Полюби меня, Юнги

— Выходи. — коротко сообщил я Юнги, подъезжая к его подъезду. Моему другу требовалась передышка, как он выразился. Я же считал, что ему требовалось только одно — отсутствие этой паршивой девчонки, вечно мотающей ему нервы. — Ну и вид у тебя, парень — я едва окинув его взглядом понял, что он всю ночь не спал. — Опять рубился в Детроит? * — Уже прошел седьмую арку. — его голова откинулась на спинку сиденья, а глаза прикрылись, — заедем за кофе. Я предложил ему растянутся на заднем сидении, но парень лишь отмахнулся, продолжая гробить свой позвоночник и шею. Украдкой наблюдая за другом я все больше замечал, как он изменился, и это начинало меня волновать все сильнее. Обычно худое лицо Юнги, выглядело опухшим на коже появилось множество мелких воспалений — означающих, что его питание оставляет желать лучшего. Зная его, я мог сказать, что все что он ел в последнюю неделю — ядовитую лапшу и пиво. Болезненного цвета лицо обрамляли жидкие волосы — наполовину белого, наполовину черного цвета — они доходили ему почти до линии подбородка, были плохо вымыты и местами успели засалиться. Он производил удручающий вид, гораздо хуже, чем я его себе представлял. — Останови, хочу покурить на свежем воздухе. — проспав несколько часов, первое о чём он заявил, так это желании отравить свой организм. Заметив мой разочарованный выдох, он повернулся ко мне: красные выпученные от усталости глаза были наполнены вселенской усталостью и укором. — Ты куришь уже полторы пачки в день, удивительно как еще легкие не выплюнул. — я старался быть спокойнее и мягче, однако мое утверждение возмутило его. — Я не спрашивал твоего мнения. Останови. — я услышал в голосе властные интонации. Пока он курил, я размышлял о том, стоит ли мне предпринимать попытки вывести его из этого дерьма и привести в чувство. Юнги уже переживал нечто подобное два года назад, когда расставался с Айви — тогда видеть его таким было куда тяжелее, чем сегодня. В этот раз я смог вытащить его из панциря спустя две недели, а тогда мне понадобилось почти три месяца, прежде, чем Юнги согласился встретится со мной. Я был уверен, что знаю его куда лучше, чем любая из его подруг, хотя бы потому, что видел куда больше, чем им позволялось. Парень знал, что передо мной можно было расслабиться, и не строить из себя образ безразличного к жизни подонка. Я примерно представлял, что нас ожидает по приезду в отель — сначала он закроется в номере на день и будет отсыпаться. Второй день мы проведем в баре и надеремся до полусмерти. Если быть точнее, такую роскошь как напиться в стельку из нас двоих мог себе позволить только он, по понятным причинам. Думаю, где-то к четвертому дню он откроется мне. Вдоволь наплававшись в бассейне, я лениво наблюдал в окно, как на улице льет дождь. Юнги спал в своем номере второй день подряд, прерываясь лишь на то, чтобы покушать еду, которую я приносил ему прямо в комнату. Я собирался разбудить его после обеда, чтобы отправить в спа-салон, но мои мысли прервал его сиплый голос: — Погода дерьмо. И зачем мы приехали в такую даль, чтобы сидеть в номере? — над моим ухом послышалось недовольное ворчание. Я сделал вид, что не слышал его претензий. — Как раз хотел разбудить тебя, парень. — ослепительно улыбнувшись ему, я протянул коврик на шезлонг. — Сюда можно заказать еду? — он с тоской окинул взглядом полупустое помещение, в котором эхо разносило его голос по стенам. Я кивнул ему и встал со своего места. Юнги бросил мне в догонку. — Мне джин с тоником. А его вкусы поменялись в худшую сторону, отметил я про себя. Когда-нибудь эта кислотная дрянь прожжет в нашем желудке дыру, но решив, что не стану ему возражать, я поплелся в бар. Поставив перед ним бокал с жидкостью неонового цвета я плюхнулся на шезлонг, попутная раскрывая пачку с орехами. — Ну, рассказывай. — я закинул в рот три орешка, с удовольствием их разгрызая. — Рассказывать что? — он с недоумением посмотрел на меня. Юнги всегда умел косить под дурачка, и имел магистерскую степень в способности уйти от разговора. Он становился скрытным и подозрительным, если считал, что кто-то пытается вмешивать и управлять им, заставляя людей уходить не добившись ответа. Давить на него бесполезно. — Как ты докатился до такого? — со всей серьезностью ответил я ему. Признаюсь, от его смятения мне стало немного не по себе: парень раскраснелся и стал нервно очерчивать пальцем кромку бокала. В конце концов он не выдержал: — Не знаю, отвали. — он осек меня, попутно пряча глаза в телефоне, но уже через секунду быстро проговорил, — Не нужно меня учить, ясно? Не будь сварливой женой, я и так знаю, что ты был прав. Опешив от его ответа, я немного растерялся. Еще никогда прежде Юнги не признавал мою правоту, не слышал тех доводов, что я ему приводил. Осознание собственной значимости будто медом размазалось по моему самолюбию и я невольно улыбнулся. — И вообще… Спасибо, что вытащил, Чимин. — он впервые посмотрел на меня с благодарностью, по моим ладоням разлилось тепло. — Я кретин, что не послушал тебя. Я осек свое желание потрепать его за плечо и крепко обняв, дать знать, что он может рассчитывать на мою помощь всегда. Я слишком поспешно осушил свой бокал, не обращая внимания на откровенную кислость напитка. Юнги то и дело ковырялся пальцем в волосах, мерзко скрипя ногтями по коже. Вокруг нас плавали отдыхающие отеля, но несмотря на всплески воды и крики играющих детей, воцарилась абсолютная тишина. Я слышал частое хриплое дыхание друга и понимал — вот-вот и его прорвет. Мне предстояло выслушать словесный поток дерьма о какой-то заучке. Раздражал даже не этот факт, а то как он о ней говорил. Мне искренне хотелось выбить из него эти воспоминания о дефектных отношениях, которые он на полном серьезе называл любовью. — Забудь ее. — в очередной раз проговорил я другу, однако он лишь замотал головой. — Я будто со стеной разговариваю, ты совсем меня не понимаешь? — он со злостью бросил мне в лицо эту фразу, после того как я назвал его чувства выдуманными. — Ладно, плевать на это. Ты то сам чем лучше? — Я? — я не понимал к чему он ведет разговор. — А причем здесь я? — Да брось, я знаю, что ты давно влюблен в кого-то. Так почему тебе просто не забыть ее, раз это так просто? — когда я попытался его перебить, глаза Юнги вспыхнули от гнева. — Там другое… Я не могу быть с человеком, которого люблю. И тебе меня не понять. — расстроенный от его слов я поплелся прочь от парня. Безнадежный тупица, загнанный в свои глупые убеждения. Впервые в жизни я не хотел понимать Юнги и жаждал ненавидеть его всем сердцем. Я до сих пор не могу объяснить почему я солгал тогда. Айви, бывшая девушка Юнги, пришла ко мне тогда умоляя защитить ее. Увидев на пороге Юнги — пьяного, злого и абсолютно опустошенного, я согласился с Айви. Только защищать я собирался Юнги. В какой-то момент в моей голове переклинило и я стал находить своего друга привлекательным. Не в плане внешности, конечно нет. Именно тогда я понял насколько глубоко человек может привязываться, потому что те чувства которые я видел в Юнги - восхищали и пугали одновременно. Меня тянуло к парню как магнитом, а он странным образом начал предпочитать мое общество всем другим. Мы играли в футбол, шатались по барам и кафе и нам было комфортно вдвоем. Конечно же он не испытывал тех же эмоций, что и я. Впрочем он даже не имел понятия, почему я никогда не отказываю ему, откладываю свои планы, чтобы провести время вместе. Он, вероятней всего объяснял все мужской солидарностью. Как всегда слепой Юнги. В начале я тоже думал, что между нами стоит лишь крепкая мужская дружба. Но Юнги рассказывал как-то что я, надравшись до чертиков признавался ему в симпатии. Он тогда решил, что я спутал номера. И тогда я понял, насколько влип. Я начал замыкаться в себе, стараясь как можно меньше контактировать с ним, оскорблял и пытался ненавидеть. Я думал о том, что это противоестественно, трахал каждую ночь новую девчонку, но в мыслях желал лишь оказаться рядом другом и иметь возможность проявлять нежность и любовь открыто. В конце концов я сдался: мне слишком тяжело давалось одиночество, я нуждался в Юнги хотя бы самую маленькую толику. Теперь у меня появилось три табу: не прикасаться к Юнги, не напиваться в его присутствии, и главное, не признаваться в своих чувствах. Я стал немым свидетелем всех его любовных похождения, не способным возразить. Я мог влиять на Юнги как никто другой - моим словам он верил безоговорочно, поэтому, когда у меня появился повод, я выложил все про Ын Хва, немного преукрасив произошедшее. Она не целовалась с этим преподом, но какая разница, если она разрешила проводить себя до дома? Я скинул фото Юнги сразу же, после того как увидел их. Все девушки, которые встречались с Юнги не понимали одного - они находились не только под надзором своего парня, но меня. Он провёл с ней целую зиму, не выходя из дома и это меня жутко бесило. Я не мог контролировать его, не знал чем он занимается, но фантазия подбрасывали жуткие картины того, чем он мог заниматься наедине с девушкой и я ревновал. Моя ревность не давала покоя и нечастые переписки в чате не давали мне удовлетворения. Я жаждал встреч с ним, хотел чтобы все стало как прежде: только я и мой лучший друг. Дошло до того, что я хотел подговорить какого нибудь ублюдка соблазнить эту девчонку и предьявить измену, как это нечаянно вышло в ситуации с Айв, но эта глупая курица Ын сама дала мне все карты в руки. - Чимин, пошли в бар, напьёмся, снимем девчонок на ночь, братишка. - виноватое лицо Юнги появилось в комнате. - Мне жаль, что я так отозвался о той девушке. Ты мне про неё никогда не рассказывал. - Нечего тут рассказывать, - я смотрел ему прямо в глаза. - я каждый день вижу ее с другим. - Мне жаль, парень. - он сел рядом и хлопнул по плечу. Я выдохнул, зная, что у меня не хватит решимость признаться ему: я слишком боялся испортить нашу дружбу, лишится его общества, что буду молчать до конца своих дней.