Колебательные метки

Двое суток после операции Разбудил его приступ кашля. Радау скрючился на койке, судорожно выхватывая ртом воздух и одновременно давясь им, рвущимся обратно и обдирающим сухое горло. По заслезившимся глазам резануло жестким светом потолочных ламп. "Походу, их больше не отключают", мельком подумал он, перекатываясь на бок и обнимая содрогающуюся грудную клетку руками. Приступ грозил выдавить все внутренности и заставить выхаркать их по одной на белые больничные простыни. Приподняв голову, он заметил расплывающийся контур стакана с водой. Выпростав руку, потянулся к нему. В ответ диафрагму свело, в груди опять полыхнуло сухим жаром, - и ладонь, не найдя цели, проехалась вниз по металлическому боку тумбочки. Снова скорчившись в позе эмбриона, пока горло извергало надсадные хрипы, Радау задумался над второй попыткой, когда внезапная упругая волна импульса, прокатившаяся по телу, прекратила его муки. Клокотание в груди утихло. Он ещё пару раз кашлянул для острастки и недоуменно сел в постели. "Так-так. Интересно". Наконец дотянувшись до стакана, сделал большой глоток. Вода была тёплой и нещадно воняла медикаментами, зато сразу успокоила саднящее горло. Во-первых, его отцепили от койки. Причём, давно. Ремней вокруг не наблюдалось, остаточных следов на руках тоже. Значит - свобода передвижения в рамках палаты. Ну, по крайней мере, пока он не найдёт способ вскрыть замки и выбраться наружу. Во-вторых, какого хрена он не проснулся, пока его отстегивали. Наверняка после всей этой свистопляски с операцией капельницу нашпиговали лошадиной дозой снотворного и успокоительного. Или не только её. Радау с недоверием покосился на стакан и отставил его в сторону. В-третьих, система «Симбионт». Кажется, червь-паразит только что ему помог. Насрать. Его отношения это все равно не изменит. В-четвёртых - сигареты. Где бы достать чертовы сигареты. Курить хотелось зверски. Сглотнув предательскую слюну, Радау хмуро оглядел временное пристанище. Четыре белых оштукатуренных стены, небольшое окно со вздернутыми до верха пластиковыми жалюзи. Судя по рассеянным розовым бликам на стекле, сейчас раннее утро. Дверь без ручки, зато с датчиком открытия по отпечаткам. Больничная койка, тумбочка. Да уж, многообещающе. Не вставая, он наугад пошарил рукой в ящиках. Ожидаемо пусто. Значит, про мини-бар и обслуживание в номерах можно не заикаться. Все это время в подсознании скреблась какая-то приставучая неоформленная мысль. Он помнил разговор с Сайксом в этой палате. Четко, вплоть до деталей вроде неисполненного плевка тому в лицо. Несколько более смутно в голове вырисовывалась надменная рожа оперировавшего его доктора. Он понадеялся, что это была их последняя встреча, иначе за устроенную поножовщину он не отвечает. Нет. Не то. Что-то из недавнего сна. Он снова со свистом выдохнул, дёрнув кадыком. Вспоминать приснившееся - бестолковое занятие. Из-за врожденных ли особенностей, или в следствие многочисленных сотрясений вместо четкой картинки в голове бултыхалась сплошная муть со взвесью разрозненных образов. От скуки Радау попытался вычленить связь, но пару минут спустя сдался, раздраженно дернув головой. Ему снилось прошлое. Его смерть. И какое-то несоответствие на её фоне. То самое, что настойчиво глодало его сейчас. И - все. Пустота. "Сука". Вперившись невидящим взглядом в стену, Радау проскрежетал зубами. Из-за никотиновой ломки поутихшая было ярость вновь подняла голову. "Я не просил меня оживлять". Так, ладно. Кажется, его закольцевало. «Симбионт» - тут он кисло улыбнулся - в ближайшее время точно никуда не денется, а ему сейчас важнее решить текущие задачи. Например, прогуляться до окна и оценить обстановку. В конце концов, это всего лишь стационар, а не тюрьма, даже решёток на окнах не наблюдается. Обычная больничка без спецохраны. Побег отсюда вряд ли будет проблемой. Успокоенный этой мыслью, парень скинул ноги с кровати. Точнее, попытался скинуть, одним резким рывком, как он обычно это делал. Но нижняя часть туловища импульс проигнорировала. Он попытался ещё несколько раз, для верности ухватившись за края койки ладонями и раскачиваясь всем корпусом, но единственное, чего он добился, было смещение тела на пару сантиметров вправо. Его прошиб холодный пот. "Да быть того не может". Не оставляя места подступающей панике, Радау спешно перебрал в уме предшествующие его смерти события. Повстанцы ударили по низу грузовику из ракетницы. Бензобак разорвало, был взрыв. Он ударился о приборную панель, точно сломал пару рёбер. Хотя, судя по дыханию без оглушающей боли, помех и хрипов, тут-то его как раз подлатали. Потом его выкинуло из кабины, протащило по полю и... - Твою мать, - процедил он сквозь сжатые зубы. ...И добило куском двигателя в спину. После десяти глубоких, размеренных вдохов его наконец перестало трясти. Со всем своим военным прошлым Радау ещё не доводилось быть парализованным, и он не знал, на какие ощущения ориентироваться, чтобы подтвердить догадку. Пальцы на ногах, пронизанные покалыванием от долгого бездействия, шевелились, пусть и неохотно. Попытка согнуть и разогнуть каждое колено по отдельности также увенчалась успехом. А вот сделать то же самое синхронно - нет. Он нахмурился и задумчиво покусал губу, откинувшись обратно на кровать. По всему выходило, что хребет не перебит и ноги вполне функциональны. Но по неведомой ему причине они, как бы это точнее, раскоординированы. Будто сигнал от головы до конечностей идет с помехами. Странная херня. К этому добавился незамеченный ранее зуд в районе позвоночника. Радау снова сел, и, пытаясь заглянуть себе через плечо, ощупал спину пальцами, докуда смог дотянуться. Кожа в нескольких местах была стянута, а подушечки пальцев безошибочно угадали - металл. Отлично, теперь он был еще и гребаным стегозавром с пластинами по всему хребту. Которые мешали и чесались. Где-то внутри, там, где нельзя было достать. Дальнейший анализ ничего не даст, понял он. Пора действовать. Набрав в лёгкие воздуха и сжав до боли челюсти, схватился за угол койки и, собравшись с силами, мощным движением бросил тело вперёд. На пол он приземлился боком, с тем характерным шлепком, с каким падает на кафель увесистая туша сырой рыбы. Глухо взвыл, перекатился на другую сторону, стараясь не думать о том, как по-идиотски выглядит сейчас со стороны. Наплевать. Главное - подняться. Упираясь ладонями в пол, он, последовательно сгибая ноги, встал на колени. Потом, чуть сместив центр тяжести, оперся на руки, затем последовательно на ступни. Теперь дело за малым. Сдавив всю волю до точки, Радау рывком выпрямился, чтобы в следующую же секунду рухнуть обратно, попутно приложившись челюстью об спинку больничной кровати. Теперь, от злости и бессилия, он завыл уже в полный голос. "А ну, блять, встал, тряпка. Але! Просыпайся, «Симбионт» ебучий, это тебе не кашель, мать твою". - О. Радау вскинул голову. «О, нет. Только не ты опять, говно носатое». Удивительно, что за внутренними распрями он не заметил открывшейся двери палаты и стоящего в проёме уже знакомого худощавого мужчину в белом халате. И, судя по брезгливому выражению его лица, всю свою тираду Радау выдал вслух. Глядя сверху вниз на скорчившегося на полу парня как на интересное, но малоприятное с виду насекомое, он поднес ко рту небольшой серый прибор чуть больше зажигалки. - Наблюдаемый объект после операции проявляет активность. Психомоторные показатели близки к норме, - с сухим щелчком он отключил запись, убрал диктофон в карман и прохладно заметил, - Смотрю, уже вовсю осваиваетесь. Радау в ответ ядовито осклабился, упираясь ладонью в пол и пытаясь сесть ровнее. - А не пойти бы тебе, а. По лицу доктора Мёбиуса прошла рябь раздражения, глаза нехорошо сощурились: - Для начала расставим все точки. Поскольку разработка внедрённой в ваш организм адаптивной системы принадлежит мне, теперь курирую вас я, - двумя пальцами он снял с головы очки в тонкой оправе, - Соответственно, отчитываться за свои действия вы теперь обязаны мне, а не полковнику Сайксу, - он провернул очки за дужку, описав окружность, - Я не терплю солдафонского панибратства, мата, а также хамства в любой форме. Так что следите за языком. И, раз уж вы в подходящем состоянии, следует незамедлительно начать работу. Система «Симбионт» нуждается в отладке. Я пришлю ассистента с коляской. У Радау на языке вертелось много непечатных и едких фраз, но, не задумываясь, он высказал именно ту, которую сам ненавидел слышать от своих рекрутов: - С чего я должен слушаться? - У вас что, повреждение слухового нерва? - с ледяной интонацией осведомился доктор, - Я, естественно, убивать вас не собираюсь, но, для справки, эти лаборатории отлично оборудованы для содержания и исследования всех видов мышей. Даже таких, как вы. Поверьте, - он, чуть качнув головой, оглядел полулежащего на полу Радау, - вы не в том положении, чтобы портить со мной отношения. Затем он развернулся на каблуках и бросил через плечо: - Я пришлю ассистента. - Док. Хей, доктор, - деланно-равнодушно окликнул его Радау. Мужчина в халате не обернулся, но и не шагнул за дверь. Его прямая спина излучала презрение. - Не нужна мне коляска. Сам дойду. - Прямо по коридору, второй поворот налево. Зал для тренировок, - дверь за его спиной, зашипев, закрылась. Радау, тонко улыбнувшись, уселся на полу удобнее, подтянул к себе ноги. Сложил руки на груди, прикрыв глаза. Только что в его чёрном списке воспалённо-красными буквами отпечаталось новое имя. *** Сквозь прикрытые веки комната подрагивала и казалась нечеткой. Как будто смотришь без маски сквозь толщу мутной воды. В этом новом мире, похожем на большой аквариум, окружающие предметы, попадая в фокус, теряли свои очертания, размывались, оплывали как свечки. Перед глазами беспрестанно мельтешило. Прозрачные "мушки", они были повсюду, куда бы ни упал взгляд. Серебристые точки удлинялись, превращались в юрких змеек, которые беспрепятственно путешествовали по потолку и стенам. Некоторые вспыхивали ярко-голубым и почему-то пахли мокрой проводкой. По крайней мере, так ему казалось. Очень хотелось их сосчитать - всех вместе и каждую мерцающую по отдельности - но не удавалось. Из-за того, что он лежал слишком неудобно, с зафиксированной пластиковыми ободами головой и задрав кверху подбородок, они успевали уплыть за радиус обзора прежде, чем он успевал сосредоточиться. Это немного огорчало. Шея уже начинала затекать, на лоб опустилась давящая боль - и это печалило тоже. А еще было очень шумно от звуков, производимых двумя фигурами в костюмах биологической защиты. Они были похожи на космонавтов на орбите или глубоководных ныряльщиков. - Ладно, поехали. "Плановый осмотр номер 17. Ежедневные замеры показателей производятся младшими научными сотрудниками Эндрю Ллойдом и Саймоном О'Райли". Записал? - Ага. Внутричерепное? - В пределах нормы. Температура... Раздраженно пискнул какой-то прибор. - Тридцать пять и шесть десятых. Сойдет. Голоса в квадратных шлемах звучали глухо, с присвистом выходящего через фильтры воздуха, но все равно различимо. - Пульс? - Сорок. - Отлично, активность зрачка... Стоп, сколько? - Сорок ударов в минуту. Мальчик уловил едва заметную паузу. Его шею обхватила чья-то ладонь в прорезиненной перчатке. Отыскала там едва дрожащую жилку, задержалась на ней чувствительным датчиком и отпустила, оставив на коже липкий отпечаток. - Твою мать, точно. Почти не прощупывается. Сбоку кто-то вздохнул: - Хреново-то как. Что делаем? - "Что делаем, что делаем", - нервно передразнил его другой, - Все по инструкции. Вкатывай СиБи внутривенно. Двух кубиков должно хватить. Зашуршали выдвигаемые ящики, пару раз что-то стеклянно звякнуло. Первый дрожащим голосом уточнил: - Сибиллиум, два кубика? Ты уверен? Он же как ребенок, а эта доза и лошадь свалит. - Да, твою мать, уверен! - взорвался второй под звук грохнувшей металлической дверцы, - Он и так полумёртвый, и если мы не поторопимся, то станет трупом окончательно! - и, с шипением продышавшись, добавил более ровно, - Нужно действовать наверняка. Меня, например, совсем не радует перспектива увольнения из отдела. А если мы сейчас просрем Нулевого Пациента после того случая с наркозом, то точно вылетим нахрен, оба. Вводи два кубика. Вот, точно. Эти двое напоминали ему исследователей морских глубин из образовательной программы National Geographic. Даже звуки из шлемов доносились похожие - гул сквозь помехи. Не хватало только пузырьков воздуха. Аквалангисты в комнате-аквариуме. Как им тут тесно, наверное. И хочется в открытое море. Мальчик сочувствующе вздохнул, моргнул, и продолжил наблюдать за копошением прозрачных змеек. После хруста вскрываемой ампулы подводные люди ненадолго умолкли, раздавалось только сосредоточенное, искажаемое фильтрами сопение. Он догадался, что за этим последует, поэтому заранее зажмурился и постарался отвлечься. Уколов он не любил, но возможности избежать их, кажется, не существовало в природе. Направляемая нервными резиновыми пальцами, игла вошла в артерию быстрее и больнее, чем обычно, и мальчик, не выдержав, коротко хныкнул. Не раскрывая глаз, почувствовал, как на него выжидающе смотрят сквозь запотевшие от дыхания щитки. Чего-то ждут. Реакция не замедлила проявиться. Ускоренное лекарством сердце забухало в ребра, словно огромный беспокойный молот, щекам сразу стало жарко. Второй ныряльщик дождался длинного писка прибора и удовлетворенно цыкнул: - То-то же. Так, что дальше по списку? - Реакция зрачка, пиши, - довольный голос первого из скафандра. Видимо, успешно сделанный укол прибавил ему смелости. Сжатые веки правого глаза насильно развели в сторону, ярким пучком света полоснули туда и обратно. Возвращаясь, свет задержался в центре, мигнул и погас. Проморгавшись, чтобы набежавшие слезы не заслоняли вальсирующих змеек, мальчик с сожалением отметил про себя, что они его покинули. Самая грустная новость за сегодня. Прорезиненные люди и мутная комната с воображаемой водой, напротив, никуда не делись. В её углах из пустоты начали собираться серые комки тумана. Может, если быстро-быстро поморгать, змейки вернутся?.. - Саймон? - Чего ещё? - Его зрачки, - голос первого засипел рядом с ухом. Приглушенно откашлявшись, он продолжил, - зрачки странные какие-то. Похоже на... - Отслоение что ли? Да ты шутишь, мы бы раньше заметили. Дай я гляну, - судя по звуку, Саймон отпихнул его планшетом, сам склонившись над ребенком, и через секунду шумно выдохнул, - Твою ж мать. - Нас точно уволят, - обреченно проскулил его коллега. Мальчик не понял, о чем речь, но догадался, что это что-то нехорошее. Вопросительно перевёл взгляд с одного подводного человека на другого. Их лица со смазанными чертами за полупроницаемыми щитками казались гротескными масками, выступающими из темноты. - Что мы сейчас можем сделать, - глухо щёлкнул отстегиваемый зажим и давление на голову пропало, затекшая шея сразу противно загудела, - это отвезти его в тренировочный зал. Все по плану. А там пусть док сам разбирается. Дымчатый подводный мир перед глазами провернулся, когда его ощутимо сжали в районе живота, приподняли и, сгрузив с койки, переместили в сидячее положение. - Ладно. Поехали. Как-нибудь отмажемся. - Д-да. - Скажем, запоздалое осложнение после операции. Не наша вина. - Ага. - Да не бойся ты. Прорвёмся. Сердце больше не стучало, как ненормальное; мерно поскрипывающие колеса инвалидной коляски и шаги в такт навевали дрему. Раз уж змейки ушли, ничего дурного не будет, если он немного поспит. Может быть, подумал он, там, куда везут его пахнущие резиной люди, будет ещё что-нибудь интересное. Может быть. Он улыбнулся сам себе. Может быть.