Я не могу без тебя дышать

Пусто. Я поднимаюсь с кровати и еще раз оглядываю комнату. Это был сон? Я совершенно не понимаю, что произошло. На часах двенадцать. Но я не чувствую себя невыспавшейся. Да черт, я вообще не помню, как заснула. Накидываю на плечи какой-то шелковый короткий халат поросячьего цвета, который родители подарили на день рождения. Выбегаю из комнаты и резко толкаю дверь напротив. Пусто. Даже кровать идеально заправлена. Я сошла с ума. Определенно. Родители внизу завтракали, на их лицах ничего не изменилось. У тети Алины с мужем все то же выражение печали, мои же весело смеются. Видимо, все-таки приснился. Я здороваюсь, беру бутерброд и ухожу обратно к себе, всухомятку прожевывая завтрак. Закрываю дверь и сползаю по стене, глядя в чертово окно. Это же было так реалистично, неужели просто померещилось от недосыпа? Слезы снова горячими ручейками стекают по щекам. Сейчас я поняла лишь то, что безумно по нему скучаю. А это был всего лишь сон, Стас бы не ушел, не попрощавшись со мной. Я не заметила, как ногтями вцепилась в собственное лицо, оставив ярко-алые полосы. Примерно такими же сейчас испещрено все мое сердце. Плачу все громче и громче, забывая о родителях, которые могут услышать. Все эмоции, которые я пыталась хотя бы частично спрятать глубоко в себе, сейчас вырвались наружу. Я лежала на холодном полу, свернувшись комочком и прислонив кулачок ко рту, стараясь заглушить свои истеричные крики. Стук в дверь. Не реагирую. Не хочу никого видеть. — Вера, можно? — мама Стаса обеспокоенно приоткрыла дверь и, увидев, что я плачу, тут же легко, но быстро запорхнула как птичка в комнату и закрыла за собой дверь на замок. — Тише, что же ты плачешь, а, ребенок? Она заботливо и тепло обняла меня и прижала к себе. Стас очень похож на нее, от него исходит такое же умиротворение и спокойствие. Я подумала об этом и еще сильнее заплакала. Тетя Алина аккуратно погладила меня по плечу и жестом попросила пересесть на кровать. Я на мгновение пришла в себя и сказала: — Я так по нему скучаю. Он мне даже снился сегодня, разговаривал со мной, а утром никого, — снова слезы. Женщина обнимала меня и будто баюкала, покачивая из стороны в сторону. — Это был не сон, — я вопросительно подняла на нее взгляд и поняла, что она это серьезно. — Он разбудил меня утром, отдал все, что украли его дружки, и ушел куда-то. — Правда? Он придет позже? — я утирала ладонью слезы и случайно попала пальцем в глаз, коротко улыбнувшись собственной неуклюжести. — Я не знаю, я бы очень хотела, чтобы пришел, но не знаю. — Но почему всё так? — я обиженно опустила брови и увидела, что тетя Алина плачет. — Если бы он захотел, он бы сам тебе сказал. Тише, не плачь. На самом деле я начинала злиться от того, что не понимала, в чем заключается вся трагедия. Эти тайны, оставленные Стасом, делают мне только хуже. Он видимо опять уехал, не попрощавшись, лишь выговорился мне, по-прежнему что-то утаив. Я сидела на скамейке около клумбы с георгинами. Совсем потерянная. Чьи-то руки опустились на мои плечи, и я чувствую быстрый поцелуй в щеку. — Мне тут братьев приказали на речке выгулять, хочу, чтобы ты пошла с нами, — Вадим целовал меня уже в шею и все настойчивее. Чтобы прервать это, я вскочила и почти побежала к калитке. — Да, да, конечно, пойдем. А еще я безумно хотела сбежать подальше от этого дома. Костя и Жора неслись впереди нас, уже на ходу раздеваясь, чтобы с разбега нырнуть. Вадим постоянно останавливался, чтобы поцеловать меня, но я упрямо отворачивалась. Мы шли, держась за руки. Я хотела быстрее сесть под тень дуба и насладиться прохладой, которую приносило течение реки. Стас сказал, что мне стоит его забыть, тогда, может, стоит пуститься во все тяжкие? Может, стоит его послушать и хотя бы попытаться? В этот момент Вадим снова остановился, и я сама приподнялась на носочки, целуя его, обнимая за шею и требовательно кусая за губу, он подхватил меня за талию и приподнял от земли, чтобы сократить нашу разницу в росте. Провожу пальцами по его щеке и отстраняюсь. Все еще никаких чувств. Но нужно время, и они появятся. Это ведь так работает? Парень с довольным видом обнимает меня, и мы идем к дубу. Стас. Он, не моргая, смотрел в нашу сторону. Под глазами синяки, бледный и осунувшийся. Ночью я этого не заметила. Когда мы приблизились, он отвернулся и поджал губы. — Эй, городской, ты местом не ошибся? Не твоя полянка, — Вадим смотрел на него с видом победителя, получившего главный приз. Я ожидала язвительного ответа, но Стас молча встал, отряхнул руки и сказал: — Не буду мешать. Отойду подальше, все равно уезжать только на ночной электричке, — в этот момент он посмотрел на меня, и я увидела в этом взгляде разочарование. Но он же сам сказал забыть. Это же все ошибка. Пусть уходит. Уезжает. Куда угодно, но быстрее. Ответов на оставшиеся вопросы я явно не получу, поэтому лучше выкинуть все это из головы, словно ничего и не было. Все успели по несколько раз искупаться и погреться на солнышке, а я успела поплакать, глядя на воду. Вспоминала, как Стас возил на какое-то озеро, как говорил, что никогда не даст в обиду. Наверное, он забыл уточнить, что к нему это не относится. Вадим играл с братьями и, казалось, совершенно забыл, что я здесь есть. Хотя это и к лучшему. Никто не мешал упиваться собственной болью. — Эй, малые, идите домой. Костя и Жора убежали. А Вадим сел ко мне на траву и поцеловал в шею, резко прикусив кожу. Со Стасом даже боль от его временами грубых ласк только больше распыляла желание. А теперь я лишь огорченно подумала, что останется синяк. Парень более требовательно начал прижимать меня к себе, спускаясь губами к плечам. Он положил ладонь мне на ногу и все выше поднимал ее по внутренней стороне бедра. Вадим начал задирать мою юбку, а я пыталась убрать его руки и тихо попросила: — Не надо. Он не обращал внимания на мои слова, целовал мои ключицы, плавно опускаясь к груди. — Да не прикидывайся, явно хочешь, просто ломаешься. Он запустил руки мне под майку и попытался расстегнуть застежку на лифчике, но тут зазвонил мой телефон. — Быстро домой, чтобы через пять минут уже была здесь! — мама истерично кричала, в ее голосе лишь гнев. Я испугалась этого звонка и тут же вскочила, поправив одежду. Ничего не говоря Вадиму, я побежала домой, спотыкаясь об каждый камушек. Дома был какой-то кошмар и суматоха. Мама гневно всех проклинала и носилась с полотенцем на плече по гостиной, папа пытался ее усмирить, но вид у него был слишком растерянный. Родители Стаса сидели на диване, держась за руки, абсолютно неподвижно, с идеальной осанкой, будто в спине железный штырь, мешающий согнуться. И в самом углу, развалившись на кресле, сидел Стас. Он с легкой ухмылкой и неприкрытым интересом наблюдал за происходящим, облокотившись на ручку кресла и подперев голову рукой, пара непослушных прядей упала ему на лоб, и он небрежно зачесал волосы назад, но увидев меня, заметно напрягся, однако интереса не потерял. Мама тоже быстро заметила мое появление. К сожалению. — Пришла, соизволила наконец-то. Ты хоть знала вообще с кем связалась? — она все ближе и быстрее подходила ко мне, угрожающе размахивая полотенцем, я попятилась, но наткнулась на стену. — С уголовником! Я тебе говорила, что он тебе не пара, но ты же никогда не слушаешь меня! — Мам, что ты вообще несешь? Я не понимаю, — я старалась максимально отклониться от нее, но мне все равно прилетело полотенцем по лицу. Больно. Я отпрыгнула от нее, держась за щеку. — За что? — За глупость твою! — она снова замахнулась, но я успела сделать шаг в сторону. — У него условный срок! И он опять наворовался! Сядет после завтрашнего суда! А ты еще из-за него слезы льешь! Дура! Обворовал нас с дружками своими, а ты еще и делала вид, что ничего не знаешь! — Это был не он, и он же все вернул, — вскрикнула я и тут же зажмурилась, сжимаясь в комок, так как увидела летящее в меня полотенце. — Еще и заступаешься за него! — Хватит, — этот бархатистый голос сейчас прозвучал так неожиданно и резко, что даже мама замерла. — Не трогайте ее. И вообще я же просил ей ничего не говорить. — А пусть знает, что ты за человек! Еще и указывать мне будешь! Ишь нашелся. Сядешь завтра, ох, надолго. Стас крепко сжал зубы и закрыл глаза. Взбешен. Разъярен. Но сдерживается. Его реплика будто пробудила всех ото сна. Папа увел маму на кухню, а родители Стаса ушли в свою спальню, тетя Алина снова плакала. Неужели это все правда? До меня начинал доходить смысл маминых слов. Я взбежала по лестнице и заперлась в комнате. Так вот почему все ходили с такими лицами, будто хоронить его собрались. И вот, что он мне не договаривал. Он воровал с друзьями, отдавая Саше деньги, один раз видимо уже попадался, раз условный срок есть, а теперь, получается, он сдуру снова решил ее прикрыть. И его завтра посадят. Моего Стаса. И я больше его не увижу. Опять слезы, они льются горячим ручьем, обжигая щеки. За окном уже стемнело, когда я хоть чуть-чуть успокоилась. Я вскочила на ноги и, выбежав из комнаты, распахнула дверь напротив. Стас сидел на краю кровати, глядя в одну точку, услышав скрип дверных петель, он слегка повернул голову в мою сторону. — Уходи, — прохрипел он, снова отвернувшись. — Это все правда? Да? — я всхлипнула и тихо закрыла за собой дверь. Он лишь сдержанно кивнул. Я снова плакала, сначала беззвучно, а потом все громче и громче, захлебываясь в собственных рыданиях. Стас, поначалу равнодушный к происходящему, взъерошил волосы и в одно мгновение подскочил ко мне. — Не плачь, пожалуйста, чудачка, не надо, тише, — он сжимал меня в объятиях все крепче, целовал волосы, щеки, лоб, все лицо и просил успокоиться. На секунду мы встретились взглядами. Оба замерли как от удара молнии. Это, казалось, длилось вечно, но на самом деле лишь доли секунды. Он грубо поцеловал меня, прижав к двери и повернув ручку замка. Я ближе льнула к нему и обнимала за шею, впиваясь ногтями. Все наши движения были такими резкими, болезненными, но от этого не менее приятными. Его губы спускаются по щеке к шее и плечу. — Кто же так девушек целует? — он улыбался, хитро прищурив глаза и проведя пальцами по наливавшемуся синяку от укуса Вадима. Стас возмущенно цокнул и медленно и нежно поцеловал это же место. — Так лучше, правда? Он аккуратно, будто боясь меня разбить как дорогую вазу, проводил языком по шее, целуя и вжимая в стену. — А мне кажется, надо так, — я игриво вывернулась из его объятий, и теперь уже он оказался прижатым к холодным обоям с дурацкими цветочками. Целую и тут же кусаю, медленно опускаясь ниже, проводя губами по кадыку. Стас тяжело дышал и гладил меня по спине. Кусаю за мочку уха, снова и снова, кладу руку ему на грудь и опускаю ниже, почти невесомо касаясь ремня на джинсах. — Маленькая стервочка, — парень резко подхватывает меня под бедра и через секунду усаживает на стол, попутно скидывая все книги и коробки, которыми он заставлен. — Издеваешься надо мной. Снова поцелуи, такие сбивчивые и ненасытные, постепенно они превращаются в дикие укусы. Стас в одно движение снимает с меня майку и юбку и раздевается сам. Потом опускается на корточки и целует лодыжку. — На меня смотри, — хрипит он, поднимаясь губами выше и выше, целуя внутреннюю сторону бедра. Глядя на его затуманенные глаза, я поняла, что сама не могу сфокусировать зрение. С моих губ срывается тихий стон. Стас улыбается и помогает снять остатки одежды. Проводит ладонями по моей груди и заставляет изгибаться ему навстречу, за бедра грубо дергает на себя, заставляя полностью лечь на стол, снова начинаю поскуливать от каждой его ласки. — Слишком тихо, так не пойдет, — он убирает волосы, свалившиеся мне на лицо, и целует ключицы, обнимаю его бедра ногами и кладу руки на плечи. Его губы на моей груди, и я начинаю сильнее прижимать его к себе и громче стонать, прогибаясь в пояснице и ерзая по холодной и гладкой поверхности стола. Закрываю глаза, погружаясь в это безумие чувств полностью. Стас резко отходит от меня, слышу, как открывается ящик, шелест фольги, и вот его руки снова на моем теле, заставляя краснеть от собственного желания. Резкий толчок. Вздрагиваю и почти кричу. Дыхание учащается с каждым его движением, мои стоны все похотливее, по телу постепенно разливается тепло, понимаю, что начинаю дрожать от удовольствия. Эмоции все ярче, ощущения сильнее. Будто обостряются все органы чувств. Я тихо и резко вздыхаю, на мгновение показалось, что я совершенно потеряла контроль над телом и сейчас нахожусь где-то в небесах. Окончательно сбив дыхание, я впиваюсь ногтями в его спину и робко стону на ухо, изогнувшись будто в конвульсиях. Эйфория, волна тепла, которое обжигает все тело, в глазах пляшут черные пятна, совершенно теряюсь. Постепенно возвращаясь с небес на землю, продолжаю дрожать от испытанных ощущений. Стас замирает и наклоняется ко мне ближе, опаляя горячим дыханием плечо и шею. Слышу тихий стон наслаждения и блаженно улыбаюсь, закрыв глаза. Чувствую, что он опять отходит и одевается, потом берет меня на руки и переносит на кровать, ложась рядом и обнимая. Потом снова поднимается. Я приоткрываю глаза и закрываюсь одеялом. Он вытаскивает из шкафа свою рубашку и садится рядом со мной. — Надень, тут холодно. Молча подчиняюсь. От рубашки — аромат его одеколона. Стас снова ложится рядом, и я разворачиваюсь в его сторону и целую, с наслаждением проводя язычком по его губам. Он отвечает и кладет ладонь мне на щеку, легко поглаживая кожу. Отстраняется и смотрит с такой нежностью, преданностью и полной беззащитностью, на меня никто так не смотрел. — Отдохни, тебе уже спать пора, я побуду рядом еще пару часов, — прикасается губами ко лбу и сильнее закутывает в одеяло. — Обещай, что разбудишь, когда будешь уходить, — я обхватываю его руку своими и кладу на нее голову. Он обеспокоено смотрит на меня. — Да, обещаю. Открываю глаза и вздрагиваю от скрипа двери. Мгновенно понимаю, что Стас ушел. Выбегаю из комнаты только в его рубашке, надетой на голое тело, и ловлю на лестнице, обнимая со спины. — Не уходи, прошу, пожалуйста, Стас, — он молча стоит, даже не поворачиваясь ко мне. — Ну ответь хоть что-нибудь. Я с тобой поеду, да, точно, дай мне пять минут собраться. — Нет, — парень резко сбрасывает мои руки и поворачивается лицом, опять этот раздраженный и гневный взгляд. Я его боюсь, когда он в таком настроении. — Иди спать. Ты никуда не едешь. И вообще забудь про меня. Я уже говорил, что наши неудачные отношения просто ошибка. — Я люблю тебя, — тянусь к нему, но он ловко уворачивается. — И ты тоже, не ври. Он наклоняется ко мне все ближе, чувствую его дыхание на своей шее. Всего лишь как несколько часов назад. — Я не люблю тебя, и ты мне не нужна, поняла? — он делает паузу после каждого слова, говорит холодно, будто сдерживая ненависть. — Хватит устраивать показательные выступления. Трахаться с тобой было клево, но не более того. Он ядовито усмехается и отходит назад. — Ты специально это говоришь. — Если бы я говорил это специально, то, наверное, я бы оттолкнул Сашу, когда она меня целовала, разве нет? Отвали и забудь меня, чем скорее это сделаешь, тем лучше будет. Я стояла, не понимая, как отреагировать. Не могла понять, врет он или нет, не могла понять, почему не разбудил, если обещал. — И да, чудачка, забывать меня, встречаясь с этим свинопасом, не лучшая идея. И ушел. Теперь уже навсегда.