Любить дракона

Что есть сны? Являются ли они отражением наших потаенных желаний или просто хаотичным нагромождением образов? За долгие месяцы своего жуткого посмертия я видел немало снов. Иногда, закрывая глаза, я вновь оказывался в своей лаборатории в Хогвартсе. Вдыхал поднимающийся от котла пар. Совершал обыденные и столь недоступные для меня сейчас действия: резал, толок в ступке, помешивал. Порой меня преследовали кошмары: зеленый луч Авады, летящий прямо в грудь Альбусу; Драко, с ужасом разглядывающий уродливую Черную метку на собственном предплечье; мертвые, слепо уставившиеся в потолок глаза Лили. Поттер, неподвижной тряпичной куклой лежащий у ног Темного Лорда. Но чаще всего мне снилась свобода. Невероятное, пьянящее ощущение полета. Бескрайнее небо надо мной и подо мной. Воздух, наполняющий мои легкие. Мощь огромных развернутых крыльев. Я, закованный в цепи, отрезанный от всего мира, обреченный на вечное одиночество, чувствовал себя почти счастливым, пребывая в теле громадного огнедышащего дракона. В ночь, когда Поттер впервые услышал меня сквозь толщу волшебного зеркала, мне привиделся совсем иной сон. Загадочный и волнующий. Я стоял в небольшом помещении, освещенном двумя магическими факелами. Точнее, даже не в комнате. Я находился внутри того самого зеркала, посредством которого мы с Гарри вели наше странное общение вот уже несколько месяцев. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге показался Поттер. – Ты пришел, – тепло улыбнулся он мне, сбрасывая мантию-невидимку, – я так соскучился! Давай же, иди сюда! Я собирался было спросить, кто позволил ему обращаться ко мне на «ты» и каким образом он предлагает мне выйти из моей стеклянной тюрьмы, но вместо едкого замечания я лишь протянул руку вперед и, не почувствовав под пальцами никакого сопротивления, свободно перешагнул через раму. То, что произошло дальше, просто не укладывалось у меня в голове. Я вплотную приблизился к Поттеру, взял его лицо в ладони, пару мгновений смотрел ему в глаза, а потом, поддавшись некоему необъяснимому порыву, поцеловал. Едва мои губы коснулись его, как меня словно подхватил вихрь желаний и ощущений. Мой язык вторгся в полураскрытый рот Гарри, исследуя, покоряя, присваивая себе. Он весь дрожал, прижимаясь ко мне и отвечая на поцелуй, который был невыразимо сладок, но мне хотелось несоизмеримо большего. Со вздохом сожаления оторвавшись от его губ, я медленно стянул с него футболку, а затем, вжикнув молнией, избавил его от джинсов вместе с трусами. Гарри стоял передо мной абсолютно обнаженный: то ли он уже пришел сюда босиком, то ли его видавшие виды кроссовки исчезли, повинуясь какому-то непостижимому волшебству. Я отстранился и некоторое время любовался его стройным юным телом. Мне нестерпимо хотелось дотронуться до него, покрыть жадными поцелуями шею, острые выпирающие ключицы, приласкать твердевшие на глазах горошины сосков. Мой взгляд скользил по его животу, вдоль темной дорожки паховых волосков, ниже и ниже, к его умопомрачительно красивому, уже совершенно эрегированному члену. Я жаждал вобрать его в рот, обвести языком головку, покатать в ладони поджимающиеся от желания яички. Я мечтал взять его. Растягивать, чтобы он стонал и выгибался, и, возможно, довести его до оргазма, лишь стимулируя простату. И только потом, когда он размякнет в моих руках, медленно и осторожно войти в него, бережно покачивая на себе, по сантиметру проникая глубже и глубже в девственно узкий анус. И вновь неторопливо-размеренными движениями распалить его до настоящего буйства. И смотреть, смотреть, смотреть, как он кончает, выстанывая мое имя... Сон внезапно оборвался... Я словно в единый миг вернулся из самой прекрасной и удивительной сказки в ужасающую реальность. Я весь дрожал. Член буквально ломило от перевозбуждения. Я изнывал от мучительного стыда и никак не мог собраться с мыслями. Я не понимал, как вообще позволил себе хотеть своего бывшего ученика, и в то же время воспоминания об увиденном заставляли меня покрываться мурашками от желания и страсти. Такое творилось со мной, пожалуй, впервые в жизни. После гибели Лили ни одной женщине не удалось покорить мое сердце. Да и к немногочисленным партнерам мужского пола – в основном хастлерам из борделей Лютного переулка – я не питал никаких нежных чувств. В молодости я относился к сексу как к нехитрому и доступному средству снять напряжение, сбежать от собственных демонов, хоть слегка забыться и перестать терзаться муками совести. После возрождения Темного Лорда мне стало вовсе не до плотских утех – оба моих Хозяина требовали к себе беспрестанного внимания и могли вызвать меня в любую минуту. То, что происходило со мной сейчас, не поддавалось никакому разумному объяснению. Наверное, я постепенно сходил с ума, но мне казалось – я никогда не видел никого прекраснее Гарри. Можно утверждать с абсолютной уверенностью: если раньше я просто эгоистично боялся его потерять, то в ту ночь я влюбился в Поттера окончательно и бесповоротно. *** Остаток ночи я провел без сна, стараясь унять охватившее меня возбуждение при помощи ментальных практик. Получалось, откровенно говоря, из рук вон плохо. Стоило лишь мельком подумать о Поттере, и предательское воображение тут же услужливо подкидывало образ обнаженного Гарри, сгорающего от страсти в моих объятиях. Это было невероятно мучительно. От невозможности прикоснуться к собственному члену, казалось, болело все тело. Но, к счастью, природа взяла свое, и, представив себе распростертого подо мной, выгибающегося дугой от оргазма Поттера, я все-таки кончил, чувствуя, как дрожат и подламываются от слабости ноги, а по позвоночнику прокатываются волны ни с чем не сравнимого, давно забытого удовольствия. Но в то же самое время я еще никогда не ощущал себя таким одиноким. Я прекрасно осознавал: мне не суждено ни увидеть Гарри, ни тем более дотронуться до него. Его голос – это все, что у меня было. *** Почему-то именно сегодня я страшно боялся, что Поттер не придет. Никаких причин для паники у меня не имелось: Гарри не обладал способностью к ментальным практикам и не мог проникнуть в мои мысли и выяснить, что конкретно я о нем думаю. Тем не менее я окончательно успокоился, только когда услышал тихий скрип отпираемой двери. – Добрый вечер, профессор, – в голосе Гарри отчего-то проскальзывало смущение. – Я присяду? – Мне кажется, это стало уже привычным ритуалом для вас, Поттер, – проскрежетал я. От долгого бездействия связки отказывались работать нормально. – Зачем спрашивать очевидное? Что-то зашуршало. Вероятно, Гарри избавился от мантии-невидимки. Так же, как в моем сумасшедшем, незабываемом сне... Стоп! Не думать об этом, иначе я просто не сумею справиться со своими эмоциями. Воцарилось молчание. Скорее всего, Поттер ждал обещанной ему вчера откровенности, но, зная мой несносный характер, не желал или не осмеливался торопить меня. Я тоже не спешил. Я заранее решил, что расскажу ему. Гарри уже видел малую толику тех событий в моих предсмертных воспоминаниях. Но это была лишь капля в море, верхушка айсберга. Сегодня мне захотелось поведать ему все. Разумеется, будь я жив, я бы никогда не раскрыл рта и не отважился на эту исповедь. Но я так вжился в роль бесплотного духа, что мой новый статус освобождал меня от многих условностей и позволял говорить практически о чем угодно. В том числе и об этом. О нескольких последних годах моей жизни, предшествовавших Проклятию Вечного Одиночества. *** – После провала операции в Отделе тайн, которой командовал Люциус, Темный Лорд пришел в бешенство, – начал я. – Когда в один из вечеров он велел привести к нему Драко, я, признаться, решил, что мальчику подписан смертный приговор. Нас всех собрали за столом в парадной гостиной Малфой-мэнора. Разумеется, Нарцисса и Беллатриса тоже находились там. На Нарциссу было страшно смотреть. Волдеморт любил дешевые театральные эффекты, и наказания провинившихся зачастую выглядели словно финальный акт греческой трагедии. Вероятнее всего, это нам и предстояло увидеть: безутешную мать, обнимавшую зверски замученного сына. Просто и поучительно. У многих Пожирателей были дети, большинство из которых еще учились в Хогвартсе. Убив Драко, единственного сына и наследника старинного магического рода, Волдеморт посылал остальным предупреждение: или вы станете служить мне верой и правдой, или и вас постигнет та же жуткая участь. Драко держался на удивление мужественно. Он не молил о пощаде, даже когда Лорд снова и снова применял к нему Круцио. Казалось, еще несколько минут, и гостиная озарится зеленой вспышкой Убивающего заклятия. Нарцисса взирала на весь этот кошмар широко открытыми глазами. По ее щекам непрерывно катились слезы. Внезапно Лорд опустил палочку, и крики Драко стихли. Он лежал на мраморном полу, жалобно поскуливая и тяжело дыша, точно рыба, выброшенная на берег. – Подойди сюда, Драко, – раздался голос Волдеморта. – Ты достойно выдержал испытание, и теперь я награжу тебя. Тебе будет оказана огромная честь сделаться одним из нас. Драко по-прежнему дрожал всем телом. Тебе, насколько я знаю, тоже доводилось почувствовать на себе «прелести» Круцио, и ты, наверное, помнишь, как сводит судорогой мышцы после того, как тебя пытали этим «милым» заклятием. Малфой попробовал подняться, но ноги его не слушались. Ему и сесть-то удалось с неимоверным трудом. Волдеморт с жестокой усмешкой наблюдал за манипуляциями Драко. Разумеется, никто из присутствующих, включая мать, не посмел прийти ему на помощь. Видимо, окончательно потеряв терпение, Волдеморт встал со своего кресла и приблизился к съежившемуся на полу Драко. – Протяни левую руку, – приказал он. От ужаса Малфой стал белее мела, но вполне предсказуемо подчинился. В тишине комнаты было отчетливо слышно, как его зубы выбивают дробь. – Твой никчемный отец подвел меня. Надеюсь, тебе повезет больше, – презрительно произнес Лорд. Его волшебная палочка коснулась предплечья Драко, и тот страшно, надрывно закричал. Кое-кто из сидевших вокруг Пожирателей смерти вздрогнул, очевидно, вспомнив собственное принятие Метки. Нарцисса явно из последних сил старалась не рухнуть в обморок. Глаза ее сумасшедшей сестры горели счастьем и гордостью. Между тем на руке Драко уже проступил четкий узор клейма, которым наш Хозяин метил нас всех, точно скот. – Займи свое место за столом, мальчик, – торжественно сказал Темный Лорд, – возле твоей дорогой тети Беллы. Гарри слушал молча, ни на миг не прерывая моего повествования. Иногда мне даже казалось, что в комнате за зеркалом никого нет. И в то же время я ощущал его присутствие, словно он находился рядом со мной. – Тебе не наскучило? – спросил я, просто чтобы вновь убедиться в том, что он все еще здесь. – Нет. Совсем нет. Наоборот. Пожалуйста, продолжайте, – хриплым от волнения и долгого молчания голосом отозвался Поттер. – С того дня минуло чуть более трех недель. Мне было позволено вернуться в Коукворт, в дом моих родителей, вместе с приставленным ко мне в качестве прислуги (а скорее всего, в качестве шпиона) Хвостом. Но прежде чем я покинул Малфой-мэнор – теперь, в отсутствии Люциуса, официальную ставку Волдеморта – Хозяин вызвал меня к себе. – У меня есть довольно интересная задумка насчет Малфоя-младшего, – сообщил он после того, как я, по обыкновению, встав на одно колено, поцеловал край его мантии. – Его отец разочаровал меня. Сильно разочаровал, надо признать. Любого другого я наказал бы немедленно, но... Малфои – все же не самая последняя семья в магическом мире и не самая бедная... а посему я дам Драко задание. Трудное и практически невыполнимое. Если мальчишка справится с ним, я награжу его. Если же нет... – Мне будет дозволено узнать, что именно уготовил Повелитель для Малфоя-младшего? – почтительно спросил я. – Будет. Конечно, будет, – милостиво усмехнулся Волдеморт. – Возможно, ты даже сумеешь помочь ему в его нелегкой миссии. Так сказать, направить, посоветовать. Только делай все очень осторожно. Драко уверен, что бремя высокого доверия, оказанного ему, запрещено делить с кем бы то ни было, и может отнестись к тебе с подозрением или вообще враждебно. Я прикажу ему... – Лорд выдержал театральную паузу, чтобы сполна насладиться впечатлением, которое произведут на меня его слова, – убить Альбуса Дамблдора.