Темная звезда

      —Не считай меня добрым. И тем более не называй ангелом.— буркнул Вейдер, стоя у окна и обнимая свою юную копию, Даже если тебе кажется, что я изменился, встал на сторону Света — ты ошибаешься. Так что не стоит и говорить. Ты знаешь, что я не люблю это, пташка.       Юный Скайуокер стоял, полупрозрачный, печальный и напуганный.       С каждым воспоминанием, передаваемым Вейдеру, он становился все менее реальным, но зато своего он добился: его «пациент» вышел из глубокого сна.       Ссора вышла из-за того, что юный Энакин, передавая очередное воспоминание, в шутку назвал Вейдера ангелом, увидев, как того тронул эпизод из его собственного детства. Падаван точно знал: ситх не может испытывать таких светлых чувств.       Это Владыка ситхов и прочел в его глазах.       —Я хозяин в этом доме, ты — всего лишь гость, так что прикрой свой сладкий ротик и молчи. — шепнул мужчина, целуя юношу в висок       За нарочно пошлыми, неестественно звучащими словами скрывалась нежность и, как показалось юному Энакину, боль.       Полупрозрачная копия молодого Вейдера кивнула, прикрывая глаза.       Они оба понимали, что происходит и что должно произойти.       — Как мне проводить тебя? — тихо спросил Скайуокер. — Что я могу сделать для тебя перед тем как…       Он умолк, чуть крепче сжимая плечи собеседника.       —Знаешь, я ведь просто хочу любви. Как и ты. Только у меня никогда не будет того, что будет у тебя. — печально отозвался призрак прошлого, — Даже если ты — это я. Ведь будь это по-настоящему правдой, разве у тебя получилось бы разделить нас? И если я — это ты, то как же я сейчас думаю, действую отдельно от тебя? Что если я, отдав тебе все, просто умру? Не буду видеть твоими глазами, как ты обнимаешь его, не почувствую, какой он теплый? Мне страшно, Вейдер!       Слезы, текшие по щекам напуганного юноши были такими же странными, не совсем реальными. Вроде и мокро, когда касаешься губами уголков глаз, успокаивая, а вроде и не соленые вовсе, и на пол не капают: не долетают, растворяются в полете.       — Если ты умрешь, то и я умру тоже. Так что у нас будет шанс проверить, связаны ли мы. — печально улыбнулся бывший ситх, прижимая плачущего падавана к себе крепче. Всем страшно умирать, это абсолютно нормально. А еще страшнее, наверное, не знать, кто ты есть — и есть ли вообще — такой. Жить и видеть, что ты в будущем совсем другой и знать, что вот у него-то, твоего двойника, есть все, чтобы построить свое счастье, жить, использовать возможности, щедро подкидываемые судьбой и тебе недоступные, а ты…ну, а что ты.       Хорошо, если воспринимают не как игрушку.       — Но я думаю, что ты не умрешь, пташка. Я…знаешь, мне кажется, что я смог разделить нас только потому, что я отверг тебя, — Вейдер сел на широкую кровать, утягивая за собой падавана, начал легонько покачиваться, словно бы убаюкивая его, — Теперь я принимаю тебя. Принимаю свое прошлое. Ты хранишь в себе столько сил, столько важных вещей.       Бывший ситх вновь вздохнул и аккуратно коснулся губами виска своей маленькой копии.       Тот вздрогнул, недоверчиво глядя на мужчину.       —Тогда поцелуй меня. —попросил он, немного успокоившись.       Юный Скайуокер прекрасно знал что последнее воспоминание, которое у него осталось, это та самая дикая боль, которая преследовала его с того самого дня, как он влюбился в своего учителя. Тот жар, та мутность сознания, те горячие мысли, фантазии.       — Подожди немного. Я не хочу делать это так быстро. — тихо сказал Вейдер, аккуратно пересаживая юношу со своих колен на кровать, мягко затем толкнув его в грудь, прося лечь.       — Ничего не бойся. Мы едины. — прошептал он, прижимаясь к своей копии всем телом и осторожно, нежно целуя его в губы.       В следующую секунду бывший ситх содрогнулся от неожиданной боли, вернувшейся с воспоминанием, а ощутив, что под ним больше никого нет, сжал челюсти, стараясь не рыдать слишком громко.       Что делать дальше, как жить без этого паршивца, к которому он так привык и как ему совладать со своими чувствами он не знал.