Два дня после казни
Четыре коротких звоночка. — Эхем! У администрации Академии Хоупс Пик имеется объявление для своих подопечных! Доброго утра всем! Скорее открывайте глазки и готовьтесь сиять в очередной пр-р-рекраснейший денёк! Значит, пора вставать. Макото Наэги сел на постели и застыл в таком положении. Только его медленно вздымавшаяся грудная клетка выдавала, что хозяин не обратился восковой скульптурой, а лишь глубоко задумался. А мысли его крутились вокруг одного вопроса: "С чего начать?" Ответ напрашивался сам собой. Сперва он, конечно, приведёт себя в порядок и отправится в кафетерий. Если удастся там пересечься с Хиной, то это будет прекрасное стечение обстоятельств, в противном случае придётся что-то перехватить в качестве спешного завтрака и идти искать спортсменку по всем пяти этажам. Носитель надежды нехотя встал с лежбища и направился в уборную-ванную.***
Нет, Асахиной в столовой даже и не пахло. Зато за длинным столом в гордом одиночестве сидел самоназванный прорицатель, сложив пальцы в замок и поверх них положив подбородок. Однако появление одноклассника его явно взбодрило, он широко улыбнулся обветренными губами и отсалютовал от виска. "Какой-то Хагакуре совсем не весёлый. Интересно, Бьякуя с ним уже переговорил?" — Йо, Макото! — зачем-то Ясухиро пододвинулся, хотя стол был пуст и места было предостаточно. Видимо, это было безмолвное приглашение сесть рядом, что Наэги и сделал. — Здравствуй, — в свою очередь поздоровался тот, устраиваясь поудобнее на стуле слева от Хагакуре. С такого близкого расстояния можно было детально разглядеть каждый волосок в щетине провидца. — Не видел тебя вчера. Где пропадал? — Да я... да так, — замялся носитель эксцентричной причёски, — пытался быть полезным обществу. Надеялся, что у меня получится завершить дела Кёко. Сидел в библиотеке, жёг лавандовые свечи и читал разные источники... ну, понимаешь. Хиро вздохнул. Само собой, что ничего дельного ему бы и не удалось отыскать — библиотека была перечитана Бьякуёй вдоль, поперёк и наискосок, — но сам факт того, что Ясухиро попробовал сделать хоть что-то полезное за всё время пребывания в Академии, достоин уважения. Макото ободряюще приулыбнулся и положил руку на плечо соседа по завтраку. — Точно. Я сейчас, подожди, — ясновидящий сполз со своего стула и скрылся в кухне. Тут же послышался сомнительный скрежет, звон и плесканье каких-то жидкостей. Уже через каких-то шесть минут в проёме показался Хакагуре, делая максимально небольшие шажки (от этого его бессменные сланцы забавно шлёпали), чтобы нечаянно не опрокинуть сжимаемый в руках алюминиевый поднос и его содержимое: два треугольных бутерброда, из-под хлебных ломтиков которых игриво торчали волнистый салат латук и прямоугольный сыр, и керамическая кружка с тонкой ручкой в виде изогнутого бамбука и изображением миловидной панды сбоку. В кружке явно ютилось нечто горячее, что можно было судить по вьющемуся пару. — Ого, — выдохнул Макото, пока товарищ услужливо ставил перед ним поднос. — Выглядит аппетитно! Это правда мне? — Кому ж ещё, — подмигнул Хиро, но вышло снова как-то грустно. Он вновь сел рядом и стал глядеть, как Макото сначала вдыхает струящийся аромат из кружки, а затем пытается подобраться к бутерброду с правильной стороны. — Чай земляничный, одна ложка сахара, а мой кулинарный талант не ушёл дальше сэндвичей, заварной лапши и полуфабрикатов для микроволновки. "Откуда Хиро знает, что я пью едва подслащённый чай?" — не мог не поразиться Наэги, откусывая уголок от своего сэндвича. В качестве одобрения он тут же поднял вверх большой палец. Хиро довольно вздохнул и подпёр кулаком щёку. — Всё равно шеф-поваром мне не стать. Я всё думал эти несколько недель: мол, выйду наружу, пущу в оборот свой дар... начну с небольшой лавки, а там, глядишь, и раскручусь... кто-то может назвать меня шарлатаном, кто-то — юным талантом, но ни один бы не тыкнул в меня пальцем со словами "Эй, я знаю этого чувака! Он же из той школы, в которой друзья перебили друг друга к чертям!" Макото снова вспомнилась Кёко. Какая, к чёрту, разница, был у неё ключ от всех дверей Академии или не было его... Невинной жизни то не стоило. — Ты уже встречался с Бьякуёй после вчерашнего вечера? — Мак вспомнил о своей основной задаче и отпил чаю. Душистая жидкость приятно защипала своей горячестью полость рта и оставила недолгое послевкусие. — В том и дело, что да, чел, — схватился за голову Ясухиро. — Но самый отстой — что я согласился. Типа, чувак, несколько недель мне ездили по мозгам, разбивали мои хрустальные шары, обвиняли в чём только можно, подставляли, предавали... И я соглашаюсь остаться в этом дерьмище на всю жизнь! Не круто. Провидец нервно посмеялся, и взгляд его стал потерянным, как и весь остальной облик. — Хиро-Хиро-Хиро, не надо такого говорить! — Макото спрыгнул со своего стула и взял собеседника за загорелые плечи. — Никаких больше предательств, обвинений и подстав! Никакого больше дерьмища! Мы перепишем судьбу Академии, начнём строить тут новую жизнь, жизнь без насилия и мрака. Надежда есть всегда, в каждом из нас пятерых, нужно просто объединить её в одно большое счастье, — как можно более жизнерадостным тоном произнёс шатен. Верилось ли ему самому в эти слова? Через силу, но скорее всего, иначе какой смысл уверять других в том, во что сам не веришь? — Мак, всё, что я могу сейчас сказать — ты нереально крут. — Хагакуре трёт средней фалангой пальца уголки глаз и выдыхает. В этом его вдохе как бы выражается вся растаявшая неуверенность и страх, засевшие в мозгу. Ведь какие могут быть тревоги, пока с ними такой человечек, как Макото Наэги? — Эй-эй, секунду, — внезапно шаман подскакивает на месте и томно закатывает глаза. Веки смыкаются, а ладони соприкасаются друг с другом, образуя фигуру-треугольник. Воцаряется тишина, и едва заметно, как губы Хиро подрагивают, оброняя немые словечки. — Да-а-а... вижу, я вижу! Тогами-кун, со впалыми щеками и значительно отросшими белобрысыми волосами... Подросший и усталый, но улыбается. Счастлив. Рядом — такой же Бьякуя, разве что меньше раза в четыре. Точная копия. Неловко мнётся рядом, вроде как, не такой уж и мелкий уже, но в любую секунду готов прижаться к Бьякуе вне себя от чувств. А, и свёрток... свёрток в руках у нашего умника. Белая пелёнка, перевязанная широкой розовой лентой. В ней... Хагакуре резко распахнул зенки и с характерным звуком втянул через рот глоток воздуха. Макото смотрел на него с неподдельным удивлением. — Давно же к тебе не являлись видения... И что, думаешь, сбудется? — Мы можем надеяться. Иначе моя тридцатипроцентная вероятность никуда не годится, — засмеялся Ясухиро.***
Затянувшийся завтрак подошёл к концу. Выбравшись из опустевшего кафетерия, Макото направился в сторону общежития. Однако, сколько он ни звонил в дверной звонок комнаты Асахины, ему никто не открыл. Понадеявшись, что девушка просто вышла погулять, а не горит желанием игнорировать окружающих, студент двинулся дальше по первому этажу в поисках спортсменки. Однако, нашлась та не не первом, а на втором этаже. Само собой, во владениях любимого бассейна, служившего, кажется, единственным беспроигрышным утешением. Аой сидела на кафельном бортике, бесцельно водя ногами в воде туда-сюда. Сплошной купальник и волосы, уложенные в привычный практичный хвостик, были абсолютно сухими, что означало: сизоглазая ещё не контактировала с хлорной водичкой. — Хина, — Макото не мог не улыбнуться и сел рядом, предварительно ощупав поверхность ладонями. Не было никакого желания приземлиться в лужицу. — Я бы сказала, что ты меня напугал или вродь того, но — нет. Ты слишком громко шлёпаешь своими кедами, — горько усмехнулась пловчиха. — Но я рада, что ты пришёл сюда. Иначе мне бы пришлось тебя разыскивать. На мгновение Наэги опешил. Разыскивать? Его? Зачем? — Так ты что-то хотел, Макото? — Да. Это очень важно и касается нас всех. — Дальнейшая жизнь в школе? Будущее, ага? — совершенно спокойно высказала догадку Аой. Насколько же эта леди всё-таки удивительна! — Точно. И как ты только умудряешься угадывать, — Макото ощутил накатившую волну смятения и колючую ответственность. Однако Асахина развеяла его смущение: — Я поэтому и собиралась найти тебя. Чтобы тоже... обсудить это. — Голос звучал уверенно и почти не дрожал, будто девушка весь минувший вечер репетировала свои слова. — Знаешь, мне так не хватает Киригири. Она была моей подругой; даже после всех подозрений, что мы бросали в её адрес, Кёко поддерживала меня и внушала веру в саму себя, в свои силы. Я... так её люблю, Макото. И не представляю, насколько трудно будет уживаться здесь заново, будто ничего не произошло. И хотя Хина не плавала, её лицо было абсолютно мокрым. Мокрым от солоноватых дорожек, бравших начало в больших и искренних глазах. — Но я люблю не только её. Вас всех... — речь всё же сбилась. Аой взяла паузу, чтобы сглотнуть набежавшую в горло дрожь. — Сакура завещала, что мы должны прожить счастливую жизнь. Поэтому мне плевать, плевать, проведу я её снаружи, борясь невесть с чем, или среди вас, моей новой семьи. Я буду счастлива. Буду... Хина расплакалась в голос. Мистер Наэги обнял её за плечо сзади и начал осуществлять лёгкие поглаживающие движения ладонью, как неожиданно пловец бросилась в объятия сокурсника. Мако ощущал, как трясётся юное тельце в его руках, и совершенно растерялся. В праздной меланхолии протекла четверть часа, не менее. Асахина, кажется, вырыдала всю скопленную в организме жидкость и лишь без слов уткнулась носом в плечо Наэги. — Пообещай мне одну вещь. Что даже если это окажется правдой, если мне и тебе придётся... Пообещай, что мы останемся друзьями. — Хина, конечно останемся. Ты моя самая близкая подруга здесь, независимо от обстоятельств, — Макото повернул голову набок и коснулся губами макушки Аой. Глаза той мелькнули двумя хаотичными искорками; она поднялась на ноги и уперлась руками в бёдра. — Значит, нам пора немного освежиться! Живо облачайся в плавки и продемонстрируй мне лучшее, на что ты способен! — скомандовала с энтузиазмом Хина и вскинула руку ввысь. Немедля следом отправилась и вторая рука; вместе они образовали остроугольную фигуру, и девица занырнула в бассейн, описав в воздухе полукруг. Честно соблюдая закономерности природы, вытолкнутая вода взвилась фонтаном и в Макото полетела бодрящая партия брызг. — Эй, что за дела! — рассмеялся он, оглядывая мокрые узоры на своей одежде. — Стимул! Давай скорее, — ответила девушка, вынырнув на воздух и обдав дружка ещё одной порцией воды.***
Монокума ещё не делал вечернее объявление, но Асахина ощущала, что время клонило к позднему часу. Она попрощалась с приятелем возле его комнаты и отправилась дальше по коридору, до своего пристанища. Тоска уже ничуть не давила своей серой массой — плавание сделало своё дело и отвлекло от тусклых мыслей, — и за это ей только и оставалось, что мысленно благодарить Макото. Под майкой и шортами к телу прилип полусырой купальник, а через плечо было перекинуто небольшое полотенчико. Глаза сами собой закрывались от усталости, так что ничуть не удивительно, что Аой заметила что-то под ногами, только наступив на это "что-то". Достаточно было нагнуться и поднять объект с пола, чтобы понять: в руках девчуля держит ровно сложенный вчетверо листок, с одного бока закреплённый канцелярской скрепкой тёмно-зелёного цвета. Тому, как лист попал в комнату, было лишь одно разумное объяснение: его пропихнули под дверь, пока девушки не было на месте. Асахина осторожно сняла скрепку с весточки и развернула её. Не оставалось сомнений, что этот аккуратно согнутый лист некто подбросил ей в комнату. Содержание было следующим: "Асахина, сразу после ночного объявления, в раздевалке на первом этаже. Не советую опаздывать." И всё. Кратко, содержательно, по делу. Письмо свою миссию выполнило, донесло чьи-то слова до пловчихи. Оставался сущий пустяк — решить, согласиться ли с этими словами или взять чего-нибудь вкусного с кухни и лечь спать? Вводила в смятение и последняя строчка письма; "Не советую опаздывать" — это угроза или, напротив, совет? Что её там ждёт? А вдруг... Нет! Не может же кто-то намеренно звать её, чтобы потом расправиться... Да и некому — оставшиеся выжившие просто не стали бы до такого доходить, наверное. Как назло, телевизор в комнате мгновенно ожил. Серия звоночков. Слышится кашель чёрно-белого мишки, который милостиво желает всем добрых снов, подразумевая под этим: "Доживите хотя бы до завтра". Пора.***
Сложно однозначно заключить, какого чёрта Хина в поздний час отправилась на встречу с неизвестностью — может, это было влияние страха или боязнь, что за неявку по приглашению последует ещё пущее наказание, но, скорее всего, обыкновенное человеческое любопытство. Два пытливых вопроса извивались в таинстве своём: кто позвал? Зачем позвал? Ответить на "зачем?" получится, только непосредственно приняв приглашение, зато ответить на первый вопрос не составит труда — виновник торжества это либо Монокума (что, однако, вызывает глубокие сомнения), либо один из студентов. Но тогда кто? Фукава? Хагакуре? Наэги? Или... Тогами. Тогами сидел в раздевалке с таким видом, будто прижал свой зад не на деревянной скамейке в бане, а на красном бархатном троне. Сразу видно — наследник. Хина замерла в проходе, а Бьякуя лишь смерил её безразличным взглядом. — Тебе тоже подкинули странную записку с приглашением прийти? — решила сразу войти в курс дела девушка. — Подкинули записку? — презрительно повторил великий из рода Тогами. — Допустим, смешно. Потому что записка тебе была написана и доставлена в твою комнату мной. И ты всё же опоздала. Дурно, дурно. Аой коснулась губ кончиками пальцев. Выходит, она действительно понадобилась высокомерному блондину. Дабы продолжить диалог, она наконец вошла в раздевалку и села рядом с Бьякуёй и стала выжидательно смотреть на него. — Я так понимаю, Наэги уже говорил с тобой по поводу наших намерений? — скрещенные руки добавляли уверенности и без того ничуть не колеблющейся речи. — Да. Говорил. Он тебе рассказал видимо... — Нет, у тебя глаза опухшие от лишней влаги, — проконстатировал факт молодой человек. Действительно, во время диалога Бьякуя старался не разрывать глазной контакт с собеседником, и Асахину это отчасти смущало. — Неужели так заметно? Вот же чёрт... — смуглянка потёрла правый глаз ладонью, сжатой в кулачок. — Разводить слёзы бесполезно. С психологической точки зрения, конечно, пускать жидкость из глаз — эффективный метод для успокоения, но в нашем случае бессмысленно по каждому пустяку рыдать. Не три рукой слизистую, вызовешь раздражение, — спокойно заключил Тогами и двумя пальцами выудил из нагрудного кармана сложенный треугольником тканевый платок, незамедлительно протянув его удивлённой Хине. Та на пару секунд замялась, не сводя глаз с предложенного платка, словно не веря в происходящее, однако раздражённый взмах платком как бы говорил сам за себя и настаивал, чтобы девушка приняла его. — БЬЯКУЯ! Спасибо тебе... — почему-то на повышенных тонах произнесла Аой. Аукцион невиданной щедрости от великого наследника. Спортсменка взяла платочек и прислонила сначала поочерёдно к каждому из глаз, а затем — к щеке. — Не за что, — бросил небрежно студент Академии. — Возвращаясь к основной проблеме: да, это абсолютная правда, что мы решили остаться здесь вплоть до биологической смерти. Как бы тебе ни было горько это осознавать, но будущее начинается здесь и сейчас. И никто, кроме тебя, нам в этом не поможет. — А? — хлопнула глазами Хина. — Я буду стараться, Бьякуя, обещаю. От меня наверное не так уж и много пользы, но... — А тут ты заблуждаешься, Асахина, — понизил голос Тогами, и он от этого стал казаться каким-то сказочным рассказчиком. — Я бы предпочёл обойтись без глупых формальностей и прочего, но тебе должно быть комфортно. И прежде, чем Аой успела выразить недоумение насчёт всего происходящего, её рот вдруг оказался во власти губ Тогами — самое неожиданное, что сегодня с ней приключилось. Сколько пловчиха ни фантазировала себе своего первого кавалера, первые поцелуи, а Бьякуя с этими мечтаниями никак не вязался. Приятно тёплые, даже горячие губы контрастировали с остальным холодным обликом мистера Тогами, который действовал уверенно в любых своих делах. До того, как Асахина успела что-либо понять, поцелуй завершился, и ей казалось, что эти пара секунд протекали не меньше нескольких часов. Бьякуя с чрезвычайно занятым видом кашлянул и покрутил запонку на левом запястье. — Зачем ты сделал это! — вне себя от возмущения воскликнула юная особа. Её порозовевшее личико можно было сравнить с редисом, только-только начавшим зреть и наливаться своей пряностью. — Скажешь, что не понравилось — соврёшь, — хмыкнул книжный червь. — Я была против... такого! — То, что ты была против, не значит, что тебе не понравилось, — качнул головой блонд в очках. — Не красней, Асахина. Это ещё только начало. — Что?! — выдохнула она, и Бьякуя взял её за запястье и потянул в сторону. Аой ахнула и посмотрела на него и тут же почувствовала себя надёжно-надёжно наедине с этим надменным юношей. Он явно знает, что делает. — Всё будет в порядке, Асахина, — Тогами провёл большим пальцем по выступающей в кисти девушки косточке. — Доверься мне. — Бьякуя, — совсем тихо произнесла девочка с хвостиком на затылке и уголки её губ дрогнули. Двое скрылись за дверьми, ведущими в помещение сауны. Во всей школе стояла тихая-тихая ночь, лишь только в крыле общежития из одной из спален доносился ровный храп — Хагакуре досматривал второй сон.***
Восемь дней после казни
Уже которую неделю подряд своей жизни в Академии Хоупс Пик Токо Фукава проводила по расписанию... по расписанию её обожаемого Мастера. Начиная с самого утреннего подъёма (иногда даже нарочно не почистив зубы, дабы Бьякушка лишний раз отчитал её за дурной запах), после которого она припадала к двери в истоме, ожидая, когда же раздастся такой родной цокот лакированных туфлей по напольному покрытию. Как только он завершался, Токо отлипала от дверей и вылетала в коридор, не обращая внимания ни на кого и ни на что. С этого момента и до самого отбоя она становилась тенью прекраснейшего Тогами, открывала рот только по его велению, да, кажется, моргала и дышала тоже, следуя этим правилам. Фукава целиком сливалась воедино с предметом обожания, растворялась в нём, теряя собственное имя. Сейчас было около восьми утра, и полукиллер с косичками ничуть не сомневалась, что сейчас её душечка покончит с завтраком и отправится в библиотеку, которую считал самым пристойным местечком в Академии. Именно во время выхода из столовой она примкнёт к нему, будет идти следом, держа дистанцию, а он, не столько чувствуя её присутствие, сколько попросту зная, что ей негде ещё быть, кроме как за его спиной, с отвращением закатит глаза и упорно будет делать вид, что никого в радиусе пятидесяти метров рядом нет. Фукава уже заняла свою привычную позицию у дверного проёма, внимательно следя за Бьякуёй, уже встающим из-за стола, как вдруг мимо неё промчалась Асахина, даже не поприветствовав. Можно было бы мысленно отчитать девушку за невежливость, но она выглядела достаточно встревожено, вероятно, из-за этого и не замечая никого вокруг. Зайдя в кафетерий, она увидела Бьякую и даже немного вздрогнула, однако во взгляде её можно было прочесть, что именно его она так искала. Подойдя чуть ли не вплотную к нему (Токо побагровела от такой "дерзости"), Аой прижала ладошки к щекам и стала быстро-быстро говорить: — Бьякуя! Бьякуя-Бьякуя-Бьякуя! Это просто... это просто... — Успокойся, Асахина, — ровно ответил Тогами. Фукава переместилась поближе к парочке, чтобы слышать их диалог, — ей уже он не нравился. — Что-то не так? — Совершенно не так! — казалось, пловчиха готова на месте удариться в слёзы, настолько отчаянно она звучала тогда. Наследник заломил одну из бровей, как бы изобразив этим свою заинтересованность и готовность выслушать. — Л-ладно. Уже несколько дней я чувствовала себя просто омерзительно, словно пообедала помоями из мусорки. А сегодня не выдержала, встала ещё до утреннего объявления, пошла в медпункт. Пока искала таблетку, увидела коробку... — её глаза стали круглыми-круглыми, как чайные блюдечки, как бы изображая испытанное удивление при нахождении той загадочной коробки. — Прямоугольная такая упаковка... с... с... Я как только её увидела, сразу вспомнила нашу встречу, и у меня такое сомнение вперемешку со страхом внутри засело. Я вскрыла ту коробку, достала его, пошла в туалет... и... и... — Асахина, смелее. Я же жду. Что в итоге? — нетерпеливо спросил Бьякуя своим сердитым тоном, однако нотка волнения едва различимо проскользнула в сказанных словах. — Бьякуя! У нас будет ребёнок! — на одном дыхании выпалила Аой и будто бы сама себя испугалась и отпрянула от Тогами. На лице того сперва выразилось оцепенение от шока, но затем на его место не спеша всплыла довольная улыбка, как у дворового кота в марте. Он взял ладонь Хины (но не так, как в прошлый раз; нежно взял, даже с осторожностью) и поместил меж двух своих, подняв на уровень своих ключиц. — Я не собирался заводить потомство раньше тридцати, а уж тем более раньше восемнадцати, но у меня нет ни капли колебания внутри, что у нас появится достойнейший из достойнейших продолжатель рода Тогами. — Бьякуя улыбнулся (одно событие невероятнее другого) и коснулся губами ладони Хины, которую держал в руках. Юная леди обомлела и тоже не удержалась от улыбки, слабой, конечно, но улыбки. — О-хо-хонюшки! Что я слы-ы-ышу! — как всегда из ниоткуда рядом появился чёрно-белый медведик. Его единственный глаз блестел от восторга, а лапки он прижимал к плюшевой мордочке. — Решили нарожать мне новых студентов?! Бесстыжие маленькие детки, за вашими шалостями глаз да глаз... впрочем, валяйте. Забота ваша, только ко мне не подпускайте близко. Не выношу слюнтяев в подгузниках, тем более если у них будет характерец Тогами! Пу-ху-ху-у! Этот медведь исчезал так же быстро, как и появлялся. — Ублюдок меховой, — процедил Бьякуя сквозь белоснежные зубы. Асахина ойкнула и потупила взгляд. — Что-то не так? — Я подумала о Токо. Что с ней будет, когда она узнает, — пристыженно произнесла спортсменка. Бьякуя лишь загадочно ухмыльнулся и скосил глаза вбок. Сама мисс Фукава уже не могла слышать этих слов, потому что подорвалась с места и фурией мчалась по первому этажу, едва услышав новость о беременности Хины. Что нужно человеку, страдающему от раздвоения личности, чтобы связываться со своим альтер-эго? Односторонний канал связи? Телефон с двумя трубками, одну — для левого уха, вторую — для правого? В самом деле, Токо для связи с Сё достаточно было подсознания. В её теле уживались два внутренних голоса, и временами они вели очень даже умиротворённые беседы. Но не теперь. "Вот же сучка, а?" — раздался в голове первый из голосов, немного визжащий и громкий. Однозначно принадлежит Сё. Вместо ответа у расстроенной до глубины души Токо дрогнули губы. "И эта шалафофка не только смеет говорить наедине с Мастером, но и успела его оседлать!" — заорала вне себя от ярости Сё. По-прежнему без ответа от Фукавы. "Знаешь, что, моя родная. Вытри свои горячие слёзы. Я переступлю через свои принципы убивать только мужчин: наточу свои самые лучшие ножницы с кольцами в виде павлинов, и тут уж мы выловим эту мерзость за углом. Она будет визжать, молить и плакать, мисс..." "Нет." "Что?!" "Ты не будешь её убивать, — стиснув зубы, бросила мысленно Токо. — Теперь это не просто дурочка Аой в обтягивающей майке. Теперь она носит... ребёнка... Мастера... — каждое слово, пусть и не было произнесено вслух, а выходило с трудом. — Мистер Тогами не позволит убить его потомка! Он будет ненавидеть тебя... и меня... Нет ничего хуже ненависти мистера Тогами..." Токо прислонилась к холодному косяку затылком и стала медленно сползать по стене вниз. Круглые линзы очков запотели от обжигающих слезинок, и несчастная писательница окончательно потеряла связь с внешней средой, уйдя в себя. Диссоциативное расстройство личности спасает как минимум от одного — от абсолютного одиночества. "Но ты же понимаешь, милая Фукава, — вновь раздался внутри сладкий голосок Геносайдер, — что одни лишь твои запреты меня не остановят. Достаточно тебе лишь чихнуть, — и когда ты вернешься в свое тело, лицезреешь лишь труп этой гадкой девчонки. Кровь так эстетично смотрится на смуглой коже..." Токо залезла тонкими пальчиками под очки и закрыла себе глаза. Может, не сегодня, а может и не завтра, но Сё доберётся до Асахины, и этому никак нельзя противостоять... ...или можно? Неожиданно Фукаве вспомнился роман, который не был в числе её любимых, да и прочла она его лишь однажды и со скуки, — "Бойцовский клуб". В нём главный герой для того, чтобы избавиться от альтернативной личности, застрелился сам, ибо в этом видел единственный выход. Быть может... Токо Фукава, девочка с отныне навек разбитым сердцем, поднялась с кафельного пола и направилась прямиком в баню, в которой совсем недавно Бьякуя бесстыже обжимался с Хиной. Она пустила из кранов воду погорячее, собираясь тем самым наполнить ванну, встроенную в пол. "Что ты делаешь?! — орал голос в голове, срываясь на злостное шипение. — Ты же и себя саму убьёшь! О, так дохнут великие убийцы — от рук серых мышек в затасканной школьной форме. Никогда бы не подумала, что ты такая... такая... " "Договаривай" Но Сё замолчала. Больше всего Токо боялась умереть в тишине. Одна. Японка разулась, осторожно сняла с себя одежду и сложила стопкой, а поверх опустила круглые очки. Больше они ей не послужат. Прямо в белоснежном белье Фукава погрузилась по грудь в ванну и охнула от побежавших мурашек — вода и впрямь оказалась чертовски обжигающей. "Мастер никогда меня не любил и не полюбит. Это — лучшее, что я сделаю для него..." Дрожащей рукой девочка с двумя косами закрутила вентили крана и занырнула во внутренний карман юбки. Из него она вытащила позолоченные ножницы, которыми так любила орудовать её другая сторона (а иначе откуда бы ей удавалось так скоро доставать свои орудия, выглядя эффектно?) и вновь прислонилась спиной к успевшему нагреться краю ванны. Токо вдела указательный и средний пальчики с каждой руки в соответствующие кольца ножниц и коснулась острым концом своей гортани. Тряслись не только руки, но и каждая частичка тела: неужели она действительно способна это сделать? "Дура," — последнее, что Сё бросила изнутри подсознания. — Прощайте, мой любимый Мастер, — шепнула нежно писатель и резко замахнулась ножницами, зажмурилась и... Из-за дрожащих рук удар пришёлся в левую область шеи, угодив прямиком в наружную сонную артерию. Кровь незамедлительно стала выплёскиваться наружу брызгами. Достигая горячей воды, она медленно проникала вовнутрь и по мере движения ко дну растворялась, окрашивая всё вокруг в ярко-алый. Девушка хотела кричать, но не могла, выдавливая из себя одни только порционные хрипы. При виде такого потока артериальной жидкости Токо, само собой, не смогла совладать с собой и бессильно сползла на дно ванны, потеряв сознание. Всё, что успела лицезреть перед своими глазами за долю секунд Геносайдер Сё, — это толща красноватой воды и полуживой светильник наверху. Уголки губ сами собой поползли к ушам, замирая в предсмертной улыбке. Никто не может убить серийного убийцу, кроме самого серийного убийцы. Токо Фукавы не стало. Геносайдер Сё не стало.***
Дальше — по накатанной. Вечно весь из себя дружелюбный Макото Наэги зашёл отдохнуть в душной парилке, почуял что-то недоброе, обнаружил труп одноклассницы. Закричал вне себя от ужаса. Побежал собирать остальных. В целом заняло не более десяти минут, чтобы на месте трагического происшествия собрались все оставшиеся в живых студенты, а было их ровно четверо. Такая ничтожно маленькая цифра по сравнению с изначальным количеством обучающихся. — Что за нахрен?! — вскрикнул Ясухиро, схватившись за голову. Его лицо в тот миг отразило все возможные палитры эмоций, задержавшись, однако, на абсолютно истеричной. — Снова?! Аой едва не грохнулась на пол, так как у неё невольно подкосились ноги, благо Бьякуя, как бы невзначай стоявший рядом, успел подхватить её за талию. Асахина даже не обратила на это внимания — она рыдала навзрыд. — Тебе нечего здесь смотреть, выйди, — едва ли не скомандовал Тогами. Иначе он и не умел выражать заботу. Аой отрицательно замотала головой. — Не выгоняй её, она имеет право попрощаться с Токо, — обречённо вздохнул Макото, стоя у самого края почти остывшей ванны. — Нечего тут беременным ловить, — злостно фыркнул Бьякуя. — КТО БЕРЕМЕННЫЙ?! — ещё раз заорал Хагакуре. — Я-я-я-а! — жалобно выкрикнула Аой, сглатывая слёзки. — ТЫ БЕРЕМЕННАЯ?! Выходит, если ты беременна от Фукавы, то ребёнок будет наполовину сиротой?! — ужаснулся собственной мысли ясновидящий. Его нелепым фразочкам пора заводить отдельную книженцию имени хрустального шара. Не сразу догнав, какую глупость сказал, Хиро проехался ладонью по лбу со звонким шлепком. — Она тут при чём, дегенерата кусок, — закатил голубые глаза Бьякуя. — Отец я. Хагакуре завизжал еще громче, а Наэги едва не свалился в ванну к телу несчастной Токо. — Пу-ху-ху, какие страсти, какие страсти! — рядом возник Монокума и сверкнул своей красной расщелиной на месте левого глазика. — Но, жаль вас прерывать, труп был обнаружен! Пришло время... — Захлопнись, — отрезал Тогами. — Мы и так понимаем, что произошло. Она сама себя и заколола. — О-о-оу, вот оно как, — виновато пошаркал носком ножки медвежонок. — Выходит, мои услуги здесь больше не нужны? Меня уволили? Ладно, избалованные детишки, верно всё. Ваша подруженька сама решила умереть, сама пришла, сама поигралась с ножничками... Неаккуратная какая. Для маленьких карапузиков специальные ножнички придуманы, с закруглёнными кончиками... — Но зачем! Зачем!!! Токо, теперь ещё и ты! — продолжала биться в конвульсиях молодая мамочка. — И это ясно как день: узнала, что ты носишь под сердцем моего ребёнка, — ответил ей Бьякуя, работавший одновременно и подушкой для слёз, и опорой для Хины. — Но как?! — всё ещё не могла смириться с такой мыслью последняя выжившая девочка. — Услышала собственными бесстыжими ушами, — и на этот вопрос нашёлся ответ у наследника. Хина замерла, даже капельки на её лице обездвижились, но мысль зацепилась за мысль, будто вагончики поезда, и девушка поняла, какого факта старается избегать Бьякуя. — Когда мы говорили, она подслушивала, и ты... Ты знал это! — вновь разгорячилась спортсменка и с размаху залепила Тогами пощёчину, прямо как пару недель назад. В сей раз же он ничуть не оскорбился, получив удар, а, напротив, усмехнулся. — Ты нарочно давал ей послушать, чтобы она... она... — Я не видел её и о присутствии её не ведал. Однако знал, что она, как и в любой другой день, караулит меня у выхода. Счастливое совпадение. — Почему ты называешь её смерть счастьем?! — не переставал надрываться Ясухиро. — Самоубилась явно Токо. Я имею в виду, в её обычном обличии. Была ли она в отчаянии или хотела целеустремлённо наложить на себя руки? — задумчиво пробормотал Макото. — Продолжай в том же духе, Наэги, и приведешь свою хохлатую голову в порядок, — кивнул коротко Бьякуя. — У них с Сё были общие знания, так что новость о беременности Асахины облетела обе личности. Как только Сё бы пришла в себя, решила бы рассчитаться с носительницей моего потомства. Фукава тоже это поняла заблаговременно. — Выходит, Токо... пожертвовала собой ради меня? — всхлипнула Аой. — Можно и так сказать. Асахина-чан вцепилась в края пиджака Тогами, а лицом зарылась в его безупречно белую рубашку. Очередной долгий день.***
Все успели разойтись в немом трауре, а Бьякуя остался последним наедине с холодной подружкой. Парень поправил прямоугольные очки и со вздохом склонился над окровавленной ванной. — Как бы ты меня ни доставала и насколько бы назойливой ни была, я горжусь твоим поступком. Ты никогда бы не стала матерью моих детей, но лишь из моих личных побуждений. Обрети мир и покой, Токо Фукава. Бьякуя окунул один палец в мутную воду и провёл по щеке своей бессменной поклонницы. Застывшая улыбка, которая уже никогда не сойдет. Богач поднялся на ноги и мерной походкой проследовал к двери. Он знал, что при следующем посещении бани ни единого следа происшествия не останется: исчезнут и разводы, и кровавые брызги, и сама Токо, и торчащие из ее тела ножницы, — Монокума позаботится обо всём. — Спасибо тебе, грязнуля. Бьякуя щёлкнул выключателем, и свет в помещении погас.