Дикие & WCKD

Айше было холодно. Она попыталась пошевелиться, и ее рука скользнула по гладкой мягкой поверхности. Открыв глаза, она сначала не увидела ничего, кроме яркого света ламп и ряби в глазах, но потом смогла различить предметы, медицинское оборудование и помимо белого цвета еще и другие оттенки красок. Правда, их здесь всегда было не так много. Вокруг было все то, что Айше давно привыкла видеть: белоснежные стерильные поверхности, приборы, иглы, окровавленные бинты и кусочки ваты на железном столе. И еще отчего-то она слышала биение собственного сердца так четко и явственно, как никогда прежде. Проследив за трубками, тянущимися от ее руки, Айше увидела аппарат, высчитывающий пульс и состояние организма. На экране была видна линия, отнюдь не прямая, показывающая удары сердца. Она привыкла его видеть, привыкла быть к нему подсоединенной, но на этот раз от аппаратуры еще и исходили звуки биения, тихо-тихо прорезающие тишину. — Как себя чувствуешь? Голос Дженсона прозвучал неподалеку, но как-то глухо, и Айше, повернув голову, увидела его за толстым стеклом, выходящем в коридор. Дженсон стоял по ту сторону со своей привычной приторной улыбкой, с каким-то торжеством смотря на нее. Его голос едва пробивался сквозь стекло, но Айше четко слышала каждое его слово, буквально врезающееся в сознание. — Удивлен, что ты решилась на подобное. Признаюсь, не ожидал, — еще более широко улыбнувшись, он наклонил голову и стал похож на какого-то пернатого хищника, жадно любующегося своей добычей. — Что вы сделали со мной?! — Айше попыталась вскочить с постели, но резкая боль пронзила ее шею, и она, всхлипнув, вынужденно опустилась обратно; ее рука тут же нащупала на шее толстый слой бинтов. Паника в ее груди нарастала. Если бы ей действительно удалось задуманное, Дженсон не ухмылялся бы, глядя на страх в ее глазах. Она чувствовала, что что-то не так. В горле стоял ком, а губы начали дрожать. Страшнее, чем резать себе шею, было не знать, что происходит с твоим телом и какие еще чудеса технологий на нем решили проверить. — Ничего страшного не произошло. Ты в полном порядке. Я лишь… рад, что тебя удалось спасти, — Дженсон усмехнулся уголком губ, стараясь делать это как можно искреннее и дружелюбнее. И у него прекрасно получалось. Айше почувствовала отвращение. Он был прекрасным актером, с вечной улыбкой на губах и хитрым огоньком во взгляде. Нужно было постараться, чтобы увидеть его настоящего. У Айше это однажды получилось, и она больше никогда, никогда в жизни не хотела бы увидеть это снова. Она, боясь даже дышать, смотрела на Дженсона. Тот разговаривал с подошедшей медсестрой, которая, вероятно, присматривала за Айше, пока та была без сознания. Они говорили совсем тихо, слов не разобрать, и в воцарившемся молчании глухими ударами был слышен стук сердца. Айше казалось, что еще миг — и все замрет, все утонет в гробовой тишине, и она с трепетом ждала последний удар. Но тишина все не наступала, и можно было расслабиться и поверить в то, что смерть еще не пришла. Айше вздрогнула от неожиданности, когда дверь отъехала в сторону, и в палату зашла медсестра. — Что со м… — попыталась спросить она, но медсестра перебила ее. — С вами все в порядке, вы в безопасности. Вам всего лишь вставили новый прибор вместо поврежденного, — девушка ласково улыбнулась стандартной улыбкой, адресованной всем без исключения больным, и, по привычке поправив волосы, отвернулась. — Постарайтесь впредь беречь его и себя. — Для его активации здесь нет нужной аппаратуры, — дверь снова отъехала в сторону, и на пороге появился Дженсон. Теперь его голос, за отсутствием преграды, звучал еще более бодро. — Придется наведаться в Денвер. У Айше внутри все похолодело. — Я даже рад, что так вышло, — продолжал мужчина, подходя ближе. Он что-то рассматривал на показателях приборов, но Айше не могла увидеть, что именно. — Теперь продолжим исследования там. Доктор Пейдж уже дала свое согласие и уехала утром. Денвер — Последний город. Город ПОРОКа. Во всем мире, сожженном солнцем, был только он, куда никого не впускают из зараженных и где не буйствует вспышка, пожирающая мозг. Тысячи людей, обреченные на смерть в Жаровне от вируса, мечтали туда попасть хотя бы затем, чтобы отомстить. Но те, кто действительно туда попадал, никогда оттуда не возвращались. Айше чувствовала, что если она там окажется, то этот город станет для нее на самом деле последним. — Доктор Пейдж хотела поговорить с тобой прежде, чем ты покинешь лаборатории, она скоро будет на связи, — оторвавшись от аппаратуры, Дженсон снова улыбнулся. — Я провожу тебя. Айше встала лишь с помощью медсестры. Голова едва держалась в вертикальном состоянии, а от шеи по всему позвоночнику тянулась ноющая боль, сковывающая суставы. Ноги все еще помнили внезапный паралич и потому сразу же подкосились. Айше было противно видеть себя такой, едва стоящей на ногах и буквально уничтоженной какой-то мерзостью в шее, но сделать больше ничего не могла. Ее теперь не оставят одну ни на секунду. И все действительно было зря. Им ничего не стоило вставить новый датчик. Только вот… он пока еще не работал. Крохотная искорка надежды зажглась в груди Айше и тут же погасла. Она равнодушно и со смирением посмотрела на Дженсона, когда наконец смогла стоять на ногах самостоятельно, и тот, улыбнувшись уголком губ, кивнул. Айше заметила, что пропитанное кровью и слезами платье исчезло, а вместо этого на ней была обычная удобная одежда, похожая на ту, что им дали, как только они сбежали из Лабиринта; грязные, все в крови и слизи гриверов девчонки и один парень. В горле встал ком. Чистая одежда, в которую ее одели, расшевелила воспоминания, и если раньше у Айше не было времени думать об этом, то сейчас она не смогла сопротивляться. Девочки были ей дороги. Все до единой. Они пережили вместе страшные вещи, хоть теперь они и казались незначительными и далекими по сравнению с тем, что творилось сейчас. Гарриет, Кира, Ванесса, Соня, Тильда и многие другие. И Арис. Забавный парнишка, сблизившийся с несчастной Рейчел. В голове Айше крутились воспоминания. Она шла, опустив взгляд и идя в верном направлении только благодаря маячившему впереди Дженсону. Она знала, что сзади нее идут солдаты, готовые в любую минуту перекрыть путь и скрутить ей руки. Может, снова выстрелить, и не только электричеством. Поежившись, Айше обняла себя одной рукой и подняла голову. Вокруг были белоснежные коридоры, металлические трубы, мелькающие двери и окна, проходящие мимо военные или медицинский персонал. Они шли уже вечность, но картина была до тошноты однообразной. Неокрепшее тело Айше отчаянно противилось долгой ходьбе и требовало отдыха, но в один миг все это стало не важным, когда она заметила окно, похожее на те, что были в медблоке. За стеклом был огромный зал, столовая, наполненная девушками и парнями. Айше замерла, не обращая внимания на жесткий пинок в спину, и вмиг остекленевшими блестящими глазами пробежалась взглядом по столам. Все они улыбались. Ребята смеялись, рассказывали что-то друг другу, были уверены в том, что находятся в безопасности, как когда-то думала и группа Б, сидевшая вон за тем столом справа от дверей. Сердце Айше сжалось, когда она увидела, как в глазах ребят играла надежда и радость. Они были счастливы видеть друг друга, но не догадывались о том, что происходит по другую сторону стен. Что испытала Айше, бывшая когда-то среди них. С тех пор их стало меньше. Парней и девушек каждый день забирает Дженсон, в одно и то же время. В самый первый день Гарриет, увидев, как они уходят за металлическую дверь, впервые заподозрила неладное. И если бы не она, группа бы погибла. Айше зажмурилась. Она готова была оплакивать всех тех, кто сейчас смеялся вместе с друзьями и надеялся на спасение. И была бы права. «Девочки в безопасности… девочки в безопасности», — шептала она про себя, пока ее снова грубо не толкнули, приказав пошевеливаться. Открыв глаза, Айше бросила взгляд на охранника, нацелившего ей в спину пушку, а потом еще один, прощальный, на зал с ребятами из Лабиринтов. И едва не лишилась чувств. — Минхо… Внутри все словно оборвалось. — Минхо! — Айше закричала и приникла к окну, как будто могла его выбить, выкрикивая имя брата. Еще до того, как она снова попыталась кричать, ее грубо оттащили в сторону, и Айше тщетно пыталась за что-нибудь зацепиться, чтобы у нее вновь не смели отбирать самого близкого ей человека. Одновременно и совсем не вовремя она подумала, что, если бы ей не вернули память, она бы прошла мимо него, даже не взглянув. В груди заныло, и стало страшно. — Что происходит? — Дженсон подошел к ним, но Айше его не видела, она расширенными глазами смотрела сквозь стекло. Там и правда был Минхо. Он сидел за одним из столов и слушал, что ему рассказывает темнокожий парень из другой группы. Живой, невредимый, реальный Минхо. Айше не могла поверить в то, что действительно видит его, что это не сон, не очередной кошмар, что он не на экранах, а всего лишь за толстым слоем стекла. Снова по ту сторону. Уинстон смеется над чем-то, что сказал Фрайпан, Томас напряженно оглядывает зал, а Ньют, как и Минхо, слушает нового товарища. «Так мало… их так мало», — очередной волной боли пронеслась мысль в голове Айше. Здесь не было ни Чака, ни Алби, ни Зарта с Галли. Вдруг Айше поняла, что безумно завидует тем, кто сюда не добрался. И внезапно… Пощечина. Щека вспыхнула огнем, а шея, едва выдержав удар, неистово заныла. Одновременно с этим слезы, стоявшие в глазах Айше, вырвались наружу и повторно обожгли место удара. Она даже перестала вырываться, и парень, державший ее, крепче скрутил ей руки за спиной. От шока и боли Айше не могла выдохнуть. Ее никогда раньше не били. Никому и никогда не приходило в голову поднять на нее руку. Кроме Дженсона. Подняв расширенный взгляд, она увидела его над собой с перекошенным от ярости лицом. Он стоял и смотрел на нее своим настоящим взглядом, и лучше бы он кричал или избивал ее, но не нависал смертоносной тенью. Глаза — зеркало души, и Айше поняла, что эту душу она ненавидит, всем своим дико бьющимся сердцем. Дженсон медленно наклонился к ней, нависнув еще сильнее. Ей оставалось только смотреть ему в глаза. Оторваться от них было страшно. — Он не помнит тебя, Айше, — не спеша прошептал он, и от внезапного приступа гнева у него стали дрожать губы. — Теперь ты для него никто. Можешь кричать, но твои друзья тебя не услышат. Минхо больше не твой брат, впредь запомни это. Лишние проблемы тебе ни к чему, верно? Айше зажмурилась, когда он медленно протянул к ее лицу руку, и попыталась вжаться в державшего ее солдата. Дженсон тягуче медленно убрал с ее лица выбившуюся от удара прядь волос, пройдясь пальцами по горящей раскрасневшейся щеке. Айше боялась открыть глаза, чтобы увидеть этот взгляд. От бессилия и обиды хотелось кричать, но пощечина выбила из груди весь воздух, и трясущееся тело не могло пошевелиться. Прошла вечность, прежде чем он убрал руку. — Полагаю, впредь таких инцидентов не произойдет. Дженсон отклонился от нее и отошел на пару шагов, а затем развернулся и снова зашагал вперед по коридору. Айше толкнули, и она на негнущихся ногах пошла следом, хотя, пожалуй, ее больше волок охранник, нежели она шла сама. Найдя в себе силы поднять голову, Айше снова посмотрела через стекло. Никто не замечал ее беды, никто не знал, как же ей нужна помощь. Она была неимоверно далеко от ребят, мирно обедающих в столовой, и это было гораздо дальше, чем просто коридор через стену. Обреченность — это в принципе уже другая Вселенная. Взгляд, возможно, последний, на Минхо. Хотелось позвать его, но, чувствуя упирающуюся в спину пушку второго солдата, Айше не рискнула. — Дыши, ненормальная, — парень, что вел Айше, встряхнул ее, и она вдруг заметила, что действительно не дышит. Хриплый слабый вдох — и жизнь стала на самую капельку легче. В груди противно тянуло, сердце отчаянно просило кислорода, и теперь по телу разнеслась приятная легкость; но спустя пару мгновений, став привычной, она ушла, и боль снова вернулась на место. С момента, как Айше увидела Минхо, прошло не более нескольких минут, а она за это время словно прожила целую жизнь. Одно чувство сменяло другое, создавая неподъемный для души водоворот. Наверное, отсюда и бралась боль, порождая моральное уничтожение. Этот момент, когда Дженсон дотронулся до нее, Айше запомнит надолго, ибо тогда она впервые по-настоящему захотела смерти. Прежде чем длинное окно закончилось, Айше увидела из зала взгляд, направленный на нее. Ей в глаза смотрел Ньют. Он заметил ее, оторвавшись от своих друзей, и в его взгляде было непонимание, удивление и желание помочь, возможно, защитить беспомощное создание, каким она сейчас была. Он не помнил ее, но только что познакомился заново, хоть Айше и совсем не хотела бы, чтобы их дружба начиналась с подобного. Ньют видел все, что произошло. — Н… — попыталась позвать Айше, но не смогла. Она продолжала смотреть на своих друзей, пока окно резко не закончилось. В последний момент она увидела, как Ньют подтолкнул Томаса, желая указать в сторону окна, однако было уже поздно: стекло сменили однообразные стены коридора, прорезанные трубами и изредка какими-то табличками. «Ньют. Помоги мне, Ньют», — шептала у себя в голове Айше, опуская взгляд на белоснежный пол. Ее уводили все дальше от зала, и с каждым шагом идти становилось все трудней, словно она теряла еще больше сил, отдаляясь от своих товарищей. Айше была рада, что Ньют увидел ее перед тем, как она исчезнет навсегда из этого комплекса и, возможно, жизни. Она хотела быть чьим-то воспоминанием. И еще надеялась, что ребята смогут вырваться из этой тюрьмы; Томас обо всем догадается и спасет их. Ради этого Айше готова была пожертвовать жизнью — для близких не такая уж большая цена. Она услышала, как отъехала в сторону дверь в столовую, оставшаяся у них за спинами, и обернулась в надежде увидеть брата, хотя бы издалека, хотя бы в щель. Но вместо этого удивленно посмотрела на стоящего в проеме Ньюта. Тот, нахмурившись, глядел на охрану, вооруженную до зубов, и на нее саму, и в его взгляде снова было удивление, даже ужас, и отвращение, адресованное солдатам и Дженсону. Для Айше же предназначалось понимание и сожаление. Парень хотел ей помочь, она чувствовала это. И одновременно знала, что он не может этого сделать. Ньют тоже это знал, поэтому провожал ее с виной в глазах. Если бы можно было обнимать взглядом, он бы наверняка сделал это. В душе Айше что-то шевельнулось, и она до последнего смотрела на светлого доброго Ньюта, единственного, кто заметил ее в этом аду; смотрела до тех пор, пока они не повернули за угол, и он не исчез. Последняя ниточка оборвалась. Но глубоко внутри Айше почувствовала благодарность. Для нее так много значил этот взгляд друга. — Спасибо, Ньют… — одними губами прошептала она и отвернулась, посмотрев в спину идущему перед ней Дженсону. Она вдруг твердо решила, что когда-нибудь вырвется из его жестоких лап. Она найдет Минхо и обнимет его, поможет Томасу, отомстит ПОРОКу вместе с ними. И скажет «спасибо» Ньюту вживую. Наверное, он и не догадывается о том, что только что спас чью-то жизнь.

* * *

Их мама была очень красивой. Ее медовые волосы были завязаны в высокий хвост, украшенный заколкой с ярко-красным цветком, а глаза аккуратно подведены карандашом. Ей нравилось выглядеть красивой для их папы. Такую любовь, как у них, дети не видели больше нигде, даже не слышали о подобном, поэтому втайне мечтали, что им тоже повезет в жизни, как повезло их родителям. Мальчик и девочка играли на лестнице, разложив на ступеньках маленькие кораблики, которые сделал им папа. Им больше не разрешали гулять на улице, поэтому дети полюбили красивую лестницу на второй этаж. Они могли оттуда наблюдать за мамой, за тем, как она вышивает или готовит, и могли в любой момент зайти к папе, который постоянно что-то читал в кабинете наверху. Девушка, отложив в сторону блокнот для рисования, чуть слышно вздохнула и посмотрела на свои руки. Она немного размяла их, а потом, стянув пониже рукава кофты, вновь продолжила рисовать. Мужа сейчас дома не было, и она, периодически отвлекаясь от рисования, с тревогой смотрела в окно. Даже брат и сестра, играющие на лестнице, не шумели: они тоже ждали папу и волновались за него. — Сумасшедшие люди не обидят его? — тихо спросила у брата девочка. — Еще чего! Папа военный, он не боится их, — мальчик с гордостью посмотрел в сторону окна, словно мог увидеть там папу. Но он не видел его, однако знал, что тот где-то снаружи и скоро вернется. Девушка подняла голову и с улыбкой посмотрела на детей. Но вдруг снаружи раздались выстрелы. Девушка вскочила с места, выронив карандаш, и в ту же секунду в дверь постучали. Условным стуком: три раза быстро и два медленно. Она метнулась открывать дверь, и на порог тут же забежал молодой мужчина, который, сразу отодвинув жену подальше от двери, поспешно закрыл створки на засов. — Шизы? — взволнованно воскликнула девушка, в ужасе прижимая к груди ладони и сминая ими ткань кофты. — Хуже, — мужчина невесело усмехнулся и вытащил из кобуры пистолет. Между молодой парой повисло молчание. Они синхронно повернулись к детям, которые, взявшись за руки, выглядывали с лестницы. Девочка испуганно прижималась к брату, а тот закрывал ее собой и изо всех сил старался делать вид, что ни капельки не боится. У девушки на глазах заблестели слезы, и она повернулась к мужу: — Ты же не отдашь их? Нет? Ты знаешь, что там с ними сделают?! Парень выдохнул и опустил голову. Между его бровей пролегла складка, но он все-таки решился поднять красноречивый взгляд на жену. Та секунду смотрела ему в глаза, а потом, не сдержав подступившие слезы, закрыла лицо руками. — Ты прав… прав… Там… они хотя бы будут в безопасности. Им не нужно будет смотреть, как мы умираем, как умирает город, как шизы… Парень не дал ей договорить. Он заставил девушку оторвать руки от лица и посмотреть ему в глаза. — Цена этой безопасности слишком велика. Я не отдам их, слышишь? — он твердо и уверенно говорил каждое слово, вселяя свою уверенность в сердце жены. — Это должен быть их выбор, а не наш. А до тех пор ПОРОК их не получит. Он произнес аббревиатуру организации с такой ненавистью, что девушка вздрогнула, но потом кивнула, соглашаясь. Пока муж, держа наготове пистолет, вооружался до зубов, она отпирала хорошо замаскированную дверь в подвал, а после, крепко обняв мальчика и девочку, помогла им туда спуститься и надежно заперла за ними дверь. Они будут защищать и оберегать детей до тех пор, пока те сами не решат, какая жизнь для них лучше. Дома, на свободе, видя смерть и безумие погибающей планеты, рискуя жизнью ежесекундно, или же в лапах ПОРОКа, в безопасности и без лишений, но расплачиваясь собой.