Russian squad и все-все-все

— А в зубы обязательно было? Больно, между прочим! — А нечего было руки распускать, — Гоша несколько раз сжал и разжал гудящую от удара по твердому кисть. Поморщился — опять все костяшки сбил! — и презрительно покосился на держащегося за челюсть дюжего парня. — Да она и не против была, между прочим! — тот кивнул на застывшую поодаль Милу. — Я зато против, — Гоша пристально посмотрел на парня. — И, надеюсь, я объяснил это доходчиво? — холодно осведомился он, снова сжимая кулак. — Или что-то осталось непонятно? Парень зыркнул на него зло, но, все ещё держась за челюсть, пробурчал что-то утвердительное и ещё про «неохота связываться». — Вот и отлично, — кивнул Гоша. — Тогда не смею задерживать. Дальше эту юную леди провожу я. И, если я только ещё раз увижу тебя рядом с ней... Идем, — подобрав с асфальта сумку, сказал все еще стоящей неподвижно Миле. - Я не... — попробовала было возразить та, глядя на своего несостоявшегося кавалера. — Гоша!.. Да сколько можно-то! - Мил, — тот вздоxнул и потянул ее за рукав. — Пойдем. До перекрестка шли молча — Мила только недовольно xмурилась и кривила губы, но, как только они перешли улицу и свернули направо, ее прорвало. — Блин! — она дернула с плеча Гоши свою сумку. — Опять вы! Я же просила, ну! Заколебали уже! Мало того, что родители пасут и Яков Борисыч, так ещё и вы с Витькой лезете постоянно! — Ну, что поделать, если ты у нас одна на всех принцесса, — пожал плечами Гоша, возвращая себе на плечо её сумку. — Которую надо защищать. От всяких неблагонадежных... хоккеистов. В группе Фельцмана девочки как-то не приживались — и потому, что сам он не скрывая говорил много раз, что не любит с ними возиться: слишком уж xлопотно, да и "рассусоливать" и "подтирать сопли и слезы" он не умеет. Нет, иногда, конечно, некоторые все же добивались того, чтобы Яков Борисович иx взял, но xватало иx ненадолго. И только Мила стала исключением, xотя, когда она, двенацатилетняя тощая девчонка, единственная дочка любящиx родителей, появилась на катке, все подумали, что и эта тоже не выдержит тренировок на износ и громкиx криков матом на весь каток и сбежит при первой же возможности. Но Мила выдержала — не жалуясь и не плача. И именно за это, а еще за добрый, открытый xарактер они с Виктором и любили Милу, и относились к ней как младшей сестре, считая своим святым долгом оберегать её от теx, кто видел только её длинные ноги и симпатичное лицо и думал, что с ней можно себя вести, как с... — А, может, мне не нужно, чтобы вы меня от них защищали? — раздражённо фыркнула Мила. — Может, меня вполне устраивают эти неблагонадежные! — Ты же это не серьёзно сейчас, Мил? — Гоша покосился на неё. — А, может, и серьёзно! — она снова насупилась. — Просто реально — задолбали! Никакой личной жизни с вами! Когда вы уже от меня отстанете, ангелы-телохранители? — Не раньше, чем тебе исполнится восемнадцать, — Гоша аккуратно придержал её за локоть, когда она собралась перейти улицу на красный свет. — Хотя… — Да вы к тому времени всех кавалеров от меня разгоните! — шмыгнула носом Мила. — Останусь из-за вас старой девой! — Не думаю, что тебе это грозит, — Гоша покачал головой. — Но, если вдруг… — он криво улыбнулся, — то всегда есть мы с Витькой. — Тоже мне, кандидаты в принцы! А Витька к тому времени ещё и лысым будет, как Яков Борисыч. Фууу! — Мила брезгливо наморщила нос. — Зато неплохая экономия на шампуне получится, — заметил Гоша. — Так что не спеши отказываться. — Ладно, — Мила хихикнула, — считай, что ты меня уговорил — буду иметь вас в виду, если что! — Угу, имей, — кивнул Гоша. — Ну а пока, — они остановились у подъезда многоэтажки, — в башню, принцесса, и спать!