Девочка с косичкой

Они проснулись следующим утром практически одновременно. И обоим в голову прокралась сладкая мысль о счастье. Как же все-таки надо мало для счастья! Даже Мирону Федорову. Раньше о любви и мыслей не было: все его предыдущие девушки — мимолетная симпатия. И не было места для любви. Просто это должно было случиться тогда, когда это было важно и нужно. Именно нужно. Карина повернулась во сне к Мирону. Тот уже уставился на нее уже давно и хитро улыбался. Он снова мог наслаждаться ею. Нюхать ее особый, Кариновский запах. Она мирно посапывала и изредко подрагивала во сне. Что-то мычала, но парень тихонько гладил ее по голове и та прекращала. Тяжкие и злые сны преследовали ее каждую ночь, с того момента, как она попала к Баширу. Губы были приоткрыты, и как будто ждали поцелуя. Они были сухими и немного болезненными. Губы манили, притягивали. Ее хотелось прямо сейчас, прямо так. Но Мирон знал, что если он это сделает, то Спящая Красавица проснется. Нет уж, подождет! Ей сейчас очень нужен крепкий и здоровый сон. Последним двум мыслям он даже удивился. Мирон всегда привык получать то, что хочет. Тем более, от девушек. Но в душе заиграла жалость, поэтому он откинул все мужские потребности и продолжил наблюдать за ней. Та потихоньку просыпалась. — Ну как моя красавица, проснулась? — девушка уставилась на Мирона и улыбнулась. — Как спалось? — Хорошо, а с тобой еще более прекрасно. — Мы так замотались вчера, что я забыл тебя спросить о тех страшных днях. Вдруг тебе нужна помощь. — Мирон, я не хочу это обсуждать. Со мной все нормально. — внезапно улыбка сошла с ее лица и оно приняло угрюмый вид. «Блин, я опять ее расстроил! Дурак!» — мысленно ругался про себя рэпер. Карина медленно встала с постели и поплелась в душ. Федоров бросил на нее расстроенный взгляд и резко сел. Голова по-утреннему закружилась, и Мирон упал обратно. Так он просто и лежал.

***

— Что будем заказывать? — веселым голосом, пытающимся поднять и разрядить обстановку, спросил Янович. — Я… Я не знаю. Но если честно, то скучаю по русской кухне. Давай закажем что-нибудь обычное. Что-нибудь такое, к чему мы привыкли. — Оладьи? — Да, давай их. Спустя минуту к ним пришла все та же горничная с огромной тарелкой оладьев. С них потоком лилось варенье, поэтому Карина облизнулась. «А я уже и забыла, что значит вкусная еда. " Они с аппетитом поели и стали думать, чем заниматься дальше. Карине не особо-то хотелось что-либо делать, ведь она пережила огромный стресс. Хотелось просто забиться в угол и плакать от бесчестия. И чтобы рядом сидел ее мужчина и успокаивал. А когда она успокоится, то потом ещё «час отпаивать ее чаем с малиной». Так она, собственно, и сделала. Она молча, с невозмутимым видом встала из-за стола и направилась в спальню, по пути споткнувшись об угол. Вместо привычного громкого мата она просто ойкнула. Зашла в спальню, открыла шкаф и взяла большой, белый плед и продолжила свой путь к углу. Скинула пару подушек на пол, свернувшись в плед, на удивление, просто закричала. Слёзы кончились, отчего было ещё хуже, ведь именно плачем обычно заглушают горе. А тут приходится просто кричать. Так сильно, почти охрипнуть. Когда она встала из-за стола с таким видом, Мирон смутился. Она всегда вставала радостная, с улыбкой звонила горничной и благодарила весь персонал за столь вкусную еду. Те мило улыбались. А сейчас она… Потухла. — Карин! Но его на его оклик Карина и не собиралась откликаться, а уж тем более давать ответ. Он быстренько сложил тарелки и вызвал горничную. Карина в это время уже успела зарыться и начать кричать. Мирон помчался к ней, но тут позвонила горничная, и, само собой, пришлось идти открывать. А вот теперь представьте такую картину: вы горничная, и вас вызвали. Вы идете по этажу и слышите крик. Вам открывает парень и трясущимися руками отдает наспех тарелки. И вы, в самом дальнем углу видите девушку, которая настолько оглушительно плачет. На все ваши вопросы парень отвечает невнятным «все хорошо, все нормально» и провожает вас обратно. Странно, правда? Как только за горничной закрылась дверь, Мирон бросился к Карине. И тут не надо слов. Он знал, что с ней. И, собственно, ожидал такой реакции. Он просто накинулся на нее, как второе одеяло, и стал из всех сил пытаться ее успокоить. «Господи, да она не успокоится таким образом! Ей нужен покой!» Но реакция Карину на него была совершенно обратной. Она забилась в истерике и стала кричать, чтобы ее отпустили. Тот самый страх вернулся. Мозг включил ту картинку: мужчина пытается ее усмирить, чтобы изнасиловать, но она не отдается, боится. — чт. чт. Что ты делаешь? — Пусти меня! Слышишь, пусти! Тогда Мирон отошёл от неё и сел на кровать, грустно спросив: — Ну что с тобой? Все же хорошо. Может тебе в больничку надо? — Ты что, за дуру меня держишь?! Уйди! Она теперь боролась сама с собой. Непонятно зачем, она дергалась и билась, как будто кто-то невидимый с ней все ещё борется. А она не сдается. «Что же с ней делать?» И Мирон не нашел ничего другого, как заснять ее на телефон и отправить в группу, спросив, что с ней. Porchy: Хей, чувак, что с ней? Мирон Фёдоров: да вот сам пытаюсь понять: то-ли это пройдёт, то-ли ей в больничку надо… Иван Евстигнеев: у нее походе крыша поехала😂 держись, чувак! Мирон Фёдоров: заткнись, это просто стресс! Женя Мурдшоева: Что тут происходит? Что с Кариной? Мирон Фёдоров: не знаю. Женя Мурдшоева: Что ты с ней сделал? Как давно это началось? Мирон Фёдоров: хз, сегодня после оладьев чёт началось. Иван Евстигнеев: нихера ее пмсит Мирон Фёдоров: а ты когда-нибудь переживал изнасилование? Молчи лучше. Иван Евстигнеев: единственный изнасилованный здесь будешь только ты. Бабой. Она же тебе весь мозг вынесет! Школьница… Мирон Фёдоров удалил из беседы Ивана Евстигнеева. Женя Мурдшоева: Заткнулись все! Мирон, верни Ваню. Быстро. У нас тут беседа была создана для общих дел, а не для удаления друг друга. Мирон Фёдоров: да он задолбал! Пусть сам сначала себе бабу найдет, а потом говорит! Женя Мурдшоева: Не надо так. Он — часть нас. Мирон Фёдоров: Все с вами понятно: Мирон Фёдоров вышел из беседы. Женя Мурдшоева: Да не ее пмсит, а Мирона с Ваней. Вечно они ругаются! Ну, Порчи, что делать будем? Porchy: Не знаю, давай дождемся их из Израиля. Женя Мурдшоева: ок. Мирон психанул и вышел и беседы. Кинул телефон на кровать и лег. Сейчас подходить и уговаривать успокоиться Карину не было смысла: в её глазах стоит та мертвая картинка, которая душит ее.

***

Ближе к вечеру она просто сидела и пялилась на стенку. Крик прекратился, душа высказала свое. Она посмотрела на Мирона: тот по-прежнему лежал на кровати и монотонно смотрел на экран телефона. — Миро-о-о-ш, — вдруг окликнула она его, — а давай улетим отсюда? Мне здесь плохо. Мирон поднял взгляд на нее и, откинув телефон, кивнул. Ему тоже хотелось поскорее покинуть эту чёртову страну. — Хорошо. Завтра вылетаем. Остаётся собрать вещи. — Их не много. Собраться — 5 минут. Спасибо. — улыбнулась девушка. — Ну как, тебе уже лучше? — Да, полегче. — Ок, встаём. И они пошли собираться в дорогу. Вещей и правда было не много. Просто надо было открыть шкаф и все содержимое закинуть в чемоданы. Проще простого. Когда чемоданы были собраны, они легли в кровать. Мягкое, тёплое, но не жаркое одеяло окутало их, а от постельного белья тонко веяло свежестью. Миленько, но не для нас. Ветерок мягко наполнял комнату, и наполнил ее сном. Карина уснула почти сразу же, а Мирон ещё немного посидел в телефоне.