Чтобы зверь всегда был поражаем

      Детектив сидел молча, не отвечая на мое обвинение. Да и что он мог сказать? Он потянулся к графину и сделал жадный глоток воды прямо из него, после чего спросил:       — Почему же вы сейчас решили все рассказать? Почувствовали за своей спиной поддержку влиятельного человека?       — Нет, — мрачно ответил я, поежившись от внезапного холода и обхватывая тело руками. — Я рассказал все, потому что иначе уже был бы за решеткой, и вы прекрасно это знаете.       Следователь надолго задумался, но по выражению его лица невозможно было сказать, какие мысли бродят в его голове. Потом он неожиданно строго посмотрел на меня и спросил:       — Сестра, говорите, обращалась к нам? Уж не та ли это И Со Рин, дело которой было возобновлено и передано Нам Де Хёну?       — Да, это она, детектив, — с трудом ответил я, стараясь не поддаваться депрессивному настроению.       — Хорошо, парень, я поверю тебе, — следователь говорил так, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Дело об убийстве Чан Ын Хо ведет детектив Нам, но снятие твоих показаний намеренно было передано мне. И я не стану скрывать, что должен был заставить тебя подписать признание.       — Что? — поразился я, чувствуя нервную дрожь во всем теле. — И вы сейчас так спокойно мне об этом говорите?       — Да, — ответил он. — Потому что я сейчас запишу твои слова на этот лист и дам тебе прочитать, прежде чем ты подпишешь протокол. Пусть меня после этого уволят, но детектив Нам получит твои настоящие показания.       Я был так шокирован, что не мог произнести ни слова, глядя как следователь методично заполняет бланк. Он предложил мне прочитать написанное, и я убедился, что в протоколе точно записаны мои слова. Лишь после этого я смог спросить:       — Почему вы это делаете?       — Потому, что я и так виноват перед тобой, парень, — ответил детектив с какой-то болезненной миной. — Дело твоей сестры вел я.       Что он только что сказал? Не может быть. Неужели Со Рин так же, как я сейчас, смотрела в серые бесцветные глаза этого «служителя закона», когда ей отказывали в справедливости? Неужели сейчас передо мной еще один виновник ее смерти? В горле немедленно пересохло, в висках гулко застучали молоты, но я еще нашел в себе силы, чтобы слушать дальше.       — Тогда я согласился сделать все «как надо». Казалось бы, в этом нет ничего трудного. Мне не нужно было никого отправлять за решетку, только убедить девушку, что никакого изнасилования не было. Я согласился сделать это. И теперь это решение будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.       Он наполнил еще один стакан и выпил сразу половину, прежде чем продолжить:       — Сейчас все куда серьезнее. Господин Пак надавил на наше руководство, однако, поскольку Нам Де Хён известен своей неподкупностью, опросить тебя поручили мне. Ты должен был сесть в тюрьму за убийство и никогда оттуда не выйти, парень.       — Зачем вы сейчас мне это рассказываете? — тихо спросил я, едва ворочая пересохшим языком. Мне жутко хотелось пить, но я чувствовал, что стакан в руке не удержу.       — Чтобы ты знал, чем заканчиваются знакомства с детьми влиятельных семей, — почти шепотом ответил детектив. — Спрячься так хорошо, как только можешь. Попроси помощи у всех, кого знаешь, хоть у самого мага, раз уж он проявил такой интерес к твоей судьбе. Ты понял меня?       — Да, — произнес я совсем тихо, еле сдерживаясь, чтобы не потерять самообладание.       Мне жутко хотелось придушить этого детектива, но ни сил, ни возможности для этого у меня не было. Сделай я это сейчас, и сам, своими руками подпишу себе приговор.       — Глотни воды, парень, — детектив поднес к моим губам наполненный стакан. Его руки тоже дрожали, но куда меньше моих. — Не бойся, я сам только что пил из этого графина.       Посмотрев на него с опаской, я все же сделал несколько глотков, от чего дышать стало легче. Но на душе от этого легче не становилось.       — Поскольку показания ты подписал, я мог бы отпустить тебя, — продолжил дознаватель, поставив стакан на стол. — Но должен провести еще одну процедуру. Под ногтями убитого были обнаружены частички кожи человека. Возможно, того, кто его убил. Поэтому я должен взять соскоб с твоей руки, чтобы провести анализ.       — С левой или правой? — спросил я не совсем понимая, что от меня требуется.       — Просто протяни мне руку, — ответил детектив, доставая пластиковую емкость и миниатюрный скальпель.       Я положил на стол правую руку и вздрогнул, когда он провел по ней скальпелем, словно соскабливая верхний слой кожи. След от скальпеля сразу покраснел, и я рефлекторно приложил руку ко рту и лизнул поврежденный участок, пока следователь аккуратно счищал со скальпеля в емкость собранный образец.       — Не глупи, — он заметил мои действия. — Возьми на столе пластырь и заклей.       Пластырь обнаружился рядом с моим стаканом, так что мне оставалось только аккуратно приложить его к свежей ранке и разгладить. Разум мой, по-прежнему, пребывал в смятении, но я решил, что глотнуть еще воды перед уходом не повредит.       — Теперь можешь идти, И Ки Рин, — запечатав емкость, обратился ко мне дознаватель, — я передам этот протокол Нам Де Хёну, как и обещал.       — Спасибо, детектив, — выдавил я, хотя благодарить того, кто довел до самоубийства мою сестру, не было ни малейшего желания.       Я сдержал себя, пусть это и стоило титанических усилий. Медленно, с трудом переставляя ноги, я направился к выходу из отсека, который можно было бы считать кабинетом, если бы там было хоть что-нибудь, кроме стола и двух стульев. Кажется, меня ощутимо качало, однако следователь, к счастью, никак не прокомментировал мое состояние. Шутка ли, узнать, что тебя готовы были объявить виновным в том, чего не делал, упрятать за решетку, да еще и ликвидировать там. Даже думать не хотелось, что бы со мной сделали в тюрьме, особенно, если бы туда, каким-либо образом, попала запись из телефона Им Чу Хека.       Я был так выбит из колеи, что решил не искать Гван Ло, а подождать его в комнате, где мы ожидали допроса. Туда я и направился, борясь с подгибающимися ногами и опираясь о стену. По счастью, в коридоре никого не было и мне удалось добраться до нужной двери без приключений. Дверь была приоткрыта, и я уже протянул руку, чтобы взяться за ручку, когда, сквозь щель заметил, что в комнате сидят только двое: Им Чу Хек и Кан Му.       Лица брюнета мне не было видно, зато я мог наблюдать за лицом Чу Хека, который был так занят разговором, что не обращал на дверь ни малейшего внимания.       — Кан Му, — говорил он, — один из нас мертв, это не кажется тебе странным?       Не дождавшись ответа, президент Клуба продолжил:       — Почему ты был в этом лесу? Ты же говорил, что не будешь охотиться.       — Я уже сказал тебе, что пришел, чтобы найти своего партнера, — ответил Кан Му спокойным тоном, — поэтому мне пришлось втягиваться в эту охоту.       — Так это ты убил Чан Ын Хо? — взволнованно спросил Им Чу Хек. — Твой партнер настолько дорог тебе, словно он твоя бабушка? Или ты думаешь, что мы действительно собирались убить его?       — Чу Хек, иногда ты потрясающе глуп, — в голосе брюнета сквозил такой сарказм, что я готов был спорить — на лице у него была та самая ухмылка, которой он сопровождал домогательства в мой адрес. — Если бы я хотел крови, то сначала убил бы тебя или Пак Ки Бома, с члена которого я снимал Ки Рина в отеле.       — Выходит, ты устал смотреть на умирающих в больнице и решил убить сам, да? — не унимался Им Чу Хек.       — В отношении вас это было бы нормально, — ответил Кан Му с издевкой.       — Не шути так! — воскликнул президент Клуба с возмущением и страхом одновременно.       — А кто тут шутит? — парировал «партнер».       Чу Хек, казалось, готов был прекратить разговор, но неожиданно спросил, вгоняя меня в краску:       — Скажи, вы переспали? Если ты пришел не затем, чтобы убивать, вы занимались сексом с Ки Рином?       — А ты как думаешь? — протянул в ответ Кан Му так пошло, как только мог. — Кстати, что-то долго его нет. Надо пойти поискать мою девочку.