***
Солнце еще не успело озарить землю, как подвальное помещение таверны наполнилось громкими голосами и клубками табачного дыма. Мужские фигуры с коробками в руках мельтешили перед глазами: бандиты переносили их на улицу, тем самым освобождая пространство «штаба», и загружали в крытую телегу. Через тридцать минут новая партия контрабанды отправится за Сину под чутким контролем «полицейских». Аккерман скрылся от утренних лучей и спустился в подвал «Перевала Трины». За дальним столом отсиживались особенные личности, которые и не намеревались проводить свое утро за погрузкой товара — уже хорошо напившись, они играли в карты и громко обсуждали последние события. Около склада храпел охранник, развалившись на табурете и прикрыв лицо шляпой, а за железным ограждением, где хранились военные принадлежности, слышались голоса еще троих лентяев. Леви, окинув холодным взглядом присутствующих, только решил оставить «подарок» на заваленном бумагами столе, как в помещение влетел Кенни в плохом расположении духа. Понимая, что дело дрянь, игроки мигом убрали карты и умчали на улицу, а охранник вернулся из царства снов. — Уберите его нахуй отсюда, чтоб глаза мои не видели! — громогласный рык Кенни, наверно, был слышен даже на верхнем этаже. За мужчиной следовали еще двое, волоча по полу бездыханное тело какого-то светловолосого парня. — А куда именно? — поинтересовался один и сразу пожалел о своем поступке. Аккерман-старший кинул убийственный взгляд. — Я вам сейчас головы оторву, — прошипел Кенни. Он обошел ряд столов и остановился напротив двери своего кабинета. — В камеру его! Только смотрите, чтобы не сдох там, его туша еще нужна мне. Мужчины, устало вздохнув, понесли тело в указанное место, а Аккерманы скрылись в кабинете. — Неужто тот самый Стивен? — Леви оставил мешок на тумбе. — Кумир на все времена, лучший стрелок года, кучка дерьма и просто любимчик самого Кенни Аккермана? — Завались, — Кенни вытащил из недр хлама бутылку спиртного — эль, портвейн, дешевый виски из бара этажом выше, без понятия, — и отпил прямо с горла. Церемониться не в его стиле. — И что он натворил такого? Аж страшно подумать… — Этот… — прервавшись на полуслове, мужчина зажмурил глаза и выдохнул в кулак. Видимо, хорошо пошла. — Этот говнюк всего-навсего разболтал не тем полицейским маршрут. Теперь вся выпивка полетела к черту, плюс тройка наших в тюрьму. А так, пф, ничего особенного. — Действительно, — Леви скрестил руки. Мысленно прикинув дальнейший план дяди, он пришел к выводу, что тот не помчит вызволять своих людей, ибо много чести. Коронная фраза на все случаи жизни. — Подумаешь, сдохнет через час-два. Или когда у тебя настроение появится? — Через минуту, как прикончу тебя. Когда Кенни озарился хищным оскалом, воспоминания ночного кошмара больно впились в голову. Там, в окружении легкого мерцания и сумасшедшего смеха Кушель он улыбался точно так же, как обезумевшее животное, пустоголовый титан, демонстрируя ряд зубов. Только во сне они были покрыты слоем ошметков Уайта Гудмана, а в реальности — остатками спиртного. Казалось, он вот-вот отшвырнет стол, преграждающий путь к жертве в виде племянника, набросится и перегрызет горло, а потом украсит останки луком и зеленью. Аккермана слегка передернуло от собственных мыслей. — Я тебе подарок к возвращению принес, а ты уже хочешь избавиться от меня? — Леви кивнул в сторону мешка. — Подарок? — опешил Кенни, а затем, сделав еще глоток, усмехнулся. — А я думал, что за мусор ты приволок. — Здесь и так мусор на каждом углу. «Например, один мусор сейчас стоит с бутылкой в руках» — И что там? Бомба? Аппарат с кислотой? — Кенни, оставив спиртное на столе, подошел к тумбе и оглядел подарок. У него всегда были теплые отношения с племянником, так что неудивительно, если ему преподнесли целое предложение для будущей строчки «Причина смерти». — К сожалению, нет. Но я учту для следующего сюрприза. Леви и моргнуть не успел, как в руках Кенни оказался верный помощник — изогнутый нож с кожаной рукоятью. Сверкающее лезвие легко скользнуло по ткани мешка, и мужчина, нахмурившись, посмотрел на содержимое. Он обернулся к Леви с таким видом, будто спрашивал «Ну и что это за херня?». — Пока ты прохлаждался, — за такие слова Кенни чуть не запустил нож, — мы решили навестить одного старого друга. Ты только взгляни на камни, на качество материала, за такую роскошь еще драться будут, особенно торгаши из Стохеса. — Да, качество… — Аккерман-старший потер лоскуток золотистой ткани, — хорошее, можно смело продавать за немаленькую сумму. Но знаешь, твой подарок уж слишком воняет крысятиной. Что нужно? Аккерман-младший усмехнулся. Сначала он планировал отдать ворованное в качестве компенсации за телегу, но, понимая, что никто из членов банды тогда не заметил пропажу, решил использовать по другому назначению. — Одна карета и три устройства. Он ведь обещал Фарлану решить проблему… — А губа не треснет? — Либо карета и три устройства, либо половина прибыли от подарка, — Леви пожал плечами. Кенни с прищуром посмотрел на племянника. Он готов прыскать ядом, ведь любимый говнюк не оставляет выбора. Он скорее съест свою шляпу, чем любезно поделится. — Куда-то намылились? — прикрыв содержимое подарка остатками ткани, Кенни вернулся к спиртному. — Да, нужно съездить к очередному знакомому за Сину. Не переживай, я привезу тебе сувенир. — И на этот раз будет аппарат с кислотой? — Конечно. Все ради тебя. Леви отворил дверь кабинета и застыл на пороге, услышав вопрос Аккермана-старшего сквозь тяжелый вздох: — Когда? — Завтра.***
— Я так далека от свободы, прошлое преследует меня. Будущее не в моей власти. Прошу тебя… Помоги мне выбраться из темноты. Протирая и так сверкающие от чистоты подоконники, Петра чуть улыбнулась. Ее всегда очаровывали необычные строки, и она не раз спрашивала у женщины автора произведений, надеясь лично прочитать их, а может и заучить наизусть. Но к сожалению, Кушель решила оставить это тайной. Возможно, она просто забыла вычурную фамилию с обложки, а может, не желала делиться из принципа. Петра обернулась к женщине — та, окружив себя табачным дымком, сидела в кресле и задумчиво смотрела в одну точку, и этой точкой являлся акварельный натюрморт над камином. — Открой мою душу, я дам тебе ключ. Помоги мне зажечь огонек надежды. В темно-зеленом платье Кушель выглядела еще бледнее, под глазами залегли тени прошлой ночи. Глядя на них, Петра неожиданно вспомнила свое пробуждение от громкого визга на втором этаже и то, как ворвавшись в спальню, увидела мокрое от слез лицо Аккерман. — Тише, успокойтесь, это был всего лишь сон… — шептала Рал, пытаясь привести женщину в чувство. Но та, дрожа всем телом, крепко держала девушку за руку и с таким безумием смотрела в пустоту, будто увидела призрака. — Что Вам приснилось? Кушель не сразу взглянула в янтарные глаза, она медленно повернула голову и замерла в немом страхе. С ее посиневших уст тихой хрипотцой слетел кошмар всей жизни — самое ненавистное имя. — Уайт Гудман. Все утро Петра провела за размышлениями о мистере Гудмане. Может, это отец Леви? Она не знала, она вообще мало знала о темном прошлом Кушель, потому что та предпочитала не ворошить забытое. Но как-никак, а воспоминания все чаще всплывают на поверхность, заставляя женщину с криком проснуться посреди ночи. Вечная бессонница — дело семейное. Рал смотрела на женщину и думала о Леви, ведь он — лучшее «средство» от ночных кошмаров, только с ним Кушель засыпала крепким, спокойным сном. Прервав поток волнующих мыслей, девушка отвернулась к окну и, прищурившись от яркого солнца, взглянула на каменную тропу, ведущую к их дому. Внезапно тряпка выскользнула из рук. — Госпожа Аккерман! Едут! — радостно завопила Рал, отчего Кушель подавилась табачным дымом. Откашлявшись, она подскочила с кресла и мигом оказалась рядом. И правда, вдалеке виднелись две приближающиеся фигуры. Неужели самые близкие люди решили порадовать своим приездом? Аккерман искренне надеялась, что это не игра больного воображения и они действительно здесь, вдвоем. Спустя столько времени… Но счастливая улыбка меркнет, а руки опускаются под мерзкий хохот судьбы. Еще не наступил тот день, когда Кушель почувствует тепло любимых. Вместо этого она чувствует накатившую волну страха и дрожь в пальцах. — О черт… — испуганно прошептала Аккерман, смотря на незваных гостей. В дверь постучались, и Петра помчалась в прихожую, по пути чуть не теряя балетки. Обхватив ладонью золотистую ручку, она тяжело вздохнула и собралась духом. Визит таких личностей никогда не радовал, да и не приносил ничего хорошего. Открыв дверь, девушка натянула фальшивую улыбку и оглядела молодых парней в военной форме — эмблема «Зеленый Единорог» выглядела угрожающе, и Рал мысленно помолилась всем существующим Богам. — Здравствуйте! — Петра дрогнула от звонкого голоса первого солдата, с виду довольно миловидного. Он был выше и немного крупнее коллеги, его светло-пепельные волосы смешно торчали в разные стороны после поездки верхом, а карие глаза сияли блеском. — Приносим извинения за резкое вторжение, мы проводим проверку граждан на территории Сины. Капитан Военной полиции Жан Кирштайн, — представился он. — Мой товарищ — старший лейтенант Конни Спрингер. — Здрасьте, — со смешком отозвался лейтенант Спрингер. Вот он не мог похвастаться «укладкой» после поездки, да и шевелюрой в целом. — Петра Рал, — девушка качнула головой, — домо… ой, домработница. — Рад познакомиться, мисс Рал, — лицо Жана озарилось уверенной и обаятельной улыбкой. — А хозяева сейчас дома или?.. — Да-да, дома, — Петра отошла в сторону. — Проходите, пожалуйста. Только вытирайте ноги, — она указала на маленький коврик у входа, — хозяйка не любит грязь в доме. Солдаты, послушно выполнив просьбу, прошли в помещение и бегло осмотрели нескромный интерьер. Конни тихо присвистнул от вида вычурного орнамента, покрывавшего не только темно-бордовые стены, но и мебель, а вот Жан, засмотревшись на деревянные люстры, неуклюже споткнулся о порог гостиной. — Госпожа Уэнс, — позвала Петра темноволосую женщину у окна. — К Вам тут… пришли. Уэнс обернулась к прибывшим. Пытаясь скрыть недовольство под холодной маской, она оглядела эмблемы формы, а затем лица солдат. — Здравствуйте! — светловолосый заставил Петру подпрыгнуть во второй раз. — Капитан Жан Кирштайн, а это старший лейтенант Конни Спрингер. — Олимпия Уэнс, — представилась женщина и доброжелательно пожала руку солдату. Сейчас не было Кушель, а тем более Аккерман. Есть только Олимпия Уэнс — одинокая вдова, простая художница и совершенно безгрешная душа. И неважно, что от нее веяло человеческой грязью, кровью и борделем Подземного города. Кушель хотелось смеяться вслух — некогда убийца-проститутка устроила целый спектакль для военных. Она сразу отметила их туповатый видок и спокойно выдохнула. Такие «экземпляры» не представляли угрозу. — Очень приятно, — Жан, ощущая на себе внимательный взгляд, вспотел. — По приказу верховного главнокомандующего Дариуса Закклая мы проводим проверку граждан территории Сины. Я очень надеюсь, что Вы не будете против, если мой товарищ осмотрит дом, а я задам Вам пару вопросов. — Да, конечно. Петра, — женщина кивнула своей помощнице, — будь любезна, покажи лейтенанту Спрингеру наш дом. Рал и Спрингер скрылись в коридоре. Кушель, указав капитану на диван, заняла место напротив. — Извините, что не предлагаю закурить… — женщина выдохнула табачный дым, — это была последняя. — Я не курю, — с улыбкой ответил Жан и, раскрыв небольшой блокнот, оглядел гостиную: однозначно дорогостоящий антиквариат, невероятное количество картин, вещи ручной работы и фотографии неких мужчин на полке у камина. — Вы проживаете одна? — Дух умершего деда считается? Кирштайн нервно усмехнулся. — Нет… Просто там на фото… — А, это, — внешне Кушель равнодушна, но внутренне готова убивать. Душевный крик пронесся ураганом, ведь она забыла убрать фотографии близких людей. Мало ли, может внимательный солдат видел их лица ранее, например, на плакатах «Разыскивается». — Это мой старший брат и сын. — И где они сейчас? — Мертвы, — голос даже не дрогнул. — Брат погиб на службе, сын болел. Жан тяжело выдохнул и что-то черкнул на бумаге. — Соболезную. — Это все вопросы? — Нет-нет, сейчас, — капитан открыл блокнот на форзаце и извлек спрятанный под обложкой документ. — Скажите, Вы что-нибудь знаете о последних событиях? — Каких именно? — Пропажа людей, — Жан протянул документ. — За последний месяц на территории Сины пропало около двадцати молодых девушек и парней. На территории Розы ситуация хуже, там около тридцати. Власти считают, да и исследование показывает, что это дело рук одной организации. Аккерман взглянула на странный символ, изображенный на документе. Он походил на исписанное узорами человеческое лицо, постепенно переходящее в подобие лучей солнца. — Вы видели эту эмблему? — спросил Жан, внимательно наблюдая за эмоциями женщины. — Нет… В первый раз вижу, — искренне ответила Кушель. Она бы точно запомнила такую замысловатую картинку. — Организация работает под этой эмблемой. Возможно… — Работорговцы? — поинтересовалась женщина. Аккерман давно знакома с темой пропаж, еще со времен «подземной» жизни. Более того, один раз она стала свидетелем данного процесса, но ничего не могла поделать, ведь на руках был маленький сын. Все, что ей оставалось — с сожалением проводить жертву и быстро скрыться под угрозы черных торговцев. — Скорее убийцы. Две недели назад было найдено тело одного из пропавших — девушка, семнадцать лет, зверски убита неизвестными. У нее отсутствовали пальцы на руках, а также все внутренние органы. На запястьях был нарисован этот символ, — парень махнул бумажкой. — Еще один случай произошел в Каранесе, там нашли тело юноши. — Без пальцев и органов, но с символом? — Именно, — Кирштайн спрятал документ обратно в обложку и открыл нужную страницу. — Скажите, госпожа Уэнс, Вы встречали на улицах подозрительных личностей? К Вам кто-нибудь обращался за помощью? — За помощью?.. — Да, приютить или спрятать. — Спрятать… Кушель закусила ноготь большого пальца и, широко раскрыв глаза, уставилась на блокнот капитана, чуть не прожигая в нем дыру. Жан заметил странные изменения в поведении и напрягся. Он подвинулся ближе и наклонил голову, дабы взглянуть в глаза собеседницы. — Госпожа Уэнс?.. — Нет, — резко ответила Кушель, вернувшись из секундного забытья. — Не встречала. — Вы уверены в этом? — не веря словам, Жан прищурился. — Абсолютно. — Госпожа Уэнс, — не унимался он, — если Вы что-то знаете и скрываете… — Мне нечего скрывать, — перебила Кушель. — Я никогда не встречала подозрительных личностей. Моя помощница Петра тоже, так как она все время рядом со мной. А если бы и заметила, то сразу сообщила мне. Максимум, кто обращается к нам за помощью — голодные бродячие коты. Это все. Кирштайн шумно выдохнул через нос и закрыл блокнот. Внутреннее чутье подсказывало, что его нагло обманывали. Но какая ирония — обман кроется не только в показаниях. Когда лейтенант Спрингер закончил осмотр дома и явился вместе с Петрой в гостиную, капитан Кирштайн поднялся с дивана и, поправив слегка примятую форму, с осуждением оглядел Кушель. Но та и бровью не повела, сохраняя идеальную безэмоциональную маску. — Можно напоследок попросить у Вас? Так, на всякий случай, — вдруг спросил Жан, подходя ближе. — Вы… Не могли бы Вы показать свои запястья? Аккерман вобрала воздух и замерла на месте, чувствуя, как идеальная маска трещала по швам. Ее взгляд скользнул на скрытую в тени фигуру Петры. Девушка, спрятав руки за спиной, качнула головой. Спрингер и ее проверил. — Мне нечего скрывать, — отчеканила Кушель, с гордостью закатывая рукава платья и демонстрируя солдату белоснежные запястья с яркими полосами вен. Осмотрев руки, Жан натянул улыбку, но уже не такую обаятельную, от нее несло фальшью и презрением. — Благодарю за беседу, госпожа Олимпия Уэнс, — капитан мягко пожал женщине руку. — Если Вы что-то узнаете, то обращайтесь в Военную полицию. Всего хорошего и будьте осторожны. — Несомненно. Петра проводила гостей к выходу и, вежливо попрощавшись, проследила за ними до самой калитки. — Госпожа Аккерман, — девушка вернулась в дом и перешагнула порог гостиной, останавливаясь напротив кресла, где в очередном забытье сидела Кушель, — почему Вы им ничего не рассказали? Аккерман с пустотой в глазах обернулась к помощнице. — Я не знаю, — все, что она смогла ответить. И действительно, почему она не рассказала полицейским случай недельной давности?***
Холодный свет луны скользнул по дороге и каменным стенам. Зажатый невысокими домами переулок погрузился в легкий туман и тусклое мерцание фонарей, в нескончаемый гул веселья. Громкая музыка уличных музыкантов смешалась с пьяным смехом и звоном кружек — во дворе таверны «Перевал Трины» вспыхнула очередная гулянка по неизвестному поводу: день рождения, возвращение Легионеров, вторжение титанов, годовщина или похороны, не важно. Каждую ночь потрепанные жизнью люди собирались в большую группу и бодро отплясывали под веселые песни, заливали в себя алкоголь, рассказывали истории, иногда мерились силой и только под утро расходились по домам. Жильцы, которым «выпала честь» жить около таверны, не повезло — стены их квартир едва не разваливались от шума. Кто-то пытался смириться, а кто-то, раскрыв нараспашку окно, осмелился вылить воду прямо на гуляк. И это помогло? Нет! Жертвы ледяной воды лишь бросили в ответ бранные словечки, а также несколько мелких камушков, и завопили громче. Ничего не поделаешь. Вода не помогает, разговаривать бесполезно так же, как обращаться к солдатам, ибо представители Военной полиции сами оказались в пучине гулянки. Наплевав на дежурство, они кружились в общем танце вместе с официантками и знаменитой на всю Гермину танцовщицей Фредди. Как всегда рыжеволосая женщина в центре внимания. Громко подпевая музыкантам, она парила по всему двору и подбадривала собравшийся народ, пока один из военных не подхватил ее на руки и не закружил в воздухе, чуть не сбивая остальных танцоров и рядом расположившиеся столы. За одним из таких мест и отсиживались «подпольные» бандиты — пока Кенни отсутствовал, они решили присоединиться к веселью. Из таверны вышла женщина с кружками пенного напитка. Поежившись от ночной прохлады, она подошла к столику у самой лестницы и оставила напитки на деревянной поверхности, улавливая отрывок разговора двух мужчин: — За час до мероприятия мы разведаем обстановку и найдем нужный балкон, — Леви попытался объяснить план действий, но, заметив рядом застывшую официантку, затих и с презрением посмотрел на нее. Женщина нервно замахала руками и поспешно скрылась в толпе. — А я говорил, что нужно было оставаться дома. — Да ладно тебе, — Черч махом осушил кружку. Он вытер рукавом остатки спиртного и указал в гущу гостей, в сторону танцующей Магнолии. — Изабель бы не позволила. Оглушающий шум уже действовал на нервы. И зачем Аккерман только послушался? Он не был любителем ночных приключений во дворе «Перевала Трины» и всегда уходил домой, когда Изабель звала на танцы. Но сегодня ее настырное поведение перешло все границы, и теперь Леви вынужден терпеть всеобщий хаос. — Слушай, а если окна будут зашторены? — поинтересовался Фарлан, заглядывая в записи товарища. — Как мы найдем нужную комнату? — Тогда придется искать самому. Я попаду в дом, найду подходящее помещение с балконом и подам знак. К этому времени вы уже должны быть на дереве. — И сколько ждать? — Попробую уложиться за десять минут. Мало ли, может там охрана на каждом углу, — Леви сделал пометку в блокноте и отпил из кружки. — Если что-то случится, то мы сразу уходим. Без промедления. — Так точно, капитан, — усмехнулся Фарлан. Мужчины, обсуждая завтрашний вечер, даже не подозревали о существовании лишних ушей. И нет, это была не официантка, еле успевающая раздавать напитки гостям. Неизвестный, оглядев толпу снизу, отошел от каменного ограждения и спустился с балкона, растворяясь в многочисленных фигурах. Неподалеку от «Перевала Трины» находился подпольный кабак, где на данный момент ошивался Кенни Аккерман, решая вопросы черной торговли, но на деле распивая спиртное вместе с коллегами и обсуждая последние новости. Из-за громкого гула и смеха, повисшего в помещении, он не сразу заметил тихо подкравшегося гостя. — Кенни, — позвал тот. Аккерман-старший кинул хмурый взгляд. Оставив кружку на столе, он наклонился к мужчине и прислушался. — Есть информация о Вашем племяннике.