Бытие и абсурд

Сначала вид Ричи был озадаченным, пока он наблюдал, как Эдди судорожно поднимается с пола и потирает шею. — Можно я буду звать тебя Хатико? — наконец, с невозмутимой ухмылкой спросил Тозиер и забрал из рук растерянного Эдди стаканчик. — Какая гадость, — поморщился он, зачем-то сделав глоток, — но могло быть и хуже. Каспбрак всё ещё молчал, бессовестно разглядывая Ричи, всего, с ног до головы. Спутанные волосы, глаза, собравшие в себе с темнотой ночи ещё и безумие её звёзд, рубашка в цветочек на худом теле, узкие джинсы и полосатые носки, острый кадык и тонкие длинные пальцы. На них больше не было изоленты и это почему-то пугало. Когда он улыбнулся, то Эдди показалось, что кто-то разбил стекло. – Всего месяц общения с тобой, а я уже загремел в психушку. Да ты буквально сводишь меня с ума, Эдс! Слова, которые Каспбрак сотню раз произносил у себя в голове во время особенно острых приступов чувства вины, раньше заставляли его сжимать зубы и сдерживать истерику. – Ну ты идиот! – очень тихо прошептал он, хотя сказанное слабо вязались с голосом и в голове стучало осознание, что начинать с наездов, наверное, неправильно, но слова вылетали сами по себе. – Идиот, честное слово. Ты нахуя сказал МакГонагалл, что заставил меня угнать машину? Мне было без разницы, мне грозила одна вклейка в любом случае... – Эдс... – Да не называй ты меня... – Всё же ведь хорошо. Вот он я, живой и невредимый, без дырок в черепе и не в полосатой пижаме. И я страшно польщён, что ты ждёшь меня. Прям как с фронта. — Я не... — попытался оправдаться Эдди, отбирая у Ричи назад свой стаканчик. — Я просто шёл мимо. — И уснул посреди коридора. — кивнул Ричи с ехидным пониманием в голосе. — Ну, с кем не бывает. Спать надо по ночам. Вид у тебя, конечно... — глядя на Эдди скептически, протянул он, — как из учебника по медицине в параграфе "Бессонница и её симптомы" — А сам-то. — проворчал Эдди, зыркая исподлобья на круги под глазами Тозиера. — У меня не бессонница. Я просто круглосуточный. — оскалился Ричи. Эдди себя чувствовал примерно так же, как когда на подоконнике в его спальне поселился Пиня. Только если те чувства усилить в сотню раз. Они стояли друг напротив друга, и Каспбраку приходилось смотреть вверх, чтобы видеть глаза Ричи, зато так он всё время глядел исподлобья и это его устраивало. — Значит, биполярное. — наконец сказал он, когда Ричи уселся на постамент с горгульей и закинул руку на плечо статуи. — Ага. Я теперь на литиевой диете. Очень полезно, говорят. — Как ты? Посмотрев в глаза Эдди цепким взглядом, Ричи вздохнул. – Биполярное – это не я сам. Моя болезнь меня не определяет. Наслушался всяких речей на терапии. – ухмыльнулся он и встал, подходя ближе, и Эдди не стал отступать. Приходилось терпеть разницу в росте и чуть задирать голову. – По большей части там было смертельно скучно, все говорили о том, как живут с болезнью и о трудностях оплаты страховок, очень не хватало твоих историй о школьной швабре, как её там, Анжелика?.. — Анжела. — машинально поправил Эдди, потому что Анжела в своё время неплохо пошатнула его самооценку, потому что девочки сватали её всем, кроме него. — Прекрасное имя. В общем, скучно там было до пизды и все какие-то обдолбанные. Но иногда нашего главного заносило и он начинал толкать такие речи, ты бы знал. Кое-что даже заслуживает некоторого внимания. Например, как он в приступе маниакальной фазы украл не своего ребёнка и решил свалить с ним в Техас... – Ричи. — Я не псих. Дамблдор знает это. Хотя я хочу побывать в Техасе, но кто не хочет, это же Техас... — Ричи. — Чего тебе, детка? — наконец спросил Тозиер. И тогда Эдди, шагнув вперёд, его обнял. Неожиданно, Ричи замолчал, и Эдди не знал, что теперь сказать. Он не ожидал, что наступит тишина, не разбиваемая голосом. В голове крутилось что-нибудь нелепое и важное. Вроде: "Я рад, что ты вернулся". Набрать воздуха в лёгкие оказалось не просто, как будто Эдди готовится провести несколько минут в космосе и никогда не сможет перед этим надышаться. Рука Ричи опустилась на спину с недолгим опозданием и сразу пустила по спине новую волну дрожи. Он провёл пальцами по позвонкам, заставив Эдди зажмуриться. — А я кактус завёл. — сдавленно сообщил он. Сердце взяло реванш и снова начало сходить с ума. Плечо Ричи пахло совсем по прежнему, только теперь к привычному кофе и кедру добавился стойкий запах больницы. Её жёстких коек и полосатого белья, ежедневных приёмов лекарств и осмотров в медкабинете с плакатами о вреде курения. И сигаретами больше не пахло. "Ну конечно, там же запрещено. Нужно ведь оправдывать плакаты" — Его зовут Пиня и, кажется, он начинает цвести. Ричи выдохнул куда-то Эдди в шею. Отстранившись, Каспбрак снова принялся нервно ерошить волосы, пока Ричи поправлял очки. — Отбой через пятнадцать минут. — напомнил Эдди. — Тебе лучше быть в гостиной. Несколько секунд Ричи молчал, потом кивнул. — Ладно. Нам с тобой всё равно по пути. — Сильно плохо там было? — решился наконец спросить Каспбрак. Взбежав по ступенькам, Тозиер развернулся. — Я там подружился с одним латиносом, и он проносил табак. — стукнув по забралу доспехов статуи рыцаря у стены, сказал Ричи и задумчиво уставился на висящий на стене гобелен с кривоногими единорогами. Из гобелена торчали нитки и в целом он выглядел так, словно если его снять со стены, то он рассыпется в пыль. Гобелены вызывали у Эдди вопросы, но он давно перестал искать логические обоснования всем странностям Хогвартса. — Он вообще много чего проносил, но я обменивал у него сигареты взамен на зажигалки из батареек. Но, похоже, меня там кто-то проклял. — он, несколько секунд разглядывая единорогов, схватился руками за гобелен и пару раз дёрнул, пытаясь стащить его со стены. Стена со своим добром расставаться не желала. — Тебя вот когда-нибудь проклинали? Понятия не имею, кто это сделал, скорее всего, мой сосед, не знаю, чем я ему так не угодил, по-моему, он просто ебанутый. Но стоило мне зашухериться, как меня тут же находили медсёстры. Они там вообще все, по-моему, ясновидящие. За каждым шагом следили. — он говорил с трудом, уже почти повиснув на гобелене. — Так что покурить мне не удалось. Трагедия, согласись. Да ёбаный свет, как эту херабору снять-то? Подойдя ближе, Эдди, оттеснив Ричи, тоже схватился за гобелен и с усилием дёрнул. Послышался треск, напоминающий предсмертную агонию, и Эдди уронил чудом не рассыпавшийся гобелен себе под ноги. Снять его оказалось слишком просто. Поднялась пыль, и Эдди спрятал лицо в согнутом локте, чтобы не дышать. — А тебе, собственно, зачем? — Не знаю. Придумаю. — ответив, Ричи поднял и отряхнул гобелен, так что оказалось, что единороги белые, а не серо-коричневые. Тозиер закинул гобелен на плечо, и во все стороны полетели обрывки ниток. Обескураженный взгляд, в который Эдди вложил всё безмолвное возмущение, слов для которого найти не смог, Ричи привычно проигнорировал и зашагал дальше, слегка пошатываясь под тяжестью жёсткой ткани. — Спасибо. И за то, что пришёл. — он посмотрел на Эдди так, что Каспбрак неожиданно понял, что Ричи и правда ценит. Наверное, ему просто нужен был хоть кто-то, кто его ждал, и сошёл бы и Филч, и его кошка, и вообще кто угодно. Эдди не хотел так думать, но приходилось признать, что так оно и есть. Нет никакой вероятности, что Тозиер рад именно ему. Наверное, та душевная травма, нанесённая Анжелой, всё ещё аукалась. — Не забывай, я просто шёл мимо. — напомнил Каспбрак. — Спасибо, что шёл мимо, Эдс. — ничуть не смутился Ричи. — Но кофе премерзкий. — с ухмылкой добавил он. — Когда меня упекут в психушку в следующий раз, тащи самбуку. ●●● Затянувшись, так что оранжевым полыхнула почти половина сигареты, Ричи откинулся на спинку скамейки. Выдыхая в холодный воздух дым и пар, они сидели на школьном стадионе. Ряды синих скамеек были почти белыми от инея, и Эдди ёжился от холода, сидя на спинке скамейки и глядя на замёрзшую футбольную площадку. Покосившиеся турники на другой стороне поля щерились сосульками. — Значит, двадцать семь лет назад. Интересно. — прикрыв глаза, протянул Ричи. Стэн, замотанный в шарф по самые свои туманные глаза, перевёл на него взгляд. — Бред к-какой-то. — покачал головой Денбро. — Это не может быть преподаватель. — заметил Стэн. — Их всех тщательно проверяют. — Ну, значит, кто-то из учеников скрывает свой настоящий возраст и на самом деле является тридцатилетним убийцей. — саркастично сказал Эдди. — Или всё же подражатель. — Беверли тоже курила, натянув рукава свитера на пальцы. — Только подражает он не Генри Бауэрсу, а тому, кто творил всю эту жуть тридцать лет назад. Утренний воздух обжигал лёгкие изнутри и щипал глаза, на скамейке из двух стаканчиков вился серый пар и исчезал, не преодолев даже коленей Эдди. Рядом Билл кутался в куртку, падающую на глаза чёлку в блестящих снежинках он не убирал. — Итак, что мы имеем. — притягивая к себе притащенный сюда невесть зачем гобелен и отряхивая его от снежных хлопьев, сказал Ричи. — Две теории. Преподаватель или подражатель. Предлагаю определиться, какая более вероятная. — Я за подражателя. — развела руками Беверли. — Ладно, я тоже. — признался Эдди. Наверное, он просто не мог позволить себе поверить, что преступниками могут быть и профессора. Хватало сотни преступников-учеников. — Я т-тоже, — согласился Билл и на всякий случай добавил, — Хоть это и бред. Стэн просто кивнул, а Ричи замотался в гобелен, как в одеяло. — Вся наша жизнь — сплошной бред. — он вытащил из кармана солнечные очки в леопардовой оправе и со второй попытки надел на глаза поверх обычных. — Надо только уметь приспосабливаться. Динозавры вот не умели. И вымерли. — Только там был метеорит. — напомнил Эдди и попытался дыханием согреть замёрзшие руки. — Один хер. — махнув рукой, Ричи неожиданно вытащил из кармана перчатки и протянул Эдди. — Итак, нам нужен план. Эдс, это по твоей части. — Не знаю, заметил ли ты, — Эдди изогнул бровь, надевая перчатки — синие в жёлтую звёздочку — и пытаясь скрыть смущение, — но пока мои планы ни к чему хорошему не приводили. — Ну как же, — Тозиер сделал драматичную паузу, — мы же покатались на Форде! Когда ты ещё покатаешься на Форде? Тем более угнанном. — Очень, конечно, жаль, но, видимо, никогда. — со всем возможным сарказмом ответил Каспбрак, чувствуя, как отогреваются руки и теплотой им в ответ колет в груди. — Давайте ради разнообразия на этот раз план придумает кто-нибудь дру... Когда он осёкся, все обернулись в сторону замка. Оттуда приближался человек, и, учитывая, что на спортивной площадке находиться было запрещено, и все ученики сейчас убивали время на уроках, никого эта неясная фигура не обрадовала. Ричи даже снял солнечные очки. — Дежурный? — спрыгивая со скамейки, обеспокоенно спросил Билл, пока Ричи, вставая впереди остальных, заслонил их руками и заявил: — Прячьтесь за спину и не шевелитесь! Возможно, он примет нас за деревья и пройдет мимо! — Он что тебе, пчела? — положив ладонь на руку Тозиера, Эдди попытался голосом вразумить Ричи. Учитывая, что раньше ему это никогда не удавалось, надеяться было не на что. — Успокойся, идиот, а то тебя обвинят в нападении и опять заберут... Раздражением скрывая страх в голосе, Эдди пытался не дать Тозиеру понять, что он слишком сильно боится, что тот опять исчезнет. — Я готов пожертвовать собой ради вас! — драматично воскликнул Ричи, и Каспбрак попытался себя убедить, что взгляд рэйвенкловца, которым тот его мерил всего секунду, ему только показался. Пока Эдди в тишине, разбавляемой только редкими вздохами и тихими ругательствами, пытался заставить Ричи встать смирно, а не в боевую стойку, а Беверли прятала пачку сигарет подальше в карман, человек наконец до них дошёл. — Майки! — с трудом выговорил Ричи, потому что Эдди явно побеждал. — Эдс, отпусти, это мой друг! Я же не расист, чтобы на него кидаться! — Народ, — Майк слегка запыхался, прикрывая рот клетчатым шарфом от холода. — Я знаю, что вы все тут замешаны в том, что сейчас происходит, в убийствах и... — Не в-все, — Билл указал на Стэна. — Теперь — все. ●●● — Какой-то хаффлпафец передознулся, а винят они, значит, Стэна! Это даже ещё тупее, чем всё остальное. Нехуй путать димедрол с экстези. — грея руки о чашку с чаем возмущался Ричи, как только они всей толпой прокрались в Большой зал и уселись за столом Рэйвенкло. На входе у Тозиера отобрали гобелен, и теперь он выглядел до глубины души оскорблённым. Долгий и пространный спор с дежурным ничего не дал, и Ричи винил в этом Эдди, который его постоянно дёргал и предупреждающе шикал на особо поражающих воображение аргументах в духе "Это не гобелен, это одеяло, у меня тиреотоксикоз и, кстати, биполярное расстройство!" — Я король Слизерина. — пожав плечами, флегматично сказал Стэн, на что Билл закатил глаза. — И димедрол не похож на экстези. — справедливости ради заметил Эдди, выпивая почти половину чая. Перчатки он так и не снял, сам себе объясняя это тем, что он ещё не согрелся. — Слушайте, во всём этом мракобесии есть одна странность. — протянул Ричи, переплетая тонкие пальцы и глядя на пятерых хаффлпафцев, играющих в карты, видимо, на одевание. Самый удачливый сидел в двух куртках с мехом и трёх шарфах. — Одна? — скептически уточнила Беверли, проводя рукой по мокрым от оттаявшего снега волосам. — Тихо, не ломай мне построение предложения. — перебил её Ричи, и Марш подняла руки в сдающемся жесте. — Итак, странность. Одна, хотя, на самом деле, не одна, но не будем усложнять. На меня и так давит невыносимая мозгоебательность бытия. — Да говори уже. — оборвал его Эдди. — Не торопись, детка. Хаффлпафцы. В наступившем молчание кашлянул Майк. Один из хаффлпафцев победно вскрикнул и натянул на голову шапку-ушану поверх ещё одной. — Ну же. — Ричи махнул рукой, словно надеясь этим жестом что-то объяснить. — Хаффлпафцы. Почему только их убивают, а? — И почему же? — терпеливо задал ожидаемый вопрос Стэн. — А потому, что наш загадочный убийца — хаффлпафец. — Логика железная. — протянул Эдди с таким выражением, чтобы всем присутствующим стало ясно, что в гробу он видал такую логику. — А в-вообще, что-то в этом есть. — кивнул Билл. — Конечно, есть! — воодушевлённо ткнул в него пальцем Тозиер. — Хочешь спрятать дерево — ищи лес! — Не в тему. — остепенил его Эдди. — Не в тему, согласен. — не стал спорить Ричи. — Но суть вы уловили? Мы с Эдсом рисковали жизнями, чтобы выяснить связь между убитыми, и знаете, что? У Ричи были мокрые плечи, на его волосах таяли снежинки. Его нервные, немного дёрганые движения выдавали тот факт, что он побывал в психлечебнице и что он на таблетках. В остальном казалось, что он никуда и не исчезал за этот месяц. Или как будто жизнь в его отсутствие взяла паузу. — Ничего. — кивнул Эдди остальным. — Нет никакой связи. Убийца убивает бессистемно. Поэтому его так сложно вычислить. — Не совсем бессистемно, Эдс, в том-то и всё дело! Он убивает исключительно хаффлпафцев. — Это серийный убийца. — хмуря брови, сказал Майк и поднял взгляд. — Он не пытается что-то доказать или кому-то отомстить. Ему... нужно убивать. Он псих. — Очевидно. — кивнул Ричи. — Реальный неадекват. Не из тех, которые ловят веснушчатых автостопщиков на хайвее, а полный отморозок. — Не п-полный. — Билл тоже смотрел на стол Хаффлпафа. — Он догад-дался, как уйти от п-подозрения. — Генри подходит! — снова сказала Беверли. — Да не он это, Бев... — Эдди не хотел признаваться ни себе, ни подруге, что он так уверен в невиновности Генри из-за надписи на окне в неработающем туалете. — Ладно, хорошо. Подражатель. Серийный убийца, маскирующий свои убийства тем, что подставляет других. И как нам его искать, а? — Ну, круг сузился. — Эдди кивнул на Ричи. — Только хаффлпафцы. — Именно, детка. — улыбнувшись, Тозиер хлопнул Каспбрака по плечу, и его руку била дрожь. И Эдди вновь почувствовал, как что-то в груди стало чёрной дырой, в которую засасывает остальные внутренности. Ему захотелось исчезнуть из Большого зала, просто спрятаться где-нибудь за гобеленом со страшненькими русалками на последнем этаже и остаться наедине с ненормальным организмом, который начинает сходить с ума в совершенно неподходящие моменты. Тот факт, что эти моменты совпадают с присутствием в непосредственной близости Ричи Тозиера, Эдди засунул куда подальше. Может быть, если игнорировать проблему — она исчезнет сама собой. Может, если не отвечать на ту кучу вопросов, на которую Эдди так боится отвечать, вопросы самоликвидируются. Каспбрак чувствовал, как в нём пускает корни процветающий эскапизм. Бросая на Ричи незаметные взгляды, Эдди как будто сам себя душил, лишая кислорода, выключая мозг, пытаясь заставить себя не замечать, как у Ричи дёргается острый кадык и в черноте глаз играют отражения огней Зала. А ещё, как он растерянно смотрит на свои руки, как будто на пару секунд забыв, где находится. Стоило Тозиеру поймать взгляд Эдди, как он тут же прятал руки и весело подмигивал. Каспбрак делал вид, что смотрит на хаффлпафцев. — Для н-начала, — сказал Билл, глядя на Стэна, который всё ещё слегка дрожал от холода. — Нам нужно с ни-ними погов-ворить. — Дельное предложение, Денбро. Очень цивилизованное. — похвалил Ричи, а Билл кивнул, поставив перед Стэнли чашку с чаем. — Слушайте, зачем нам всё это? — спросил Стэн, грея о чашку руки. Костяшки у него были красными. — Всё это... расследование. Почему нельзя просто, знаете, пустить всё на самотёк? — Ну, лично я не жажду отзываться на "заключённый" и мыться в душе с кроманьонцами. — пожал плечами Ричи. Стэн хотел ещё что-то сказать, но передумал. Видимо, картина душа, полного кроманьонцев, его не обрадовала. Эдди, по крайней мере, впечатлился. — Как можно их разговорить? — спросила Беверли. — Что раскрывает душу человека? — задавая наводящий вопрос, Ричи прищурился. — Э-э... Зажимы для пальцев? — неуверенно предположила Марш. — Алкоголь. — изрёк Ричи, хлопая по столу. — Хотя идея с зажимами тоже прикольная. Но давайте будем менее радикальны. Мы тут не какие-нибудь члены итальяно-японских преступных организаций. Мы в этой истории — положительные герои. — Значит, м-мы допросим тех х-хаффлп-пафцев, которые б-будут на вечеринках. — Именно! — Ричи указал на Беверли. — Бев, сможешь узнать, когда следующая пьянка? Отлично. Эдс, тебе придётся преодолеть свою социопатию во имя благополучия общества, ибо ты нам там нужен. — Нет у меня никакой социопатии, — насупился Каспбрак. — Конечно, нет. — зачем-то согласился Ричи. — Итак, лёд тронулся, господа присяжные заседатели! — он поднял чашку. И сразу снова опустил, словно испугавшись уронить. — Осталась сущая мелочь, и солнце будет нам светить не с неба в клеточку! Эдди почувствовал, как будто его затягивает в новый смерч. И на этот раз он не обманывал себя тем, что он против. Вероятно, смерчи он любил. А уж теряться в них — тем более. ●●● — Что обычно пьют хаффлпафцы? — хмуря брови, спросила Беверли, разглядывая частокол бутылок на полке в лабораторном шкафу. Этикетки на них были пожелтевшие и выцветшие, как будто алкоголь тут хранился лет пятьдесят. — Что есть, то и пьют. — отозвался Стэн. Эдди, вцепившись в свой ежедневник, сидел на полу — потому что очень не хотел сидеть на розовом диванчике — и наблюдал за приготовлениями. В алкоголе он не разбирался, в травке тоже, в музыке — тем более, поэтому весь его посильный вклад заключался в редких односложных комментариях. — Эдс, как считаешь, лучше джин или виски? — спросил Ричи, держа в руках две бутылки с прозрачной и коричневой жидкостью. — Джин. — пожал плечами Эдди. — Правильный выбор. — обрадовался Тозиер. — Виски — для аристократов-демагогов. Эдди открыл свой ежедневник и записал туда эту фразу, но тут же отвлёкся на внезапный дребезг. Ричи, стоя с растерянным видом, смотрел, как по ковру в психоделическую сине-розовую расцветку растекается тёмное пятно. Подойдя к рэйвенкловцу, Каспбрак опустил взгляд на осколки бутылки. — Это был виски. — констатировал он. — Так что забей. У Ричи что-то дрожало в глазах, как будто он не понимал, как на полу оказалось стекло. Он вытер руки о джинсы и поднял на Эдди взгляд. — Я уберу. — Каспбрак, опустившись на колени, принялся подбирать осколки, стараясь не дышать — резкий запах алкоголя вызывал головокружение. Когда в ладони оказались все остатки бутылки, он поднялся и понял, что Ричи исчез. Вывалив осколки на стол рядом с кучей пепельниц, вырезанных из консервных банок, он огляделся. Все были заняты своими делами, Беверли открывала пакеты с чипсами и вываливала их в большие миски, Билл и Стэн завешивали окно плотными покрывалами, параллельно пытаясь освободить замотавшегося в шторы Бена Хэнскома, вызвавшегося помочь, Майк пересчитывал бутылки на столе. За платяным шкафом мелькнуло красное, такое же, как толстовка Ричи, и Эдди, задумавшись на несколько секунд, пошёл туда. Тозиер сидел к нему спиной, сгорбившись, и как-будто дрожал. Эдди не чувствовал холода. — Эй. — подойдя ближе, он заметил, что Ричи вертит в руках оранжевую баночку с таблетками и напечатанным именем. Ричи тут же поднялся, вдохнув и улыбнувшись своей аквагримовой улыбкой. Таблетки он спрятал, а сам сел на шахматный стол и скрестил ноги. Белые шнурки его кроссовок свисали почти до пола, и Эдди вдруг с ужасом подумал, что Тозиер не может их завязать. — Решил немного отдохнуть от суеты жизни. — развёл руками Ричи. — Слегка отвык от неё за месяц в больнице. Там, знаешь ли, большую часть времени лежишь и смотришь в потолок. Я даже начал писать стихи. Потому что они эпично смотрятся на стене. Как будто я — заключённый психопат. — Что случилось, Ричи? — подавив в себе желание попросить почитать стихи Тозиера, спросил Эдди, хотя ему казалось, что правильнее будет сделать вид, что всё в порядке. — Ты о чём, детка? — Тозиер достал пачку сигарет. Каспбрак подумал, что люди курят в неловких ситуациях, чтобы чем-то себя занять. Он подошёл ближе, сел рядом на стол и протянул руку. — Ого-о... Да ты никак начал курить в моё отсутствие? Что, рак лёгких больше не актуальная угроза? А конец света я случаем не пропустил? — искренне удивился Тозиер и протянул Эдди пачку. Чувствовать между губами сигарету было странно, и Эдди, искоса наблюдая за тем, как закуривает Ричи, тоже щёлкнул колёсиком протянутой ему зажигалки с символом советского союза. Под треск бумаги Эдди затянулся и тут же почувствовал, как жжётся в горле. Кашляя, он зыркнул на тихо усмехнувшегося Тозиера, и попытался отдышаться. — Какая гадость. — признался Каспбрак, разглядывая сигарету. — Не гони, это "Винстон"! — выдыхая дым, обиделся Ричи и процитировал странным голосом. — Вкуса "Винстон" лучше нет – эталон для сигарет! Вот покуришь однажды "Беломор-канал", тогда посмотрим на тебя. Русские абсолютно не умеют делать сигареты. Зато ракеты у них что надо. Эдди снова сделал затяжку и снова задохнулся кашлем. — Эх, Эдс, совсем ты тут испортился, пока меня не было. Пошёл по кривой дорожке. — глядя, как Эдди давится дымом, Ричи отобрал у него сигарету. — Курить — вредно. Тебе оно надо, чтобы поколения твоих детей рождались с шестью пальцами или без глаза? — Курение — не инцест. — Всё начинается с малого. — многозначительно протянул Тозиер. — Ричи. Что случилось? — Эдди устал избегать вопроса. В тишине вился сигаретный дым, искажая очертания узоров на стене. Облезлые обои не скрывали трещины в стене, а на уровне глаз торчала шахматная фигурка ферзя, приклеенная к стене основанием. — Они превращают мир в комнату с четырьмя стенами. — проговорил Ричи, доставая из кармана баночку с таблетками и глядя на неё. — Раньше я мог выйти за двери, а теперь — только стены. Это давит. — Ричи. — Каспбрак посмотрел Тозиеру в глаза, хоть это и стоило больших усилий. — Ты ведь их принимаешь, да? — А ты как думаешь? — вскинул брови Ричи. — Всё по рецепту, я закупориваю свой мозг, сам себя запираю в чёрно-белом фильме. Что если... — он запнулся, и Эдди понял, что Тозиер сомневается, стоит ли открывать душу какому-то там Эдди Каспбраку. И он не знал, как объяснить, что Ричи может ему сказать. Всё что угодно, потому что Эдди выслушает. Не факт, что поможет, но попытается. — Что, если биполярное — это всё же я сам? Что, если все те речи в группе поддержки — сплошной пиздёж? Что, если теперь я — это таблетки? Каспбрак заставил себя не прекращать смотреть Ричи в глаза, хотя при контакте с той чернотой, что в них клубилась, ему стало не по себе. — В тебе дохрена больше всего, чем биполярного и таблеток. — медленно произнёс Эдди. — Ты роняешь бутылки, это — побочные эффекты. Они у всего есть. Но это всего лишь бутылки. Эдди кричал на себя, что он идиот. — Я имею в виду, нахуй бутылки. Ты остаёшься собой, пока не сдаёшься таблеткам. Они тебя не меняют. Ты по-другому воспринимаешь мир, но это с непривычки, и для мира ты всё тот же. Скоро ты поймёшь, — Эдди вдохнул и попытался сформулировать то, что хотел сказать, — что стены комнаты не такие уж и серые. Их можно обклеить плакатами и фотографиями. Разрисовать. Да и вообще, мы все живём в четырёх стенах. Когда кажется, что ты выбрался — тебе только кажется. Ты остаёшься в комнате, но в ней тоже есть жизнь. Надо только, чтобы что-то создавало иллюзию, что ты вне комнаты. Он потёр руками виски, выдыхая сквозь зубы. — Я имею в виду, ты всё ещё тот же, кем был. Честное слово. Как будто честное слово могло что-то изменить. Но Ричи, помолчав, кивнул, туша сигарету об стол. — Пойдём к остальным. — он спрыгнул со стола, махнув рукой. — Пора вернуться к суете жизни. Эдди последовал за ним, так и не поняв, помогли Тозиеру его слова или он просто решил от него отделаться. ●●● Джин оказался неплох, хотя Эдди и пришлось запивать его стаканами пастеризованного яблочного сока. Он не стал много пить, всего три неполных стаканчика, для отвода глаз, но в голове уже пульсировало опьянение. Он помнил, как отрезвляет дело, поэтому почти сразу отправился искать Ричи. В раздираемом неоном полумраке комнаты сделать это оказалось непросто. Пробираясь сквозь танцующую толпу, Эдди вглядывался в лица, по которым скакали яркие вспышки фонариков. Рэйвенкловец обнаружился в середине комнаты, сидящий в нарисованном белым мелом кривом круге. — Хэй, Эдс, ты представляешь, они говорят, что в этом кругу меня не найдёт нечистая сила! — помахав рукой, радостно сообщил Тозиер. — И ты знаешь, пока работает! На меня ещё не напал ни один бес! Вокруг него три хаффлпафца с довольным видом и испачканными мелом пальцами согласно покивали. У одного из них был венок из проволоки на голове, другой прятал глаза за "три-дэ" очками. Третий вообще был одет в розовый балахон с зелёными звёздами. Эдди, обдумывая ситуацию, кивнул и тоже сел в круг напротив Ричи. — Ну ты как? — спросил его Тозиер. — Довольно неплохо. Но мы тут не развлекаемся, помнишь? — Помню, конечно. — кивнул Ричи и обернулся на хаффлпафцев. — Эй, пацаны, никто из вас случайно не убивал детей в последнее время? Пока Каспбрак хлопал Ричи по руке и шикал, хаффлпафцы невозмутимо покачали головами. — А вы точно уверены? — прищурился Ричи. — Тогда, — он поднялся и вышел из круга, вытащив за собой и Эдди. — Дай-ка мел. Он отобрал у хаффлпафца в балахоне мел и нагнулся над кругом. Эдди внимательно наблюдал за его действиями, пока хаффлпафец в венке шепнул другому: — У него есть гобелен с единорогами. Ричи обвёл круг ещё одним, побольше, выпрямился, отряхнул руки и отдал остаток мела прошедшему мимо слизеринцу. Тот его тут же сожрал, и пока Эдди оборачивался на удаляющегося слизеринца, Тозиер оповестил хаффлпафцев: — Итак, мои дорогие, это — двойной круг ложных показаний. Его использовали еретики в пятнадцатом веке. — Испанская инквизиция. — согласно кивнул Эдди, решив пока полностью довериться Тозиеру. В шуме музыки голос рэйвенкловца был слышен удивительно отчётливо. — Сейчас каждый из вас войдёт в эти круги. И если среди вас, упаси боже, есть убийца — то мы это сразу узнаем! Не буду говорить, каким образом, но если вы убийца, то советую лучше сразу признаться, а не то вы узнаете, почему к шестанадцатому веку круги ложных показаний отменили по гуманным соображениям. Эдди, слегка пошатываясь, следил за тем, как хаффлпафцы поочереди входят в круги. Ричи многозначительно кивал и выглядел довольно внушительно. — Они правда верят в эту чушь. — прошептал он, наклонившись к Эдди. — Здорово ты придумал. — ответил Каспбрак. — Ещё бы. — усмехнулся Тозиер. Примерно в четыре часа утра стало ясно, что никто из опрошенных хаффлпафцев не является убийцей. Все действовали разными методами, но итог был одинаковым. Билл пытался разговорить. Он выводил на проникновенные беседы с присущим ему талантом, а хаффлпафцы при всей своей загадочности были довольно прямолинейны. Стэн давил на жалость. В конце концов, в последнем убийстве виноватым считали его, и он старался образумить хаффлпафцев признаться в своей вине. Беверли угрожала. Она умела убеждать. Уверяя каждого нового подозреваемого в том, что она всё про него знает, она выяснила, что никто из них не врёт. Ричи и Эдди работали в команде. Вся суть заключалась в том, что Тозиер выхватывал из толпы хаффлпафца, смотрел ему в глаза и говорил: — Я высасываю души из непорочных тел! Возрадуйся, если ты убийца, ибо только в таком случае твоя душа тебя не покинет! А Эдди сзади светил фонариком в глаза жертве. Ни один из хаффлпафцев не отреагировал спокойно. Все начинали психовать. Имена вычеркнутых подозреваемых Эдди записывал в ежедневник, но под конец ночи почерк стал едва разборчивым и страницы украсили пара капель джина. — Что ж, отрицательный результат — тоже результат. — констатировал Ричи, лёжа на розовом диванчике спиной и свесившись головой к полу. Когда Тозиер оказался с голым торсом, Эдди не помнил, но сейчас заставлял себя не пялиться на его выпирающие ключицы. — Здесь был не весь факультет. — пожала плечами Беверли, допивая сок и кидая упаковкой в Ричи. — Надень уже что-нибудь, хватит прессом выёбываться. По груди Ричи тянулись нарисованные чёрным маркером кривые символы, вроде звёзд и триногих животных, призванные изображать магические знаки и запугивать хаффлпафцев, и Эдди вдруг с покалыванием в горле вспомнил, что сам их рисовал. — Значит, н-нужна ещё попытка. — Билл сидел, прислонившись к диванчику спиной. Стэн, положив голову Денбро на колени, лежал на полу и перебирал игральные карты. На нём была клетчатая рубашка Билла. Эдди решил не задавать вопросов. В стороне, в другом конце комнаты, один худощавый слизеринец подбивал Майка подраться с мрачного вида гриффиндорцем. — Спать хочу безумно. — протянул Эдди, сгорбившись на стуле. Стул был странный, старинный и с ножками в виде звериных лап, но удобный. Почти всю вечеринку Каспбрак таскал его с собой, чтобы не потерять. — Уроки начнутся через четыре часа. — сообщила Беверли, глянув на наручные часы. Ричи хлопнул в ладоши. — Народ, предлагаю на сегодня закруглиться. Всем нужен здоровый сон! И смягчение наказаний досрочно освобождённых, конечно, но в первую очередь — сон. — Здоровый сон длится восемь часов. — заметил Каспбрак, потирая шею. Он чувствовал, как приближается головная боль, и поражался, что его это почти не волнует. — Семь. — возразил Ричи, указывая на Эдди пальцем и поправляя сползающие на лоб очки. — Если спишь дольше семи часов, то повышается риск умереть от сердечно-сосудистых заболеваний. Каспбрак на него зыркнул и вернулся взглядом к Майку. Тот драться не желал, но слизеринец всё не унимался. Алкоголь всё ещё давал в голову и очень хотелось остаться одному. Внутри опять пульсировала чёрная дыра. В плывущем по комнате полумраке сложно было различить беспорядок и усыпанный бутылками и пачками сигарет пол, а запах алкоголя и дыма смешивался с чьими-то благовониями. Манекен в капюшоне, который раньше висел под потолком, теперь валялся возле чучела бобра. Впрочем, раз Красная Шапочка часто гуляла по лесу, она наверняка могла обзавестись друзьями среди бобров. Могла даже найти там собутыльников и топить в алкоголе свои надежды на нормальную жизнь. Послышалась возня. Гриффиндорец с Майком пиздили слизеринца. — Давайте в-встретимся после уроков в библ-лиотеке. — предложил Билл, похлопав Стэна по плечу и поднимаясь с пола. — Запишем оставшихся п-подозреваемых и продолжим в с-следующий раз. — Так точно, Денбро. — щёлкнув пальцами, согласился Ричи и поднялся, чуть не ударив матернувшуюся Беверли ногой по лицу, и схватил с пола свою толстовку, вытряхивая из её карманов китайские монетки и жетоны на метро. Кажется, их Эдди нашёл в шкафу за чашками Петри, и предложил выдавать за амулеты от сглаза. Каспбрак, вставая, слегка пошатнулся. Подумалось, что сейчас не помешал бы кофе, но сошла бы и обычная вода. Выходя из класса вслед за Биллом и Стэном, Эдди решил, что их надо бы оставить одних. — Пойду я в душ. — сообщил он и поморщился. — Я весь провонял дымом и шерстью медведя. Мы с Ричи занимались окуриванием. — пояснил он удивлённому Биллу. Где они с Тозиером достали медвежью шерсть, он не помнил. В гриффиндорских душевых в пять утра оказалось пусто. Кафельные стены дышали холодом, и Эдди поёжился, снимая одежду и складывая аккуратной стопкой. Он выкрутил краны, отозвавшиеся жалобным скрипом. Из крана с синей пометкой шла горячая вода, с красной — холодная. Сделав напор горячей воды больше, Эдди сел прямо на пол, подставившись под тепло воды. В тишине алкоголь не до конца выветривался из сознания. В памяти вдруг, совсем неожиданно, всплыл очень дождливый и в равной степени склоняющий к задушевным беседам день. В голове отчётливо вспоминался дождь, который печатной машинкой выстукивал по стеклу свои стихи в хромом ритме. Такие дни располагают, поэтому Эдди с Биллом и соседями по комнате достали у рэйвенкловцев по бутылке вполне приличного и даже не очень противного пива. Память подкинула тихий звон ударившихся друг об друга стёкол четырёх бутылок. Эдди тогда, в отличие от остальных, даже немного дало в голову. Спустя десять минут разговоров ни о чём, начались те самые типичные для подобных мероприятий задушевные. Дождь всё старательно стенаграфировал. Обсуждали, по традиции, сколько у кого было девушек и чем они друг от друга отличались, Эдди молчал, чаще прикладываясь к пиву и надеясь, что это молчание примут за скромность и нежелание выставлять на показ свои настолько многочисленные подвиги, что о них лучше не распространяться, дабы не понижать самооценку окружающим. Потом плавно и закономерно кто-то спросил, "а часто ты дрочишь?". И Эдди запомнил тот вопрос и своё нежелание отвечать. Дрочил он редко, насколько редко может дрочить семнадцатилетний подросток. Но на вопрос "почему?" ответить было сложнее, потому что "не знаю, не ловлю кайф" явно не канало. Потом выяснилось, что оба гриффиндорца дрочили на Беверли, Билл — на Синди Кроуфорд, а Эдди промямлил "не на кого, абстрактно" и попытался уйти от темы. От темы уйти не удалось, пришлось выслушать речь в духе "ничего-ничего, ещё найдёшь свой порнографический идеал", и последующие несколько недель честно его искать. Никаких фейерверков не случилось ни при мыслях о Деми Мур, ни с фотографиями Николь Кидман. Пришлось признать, что что-то с ним, с Эдди, откровенно не так. И жить дальше спокойной жизнью. Каспбрак потряс головой, так что редкие капли с намокших волос забрызгали стены. К чему эти дурацкие мысли? Спина мёрзла от кафеля, в лицо била тёплая вода с запахом хлорки. В тишине душевой слышно было, как гудят многолетние трубы и по полу стучит вода. Эдди не помнил, сколько минут он уже сидел под водой, но под потолком струился молочно-белый пар. Он любил горячий душ, на грани слишком горячего, возможно, виной тому были холодные гостиные, а возможно, врождённая гипертония. Рука оказалась между ног почти механически, под закрытыми веками спокойно клубилось отражение пара и селилось в груди. С первым движением в ней защемило, дрожью свело колени. И впервые к процессу вдруг подключился мозг. Защемило сильнее, отдалось в горле, и пока рука сама набирала темп, Эдди зажмурился, пытаясь убедить себя, что он просто слишком много думал о нём в последнее время, слишком часто, но не остановиться. Пришлось оторваться спиной от кафеля, выпрямляя спину, по которой пробегала дрожь, и запрокинуть голову, так что шея заболела и дышать легче не стало, оказавшись в тепле полностью, и не чувствуя температуру воды, только жар собственной руки и внезапную воображаемую изоленту на пальцах. Не заглушая в голове саркастичные "Что, Эдс, ты такое творишь, а? И как это называть?", Каспбрак зажал свободной рукой себе рот, потому что боль в груди и горле грозила не остаться только там, а нарушать тишину душевой Эдди себе позволить не мог. Ему понадобилась ещё минута и несколько взглядов, подкинутых предательским воображением, чёрно-маньячных, пронзительных, пары таких же нездешних кривых улыбок, даже в собственной голове аквагримовых, и маркерных узоров, бегущих по худой груди и выпирающим ключицам. Ничего больше не осталось, кроме мыслей и возбуждения, исчезла вода и душевая, холодный кафель и шум. Потом пришлось снова согнуться, чтобы вцепиться зубами в колено, так что завтра появятся следы, оставив струям воды право быть самыми громкими в этой душевой. Что он и сам может быть громким, Эдди узнал впервые. Мозг наконец начинал слушаться и привычно захотелось разрыдаться. Дыхание пришлось восстанавливать. Конечности покалывало, и ядром покалывания в груди была как будто шаровая молния, поселившаяся теперь среди рёбер. Испуганно глядя перед собой, на бело-голубой кафель в трещинах и потёках, Эдди дрожал, опустив голову на колени и обхватив плечи, как будто это могло защитить его от реальности. Слишком противоречивой реальности, где только что ему было до боли в пальцах хорошо, и одновременно душу раздирала ненависть к самому себе и страх. Алкоголь. Это всё — блядский алкоголь. По позвонкам били капли, в мозгу пульсировало "Что это было что это было что это...", а на грани сознания удовлетворённо смеялся голос, тот самый, который поселился там после знакомства с Ричи. Видимо, после знакомства с Ричи, в голове Эдди не просто поселился его голос. Ричи поселился в голове Эдди весь. И теперь, когда пришлось это признать, Каспбрак понятия не имел, как с этим справиться. ●●● С головой замотавшись в полотенце, Эдди наблюдал за чашкой в своих руках. По чашке было заметно, как дрожь бьёт руки. Чистая одежда привычно пахла школьным порошком, с волос на плечи капала вода. Крепкий чёрный чай окончательно прогнал из головы опьянение, и теперь Эдди хотелось обмотать лицо тряпкой с хлороформом и задохнуться насмерть. Гостиная медленно заполнялась гриффиндорцами, кто-то громко говорил, что вымирание пчёл — это веская причина паниковать, и что виноват во всём коллабс колоний. В голове стучала фраза "Если стало стыдно, значит, ты трезвеешь". Каспбрак не помнил, кто и когда её сказал, но сейчас он понимал её со всей отчётливостью. Чай обжигал нёбо, но Эдди этого почти не чувствовал. Ему казалось, что он вот-вот свалится с приступом астмы, и меньше всего сейчас хотелось идти на уроки. А ещё меньше — видеть после этого в библиотеке Ричи. Каспбрак подумал, что Ричи ему теперь лучше вообще никогда не видеть. — Что, похмелье? — сочувствующе спросила Беверли, подходя со спины, и Эдди вздрогнул. — Ага. — соврал он, сильнее заматываясь в полотенце. — Никогда не любил пить. — Ничего, все мы через это проходили. — покачала головой Марш, натягивая джинсовку. — Пойдём на завтрак. Или ты не хочешь есть? — Не хочу. — быстро открестился Эдди и кивнул на чашку. — Мне пока хватит. Ты иди, встретимся на философии. Уходя, Беверли одарила Каспбрака ещё парой сочувствующих взглядов. Эдди уронил голову на колени и подавил желание закричать. Но спустя полчаса и бесконечный поток неясных мыслей пришлось заставить себя подняться. Поддавшись нежеланию идти на уроки, Эдди спустился на первый этаж. Он раньше прятался в туалете от людей, но теперь нужно было спрятаться от самого себя. На этот раз его надпись "Откуда ты знаешь?" никуда не исчезла. Зато прямо под ней в пыли был написан ответ. "Потому, что это — я" Замерев, Эдди чувствовал, как холодеют руки. Словно он медленно окунал их в прорубь зимой. Он никогда не окунал руки в прорубь зимой, но, вероятно, примерно такое чувство при этом испытываешь. Из головы внезапно вылетели все мысли, даже о его необъяснимом поступке в душевой. "Выходит, всё это время я переписывался с убийцей?" — мелькнуло в голове вместе с ужасом. Обхватив себя руками, Каспбрак медленно подошёл к окну, как будто убийца мог внезапно выскочить из кабинки с покосившейся дверью. Как будто убийца был прямо здесь. Эдди показалось, что он слышит чьё-то дыхание, слишком уж размеренное, но виной тому, вероятно, было разыгравшееся воображение и проблемы с трубопроводом. Протягивая руку к стеклу, Эдди заметил, как она дрожит. Он не знал, что ответить. Он вообще не знал, как нужно общаться с убийцами. "Ты — монстр" — написал он. — "Мы найдём тебя" И после этого со всей возможной поспешностью выскочил прочь из туалета. По пути в класс Эдди несильно ударился головой об стену, потому что надеялся, что это поможет. Но вопрос о том, как пережить необходимость контактировать с Ричи, никуда не исчез. Только голова разболелась сильнее.