно улыбается.  — Я сделал это, Ленни, — шепчет он. Снарт, ни на фотографии, ни в его голове, не отвечает. Раздаётся стук в дверь и Барри вздрагивает. Он закрывает фотографию и поднимается. За дверью стоит миниатюрная девушка с пухлыми щеками. В руках у неё кипа полотенец.  — Полотенца, — говорит она и протягивает кипу Аллену. Тот кивает и не успевает сказать «спасибо», как девушка исчезает из виду. Барри запирает дверь на ключ и кладёт полотенца в шкаф. Затем, задумавшись на мгновение, берёт одно из них и идёт в ванную. Плесени в комнате, к счастью, нет. Нет и тараканов, хотя Барри замечает небольшую паутинку в углу с крохотным чёрным паучком посередине. Он решает назвать паучка Ричардом. Он вешает полотенце на крючок и раздевается, а затем залезает в душ. Минуты три из лейки льётся ржавая ледяная вода, а после чего ржавчина внезапно исчезает и температура увеличивается на десять градусов. Он не моется — просто стоит под душем, позволяя воде смыть с себя усталость, боль и одиночество, которое медленно подбирает к нему свои скользкие лапы. Глаза жжёт и Барри задумывается — а плачет ли он? Когда кожа пальцев начинает напоминать сморщенный чернослив, Барри, наконец, вылезает из душа. Он вытирается, а после выходит из ванной, завернувшись в полотенце с ромашками, оставляя мокрую одежду там. Он надевает чистую одежду и, сбросив покрывало, которое поднимает в воздух облако пыли, несколько раз чихает, а после чего забирается под одеяло. В голове всплывает мысль, что в постели могут быть клопы, но он не успевает тщательно обдумать её, потому что стоит голове коснуться подушки, как он тут же засыпает, проваливаясь в темноту. Ему ничего не снится. Весь его сон напоминает хождение в темноте, где он не видит ничего, а по ушам то и дело ударяет эхо чьих-то голосов. Он просыпается разбитым. Дождь за окном всё так же идёт и Барри переворачивается на другой бок, сильнее закутываясь в одеяло, а после чего — снова засыпает. Так проходит два дня. Барри спит, много спит, иногда поднимаясь, чтобы сходить в туалет или попить, а потом снова возвращается в кровать. На третий день дождь прекращается, а желудок Барри даёт о себе знать, настойчиво издавая звуки умирающего кита и вопящего о том, что на одной воде он долго не продержится. Аллен вздыхает и закрывает глаза всего на мгновение, а потом резко поднимается. У него кружится голова и требуется несколько мгновений, чтобы перед глазами перестали плясать чёрные пятна. Когда вестибулярный аппарат вспоминает, как должен работать, Барри медленно обувается и выходит из номера. Он спускается вниз. На ресепшене он видит того же парня, что и в первый день. Заметив его, парень приподнимает бровь.  — Вы в порядке? — спрашивает он, и голос его звучит обеспокоено. Барри кивает.  — Да, я просто… — он вздыхает, а затем берёт себя в руки и твёрдо произносит: — Я хочу есть. У вас есть тут что-то вроде столовой или типа того? Парень хмурится, но затем кивает.  — Да. Прямо по коридору, а потом налево. Шона должна быть там.  — И сколько это будет стоить?  — Питание входит в стоимость, — коротко отвечает парень и Барри кивает. Он разворачивается и уходит в указанном направлении. Столовой оказывается не слишком просторная комната с бутылочного цвета стенами и деревянным полом. Четыре столика, стоящих в хаотичном порядке и небольшой прилавок в левом углу, за которым сидит пухлая афроамериканка. Всего мгновение Барри думает, что это Пик-а-бу, но потом девушка поднимает голову и натягивает на лицо улыбку.  — Чем могу помочь? — спрашивает она, и голос её полон оптимизма.  — Я хотел поесть, — вздыхает Барри. От его слов в глазах девушки появляется энтузиазм, и она начинает тарахтеть и копошиться. Аллен задумывается: «А не был ли он в глазах Лена таким?», но от этой мысли у него сводит живот, а настроение с «плохо» падает до отметки «хуже некуда». Девушка протягивает ему тарелку с картофельным пюре и тефтелями, и Барри, улыбнувшись, берёт её. Он садится за один из столиков, а девушка приносит ему ещё и хлеб со стаканом чая, соль и перец, а также вилку и ножик. Он снова улыбается и начинает есть — медленно пережевывает каждый кусочек и с усилием заставляет себя сглатывать пищу. Желудок на это отвечает благодарным урчанием. Покончив с едой, он относит тарелку и чашку девушке, а затем, снова поблагодарив её, возвращается в номер. Барри чувствует усталость, но вместо того, чтобы снова лечь спать, он берёт блокнот и ручку и начинает писать. «Ленни, …» Он пишет долго, исписывая с десяток страниц, и слова льются из него непрекращающимся потоком. Но он обрывает свою писанину на полуслове, а затем с громким хлопком закрывает блокнот и отбрасывает его в сторону. Он откидывается назад, падая на кровать, и смотрит в потолок, думая о мужчине в синей парке, который успел пробраться в его сердце и душу, поселиться там, а потом умер, забрав всё с собой.  — Как ты довёл меня до такого? — спрашивает он в пустоту, чувствуя, как в горле начинает першить, а в глазах — щипать. Он моргает, пытаясь избавиться от слёз, но стоит его векам соприкоснуться, как он тут же засыпает, проваливаясь в темноту. На четвёртый день пребывания в мотеле Барри понимает, что так больше нельзя. Он окончательно выспался и отдохнул, и он не может валяться в постели вечность, жалея себя и проклиная свою жизнь. Не для этого он сбежал на эту землю. Его охватывает странное возбуждение. То самое, которое держало его на плаву всю неделю перед отъездом и ради которого, он, собственно, и переехал на эту Землю. Барри твёрдо решает выйти на улицу. Он переодевается, надевая один из свитеров Лена и его куртку, а потом выходит из номера и, заперев дверь на ключ, спускается вниз. Он узнаёт у администратора расположение ближайшего супермаркета, а после чего идёт в заданном направлении. В супермаркете горит слишком яркий свет, а все продавцы-консультанты улыбаются слишком натянуто. Барри берёт упаковку сока и плитку шоколада с мармеладками и попкорном. Стоя на кассе, Барри вдруг замечает татуировку у кассира. Она большая — покрывает всю руку. Он вспоминает, что у Лена тоже были татуировки. Действительно много татуировок, и Барри лично поцеловал каждую из них. Особенно сильно ему нравилась крохотная снежинка на запястье мужчины. И в эту секунду Барри осознаёт, что ему тоже нужна тату. Он расплачивается и выходит из магазина, направляясь в ближайшую библиотеку. Централ-Сити Земли-2 особо не отличается от его города, так что Аллен прекрасно ориентируется, и уже через пятнадцать минут он стоит на пороге библиотеки. Библиотека отличается от привычного понятия «библиотеки», к которому Барри привык. Здесь нет громоздких шкафов, забитых старыми книгами с пожелтевшими страницами, а полы под ногами не скрипят при каждом шаге. Здесь стоят серебристые стеллажи с самыми разнообразными книгами, начиная от любовных романов для домохозяек и заканчивая трудами древнегреческих философов. А ещё здесь есть компьютеры, что, несомненно, на руку Аллену. Он усаживается за один из компьютеров и начинает думать. Пролистывает десятки страниц, посвящённых татуировкам и уходу за ними, и, в конечном итоге останавливает свой выбор на тату-рукаве. Теперь ему нужно было найти тату-мастера и, желательно, хорошего. Барри посещает ещё с десяток страниц и сидит уже на семнадцатой, когда его взгляд цепляется за знакомое название. «Святые и Грешники» Он замирает всего на секунду, а потом кликает на ссылку. Его переносит на странный сайт в стиле две тысячи седьмого года, оформленного в тёмных тонах. И Барри требуется несколько минут, чтобы найти телефон… …и он снова впадает в ступор, потому что напротив графы тату-мастер стоит имя: «Мик Рори» В его душе взрывается фейерверк различных чувств — боли, радости, сомнения и какой-то странной иронии. С одной стороны, они с Рори никогда не были близки и дальше стадии «знакомые» их отношения не эволюционировали… Но с другой стороны, это же лучший друг Лена. Грёбанный Мик Рори, из-за которого его Ленни взорвался в этом грёбанном Окулусе, и который потом сообщил ему об этом. Они ни разу не виделись с того самого вечера и тот факт, что Барри увидит его сейчас выбивал Аллена из колеи. Нет, конечно, он может пойти и в другой тату-салон, но «Святые и Грешники» словно магнитом манили его и выли, умоляя пойти туда. И Барри не в силах сопротивляться этому. Он дрожащей рукой записывает адрес, а после чего выключает компьютер и уходит. Он заскакивает в первый попавшийся автобус и вглядывается в окно, пытаясь сориентироваться. Через три остановки он выходит и сворачивает в переулок, а после чего долго-долго идёт прямо, пока не выходит на другую улицу. Он замечает вывеску раньше, чем само здание и сердце его невольно трепещет. Здание не самое новое. Желтоватая краска на стене потрескалась, окна неплохо было бы и помыть, а неоновая вывеска неприятно резала глаз. Красный свет от «грешников» и синий от «святых» заставляет Барри усмехнуться, и он слышит, как негромко хмыкает Лен. Он глубоко вздыхает, а затем толкает дверь. В помещении намного света, где-то в углу тарахтит телевизор, а на стенах висят различные картины. Раздаётся негромкий звонок, а затем глухой звук приближающихся шагов и из соседней комнаты выходит Мик. На нём джинсы и футболка с коротким рукавом, которая подчёркивает его бицепсы и мозг Барри от этого зрелища зависает. Он никогда не видел Мика в одежде с коротким рукавом, потому что, насколько он знал, все руки Рори были покрыты ожогами, и не то чтобы он стеснялся их, но предпочитал не показывать.  — Здравствуйте, — говорит Мик, и Аллен вздрагивает от звука его голоса. — Меня зовут Мик. Чем могу помочь? «Ну же, Scarlet, соберись» — подтрунивает его Лен. — «Это же совсем другой человек»  — Я хотел сделать татуировку, — выдыхает Барри, засовывая руки в карманы.  — Набить, — поправляет его мужчина, и Барри хмурится.  — Что?  — Правильно говорить «набить татуировку», а не «сделать».  — А, ну да. Щёки Барри стремительно краснеют. и Мик хмыкает. Он прищуривается и наклоняет голову, рассматривая его, и от этого внимательного взгляда Барри становится не по себе.  — Ты Барри Аллен, — наконец говорит он, и брови Аллена стремительно ползут вверх.  — Откуда вы… Вместо ответа, Мик кивает в сторону небольшого телевизора в углу. И Барри чертыхается, увидев другого Барри Аллена на нём. Его двойник находится с репортажем где-то в центре города, а за его спиной полыхает здание и, надо признать, вид Аллен умеет выбирать.  — Блять, нет. Я не… Я не он. Я… — он задумывается, не зная, что сказать. «Ты его брат» — подсказывает Лен.  — Я его брат, — отвечает Барри. — Барт Аллен. Мы близнецы.  — Понятно, — кивает Мик. — Пойдём. Он машет рукой, приказывая следовать за ним, и Барри послушно идёт. Они возвращаются в ту комнату, из которой вышел Рори, и Барри понимает, что это зал. Комната просторная, на стенах висят эскизы, и параллельно друг другу стоят два кресла, а ещё столы с кучей инструментов и тюбиков. Мик указывает на кресло, и Барри неуверенно садится. Сам Рори берёт стул и пододвигает его к креслу.  — Ну и что же ты хочешь набить, Барт Аллен? — спрашивает он, глядя на Барри.  — Тату-рукав в виде молнии. «Как сентиментально, Scarlet. Мне казалось, ты хочешь расстаться с прошлым»  — Молнии? — переспрашивает Рори, и Барри кивает. — Просто молнии или на фоне чего-то?  — Просто молнии.  — В цвете или нет? Но, учти — в цвете сводить очень трудно. Барри задумывается всего на секунду, а потом говорит:  — В цвете. Оранжево-желто-красная с белыми бликами.  — Интересно… И откуда же она будет идти?  — От уха по шее, потом через плечо и вниз по руке.  — С ума сойти. Он берёт в руки альбом и карандаш и начинает рисовать. На создание эскиза уходит не меньше получаса, после чего Мик усмехается и говорит:  — На это уйдёт несколько сеансов, каждый — по три часа, если не больше.  — И, сколько она будет стоить?  — Четыреста долларов. Барри кивает.  — Я согласен.  — Ну, тогда, приступим. Пока Мик заправляет машинку, Барри снимает свитер Лена и кладет себе на колени. Он понятия не имеет, что его ждёт и будет ли это больно. О боли он волнуется в последнюю очередь, потому что за всю его карьеру супергероя боли он вытерпел достаточно. Когда игла вонзается в его шею, Барри стискивает зубы и впивается ногтями в мягкую ткань свитера. Это вовсе не похоже на укус комара, это скорее… как укус иглы. Резкие вспышки боли, которая волнами проходится по всему телу, пощипывая его кожу, словно… спидфорс. Барри ухмыляется, потому что это такая дурацкая ирония, но его грудь сжимает невидимый обруч, а в горле появляется ком. Лицо Мика слишком близко к его лицу, так, что он чувствует его дыхание. Он рассматривает эскиз на стене и мысленно проклинает того, кто повесил эту дурацкую снежинку, потому что он чувствует себя так, будто вот-вот разрыдается. «Не думать о Лене» — как мантру повторяет он в своей голове, но мысли о преступнике в синей парке назойливо лезут ему в голову. Его едва заметная улыбка Мона Лизы и прищур глаз, когда он наблюдал за ним, от чего Барри становился в сотню раз неуклюжей. В горле першит, а глаза щиплет от слёз, и Барри чувствует не просто слабым, а уязвимым. Его словно выставили на публику в голом виде, обнажив все недостатки вовсе неидеального тела. Он пытается отвлечься и поэтому, начинает говорить:  — У вас не слишком большое помещение, — говорит он, и мужчина тут же перебивает его.  — Ой, вот давай без всяких выканий, окей? Просто Мик.  — Хорошо, просто Мик, — Рори усмехается, и Барри чувствует, что эта версия Мика Рори нравится ему гораздо больше. — Да и посещаемость сайта у тебя небольшая…  — Я не особо разбираюсь во всей этой интернетной хрени. Сайт не обновлял с года седьмого.  — Оно и видно, — усмехается Барри, и Мик хмыкает.  — Я люблю свою работу. Клиентов у меня не много, поэтому я такой разговорчивый. Многих отбили всякие ушлёпки, которые нихера не умеют, а бабки берут просто огромные. Но я не жалуюсь, потому что если распущу слюни и сопли, то всё покатится к чёртовой матери, а мне это нахер не надо.  — Понятно.  — Ну, а что насчёт тебя, Барт? — Барри передёргивает от незнакомого звучания его имени, но он приказывает себе успокоится. — Я о тебе толком и не слышал.  — С чего же обо мне слышать? Я переехал сюда неделю назад. Барри даже не знает, что я здесь. Будем надеется, что так и продолжится.  — Трудные отношения?  — Скорее странные, — Барри вздыхает. — Всю жизнь я жил в другом городе, питал дурацкие надежды и верил в добро и справедливость. Даже сам был воплощением этого самого добра и справедливости. А потом всё покатилось в тартарары.  — У нас тут тоже совсем недавно всё устаканилось. До этого здесь были преисподни: этот мудень спидстер и его армия терроризировали город, вздохнуть спокойно нельзя было без них.  — О, я знаю, поверь, — горько усмехнулся Барри. — Зум лично убил моего отца.  — Чёрт. Сочувствую.  — Да. А потом ещё и… — он шумно вдыхает, смаргивая слёзы. Игла замирает и Мик выпрямляется, настойчиво глядя на него.  — Кого ещё?  — Это не он. Не Зум. Его звали Лен, — Барри закусывает губу. Разговаривать об этом чертовски трудно, но держать это в себе — ещё труднее. — Он… работал в секретной организации. Пожертвовал собой ради команды. А говорил, что не герой, что это всё — дерьмо собачье. Грёбанный лицемер. Мик снова возвращается к игле, а Барри продолжает говорить. Он рассказывает ему о многом, опуская супергеройские подробности, а Рори молча выслушивает, продолжая делать свою работу.  — Я улетел от огня, но теперь думаю, что, наверное, стоило сходить на ту вечеринку. Узнать, что за дурацкий сюрприз они мне там приготовили.  — Но ты сбежал. Прямо из-под носа целой кучки друзей-копов? — Барри едва заметно кивает, а Мик вдруг начинает смеяться. — Охренеть. Это ж ещё исхитриться надо. Твой Лен из секретной организации тобой бы гордился, я уверен. Барри грустно улыбается.  — И что же ты планируешь делать сейчас, Барт?  — Ну, мне нужно найти нормальное жильё, потому что мотель сожрёт всё мои деньги, — он пожимает плечами и Мик тут же недовольно цокает. — Плюс, я хотел найти работу в каком-нибудь баре. Я работал там, когда мне было лет девятнадцать, так что… Но найти свободную должность бармена в этом городе…  — Слушай, а я знаю один такой бар. Я туда хожу частенько, так что с хозяйкой знаком, и она как раз недавно жаловалась, что бармена выгнала и никак не может найти нового. Чёрт, тебе там понравится. Я тебе сейчас адрес дам и позвоню ей, скажу, что от меня.  — Ого, — охает Барри, наблюдая за тем, как Мику выключает машинку, а затем берёт ватку и тканый пластырь, и заклеивает протатуированное место на его шее. — Ты очень добр.  — Да ладно тебе, Барт, — хмыкает Рори. — Ты хороший человек и дерьма на тебя порядочно свалилось. Так что, помощь лишней не будет. Он поднимается со стула и уходит из комнаты. Барри медленно надевает свитер, размышляя, а не Лен ли послал ему Мика? Потому что никто не имел большего влияния на пиромана, чем Снарт и быть может… Барри трясёт головой, прогоняя назойливые мысли. Что за чушь? Лен в его голове на это лишь хмыкает, но ничего не говорит.  — Пошел к чёрту, — шепчет Барри и в этот момент в комнату возвращается Мик с несколькими листочками в руках. Он приподнимает бровь, а Барри краснеет и выпаливает: — Это я не тебе. Бровь Рори поднимается ещё выше и Барри обречённо стонет, осознавая, что он ляпнул.  — Я… Ох, чёрт, просто забей.  — Странный ты, Барт Аллен, — хмыкает Рори и Барри натянуто улыбается, пытаясь унять нарастающую панику в груди. — Вот адрес бара, — он даёт ему небольшой квадратик бумажки с адресом. Чуть ниже Барри видит номер. На его незаданный вопрос Мик поясняет: — Это мой номер. Звони, если что. Покраснение это нормально, но вот если тату прямо действительно нальётся кровью и станет жечь, то немедленно звони. Мой её тёплой водой и мажь специальной мазью, я название тоже написал. Линде я позвонил, она тебя ждёт. Если ты ей подойдёшь, то она тебе и жильё предоставит.  — Ох, не стоило так…  — Расслабься, Барт. Мне нравится помогать людям. Барри на это издаёт странный звук на границе смеха и кряхтения, потому что он уже видит реакцию пиромана с Земли-1 на эти слова. При мысли о его Земле у него неприятно сводит живот, а во рту появляется соленоватый привкус горечи и обиды. Он поспешно гонит мысли прочь и благодарно улыбается Мику. И тот возвращает её ему. Рори провожает его до двери и напоследок хлопает своей большой рукой по спине, от чего Барри напрягается. Он успел отвыкнуть от прикосновений и с удивлением замечает, что не испытывает неприязни и брезгливости, которая доминировала в нём последние несколько месяцев по отношению к этому жесту.  — Увидимся через неделю, Барт.  — Увидимся, — кивает Аллен и искренне улыбается, глядя Рори в глаза. В этом медовом блеске он не видит той озлобленности и затравленности, которая была в глазах пиромана. В глазах этого Мика лишь доброта и мудрость, и он напоминает взгляд Генри Аллена. И впервые за многие месяцы Барри не чувствует боли. — Если с работой всё сложится, то с меня виски.  — О, твои странности начинают мне нравиться, — Барри смеётся и, взмахнув рукой, идёт вперёд, оставляя тату-салон позади. На город опускаются сумерки. Барри огибает встречных ему прохожих и мысленно подмечает различия между двумя Централ-Сити. Здесь люди говорят негромко, а если и говорят, то их речь не переполнена обильной жестикуляцией, громким смехом и широкими улыбками. Здесь спокойней, и город будто пребывает в состоянии шока и траура, будто каждый оплакивает кого-то важного. Хотя, вероятно, так оно и было. Если уж Зум смог пошатать нервы его городу, то Барри даже боится представить, что он сделал с этим Централ-Сити. Бар он замечает ещё издалека. Чёрный каркас здания, приглушенный свет из окон, в которые совсем немного видно его внутренности. Он останавливается, а затем начинает громко смеяться, глядя на чёрно-белую вывеску, висящую над дверью. Он не может понять — истерический это смех или нет, потому что, кажется у Вселенной, наконец, появилось чувство юмора. Когда смех, наконец, проходит, оставляя только улыбку, Барри переходит дорогу и, немного потоптавшись у входа, проходит внутрь. Несмотря на то, что на улице уже почти стемнело, Барри всё равно прищуривается. В баре горит приглушенный свет, который Барри мысленно называет тёплым, и от этого сравнения по коже бежит волна мурашек. До носа добирается запах жареного мяса и лука, и Барри несколько раз моргает, пытаясь отогнать непрошенные воспоминания. Он оглядывается. В баре не слишком много людей, и все они пьют в одиночку, сидя за отдельным столиком. Он замечает лишь одну пару, обжимающуюся в тёмном уголке, за бильярдным столом, что позволяет его мозгу вновь провести параллель. Самым освящённым местом оказывается барная стойка. Она стоит в центре, словно достояние и гордость этого места, и свет там более резкий и яркий, так, что Барри может прочитать надписи на этикетках бутылок. За стойкой стоит невысокий парень в рубашке с закатанными рукавами и аккуратно убранными на бок блондинистыми волосами. Он о чём-то разговаривает с девушкой, лениво потягивающей свой коктейль, и Барри отчётливо слышит его британский акцент. Он вздыхает и подходит ближе.  — Э, здравствуйте, — говорит он, стараясь прогнать неловкость и смятение из своего голоса. Парень замирает и поднимает на него взгляд. У него голубые глаза, и Барри чувствует себя так, словно по его кишечнику пустили дроблёное стекло. Он закашливается, а потом шумно вздыхает и продолжает: — Мне нужна Линда. Это насчёт работы.  — Я Линда, — говорит девушка и поворачивается на стуле. Когда их глаза встречаются, Барри отчётливо слышит, как громко смеётся Вселенная. Чувства меняются словно калейдоскоп, ловко прыгая от смятения к непониманию, а потом рвется к желанию громко и истерично рассмеяться, потому что, чёрт возьми! Линда! Доктор Свет смотрит на него с ужасом и удивлением, которое тут же сменяется холодной яростью. Она хмурит брови, и в этот момент Барри понимает — она его узнала.  — За мной, — говорит она, и голос её по твёрдости напоминает сталь. Она соскакивает со стула и идёт в сторону холодильника, за которым оказывается проход. Барри послушно идёт за ней, нервно перебирая края свитера и размышляя, как скоро она его убьёт. Они выходят на кухню, где упорно трудятся три человека, среди которых Барри замечает и Перкинсона. У него щекочет нос от сильного запаха лука, который смешивается с перцем и ещё какими-то приправами. Линда машет им рукой, приказывая возвращаться к работе, а сама пересекает комнату, открывает чёрную деревянную дверь и заходит внутрь. Барри идёт за ней и стоит ему пересечь порог, как девушка тут же с грохотом закрывает дверь. Он на автомате шарахается, отступая от Линды так далеко, насколько это возможно. Он старается не показывать свой страх, но внутренний голос отчаянно орёт о том, что если она взбеситься, то он превратится в обгорелый труп меньше, чем за минуту. Она скрещивает руки на груди и наклоняет голову, глядя ему в глаза и будто пытаясь что-то понять. Барри не разрывает контакта, хоть и видеть свою бывшую, которая пыталась убить его, ему не очень нравится. Она усмехается.  — Назови мне хоть одну причину, по которой я не должна убить тебя прямо сейчас, Флэш.  — О, ты окажешь мне огромную услугу, убив меня, — усмехается Барри, и всё его напряжение разом пропадает. Он ничуть не удивлён, что она знает его личность. После её исчезновения он несколько раз задумывался, как сложилась её дальнейшая судьба, старательно отгоняя варианты со смертью. Линда приподнимает бровь.  — Ну, а во-вторых, тебе придётся объяснить своим рабочим, что это в кабинете их босса делает обгорелый труп.  — Твоя правда, — кивает Парк и, отодвинув стул, садится, закидывая ногу на ногу. — Ну, тогда, расскажи мне эту занимательную историю, Флэш, о том, как герою города с другой Земли понадобилась работа в моём баре.  — Ну, начнём с того, Доктор Свет, — Линда хмыкает, и это придаёт ему уверенности. — Что я больше не Флэш.  — Интересненько.  — Да. Я избавился от скорости, чтобы моя команда не смогла отследить меня.  — Сбежал от своей девятки, Нико? — усмехается Парк, и Барри смеётся вместе с ней.  — Вроде того. Зум убил моего отца, потом мой парень взорвался, и я внезапно осознал, что моим друзьям нужен не я, а моё альтер-эго — храбрый герой с жемчужной улыбкой, а разбитый и депрессивный Барри Аллен им даром не сдался.  — Добро пожаловать в реальность! — Линда внезапно улыбается, и это улыбка какая-то понимающая, так, что Барри настораживается. Давно ему не улыбались так. — Знаешь, мне даже немного жаль тебя, Барри Аллен. Но Зум потрепал нас всех.  — И поэтому, когда его не стало, ты открыла бар под названием «Плата героя»?  — И поэтому Мик отправил тебя именно сюда. Иронично, не правда ли? — Лен на задворках его сознания хмыкает. — И поэтому, я просто обязана принять тебя. Тем более, Мик сказал, что у тебя есть опыт.  — Вроде того, — кивает Барри, внутри трепеща от восторга.  — Платить буду подневно, ибо мне так удобно. Кто какие смены берет, решайте с Джулианом сами. Бар работает почти двадцать четыре часа…  — Так же, как и супергерои?  — О, я ждала этого момента, — улыбается Линда и Барри, наконец, видит именно её — Линду Парк, а не Доктора Свет. Девушку с добрым сердцем и ужасным прошлым, полном боли и ошибок. Он улыбается ей в ответ и протягивает руку для рукопожатия.  — Нам стоит забыть наши… противостояния в прошлом?  — Определённо, — говорит она, пожимая ему руку. Они выходят из кабинета и возвращаются в зал. Прежде, чем они выходят из кухни, она вдруг останавливается и поднимает на него взгляд.  — А как ты выкрутишься с именем? Они же знают Барри Аллена, чёрт возьми.  — Ну, Мику я сказал, что я Барт — брат-близнец Барри, но мы не общаемся.  — Умно, — кивает девушка и выходит в свет. Барри следует за ней. Заметив их, Джулиан выпрямляется и отрывается от протирания стаканов. Он прищуривается, вглядываясь в их лица и будто пытаясь понять, что решила Линда.  — Джулиан, знакомься, это Барт Аллен, твой новый напарник. Барт, это Джулиан Альберт.  — Аллен… А он случайно не?  — Мы с Барри не особо близки, — говорит Барри, протягивая руку, которую Джулиан тут же пожимает. «Британец» — хмыкает Лен, и его голос эхом разносится в голове Барри.  — Так, Джулиан, покажи тут всё новенькому. Барт, ты приступаешь к работе прямо сейчас — отстоишь ночную смену и, считай, ты принят. Облажаешься — вылетишь. Всё понятно?  — Да, — кивает Барри. Он снимает куртку, а затем начинает мыть руки. Линда хмыкает и возвращается к своему стакану, который всё так же стоит на стойке, словно дожидаясь её. Работа моментально утягивает Барри. Джулиан немного педантичен и дотошен до мелочей, но всё же в нём есть какое-то очарование, и его бледное лицо тут же осветляется, когда Барри упоминает, что работал в криминалистике. Он исполняет заказы, мешая коктейли, и с облегчением осознаёт, что он помнит, каково это — работать барменом. Посетители, которых, по словам Джулиана, в ночную смену намного больше, чем в остальные, иногда подходят к барной стойке, делая заказы, которые Барри стремиться выполнить как можно скорее. За его действиями внимательно наблюдает Линда. С момента их разговора в её кабинете она не сказала ему ни слова, лишь иногда довольно усмехалась и кивала. Барри на это лишь пожимает плечами и убирает свои чаевые в карман Снартовской куртки. Ближе к полуночи в баре появляется Пэтти Спивот, заставляя Барри закашляться, а Линду — усмехнуться. Пэтти одета как подросток в период пубертатного периода. Короткий топик с ярким принтом, поверх которого была надета кожаная куртка с кучей заклёпок, джинсовые шорты, колготки в сетку и высокие армейские ботинки на толстой подошве. Светлые волосы убраны в высокий хвост, а голубые глаза подведены чёрным карандашом. Она совершенно не похожа на его Пэтти, и Барри до конца не знает: легче ему от этого или нет. Девушка широко улыбается ему и треплет Джулиана по блондинистым волосам, не обращая внимания на его недовольное ворчание, а затем приступает к работе, надевая фирменный фартук и начиная разносить напитки по столикам. Постепенно бар пустеет, и в четыре утра Линда переворачивает табличку на двери. Она поворачивается к нему лицом и Барри отчётливо видит, что она довольна.  — Ну, поздравляю, Барт, — говорит она, изгибая губы в улыбке. — Ты прошел проверку.  — Поздравляю, — улыбается ему Пэтти, а Джулиан хлопает его по плечу. Барри бессловно принимает поздравления, кивая и улыбаясь. У него болят ноги, веки слипаются, а по телу медленно, словно мёд, растекается усталость. Но это счастливая усталость и впервые за долгие годы он наслаждается ею. Он надевает куртку, параллельно прощаясь с Джулианом и Пэтти, которые выходят из бара под ручку. Он уже готов последовать за ними, когда за его спиной раздаётся голос Линды.  — Мик говорил, что тебе нужна квартира на съём, — вспоминает она, и Барри быстро кивает, оборачиваясь. Девушка хлопает себя по карманам, а затем достаёт из одного из них ключи и кидает, а Барри ловит их на одних лишь инстинктах. — Это в соседнем доме. Пятый этаж. Будешь платить мне триста долларов в месяц, идёт?  — Идёт, — кивает Аллен, сжимая ключи в кулаке. — Спасибо.  — Я твоя должница, — пожимает плечами Парк, а Аллен хмурится. — Ты победил Зума.  — Кто ещё кого победил, — говорит он, чувствуя неприятную горечь во рту. Линда на это лишь вздыхает. Уже через час он стоит на пороге своей временной квартиры с рюкзаком за спиной и пакетом продуктов в руках. Квартира двухкомнатная, с новым ремонтом и паркетом на полу. Стены выкрашены в дымчато-серый цвет, на окнах висят полупрозрачные шторы. В гостиной стоит мягкий диван пастельно-голубого цвета и телевизор. Он плюхается на диван, даже не снимая ботинки и куртку. Ветер из открытого окна покачивает шторки и нежно поглаживает кожу Барри. Он вздыхает, наблюдая за тем, как за окном небо начинает светлеть, окрашиваясь в нежно-розовые тона и наполняя город тёплым светом. Он грустно улыбается, особо остро ощущая своё одиночество, но в то же время — покой. Он наполняет его душу, медленно раздвигая сдавливающий грудь обруч. Этот покой проникает в сердце вместе с запахом хлеба из соседней булочной и тёплым ветром, пробирающимся под свитер. Он переворачивается на бок, и тут же что-то с силой впивается ему в бедро. Включается телевизор и на экране появляется… Лен. У Барри пересыхает во рту, а всё тело вдруг наливается свинцом. Он не может пошевелить и пальцем, чтобы добраться до пульта. Обруч возвращается, с силой впиваясь своими острыми краями в его сердце. Барри не сразу понимает, что плачет, глядя на живого Лена в костюме на открытии какой-то больницы. Он улыбается в камеру и огромный монстр в груди Барри начинает отчаянно выть, острыми когтями впиваясь в его внутренности, царапая и кусая их.  — Ты всегда меня находишь, не так ли? — усмехается он телевизору и Лен на экране и в его голове отвечает:  — Конечно.