Я тебя не выдам

Дазай нервно сидел за ноутбуком с кружкой горячего кофе. До сдачи жизненно важной статьи оставалось каких-то два дня, а этот парень, словно какой-то школьник, выполнял всё в последний момент. Нормально собраться с мыслями мешали раздумья о Достоевском, который, как ушёл в прошлый раз, так и предпочёл не пересекаться с Осаму ни прямым, ни косвенным образом. На любое приглашение поужинать вдвоём, попить чай или же просто пойти прогуляться, Фёдор отнекивался делами и работами, которые “желательно закончить в срок”. На сообщения отвечал редко с огромной разницей во времени, а дверь и не открывал вовсе. Странное ничем необоснованное поведение. Именно этого не мог понять Осаму, который с недовольством долбил по клавиатуре. ‘....он предпочитает оставаться в тени, не желая раскрывать собственную личность. Причиной тому служит несомненная преданность своему делу. В то время, как все хотят всемирной известности, встреч со знаменитостями, этот художник заинтересован лишь в подаче своего творчества потребителям. Он хочет, создавать что-то новое и необычное; смешивать стили и проводить другие эксперименты. Для этого не нужно знать внешности или….’ Характер. У Фёдора чересчур спокойный нрав. Видно, что он всегда полагается на себя, не смотрит на толпу и в какой-то степени сторонится остальных. Это вполне заметно, например, по опущенному взгляду в людных местах, или же робкому обращению к официантам. Но хочет ли такой жизни Фёдор на самом деле? Он ведь явно не из тех, кто ставит себя выше остальных. Дазай со временем разглядел в нём эти чудесные черты, которые также являются причиной, по которой Осаму трепетно полюбил Фёдора. “– Судя по тому, что у меня практически нет друзей, я – сложный в общении социопат..~” – Идиот.. Какой же я идиот.. Дазай быстро начал собираться. Конечно, как же до него сразу не дошла такая простая вещь. Ведь надо было ещё тогда, прямо на месте сопоставить лишь то, что тот последний их совместный день постоянно кто-то прерывал из окружения Осаму, и Фёдора, чувствующего себя не в своей тарелке. Парень выскочил из квартиры, даже не захлопнув ноутбук и направился прямиком к любимой противоположной двери, начал активно в неё звонить. – Нееет, моя Шапочка, на этот раз ты так легко не отделаешься. — количество нажатий на кнопку увеличилось в несколько раз, даже Осаму стал неприятен этот нудный раздражающий звук, но, ради Феди и их отношений, он был готов стоять с этим однообразным движением под дверью вечно. Спустя каких-то двадцать три минуты дверь соизволили открыть. – Привет. – Да, привет, Федя. Могу ли я войти. Мне оочень хочется с тобой поговорить. — Брюнет отошёл в сторону, давая пройти Дазаю. – Федя, что происходит? – О чём ты? – Прекрати, — это короткое сухое, но в тоже время властное слово, заставило Фёдора почувствовать лёгкое покалывание в области груди, и обратить внимание на Осаму. Как только тёплый фиолетовый омут был пойман резким янтарным взглядом, Дазай коснулся его плеч и стремительно подался вперёд, направляясь в зал и аккуратно заваливая его на диван. Осаму нависнул над Достоевским и значительно сократил расстояние между ними, всматриваясь в печальные глаза. Тон немного смягчился. – Ну, я же не глупый, хотя в этот раз я собой действительно не доволен. Слишком долго думал над такими простыми выводами. Федя, послушай.. Ты – не часть массовки. Все мои знакомые стараются самостоятельно поддерживать со мной контакт, думаю, из-за моих качеств. Каждый дружит со мной ради чего-то, извлекая из этого собственную выгоду. С каждым из них у меня свой подход к общению, не отрицаю, что он довольно эгоистичный, но, наверное, эгоизм – неотъемлемая часть самого меня. И смотря на всех этих активистов ты подумал, а почему я выбрал именно тебя. Такую спокойную, ничем не выделяющуюся личность, да? Что ж.. я нашёл в тебе абсолютно всё то, что представлял себе ещё давно в идеальном для меня человеке. То, что с твоей точки зрения является недостатком, для меня — лучшая твоя черта, которая мне без исключений нравится. Смотря на всех них, мне хочется лишь многозначно вздыхать. И, если ты думаешь, что моё отношение к тебе со временем станет схожим, то ты ошибаешься. Потому что ещё одно твоё главное отличие заключается в статусе: ты – мой парень, и я очень тебя люблю~ – Дазааай, — Фёдор прижался к нему с нескрываемым безграничным счастьем. Он действительно ощущал себя одним из тех многих и никак не мог выбросить эту мысль из головы. Наверное, ему просто не хотелось снова чувствовать ту боль. Парни слились в нежном глубоком и таком долгожданном поцелуе. – Дазай, — с небольшим оскалом на губах и тоном, будто затеял что-то нехорошее, проговорил Фёдор. – Что? — недоверчивый взгляд. – Я, конечно, люблю тебя, но я перестану обижаться на твою эгоистичность, только если ты позволишь мне нарисовать тебя обнажённым. Это малая, но очень серьёзная и важная цель в моей жизни. Эта картина будет лучшей из моих работ. Уверен, моим зрителям понравится~ – Х-хорошо, — шумно сглотнул. – Видишь, я готов всемирно опозориться, ради тебя.. — хитрый кошачий взгляд. – Но, есть обратное условие: после этого я тебя возьму. Видишь ли, это тоже моя цель. Но только всей жизни. – Я согласен, — брюнет улыбнулся. Дазай встал, а за ним поднялся и Фёдор, который сразу стремительно схватил первого за руку и потащил в закрытую на ключ комнатку. Войдя в неё, в глаза сразу же бросалась яркая палитра пятен на белых стенах — своеобразный способ создать атмосферу для творчества. Недалеко от входа стоял холст, стул, подле них на журнальном столике — куча баночек с краской различных оттенков, а рядом небрежно разбросаны испачканные кисточки, являющиеся чуть ли не раритетными. Напротив всего этого расположился диван, вокруг которого были сложены или раскиданы различные вещи-реквизиты, дополняющие полноценность каждой из работ. Вот те самые искусственные фрукты, что Фёдор клал в корзину с несколькими настоящими в позапрошлой работе, тем самым показывая людскую сущность в обществе. А в углу валяется, до жути похожий на настоящий, череп из папье-маше. Осаму снова задумался о преданности Фёдора своему делу, ведь он всегда старается выложиться на полную, это удивительно. Вся комната была освещена тускло. Достоевский всегда писал картины в таких условиях. Слишком напряжно для глаз, однако такая обстановка довольно интимна. Осаму уже может начинать ревновать Федю к его увлечению. – Раздевайся, Дазай, — отставил закрытый полотном холст подальше от глаз и начал подготавливать рабочее место. * – Ты ещё не устал? Осаму лежал голый на диване. Бинты свободно обвивали его ноги, руки, шею и ключицы. Правая рука подпирала голову, а другая свободно растянулась вдоль бока. Взгляд, устремлённый на Фёдора, внутренне был довольно заёбанным: держать одну позу вот уже четвёртый час подряд при том, что здесь было довольно прохладно, чересчур утомительно и неудобно для него, но он старался не показывать дискомфорта, из-за уважения к увлечённому любимому, который во время всего процесса не переставал жадно прикусывать нижнюю губу. – Нет. Всё в п-порядке~ – Хорошо, я зааакончил, — сделал последний мазок кистью. Дазай мгновенно вскочил и потянулся вверх, начиная разминать затёкшее тело, полу наклоняясь вперёд-назад и в целом выполняя лёгкую разминку, на что Достоевский лишь хмыкнул. Осаму подошёл оценивать, почёсывая затылок и тут же на лице появилось смущение. Этот парень в точности перевёл всё на холст, проработал каждую деталь, а особенно его... Да, у Фёдора был определённый талант. – Ты мне льстишь.. Я не настолько красив. – Ох, Дазай, — пальцы чувственно коснулись его бедра и мягко, слегка щекотно, провели вверх. – Ты намного лучше.. Осаму улыбнулся. Такая трепетность была ему по душе и чертовски заводила. – Феедя, — наклонился, — пора вносить свою часть в договор, не считаешь так? На лице темноволосого отобразился лёгкий оскал предвкушения.