Любить дракона

– Так гораздо проще, Гарри. Когда Волдеморт вызвал меня к себе, я не сожалел ни о чем и ни о ком. Имей я хоть одного друга, который оплакивал бы мою смерть, наверное, мне было бы тяжелее умирать... Зеркальная гладь вдруг преобразилась. По ней словно побежали волны, а затем... Я смотрел и не верил своим глазам. По ту сторону зеркала я увидел огромного черного дракона, прикованного к стене толстенными цепями. Точно такого же, как в моих снах. Я сразу понял, кто находится передо мной. Все сложилось в единую картину: призрачный дракон над Визжащей хижиной, мои сны и портрет якобы умершего Снейпа, так и не появившийся в кабинете директора. Я вскочил и прижался к прохладному стеклу, будто пытаясь проникнуть за незримую, но невероятно прочную преграду. – Профессор Снейп... Северус... – вырвалось у меня. – Мерлин, что с вами случилось?! Дракон открыл глаза, и в его взгляде отразился ужас. – Уходи, Поттер! – прорычал он. – Убирайся немедленно! – Вы живы! – выдохнул я, и зеркальная поверхность на миг затуманилась. – Нет! – казалось, Снейп сейчас начнет плеваться огнем. – То, что ты видишь, это иллюзия. Темное колдовство. Я умер второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Ты же сам рассказывал мне о моих похоронах. – И знаю, что ваша могила пуста. А еще я заметил дракона над сгоревшей Визжащей хижиной. Прекратите врать мне, Северус. Вы живы. Вы страдаете, и я помогу вам. – Оставь это, прошу, Гарри! – внезапно взмолился Снейп. – Мое одиночество продлится вечно. Ты ничего не сможешь сделать! Я опустился перед зеркалом на колени и сжал голову руками. Где-то в моей памяти находился ключ к спасению Северуса. Кто-то при мне уже говорил о вечном одиночестве... – Мерлин, – прошептал я, – ну конечно! Волдеморт! Он же сказал: «Не упоминай при мне имени этого жалкого червя. Он сполна поплатился за все, наказанный Проклятием Вечного Одиночества». Значит, надо выяснить, что это за проклятие и как можно его снять. Я рассуждал вполголоса, но, вероятно, Северус услышал меня и отчего-то пришел в безудержную ярость. Он метался в своих цепях и ревел, как смертельно раненый зверь. Я смотрел на него и не понимал причины его бешенства. Он как будто испугался чего-то. Раздался громкий треск. Зеркало внезапно треснуло, и изображение дракона исчезло. *** Я с трудом дождался утра. Заснуть мне предсказуемо не удалось. Всякий раз закрывая глаза, я вновь видел перед собой прикованного дракона... Прикованного Северуса. В ушах звучал высокий холодный голос Волдеморта, оглашающий приговор Снейпу. Мое сердце то пускалось в пляс от радости, что Северус выжил вопреки всяческим законам логики, то замирало от ужаса и сострадания, когда я понимал, сколько времени он провел в цепях, и ломал голову над тем, как же мне освободить его. Если раньше я думал, что лишь отчужденность и одиночество вынудили меня привязаться к своему собеседнику, то теперь осознавал совершенно ясно: я любил Северуса Снейпа. И готов был пойти на все, чтобы помочь ему. Меня не слишком занимала мысль, как он сам относится ко мне. Я был уверен, что ему как минимум не противно мое общество. Каждый раз, открывая дверь в Выручай-комнату, я чувствовал – меня ждут. Впрочем, скорее всего, это происходило из-за бедственного положения, в котором он оказался и которое так умело скрывал от меня до сегодняшней ночи. Снейп всегда был невероятным гордецом и ни перед кем не желал обнаруживать своей слабости. Наверняка он рассчитывал, что, доучившись этот год, я покину Хогвартс с его мрачными тайнами, и фантом моего умершего преподавателя перестанет беспокоить меня. Но судьбе было угодно рассудить по-иному. По мере нашего сближения волшебное зеркало сперва позволило нам слышать, а затем и видеть друг друга. *** Несомненно, прежде я бы обратился за советом и помощью к Гермионе. Она обладала непревзойденной усидчивостью и аналитическим умом и благодаря им умела раскапывать практически любые нужные сведения в библиотеке. Я был уверен, что, несмотря на бурный роман с Драко, моя подруга нашла бы время посодействовать мне в поисках неизвестного проклятия. Но в том-то и дело, что оно наверняка относилось к категории Темнейших искусств, и я был готов поклясться – такой книги в школьной библиотеке просто нет. Кроме того, Гермиона непременно начала бы допытываться, для чего мне необходимо отыскать это редкое проклятие, а я пока не собирался делиться ни с ней, ни с кем бы то ни было информацией о выжившем Снейпе. Я предпринял еще одну попытку расспросить Северуса, рискуя снова нарваться на гнев дракона. Но, к моему страшному разочарованию, треснувшее посередине зеркало Еиналеж в Выручай-комнате выглядело абсолютно мертвым. Я не видел ни дракона, ни даже собственного отражения. Это оказалось настоящим ударом для меня. За последние месяцы я привык еженощно приходить к Снейпу, и вот единственная нить, соединявшая нас, оборвалась. Сославшись на срочные дела, я на несколько дней отпросился у директора МакГонагалл и наведался в дом на Гриммо, где с помощью верного Кричера перелопатил гору фолиантов по темной магии. Мордредово проклятие ни в каком из них не упоминалось, а самое печальное, что и мой домовой эльф, неплохо разбиравшийся в подобных вещах, никогда о нем не слышал. И вот тогда я внезапно вспомнил, кто являлся обладателем богатейшей магической библиотеки, да к тому же был связан со мной Долгом жизни. Люциус Малфой. Вот уж у него-то точно найдутся нужные мне сведения! В тот же день я написал Люциусу, что хотел бы встретиться с ним, и уже следующим вечером меня принимали в роскошно обставленном кабинете Малфой-мэнора. – У меня к вам есть одна просьба, мистер Малфой, – начал я, взяв из рук хозяина бокал с темно-рубиновой жидкостью – эльфийским вином столетней выдержки. – Только одна, мистер Поттер? – усмехнулся Люциус. – Я к вашим услугам. – Мне необходимо отыскать информацию насчет Проклятия Вечного Одиночества. Вам доводилось слышать о нем? Малфой отпил из своего бокала, несколько минут помолчал, очевидно, стараясь припомнить, а затем отрицательно покачал головой. – Очень сожалею, но – нет. Никогда о таком не слышал. – А вы могли бы... – замялся я, – попробовать отыскать его в вашей библиотеке? – Позвольте спросить, для чего вам понадобилось это проклятие? – Малфой изучающе воззрился на меня. – Найдите его, и я расскажу вам, – опрометчиво пообещал я. – Если у вас все получится, пожалуйста, не присылайте мне сову в Хогвартс. Я не хочу, чтобы Драко был в курсе дела. – Договорились. Патронус вас устроит? – Да. После восьми вечера я всегда нахожусь в своей комнате, и его никто не увидит. На том мы и расстались. *** Прошло три дня, а вестей от Малфоя все не было. Наконец, примерно через неделю, когда меня уже начало охватывать отчаяние, в моей спальне появился призрачный белый павлин. – Я нашел то, что вам нужно, – произнес он голосом Люциуса. – Если это срочно, мы можем встретиться немедленно. У меня ушло меньше минуты, чтобы сменить пижаму, в которую я уже успел переодеться, на повседневную одежду. Взяв с собой лишь волшебную палочку, я набросил на себя мантию-невидимку – колокол давно уже отзвонил отбой – и почти бегом бросился к директорским апартаментам. – Мне необходимо видеть директора МакГонагалл, – выпалил я каменной горгулье. – Пароль: шоколадные тритоны. Горгулья отпрыгнула в сторону, и я ступил на винтовую лестницу, которая понесла меня наверх. Я несколько раз постучал в массивную дверь, и на пороге возникла директор МакГонагалл в халате из шотландки, надетом прямо поверх ночной рубашки. – Мерлин, Поттер, что-нибудь случилось? – испуганно уставилась она на меня. – Простите, профессор, но мне срочно нужно попасть в дом на Гриммо. Кричер сообщил, что дело не терпит отлагательств, – без зазрения совести соврал я. – Я бы мог выйти за ворота Хогвартса и аппарировать, но сейчас ночь, и, боюсь, завхозу Филчу это не понравится, да и с аппарацией у меня, честно говоря, пока не очень. – Ну разумеется, – когда речь шла о здоровье «национального достояния», я мог не опасаться отказа. – Можете воспользоваться моим камином. *** Дом на площади Гриммо я назвал, естественно, лишь для прикрытия. Я пробыл в нем ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы взять новую щепоть Летучего пороха и произнести конечный пункт назначения. Через пару секунд я вышагнул из камина в Малфой-мэноре, где меня уже ждал Люциус. – Пойдемте, мистер Поттер. Как вы понимаете, подобные фолианты запрещено выносить из библиотеки, так что мне придется на время дать вам доступ. Мы поднялись по мраморной лестнице, миновали несколько дверей и остановились возле одной из них. Малфой повернул массивную золотую ручку в виде змеи и сделал приглашающий жест. Если бы меня не снедала тревога за Северуса, то я наверняка поразился бы красоте и даже некоторому величию этого огромного помещения, от пола до потолка забитого стеллажами с книгами и свитками. – Присядьте здесь, мистер Поттер, – Люциус указал на удобное кресло, обитое темно-бордовым бархатом. – Я сейчас принесу вам книгу. Он вернулся спустя пару минут и положил на столик рядом со мной толстенный фолиант. – Можете без всякой опаски раскрывать его. Я снял заклятия, защищавшие эту книгу. Он опустился во второе кресло, стоявшее напротив, и внимательно посмотрел на меня. – Мистер Поттер, – сказал он тихо, – боюсь, вам не понравится то, что здесь написано. Если, разумеется, сведения об этом страшном проклятии не требуются вам исключительно для исследовательской работы. Чувствуя сильное волнение, я открыл книгу на странице, предусмотрительно заложенной Люциусом. Старинная гравюра изображала прикованного к стене дракона. Чудовище с тоской всматривалось в висящее перед ним медное зеркало. Подпись под гравюрой гласила: «А коли кто замыслит наказание для врага своего, нет кары ужаснее Проклятия Вечного Одиночества. Сие проклятие преобразит недруга вашего в огнедышащего монстра, закует его в цепи, сокроет от всего мира и не даст ему умереть от голода и жажды. И будет недруг ваш в образе дракона жить вечно, снедаемый отчаянием и одиночеством». На второй гравюре был нарисован алтарь, на котором лежал человек с кинжалом в груди. Кровь текла из глубокой раны и капала на фигурку дракона возле подножия алтаря. «А снять сие заклятие можно, только принеся кровавую жертву. Коли найдется волшебник, готовый с любовью в сердце отдать жизнь за дракона, следует пронзить его грудь серебряным кинжалом, а кровью его окропить изображение чудища. Едва лишь кровь жертвы коснется дракона, цепи спадут, и дракон получит свободу». На следующих страницах книги давалось описание какого-то заклятия, но я не пожелал вчитываться в сложнейшие магические формулы. Мне и так все было понятно. Перед глазами все расплывалось, а воображение рисовало жуткую картину алтаря и прикованного к нему человека с пронзенным кинжалом сердцем. Человека, которым в скором времени предстояло стать мне.