Темная звезда

      —Давай, покажи мне зубы! — смеется Оби-Ван, когда его меч с гулом проносится в миллиметре от плеча мрачного Энакина.       Дарт Вейдер скуп на движения и эмоции, не столько нападает, сколько обороняется, да и то потому, что знает: бывший учитель убьет его без сожалений как только он подставится под удар. Это раньше можно было нарочно раскрыться и, улыбнувшись, без страха шагнуть вперед (и потом схлопотать подзатыльник и неделю утренних подъемов с часовой пробежкой вместо спокойного завтрака), а теперь все, дерись или умри.       Для ситха же это было развлечение. Кто-то делает зарядку, кто-то танцует, а он вот сражается. Оттачивает благоприобретенный навык драться не думая, а веселясь. В глубине души Скайуокер подозревал, что этот псих просто ищет смерти. Или издевается?       Бесконечное количество раз Вейдер не просто останавливал атаку, а убирал меч, дабы Оби-Ван не напоролся на него.       Рыжий ситх не мог не заметить перемены в своем ученике, не мог не заметить исчезновения юного падавана, с которым он так любил играть.       Но он делал вид, что все в порядке и идет по плану, что спокойные серые глаза Владыки ситхов — небольшая аномалия, которую можно легко исправить, что бездумная ярость и злость, пожалуй, и ситхам мешают, а правителю нужен холодный и ясный разум, не затуманенный ненавистью.       И, конечно, абсолютно естественно, что он, Оби-Ван Кеноби, второй по силе ситх, на самом деле не может спокойно смотреть в эти неожиданно теплые глаза. И что каждую ночь его мучает одно и то же желание: снова коснуться шеи бывшего падавана, уже не кусая, а целуя.       Ситх ненавидел это непонятное, очень болезненное чувство внутри себя и видел только один выход: уничтожить источник этой, да простит Темная сторона, любви.       Шаг назад.       Еще один.       И еще.       Сзади уже стена, отступать некуда, а Кеноби все так же летит вперед, невероятно красивый в своем безумии.       Еще мгновение и все это закончится, но такой конец Темного Владыку не устраивает.       В последний момент плавно уклонившись от выпада Оби-Вана, джедай метнулся за спину рыжего ситха, вжал его в стену и не теряя времени коснулся губами метки.       —Мне надоело, Кеноби. Мне безумно надоело, что ты играешь со мной. Я люблю тебя, Оби-Ван, люблю всем сердцем, если оно у меня есть. Мне надоело засыпать без тебя, надоело просыпаться без тебя.       Горячий шепот заставил ситха мелко задрожать и затаить дыхание.       Энакин замер, пораженный неожиданным откликом: его собственная метка словно налилась чужим сдерживаемым желанием, все тело непроизвольно прижалось сильнее к крепкой спине бывшего учителя.       — Больше всего хочу сейчас почувствовать тебя. — шепнул Вейдер.       Его глаза уже горели, по венам вместе — а то и вместо — крови текло желание.       Как раньше — укусить, сжать запястья, силой раздвинуть ноги, взять то, что положено, заствить кричать от удовольствия, заласкать до хриплых стонов.       Короткий встречный толчок бедер заставил его задохнуться и оскалиться.       Наконец-то!       Рывком развернув поддавшегося мужчину за плечи, Энакин облизнул пересохшие губы.       Вжатый в стену ситх был взбешен своей беспомощностью, слабостью и желанием. Не в первый раз его подводит это тело! А все из-за этого слюнтяя, который даже убить его не может!       — И что теперь? Залижешь меня до смерти? — яростно прошипел Кеноби, одним мощным выбросом Силы отшвырнув обомлевшего джедая на пол.       —А что, если да? — прохрипел тот, морщась и приподнимаясь на локтях, чтобы взглянуть в искаженное не только яростью, но и испугом лицо соулмейта.       Почти. Еще немного и он бы позволил.       —Какой же ты… — скривился Оби-Ван, не договорив, неспешно подходя к лежащему Скайуокеру. Ярость его потихоньку отступала, испуг и раздражение тоже. Оставалось любопытство.       —Как много ты готов позволить, интересно, добренький ты мой? — задумчиво протянул ситх, легким толчком сапога заставляя Энакина слегка развести ноги.       Вопрос был риторическим: было ясно, что ему позволят и простят все.       Даже то, что обычно не прощает никто и никому.