Ника открыла глаза.
Очень раннее, еще тёмно-серое утро.
Было как-то непривычно тепло и удобно лежать вот так, на боку, подложив ладонь под щеку. Спокойно. Даже постоянно ноющее нутро, обычно жадно требующее чем-нибудь закинуться, вдруг заткнулось. Сколько она уже оставалась «чистой»? Ника лениво попыталась вспомнить, но думать не хотелось.
Лежать абсолютно неподвижно, чтобы ничем себя не выдать. Просто слушать тишину, дремать, и чувствовать эти тонкие дуновения воздуха из приоткрытого окна.
Кровать еле слышно скрипнула, за спиной произошло какое-то движение.
«Чёрт бы тебя побрал!» — успела подумать Ника, когда сзади навалилось крупное тяжелое тело, забрасывая на нее руку и ногу. Тут же стало жарко и тесно. В затылок длинно выдохнули.
«Третий раз за ночь, блядь, Отто, ты что, забыл где-то любимого плюшевого мишку-сплюшку?! Я вместо него?! — Ника осторожно выставила назад локоть, упираясь и отталкивая, ночью это прокатило — Трой просто переворачивался на спину, бормотал что-то и засыпал дальше. — Так, еще немного, чуть-чуть в сторону…»
Закинутая на нее рука вдруг напряглась, обхватывая под грудью и прижимая крепко, до боли. Ника дернулась, пытаясь вывернуться, и хватка ослабла, он немного отодвинулся.
«Ух, ему просто опять приснилось что-то, вот и вс…»
Трой поцеловал ее между лопаток, оттягивая вниз и без того растянутую майку. Очень медленно двинулся вверх, поочередно трогая языком округлые позвонки, касаясь губами кожи на шее. Ника замерла, дыхание перехватило. Эта совсем простая ласка отчего-то показалась ей просто волшебной. Несмотря на уродский прошлый опыт, вдруг захотелось попробовать. Закрыть глаза, немного повернуть голову и…
Чуть слышно позвал прямо в ухо: «Никки», — наплевав на всё и вся, она повернулась к нему, обняла, легко поглаживая, словно хотела утешить. Трой осторожно прикусил маленькую мочку на ухе, потом вниз, уже жадно хватая ртом кожу. Почувствовал под языком лихорадочное биение артерии на ее шее, и… цапнул.
«Ай!» — Ника в изумлении вытаращилась на него, инстинктивно отталкивая рукой, пытаясь выровнять дыхание.
Молчание, а ладонь так и осталась лежать на его щеке. Трой смотрел в упор, не мигая, как будто угрожающе. Он почти лежал на ней, прижимая к кровати, а Ника почему-то совершенно успокоилась. Словно не замечая его напряжения, и немного саднящей после укуса шеи, задумчиво потрогала еще красный рубец около глаза, оставленный Мэдисон, потом висок, ухо, пальцы забрались в волосы на затылке — мягкие.
Трой всё продолжал пялиться на неё: почти чёрные глаза, они поблескивали, блуждая по его лицу, ровные брови, синяк на лбу уже отдавал желтизной, чуть приоткрытые губы — как будто слегка улыбались.
Ника перестала перебирать ему волосы, крепко взяла за шею, притянула к себе и поцеловала в губы. Он ответил тут же, горячо, жадно и долго.
— Ты… ты просто бес! — С трудом оторвавшись, бросила Ника, задыхаясь. Он усмехнулся.
— Опять подсела, Никки? — Хрипло прошептал на ухо, забираясь под майку, чувствуя, как выгибается под руками гладкая спина.
Как там она ему говорила тогда, бесцветным голосом, недобро прищурившись: «Ты что это, трахнуть меня решил, Отто?!»
Трахнуть — какое-то… слабоватое выражение. Подходит разве что для какой-нибудь случайной шлюшки, но уж совсем не для Никки.
А Ника…
Ему хотелось её взять, присвоить и оставить себе. Чтобы она бегала за ним хвостиком и смотрела преданно, а пока получается, что бегал и смотрел, по сути, только он.
Даже сейчас, стаскивая с нее одежду, сбрасывая тут же свою, и подминая Кларк под себя, он чувствовал собственную зависимость от нее, очень остро. Запах, вкус ее кожи — стоит один раз попробовать, и уже не соскочишь. Они с Никки похожи даже больше, чем он предполагал.
Ника обхватила его ногами, обняла, торопливо притягивая к себе, словно ждать уже совсем не было сил, и Трой окончательно потерял голову, в горячке лишь думая о ней непрерывно: «Моя, моя… Моя!»
***
«Вот это да-а-а», — лениво осмотрелась Ника — они едва не свалились с кровати, голова свесилась с края, длинные волосы почти достали до пола.
«Обалдеть», — подумала Ника совсем не про свои основательно отросшие лохмы.
Трой схватил ее под колени и подтянул выше, укладываясь рядом:
— Не хватало еще, чтоб ты головой вниз рухнула!
— Беспокоишься?.. Уже
подсел, Отто?.. — Ох, уж эта ее задорная улыбка с искорками в тёмных глазах, и взгляд искоса!
Ника поднялась, ныряя под кровать, чем-то там прошуршала, и вынырнула уже с сигаретой в зубах. Снова покосилась на него, со вздохом завернулась в простыню, и ушла к окну под его пристальным взглядом. Забралась на широкий подоконник с ногами, щелкнула зажигалкой, но… впустую, отвлеклась. Ветерок чуть шевелил ее растрепанные волосы, щекотал шею. Ника достала так и не зажженную сигарету изо рта, опёрлась спиной и вытянула ноги, расслабляясь. Прикрыла глаза.
Утренний воздух сегодня, действительно, был очень хорош. И тишина, когда слышно даже собственное дыхание. А еще лучше — его тихое: «Останься…»
***
Можно совсем не разговаривать, и это нисколько не напрягает. Просидеть безвылазно полдня в четырех стенах. Вдвоем как-то…
интересней.
Нике
интересно валяться на кровати, в выданных им футболке и шортах, задрав ноги на стену, дурашливо «шагая» по ней вверх-вниз, вверх-вниз.
Интересно смотреть, как Трой чистит винтовку, разложившись прямо на полу.
Интересно стоять посреди комнаты обнявшись. И целоваться, чувствуя, как его руки уже скользнули в шорты, ох, как
интересно!
Увидеть ошарашенные лица Джейка и матери, ввалившихся в комнату Троя без стука с какими-то очередными обвинениями, тоже очень…
интересно. Благо, умница Джейк тут же задвинул Мэдисон плечом назад, молча закрывая дверь. Без скандалов, пока.
Ника заметила горящий взгляд матери, но ей всё равно, ей
НЕ интересно.
У нее есть «Останься…», — и гори оно всё синим пламенем.
