Любить дракона

Остаток ночи я впервые за долгое время спал так крепко, словно принял изрядную дозу зелья Сна без сновидений. Плененный дракон не тревожил меня, и, проснувшись утром, я почувствовал себя бодрым и выспавшимся. Так что на дежурный вопрос Гермионы: «Как ты, Гарри?» – я вполне искренне ответил: – Все в порядке. Я и в самом деле ощущал небывалый прилив сил и энергии, особенно при мысли, что вечером непременно снова наведаюсь в Выручай-комнату и, возможно, Снейп опять появится в зеркале. Мне почему-то было очень важно увидеть его. Я прекрасно осознавал, что это – всего лишь иллюзия. Настоящий Снейп почти полгода тому назад умер на моих руках, а его тело сгорело в Визжащей хижине. И тем не менее я надеялся еще раз посмотреть в лицо человеку, с которым меня связывала многолетняя вражда. Отсидев бесконечно долгие часы на уроках, я с трудом дотянул до ночи и пустынными коридорами прокрался в Выручай-комнату. Бросив взгляд на зеркало, я еле-еле сдержал радостный возглас: Снейп стоял, скрестив на груди руки, и при моем появлении чуть заметно кивнул, будто уже ждал своего полуночного гостя. – Добрый вечер, профессор. Вы не против, если я немного посижу здесь? – спросил я, чувствуя, что краснею от собственных глупости и наивности. Ведь он совершенно точно не мог услышать меня. Но, к моему величайшему изумлению, Снейп утвердительно качнул головой. – Профессор, вы... вы слышите меня? Новое безмолвное «да». Не отрывая от него глаз, словно боясь, что, если зрительный контакт между нами прервется хоть на секунду, он немедленно уйдет, я осторожно опустился на пол. В этот момент Снейп совершил нечто абсолютно немыслимое в моем понимании: он проделал то же, что и я. Сел на пол, подтянул острые колени к груди, обхватил их руками и выжидающе, но вместе с тем тревожно посмотрел на меня. Я догадался, чего он хочет. Ему, разумеется, не терпелось узнать, чем закончилась война. – Мы победили, профессор! – мой голос зазвенел от радости, как будто я сообщал эту весть реальному, а не призрачному Снейпу. – Волдеморта больше нет. Мне удалось уничтожить его... Снейп закрыл глаза, а из его груди вырвался вздох явного облегчения. Он выглядел настолько живым, что я не удержался от бестактного вопроса: – Профессор, а вы правда умерли? Я почему-то не видел вашего портрета в кабинете директора МакГонагалл. Снейп горько усмехнулся краешком губ и пожал плечами. Вероятно, это должно было означать: «Откуда мне знать «почему», Поттер? И потом, кому какая польза от моего портрета? Я ведь не Дамблдор. К моей скромной персоне вряд ли обратятся за советом и помощью». – Мне кажется, что это – просто вопиющая несправедливость. Вы же столько сделали для всех: для школы, для студентов, для Дамблдора и для... меня. На сей раз усмешка у Снейпа вышла более теплой. Она даже отдаленно походила на улыбку. Я словно услышал: «Несправедливости хватает и в жизни, и после смерти, мистер Поттер. Но я рад тому, что вы, по крайней мере, перестали считать меня злодеем, пожирающим плоть невинных младенцев на завтрак, обед и ужин». – А вы разве так не поступаете? – невольно вырвалось у меня. Это было явно лишнее. Снейп дернулся, будто от пощечины. Его глаза зло сощурились. Лицо закаменело. – Простите, профессор! – поспешно сказал я. – Мне не следовало так говорить. Пожалуйста, останьтесь! Все же я обидел его. Он резко поднялся с пола, отряхнул мантию, всем своим видом выражая: «На сегодня с меня довольно наглых и любопытных мальчишек, мистер Поттер! Аудиенция окончена!» И, прежде чем я, мысленно проклиная свою несдержанность, снова открыл рот, исчез с зеркальной поверхности. В ту ночь вместо дракона мне приснился Снейп. И хотя расстались мы не слишком хорошо (я бы даже сказал – плохо), он не смотрел на меня со злостью или осуждением. Наверное, лишь поэтому я отважился через пару дней опять наведаться к заветному зеркалу. Снейп уже был там. Выглядел он отстраненным и полностью погруженным в себя. Не знаю, возник ли он только что или уже сидел в ожидании какое-то время, но при моем появлении он оживился и приглашающе похлопал по полу ладонью: «Садитесь, мол, раз уж пришли». Я все еще в нерешительности топтался у двери. Снейп нетерпеливо повторил свой жест, словно говоря мне: «Ну же, Поттер, я не собираюсь тратить на вас ни одной минуты дольше, чем следует. Или присаживайтесь, или убирайтесь!» Я все же выбрал первое и опустился перед зеркалом на подушку, любезно предоставленную мне Выручай-комнатой. Я надеялся, что и Снейп расположился сегодня с большими удобствами, но ему подушка почему-то не полагалась, и он так и сидел на голом каменном полу. – Профессор, – несмело начал я, приглядываясь, нет ли возле него банки с сушеными тараканами, – я должен извиниться за свою... бестактность. Снейп не шевелился, вероятно, соглашаясь со мной. – Я просто не представляю, как разговаривать с вами, ведь в прошлом у меня не было подобного опыта, а сейчас вы не в состоянии мне ответить, даже если захотите. Впрочем, может, так будет лучше. Мне в последнее время не слишком везет на слушателей. Рон остался в Лондоне, поступил в Академию авроров. А Гермиона... Она вся поглощена своей дружбой с Драко Малфоем... Бровь Снейпа удивленно поползла вверх. – Вот и мне тоже это кажется ужасно странным. Прежде они не выносили друг друга, а нынче – прямо-таки не разлей вода. Нет, вы не подумайте, что я против. Я и раньше был уверен, что с Роном ей в конце концов станет скучно. А Малфой... он же всегда учился лучше всех на курсе, и голова у него хорошо варит... Губы Снейпа искривила усмешка. – Это маггловское выражение, – смутился я. – Вы, наверное, считаете, что это слово применимо только к зельям... Мерлин, что я несу... Снейп утвердительно кивнул, словно говоря: «Вот именно, Поттер. Полный бред. Однако иного я от вас и не ожидал». – Вы, несомненно, спросите, почему я не провожу время в обществе Джинни? Дело в том, что, пока мы с Роном и Гермионой искали крестражи, она переосмыслила наши отношения и теперь помолвлена с Дином Томасом. Чему я очень рад. Полагаю, у нас все равно ничего не получилось бы. Я не представлял, почему чувствую такую невероятную потребность исповедоваться перед ним, но остановиться и замолчать не было ни сил, ни желания. Снейп оказался непревзойденным слушателем. Он даже старался сдерживать свои едкие ухмылки по тому или иному поводу. Он так и сидел, не меняя позы и почти не двигаясь. Лишь когда я рассказал ему, что после схватки с Волдемортом с моей магией творится какая-то чертовщина и я уже несколько месяцев практически не могу колдовать, он понимающе кивнул, и перед ним прямо из воздуха возникли перо, чернильница и кусок пергамента. Пару минут он сосредоточенно что-то писал, а затем приложил пергамент к стеклу. На мгновение мне почудилось, что я сумею достать его послание, так же, как когда-то много лет назад вынул из зеркала философский камень. Увы, мои пальцы коснулись холодной, гладкой и абсолютно непроницаемой поверхности. «Мне необходимы перо и пергамент», – подумал я. Выручай-комната тут же выполнила мою просьбу. Я тщательнейшим образом скопировал рецепт, адрес аптеки под ним и имя зельевара, к которому мне советовали обратиться за помощью. – Вы так уверены, что сам я не справлюсь с изготовлением этого зелья? – с определенной долей горечи спросил я его. Мне было неприятно, что даже этот призрачный Снейп все еще считает меня недоумком. Он внимательно перечел список и скептически покачал головой. – Полагаете, Слагхорн не даст мне нужных ингредиентов? Да, вероятно, не даст. Начнет выпытывать, зачем они мне понадобились. А когда узнает, что я собираюсь варить зелье, в состав которого входит моя кровь... Наверное, лучше вообще себе не представлять, какую историю он из этого раздует. Вы правы, профессор, я сегодня же отошлю заказ и флакон с кровью по указанному вами адресу. Надеюсь, зелье мне поможет. Надоело чувствовать себя полусквибом. Спасибо! Снейп как-то странно посмотрел на меня, усмехнулся одними кончиками губ и... исчез. *** Через неделю я наконец получил свое зелье. Честно говоря, я давно ничего так не ждал, как этого маленького пузырька, рассчитанного на четыре приема. Снейп отчего-то тоже волновался. Каждый раз, когда я входил в Выручай-комнату, он поднимал на меня глаза, словно спрашивая: «Оно уже у тебя?» И разочарованно вздыхал, выслушав отрицательный ответ. В то утро за завтраком, заметив направлявшуюся ко мне сову, я едва не запрыгал на месте от радости. Я жаждал поскорее принять первую порцию снадобья, которое способно было снова превратить меня в полноценного волшебника. Я невероятно устал от бесконечных проверок магической ауры и ограничений на то или иное колдовство. Я уже не мог видеть обращенный на меня сострадательный взгляд мадам Помфри и слышать неубедительные слова утешения: «Наберись терпения, Гарри, еще месяц-другой – и все обязательно придет в норму!» Спрятав драгоценный фиал в карман мантии и кое-как отделавшись от назойливых вопросов Гермионы по поводу таинственного послания, я постарался побыстрее закончить завтрак и поспешил к себе в комнату. Откупорив плотно притертую пробку, я поднес флакончик к носу и принюхался. Пахло снадобье преотвратительно. Адская смесь гнили, болотной тины и отдающего железом запаха человеческой крови. Но ведь эта бурда поможет мне вернуть магию!.. В том, что касалось зелий, Снейп являлся непревзойденным мастером! Я решительно сделал один тщательно отмеренный глоток. Бррр... На вкус оно оказалось еще хуже, и меня чуть не вывернуло наизнанку. Я зажал рот ладонями, пытаясь удержать внутри содержимое взбунтовавшегося от такого насилия желудка, присел на кровать и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Тошнота потихоньку отступала, и ее сменяло ощущение приятного покалывания во всем теле: от макушки до пальцев на ногах. «Люмос», – подумал я, и на кончике моей волшебной палочки засветился крохотный огонек. «Акцио учебник Трансфигурации», – книга взвилась с полки и приземлилась точно мне в руки. – Недурно, – прошептал я, чувствуя неимоверное счастье. – Если от первого же глотка меня начала слушаться даже невербальная магия, то что же будет дальше? *** День тянулся как маггловская жевательная резинка. Я не мог дождаться окончания лекций и в итоге сказался больным на последнем уроке Трансфигурации. Я знал, что МакГонагалл без лишних вопросов отпустит меня, ведь Сметвик строго-настрого запретил мне переутомляться. Разумеется, вместо больничного крыла я помчался на восьмой этаж и, как только пересек порог Выручай-комнаты, выпалил: – Действует! Профессор Снейп, оно действует! Я продемонстрировал ему свои успехи и был изумлен, когда его лицо осветила улыбка. Я и не представлял себе, что Снейп, жесткий, саркастичный профессор Снейп, может так тепло и искренне улыбаться. В этот момент он вдруг показался мне почти красивым. Я и сам испугался собственных ощущений. Ведь передо мной был все тот же Снейп. Я смутился, покраснел чуть ли не до корней волос, еще раз промямлил: «Спасибо!» – и ушел, оставив его одного. Впрочем, не слишком надолго. Едва я покинул Выручай-комнату, как совесть впилась в меня острыми когтями. «Он так помог тебе, а ты проявляешь просто черную неблагодарность! – зудело у меня в голове. – Вернись немедленно и прекрати вести себя как импульсивный подросток. Мало ли что там тебе показалось! Уж и улыбнуться призраку нельзя! И вообще, красив Снейп или нет – сейчас уже не имеет ровным счетом никакого значения. Он умер. А из-за твоей нерасторопности даже не похоронен по-человечески. И теперь вынужден тратить свое посмертие на то, чтобы вновь спасать твою задницу и твою магию! А ты даже не поблагодарил его как следует, а трусливо сбежал!» Разумеется, спорить с разбушевавшейся не на шутку совестью было абсолютно бесполезно. Тем более что ругала она меня, в общем-то, за дело. Потоптавшись возле голой каменной стены, я представил себе маленькую полутемную комнатку с огромным зеркалом в золоченой раме, и передо мной тут же возникла дверь... *** Следующие полтора месяца я приходил в Выручай-комнату почти ежедневно. За это время моя магия окончательно восстановилась. Целитель Сметвик, получивший от мадам Помфри обстоятельный отчет о моем состоянии, специально наведался в Хогвартс и, осмотрев меня, удовлетворенно поцокал языком. – Ну вот и все, молодой человек. Зелья и покой сделали свое дело! В дальнейшем – никаких ограничений. Можете смело использовать магический потенциал на полную мощность. Вы приняли совершенно правильное решение, когда согласились еще на год вернуться в Хогвартс. – Представляете, он так и заявил: «Зелья сделали свое дело!» – смеялся я, повторяя вечером Снейпу слова колдомедика. – Знал бы он, чьи зелья поставили меня на ноги! Снейп слушал, молчал и изредка улыбался той самой теплой и искренней улыбкой, которую я уже так привык видеть на его лице. Сказать, что за эти полтора месяца я привязался к его обществу, – значит не сказать ничего! У меня развилось некое подобие зависимости и от наших странных разговоров, и от моего бывшего профессора зельеварения. Я чувствовал непреодолимую потребность навещать его каждую ночь. Утром я уговаривал себя, что еще десять... восемь... пять... три часа, и я снова буду сидеть перед зеркалом Еиналеж и посвящать Снейпа – нет, пожалуй, все-таки Северуса – в подробности того, как прошел сегодняшний день. Чем больше я привязывался к нему, тем сильнее меня терзали вопросы, связанные с его гибелью. Я набрался храбрости и спросил директора МакГонагалл, почему в ее кабинете отсутствует портрет покойного профессора Снейпа. Она заметно занервничала и с нескрываемой неохотой ответила, что прежний директор оставил свой пост за несколько часов до собственной смерти от руки Волдеморта. Магия Хогвартса, по всей вероятности, приняла его отставку и поэтому не сочла нужным размещать изображение Северуса Снейпа рядом с другими почившими директорами и директрисами. Пришлось поверить ей на слово. Наверное, если бы мы с Гермионой общались, как раньше, я попросил бы ее выяснить более подробно о свойствах магических портретов директоров школы, но мне не хотелось говорить об этом с кем бы то ни было, а наконец проштудированная мной по такому случаю «История Хогвартса» не пролила свет на очередную загадку, связанную с профессором Снейпом.